Turn the Memory to Stone

Поездка домой — и когда он начал думать о штаб-квартире оперативной группы как о доме? — закончилась почти до того, как Лайт сообразил, что она началась; Ватари открыл дверь со стороны Лайта. Он вылез из машины, поблагодарив Ватари, и вошёл в здание. Было темно и пусто, и Лайт прерывисто выдохнул. — Я понимаю, что дать эмоциям волю — вероятный способ справиться с травмирующим инцидентом, — проговорил Рюга сзади. — Мне не нужно выплёскивать эмоции. Кира сделал это с моим отцом, и мы заставим его заплатить за это. — Я не верю, что поспешные выводы уместны, — почти нерешительно сказал Рюга, и Лайт повернулся к нему. — Это не было типичным поведением для моего отца, и ты это знаешь, — он вздохнул, чтобы сказать что-то ещё, но Рюга прервал его. — Возможно, Лайту стоит посмотреть отснятый материал, — Лайт почувствовал, как USB-накопитель в кармане прижимается к его бедру. — Я… да, — он согласился, и Рюга оказался у него за плечом, когда Лайт вывел свой компьютер из спящего режима и вставил диск. Кадры показали именно то, что объяснил Маэда: отец Лайта нетвёрдо стоял на ногах, что явно указывало на состояние опьянения. Он купил бумажный билет после нескольких неудачных попыток на сенсорном экране за воротами станции и с трудом вошёл на неё. Он казался более устойчивым на платформе, пока кондуктор не подошёл к нему, а затем внезапно начал агрессивно сопротивляться. Лайт видел такое поведение у многих людей, но никогда — у отца, и он был не готов к тому моменту, когда его отец споткнулся о собственные ноги и упал на путь приближающегося поезда. — Маэда был прав, — негромко признал он, пристально глядя в стену. Он не мог наблюдать за ударом, отведя взгляд в ту секунду, когда его отец потерял равновесие, и уставился в потолок. — Смотри, — сказал Рюга, и Лайт посмотрел вниз и увидел, как он перематывает отснятый материал. Эл воспроизвёл момент непосредственно перед тем, как отец Лайта оступился, остановившись, когда поезд въехал на станцию. — Рюга, — предупредил Лайт. Важно это для расследования или нет, он не был готов смотреть, как умирает его отец, на экране. — Смотри, — повторил Рюга, снова прокручивая этот момент. — Обрати внимание на его ноги. Лайт прищурился и на мгновение посмотрел на Рюгу, прежде чем сделать, как он сказал. Теперь Лайт видел, что его отец ни о что не споткнулся, даже не запутался в ногах и не зацепился за неровную часть платформы. Он даже не шагнул странным образом, стремясь достичь уровня пола значительно выше или ниже того места, где он был на самом деле, что нередко совершали другие люди с размытым от алкоголя восприятием. Отец просто поставил ноги в правильное положение, чтобы отправиться наперерез поезду в самый неподходящий момент. — Ты это видишь, — подытожил Рюга, и это не было вопросом. — Это выглядит намеренным действием, но не так, будто это было сделано специально, — утверждение было неверным, когда Лайт это сказал, и он знал это, но не знал, как ещё выразить свою мысль. — Это должно было выглядеть случайным, — переформулировал Рюга, и Лайт кивнул. — Я считаю, что его поведение контролировалось, — добавил Рюга, и, когда Лайт посмотрел на него в замешательстве, он объяснил аспект оружия Киры, который каким-то образом остался неизвестным Лайту. — Тетрадь, — категорично заключил Лайт. По его мнению, это было одно из её самых ужасающих правил. — Ты думаешь, Кира заставил его это сделать. — Ты знаешь почему, — Рюга откинулся на спинку стула и загадочно уставился на Лайта. — Потому что у моего отца была вторая тетрадь, — понял Лайт, закрывая глаза и отгоняя чувство отчаяния. — Потому что он хотел, чтобы мой отец дал ему вторую тетрадь. — Я думаю, мы можем предположить, что Кира теперь владеет ими обеими, да, — в голосе Рюги слышался намёк на удовлетворение. — Ты очень хорошо с этим справился. — Сейчас не время проверять меня, — огрызнулся Лайт; но, по крайней мере, некоторые слова и интонации Рюги прояснились. — Наоборот, — Рюга склонил голову набок, внимательно наблюдая за Лайтом. — Ты был в опасности. Ты снова был подвержен риску из-за травмы другого рода. Если ты не можешь хорошо работать, ты несёшь за это ответственность. — Ой, иди ты, — Лайт слишком устал, чтобы демонстрировать уязвлённую гордость. — Даже если ты считаешь меня не способным на это, ты не сможешь меня остановить. — Лайту повезло, что ему не придётся выяснять, верно ли это утверждение. — Рюга может перестать говорить обо мне в третьем лице, — отрезал Лайт. Рюга бросил на него то, что, по мнению Лайта, можно было назвать только недоброжелательным взглядом. — Это бесполезно. — Как хочешь, — пробормотал Рюга, и гнев Лайта утих. — Мне жаль, что я разозлился, — сказал он себе под нос, словно надеясь, что Рюга его не услышит. — Я… — извинился бы Рюга или нет, это не было вопросом, на который Лайт собирался ответить; дверь открылась, и вошёл Ватари со свежей рубашкой, пакетом сока и дымящейся чашкой, источающей аромат кофе. — Ватари, — обратился Рюга. — Разве он не спит? — прошипел Лайт, и они оба равнодушно посмотрели на него. Лайт схватил кофейную чашку с подноса и решил, что благоразумие — лучшая часть доблести. Исходя из предположения, что поведение его отца контролировалось тетрадью, Лайт намеревался повторить путь отца в надежде выяснить, где Четвёртый Кира забрал её; даже если он не встретился с отцом лично, кто бы ни взял тетрадь, потенциально он мог иметь связь с Кирой. Лайт вспомнил человека, напавшего на Мису, человека, который был убит, не назвав никакого имени, и решил, что Ниа не должно быть позволено никого допрашивать. Смутные обрывки воспоминаний дразнили сознание Лайта — это были воспоминания, связанные с нападением на Мису; Лайт куда-то пошёл и кое-что подобрал, и это было важно. Он закрыл глаза и поднял чашку с кофе достаточно высоко, чтобы почувствовать пар на своей коже, позволяя воспоминаниям вспыхивать неясными проблесками таким же образом. Он подумал, что ему нужно было выяснить, кто украл тетрадь, и всё стало немного яснее, и он взял… он взял… — Лайт, — позвал Рюга, и всё разрушилось. Лайт дёрнулся, выплёскивая кофе за край чашки, и поспешно поставил её. — Возможно, тебе стоит сделать перерыв, — продолжил Рюга, явно меняя тему. — Мне не нужен перерыв, — пробормотал Лайт. Он был так близок к тому, чтобы что-то вспомнить, а теперь это полностью исчезло. — Что тебе нужно? Рюга хотел, чтобы Лайт повторил путь своего отца, или, по крайней мере, он согласился, что это был подходящий курс действий для Лайта. Лайт не был уверен, что это было первоначальным намерением Рюги, но он не особенно заботился о том, чтобы попытаться понять мыслительный процесс Рюги. Определить, куда следовал его отец — а это было сложно из-за того, что отец не использовал свою карту Suica, предпочтя наличные, — оказалось тем, что Лайт не мог выполнить с помощью одних только видеозаписей с камер наблюдения; Лайт думал, что у него есть общее представление, но для подробностей ему нужно было поговорить с потенциальными свидетелями. Когда он направился прочь из угла комнаты, где сидел, чтобы сказать Рюге, куда он идёт, остальная часть оперативной группы с разной степенью беспорядка собралась за столом и никто из её членов не работал. — Лайт, — проговорил Айдзава, первым заметив его. — Где… как долго ты был там? Лайт моргнул. — Который сейчас час? — он покачал головой. — Не имеет значения. Где Рюга? — Наверху, спорит с Ниа, — ответил Моги. В руке у него была незажжённая сигарета, и он быстро и аритмично постукивал её концом. — Что ты здесь делаешь? — Что вы имеете в виду под вопросом, что я здесь делаю? — Лайт понял, что этот вопрос безумно раздражает его: он делал свою работу. — Я расследую убийство своего отца, которое является частью расследования дела Киры, и именно этим должны заниматься все вы. — Лайт, — теперь настала очередь Мацуды заговорить с ним: он медленно встал, сочувственно глядя на него. — У тебя есть другие обязанности. — Нет, мне нужно убедиться, что убийца моего отца привлечён к ответственности, — не согласился Лайт. — У него есть другая тетрадь; мы должны найти его и её, прежде чем он создаст ещё одного Киру. — Что заставляет тебя думать, что это было убийство? — мягко спросил Айдзава, и Лайт наконец это увидел. Выражение на лицах трёх мужчин, наиболее тесно связанных с его отцом, трёх мужчин, с которыми он работал в течение многих месяцев, чтобы найти и устранить Киру, было скептицизмом. По какой-то необъяснимой причине никто из них, похоже, не поверил, что отца Лайта жестоко и эффективно отстранили от расследования. — Вы думаете, это был несчастный случай? — спросил Лайт, стараясь не выдать пренебрежительной интонации. Он мог видеть неверие на их лицах ещё более отчётливо, и он попытался исправить это; даже если бы у него была поддержка Рюги, то, что оперативная группа не находилась на одной стороне, вряд ли помогло бы им добиться успеха. — Посмотрите, когда это произошло. Миса действовала заодно с Кирой или в его интересах, и сразу после того, как она потерпела неудачу, мой отец умер? Не говорите, что это не связано. Мацуда по негласному сигналу, который Лайт пропустил, снова был назначен представителем группы, выступая от её лица. — Это маловероятно, — оспорил он. — Не было ничего необычного, что могло бы заставить любого из нас поверить, что смерть шефа была чем-то иным, кроме несчастного случая. — Ничего необычного, — повторил Лайт, не пытаясь скрыть отношения к прозвучавшим словам. — Вы ведь знаете, где он был? С каких это пор он делает шесть остановок и две пересадки без уважительной причины? — Он был расстроен, — нерешительно предположил Айдзава. — Это дело было для него тяжёлым. Для всех нас, — поправил он. — Но особенно тяжёлым — для твоего отца. Он говорит о том факте, что я был первым массовым убийцей, которого мы все искали, наконец сообразил Лайт. Но это не… — И? — спросил он, желая донести свою мысль до Айдзавы, даже если это не поможет убедить оперативную группу в том, что он не ведёт себя как капризный ребёнок. — И его линия поведения соответствует вчерашней, — Айдзава всё ещё пытался быть вежливым. Лайт сдался. — Без разницы. — Если ты посмотришь, куда он направлялся в предыдущие дни, — добавил Мацуда, — ты это увидишь. Лайт не проверял ни один из предыдущих маршрутов на карте Suica своего отца; бросив взгляд через плечо на Мацуду, он получил доступ к записям. Дата и время высвечивались в близлежащих окрестностях и немного дальше, никогда на одной и той же станции дважды и никогда два дня подряд. Лайт пролистал список — убедительное подтверждение того, что его отец делал именно то, на что намекал Айдзава, и что в ночь своей смерти он действовал не так, как это было обычно. — Как долго? — спросил Лайт. — Вскоре после того, как в вашем доме установили камеры, — сказал Мацуда. — Нет. Как долго можно контролировать чьё-то поведение с помощью тетради? Последовала пауза, несколько секунд сомнений, во время которых члены оперативной группы не переглядывались друг с другом, прежде чем Мацуда заговорил снова. — Недостаточно долго, чтобы сформировать этот конкретный образец поведения, — наконец ответил он. — Как долго? — ещё раз спросил Лайт, но ответа вновь не последовало. — На самом деле вы не знаете, — понял он. — Вы не представляете, как далеко во времени простирается действие тетради. — Мы знаем, что смерть можно спланировать заранее, по крайней мере, за две недели, — ответил Моги. — Смерти продолжались в течение этого промежутка времени, когда ты и Миса были арестованы в первый раз. — Этого времени было бы более чем достаточно, чтобы диктовать поведение шефа Ягами. Этого нельзя исключать. — Ты не сможешь доказать это без тетради, — опроверг Моги. — Лайт, извини, но это был несчастный случай. — Как можно не стремиться исследовать все возможные зацепки? Не то чтобы в нашем распоряжении много информации, — Лайт услышал яд в собственном голосе и безуспешно попытался скрыть его. — Мы застряли на одном месте и не можем сдвинуться с него уже несколько дней. — Это не зацепка, это погоня за диким гусем, — новый голос, включившийся в дискуссию, принадлежал Химуре, стоящей в дверном проёме в обрамлении света из холла. Это выглядело как драматичная и красивая картина, что только больше раздражало Лайта. — Рюга, — проговорил Лайт. — Вы и Эл слишком приблизились к случившемуся, чтобы ясно видеть все детали, — сказала Химура, входя в комнату и садясь. — Вы ставите под сомнение Эл, — в голосе Лайта отчётливо слышалось недоверие. — Я пытаюсь поймать массового убийцу, — отрезала Химура. Лайт впился в неё взглядом, но в её поведении не было заметных изменений. Она спокойно посмотрела на него, скрестив руки на столе, ясно подчеркнув, что не собирается сдвигаться с места. — Я вернусь, — бросил он, стягивая куртку со спинки стула. — Да, вы должны быть со своей сестрой в это трудное время. Лайт застыл; он даже не думал о своей сестре, ни разу за несколько часов с тех пор, как Рюга вытащил его из постели и сопроводил к месту преступления, которое, похоже, никто не считал ничем иным, кроме как трагической случайностью. — Саю, — прошептал он. Предстояло устроить похороны, подготовить тело отца, подписать документы — совершить все те действия, которые Лайт ненавидел за то, что отец оставил их ему и в меньшей степени — его сестре, когда их мать умерла, за исключением того, что теперь существовали дополнительные сложности с материальным имуществом его отца. Лайт проигнорировал их все, не заботясь о том, кто будет заниматься делами отца, пока он будет преследовать его убийцу. — Это не то же самое, — сказал он, не зная, к кому обращается. — Это совсем не то же самое, — он не думал, что когда-либо его собственные слова убеждали его меньше, чем теперь. — Я… я должен идти. Саю не было дома. «Конечно, нет, — подумал Лайт, — она в школе». Но её не оказалось и там. Он стоял на пороге дома своего детства, дома, который теперь принадлежал ему и Саю, и потянулся за телефоном в карман. — Лайт, — услышал он позади себя и, отвернувшись от всё ещё открытой двери, увидел Саю, стоящую на тротуаре. — Лайт, — снова позвала она, плача. — Я не могла… я не… Где ты был? Я не знала, что делать. Конечно, она не знала: Саю была слишком молода, чтобы участвовать в похоронах их бабушки и дедушки, да и сам Лайт едва ли помнил, как семья решала эти дела, когда ему пришлось разбираться с практическими последствиями смерти своей матери. Он старался оградить от этого Саю, насколько мог. — Я работал, — беспомощно произнёс он. Лайт редко видел Саю рассерженной, но теперь в её взгляде читался гнев. — Я не имел в виду… — начал он, но было уже слишком поздно. — Возвращайся к работе, Лайт, — отрезала Саю. — Я не могу справиться с этим, — её голос сорвался, и Лайт попытался обнять свою младшую сестру. Она оттолкнула его. — Не надо. Я уже сделала большую часть договорённостей. — Я сейчас здесь, — напомнил Лайт. — Ты… ты всегда был так расстроен, потому что папа работал, когда мама умерла. Но ты делаешь то же самое, что и он. — Саю, у меня есть основания полагать, что это не было случайностью, — Лайт схватил её за плечи, желая, чтобы сестра его поняла. — Это связано с текущим делом. — Делом Киры, — Саю знала это, даже если ей не были известны детали. — Полиция заявила, что это был несчастный случай. — Группа расследования не знает… Они не все согласны со мной, — признал Лайт. — Но я знаю, что это правда, Саю. Я знаю, что Кира убил отца. Как никогда важно, чтобы я его остановил. — Это необязательно должен быть ты! — слёзы снова текли по щекам Саю. — Это необязательно должна быть твоя работа. Ты даже не закончил университет, ты не сотрудник полиции, ты… Папа привёл тебя туда в качестве консультанта. — Это должен быть я. Это не может быть больше никто. Я знаю это дело лучше, чем кто-либо, кроме Эл. — Тогда позволь ему это сделать! — голос Саю сорвался на крик. — Это не должен быть ты! Это необязательно должен быть ты! — Саю, — Лайт отступил к двери, пропуская сестру. — Давай не будем говорить об этом здесь. — Нет, — твёрдо сказала Саю, и та часть его сестры, которая заботилась о публичных приличиях, по-видимому, полностью исчезла. — Нет, ты скажешь мне, почему ты думаешь, что именно ты должен раскрыть это дело. Дело, с которым у самого L возникли проблемы, дело, с которым не справилась целая оперативная группа. Почему это должен быть ты? Лайт остановил себя вовремя: слова «потому что я был Кирой» замерли на кончике языка. — Я не могу этого объяснить, — только и ответил он. — Это… — О, конечно. Часть продолжающегося расследования, — Саю сердито посмотрела на него. — Ты понимаешь, как всё это смешно? Ты это знаешь. Папа ушёл, Лайт, ты можешь идти домой. — Я должен закончить это. Прости, Саю. — Похороны завтра. Он… его подготовят в храме. Я не могу сделать это в одиночку. Лайт ненадолго прикрыл глаза. — Мне очень жаль, — повторил он снова. — Это ничего не меняет, — прошептала Саю. — Я занимаюсь… имуществом в пятницу. Если ты хочешь прийти на эту встречу, это поможет, но у меня всё под контролем. Лайт отошёл в сторону, позволяя сестре войти в дом, который теперь принадлежал ей, и направился прочь, растворяясь в сгустившихся сумерках. Он уже знал, что его не будет на похоронах и на встрече, если только чудо не толкнёт Киру к нему в руки. Ему нужно было закончить работу, работу, которая была важнее, чем необходимость собрать воедино все нити его жизни и его семьи; как только всё закончится и дело Киры будет закрыто, Лайт сможет помириться с Саю. Он оглянулся на знакомый дом — тёмный, если не считать единственного освещённого окна, — и устремился дальше.