Turn the Memory to Stone

— Ягами Лайт, — проговорил Ниа; его взгляд был твёрдым и неумолимым и почему-то не совсем соответствовал Ниа, которого знал Лайт. — Ягами Лайт — это Кира. Выражение его лица было холодным и расчётливым, и он поднял маленькую руку с марионеткой Мелло: она ухмылялась, и шрам, пересекающий её левый глаз, был отвратительным. — Это благодаря Мелло, — сказал Ниа так, будто Мелло не был его частью. — Он тот, кто действительно предоставил мне доказательства. Вдвоём мы смогли бы сравняться с Эл — нет, вдвоём мы смогли бы превзойти Эл. Мы сумели бы доказать то, что не мог даже он. Лайт словно бы почувствовал эти слова физически, отшатнувшись назад к грязной гофрированной металлической двери огромного тёмного склада. Оперативная группа — некоторые лица были ему знакомы, некоторые нет — стояла полукругом по краю единственного пятна света, в центре внимания Ниа и его горстки марионеток. Тетрадь просто лежала перед ним открытой, полная имён и дат, написанных аккуратным сжатым почерком. — Вместе мы сразим Киру, того, кто уничтожил Эл, — прошептал Ниа бархатным, мягким голосом, и это не должно было прозвучать как угроза, но являлось именно ей. Рифлёный металл вонзился в спину Лайта, и он ощутил, как ботинки стискивают пальцы его ног будто из сочувствия. Оперативная группа наблюдала, как Ниа торжествующе излагал детали, которые были призваны убедить их всех в том, что Лайт работал против них с самого начала. Произносимые им слова то становились отчётливее, то исчезали, складываясь в сознании Лайта в непрерывный гул и превращаясь в бессвязность. «Они уже знают, — подумал он отстранённо, но он был пленником в собственной голове. — Они уже всё это знают, они знают, кто я, они знают, что я сделал». Лайт почувствовал, как медленно падает на землю, отягощённый обвинениями Ниа и растущим недоверием на лицах, окружающих их обоих, пока не выпрямился и маски не были сорваны. — Я Кира, — услышал он собственный голос, полный высокомерия и уверенности. Оправдания прошлым деяниям срывались с его губ, когда он обводил взглядом группу расследования по кругу, — это была визуализация мира, который он создавал, мира, в котором преступности почти не существовало и единственными людьми, которые умирали бы от чего-либо, кроме естественных причин, оставались те, кому он назначал бы наказание. — Вы хотите вернуться к тому, что было раньше? «Это неправильно», — Лайт попытался возразить себе самому, но его голос был слишком тихим. Он мог видеть дугу молнии в небе, чувствовать тот же сильный дождь, который в последний раз шёл, когда он излагал свои доводы и убеждения людям, с которыми работал — но что он имел в виду под последним разом? — и он был слегка удивлён, что никто не заметил, как они начинали медленно промокать. — Ты всего лишь массовый убийца, — холодно сказал Ниа. — Сумасшедший массовый убийца. Мысль о том, что ему придётся положить этому конец здесь и сейчас, пришла Лайту в голову, и он одновременно распознал в ней как чужеродность, так и решение, которое, как он знал, он впоследствии принял. Он потянулся к секретному отсеку в своих часах, чувствуя, как это действие отзывается в механической памяти, — и Мацуда произвёл выстрел, повредивший его руку, Мацуда совершил это снова, чтобы поразить Лайта выстрелом в живот, который обрёк бы его на медленную смерть без оказания медицинской помощи; это был Мацуда, которого пришлось остановить остальной части оперативной группы, когда он кричал о своей горечи из-за предательства Лайта. Фигура, которую Лайт не мог ясно видеть, парила над ним с широко распростёртыми крыльями. «Рэм?» — подумал он, но каким-то образом знал, что бог смерти исчез, когда словно со стороны услышал, как умоляет призрачный силуэт убить их всех. Тот растянул губы в широкой ухмылке, что-то царапая в тетради пером. Лайт почувствовал восторг от того, что находится на шаг впереди, смешанный с печалью, потому что он знал, что последует. Он понял, что оперативная группа могла видеть скелетообразную фигуру, когда они закричали ей остановиться. Только Ниа был достаточно уверен в себе, чтобы оставаться равнодушным, и Лайт ощутил толику признательности за то, насколько он был похож на Эл в этом отношении, прежде чем давление раскололо его грудь пополам и толкнуло назад. Песок и пыль застилали Лайту глаза, всё вокруг виделось туманным и тусклым, и практически все звуки заглушались, терялись в этой серой тьме. Чей-то голос раздавался, не способный рассеяться, сквозь него просачивались жестокость и садистское веселье, и Лайт не хотел ничего, кроме как только бежать отсюда. — Пожалуйста, — он слышал самого себя, умоляющего о том, чего он не мог вспомнить. Он чувствовал, как произносит эти слова, но они были бессмысленными, и он не размыкал губ. — Пожалуйста, — снова услышал он, и в результате последовал пугающий смех. Голос задал ему вопрос, который Лайт почти смог понять, и он сосредоточил всё своё внимание на этих звуках. — Однажды, — это был его собственный голос. Остальная часть предложения растворилась, раскололась на части, и всё вокруг захлестнула волна обречённости и истощения, переходящая в глубокую печаль. Отчаяние и тщетность любых усилий наполняли каждую клетку его существа, пока он не услышал резкий ответ, и внезапно вспыхнуло яркое чувство надежды.

Четверг, 18 сентября, 2015

— Лайт, — услышал он и открыл глаза, увидев склонившегося Рюгу и ощутив прикосновение прохладной руки, лежащей на верхней части его спины. — Лайт, ты проснулся? Он не мог ни пересказать сон, ни объяснить своих слёз, и неясные образы развеивались с каждой секундой. Осталось только двойственное чувство отчаяния и надежды, застывшее глубоко внутри. Эти ощущения были болезненным щитом от того, что он должен был чувствовать в день похорон своего отца, и Лайт цеплялся за них, двигаясь и разговаривая почти на автопилоте, пока не смог вырваться за пределы штаба оперативной группы. Почти сквозь туман он уловил разрешение Рюги называть его по имени; чувство безоговорочного доверия в ответ на эти слова наполняло Лайта теплотой, пока он не вспомнил, что до сих пор понятия не имел, каково настоящее имя Рюги, и мысль о том, что Рюга не доверился ему в этом, в конце концов устранила тепло так же быстро, как оно появилось. Айдзава попытался остановить Лайта, когда он направился к входной двери, попытался убедить его пойти на похороны, но Лайт оттолкнул его, всё ещё окутанный постоянным ощущением незримого наблюдения за собой. Оно начало тускнеть лишь после того, как он вышел на улицу: солнце выжгло его вместе с остатками сна, и Лайт наконец почувствовал себя владеющим собственным телом. Направляясь по следам отца — в сознании зародилась мысль, что он не был уверен, что хочет исследовать этот путь, поскольку следы, по которым он шёл, были как реального, физического, так и метафорического характера, — он пришёл из штаба оперативной группы к ближайшей станции и начал то, что должно было стать утомительной рутиной поиска. Но, будь то затяжные эффекты его кошмаров или нехарактерно безмолвное присутствие Мацуды около его плеча, Лайт чувствовал себя ближе к отцу, чем после смерти матери. «Неужели это ирония?» — подумал он, отбросил эту мысль и перешёл к следующему человеку. Информация отыскивалась в виде мелочей, всплывая на поверхность только после того, как Лайт прилагал усилия, чтобы аккуратно её извлечь. Мало кто помнил, что видел его отца, ещё меньше было тех, кто был способен сказать что-то полезное. Лайт делал заметки, наблюдения и устремлялся к следующему месту. И следующему. И следующему. Он думал, что знает, где его отец прятал тетрадь, но сейф для длительного хранения теперь оказался пустым в хорошо освещённом и контролируемом помещении. Деталью, которая убедила Лайта в том, что его отец хранил тетрадь здесь, была маленькая камера, всё ещё функционирующая в углу и идеально подходящая для считывания лица того, кто открывал этот сейф. Лайт вытащил её и бегло осмотрел: быстрый анализ показал, что камера, вероятно, активировалась фиксируемым ей движением и впоследствии отправляла фотографии через локальное беспроводное соединение на телефон или компьютер пользователя. — Мацуда, посмотри, был ли найден телефон моего отца, — попросил Лайт, поворачивая камеру в руках. Он отключил её после того, как слишком поздно понял, что она всё ещё может быть активна. Он не мог сказать, снимала ли она его: небольшой источник света, который указывал на то, что камера работает, отсутствовал. Мацуда странно посмотрел на него, но позвонил, чтобы выяснить это; он сообщил, что телефона шефа Ягами не было среди его вещей, и Лайт нахмурился. На вопрос, куда направился его отец, забрав тетрадь, ответить было труднее; существовала очевидная возможность, что отец передал её Кире мимоходом и ничто не указывало на встречу двух незнакомцев, поравнявшихся друг с другом в толпе и продолживших путь в разных направлениях. Однако Лайт знал, на какой поезд сел его отец и куда он направился; следующей остановкой была станция, где отец умер. Он покинул станцию предположительно вскоре после прибытия и вернулся на неё примерно через девяносто восемь минут. Именно на этой станции Лайт получил первое отчётливое подтверждение того, что он на правильном пути: на видеозаписи с камер наблюдения, показанной Мацуде с Лайтом в качестве случайного прохожего, потому что именно Мацуда являлся тем, у кого были значок и удостоверение личности, несмотря на то, что Лайт задавал вопросы, был явно различим Ягами Соитиро с маленьким незнакомым портфелем. Лайт был уверен, что позже портфеля не было, и неоднократные наблюдения за входящим на вокзал отцом подтвердили это. — Он встретил Киру здесь, — заключил Мацуда после того, как они вышли из офиса станции с копией второй видеозаписи, надёжно хранящейся на USB-накопителе в кармане Мацуды. — Лайт, это зацепка, — он выглядел более воодушевлённым, чем Лайт видел его в последние дни. — Мы должны сказать Эл. — Нет, — Лайт резко остановился и схватил Мацуду за руку прежде, чем он успел сделать что-то большее, чем достать телефон из кармана. — Нет, нам нужно что-то более определённое. — Лайт, — возразил Мацуда, напоминая Лайту, что из них двоих именно он обучался своей профессии. — Эл имеет доступ к большему количеству информации, чем мы; он может сделать запрос на то, где в это время были наши подозреваемые. — Я только… — Лайт не отпускал его. — Мне нужно… мне нужно знать больше, — сказал он, и сочувствие, отразившееся на лице Мацуды, говорило о том, что он понял всё совершенно иначе. Лайт опустил руку, всё ещё сомневаясь, прежде чем позволить Мацуде думать так, как тот хотел. — Мы можем сказать им, когда пойдём обратно. — Хорошо, Лайт. Ладно, — Мацуда одарил его кривой улыбкой, которой пытался утешить, но настолько погрузился в собственное горе, что полностью потерпел неудачу. — Мы можем подождать. Станция была самой дальней точкой на пути, который отец проложил от следственного штаба, и Лайт понятия не имел, куда он отправился за пределами станции, поскольку с его телом не осталось никаких физических улик, а камеры не показали ничего, кроме самого входа в здание. Мацуда искоса взглянул на Лайта, когда он остановился на краю тротуара, и взял инициативу на себя. Лайт позволил ему сделать это: его энергия внезапно почти исчезла; он не мог собраться с силами, чтобы делать больше, чем только следовать и наблюдать, пока Мацуда не вошёл в пятое здание, которое, вероятно, было открыто в течение рассматриваемого периода времени, и даже тогда его участие в процессе поиска новых деталей было минимальным. Мацуда продолжал поглядывать на него краем глаза, но ничего не сказал Лайту напрямую, и Лайт не был уверен, что должен был заметить, что Мацуда наблюдает за ним. Притворяться, что он не видит этого наблюдения, было едва ли не более утомительным, чем пытаться сохранить выражение лица приятным и открытым, а голос хотя бы нейтральным. Лайт был почти готов броситься на Мацуду со словами, чтобы тот остановился, что с ним всё в порядке и что за ним не нужно следить, будто он не может справиться с грузом, свалившимся на него, а затем он увидел в толпе знакомое лицо. Солнце почти полностью скрылось за горизонтом, но улица была достаточно хорошо освещена, и Лайт узнал Химуру в нескольких метрах от них по её отражению в витрине магазина. Его чувство усталости исчезло, сменившись напряжённым любопытством. Насколько Лайту было известно, Химура не жила в этом районе, но потом он понял, что понятия не имел, где она могла жить. Вполне возможно, что они случайно столкнулись здесь. Похоже, она их не видела, и Лайт позволил взгляду скользить по толпе, будто он её тоже не замечал. Он снова повернулся к Мацуде, который закончил разговор и теперь открыто смотрел на Лайта с беспокойством. — Пойдём дальше, — сказал Лайт, пытаясь сохранить позу такой же, как и раньше. На всякий случай — если Химура наблюдает за ними, а не гуляет вечером после работы. «Такой параноик», — подумал он, но за последние несколько месяцев ему пришлось столкнуться с очень немногими по-настоящему случайными совпадениями, и он не верил конкретно в это. — Если ты готов, — ответил Мацуда. — Мы можем продолжить это завтра. — Нет. Ещё немного. Мне повезло. Теперь Мацуда смотрел на него с глубоким нескрываемым скептицизмом, но его лицо не было направлено в ту сторону, где находилась Химура, и Лайт не думал, что она заметит изменение в поведении Мацуды. Если она смотрела на них. — Хорошо, — Мацуда уступил, как и на протяжении целого дня. — Тем не менее предстоит ещё многое изучить. — Я просто не хочу пока возвращаться, — пояснил Лайт, и в глазах Мацуды снова промелькнуло сочувствие. Химура всё-таки следила за ними, понял Лайт. Он не думал, что она заметила, как он наблюдает в ответ, но она была в пределах видимости с тех пор, как он заметил её в первый раз. Может быть, она вовсе не видела их, но Лайт не мог говорить о совпадении её и их темпа и направления и сохранении одного и того же расстояния между ними как о случайности. «Ниа», — подумал он. Должно быть, протеже Эл заставил Химуру наблюдать за ними. Ниа не доверял Лайту с самого начала и выступал против решения Эл сделать Лайта частью его организации, а не отправить его за решётку и на электрический стул за то, что он совершил как Кира. Ниа явно не рассчитывал, что Мацуда теперь достаточно привязан к Лайту, что говорило о большем разрыве между Рюгой и Ниа, чем Лайт это заметил. Это не являлось хорошим знаком. Лайт прикусил нижнюю губу — нервный тик, который он ненавидел в других, но теперь обнаружил, что сам предаётся ему. Ситуация между Рюгой и Ниа должна была быть разрешена: если каждый из них мешал другому в ходе расследования, вероятность успеха снижалась. Лайт хотел — нуждался в этом — поймать Четвёртого Киру, чтобы привлечь к ответственности; каким бы ужасным ни выглядело число убитых им, оно оставалось почти абстрактным по сравнению с признанием Лайтом того, что сделал он сам. Но теперь… теперь Кира напал на семью Лайта, и это словно смягчило всё совершённое самим Лайтом в его глазах, и Лайт был убеждён, что ничто не могло помешать довести дело до успешного завершения. Если он скажет Мацуде… Лайт взглянул на своего временного партнёра краем глаза: Мацуда смотрел на фасад магазина, из которого они только что вышли, но не получил из этого никакой полезной информации. — Что? — спросил он. — Я думаю, что шеф, возможно, пошёл в другом направлении, — высказал догадку Мацуда. — Никто на этой улице не видел его во вторник. — Ты, наверное, прав, — было совсем темно, и облачное небо над головой окрашивалось в оранжевый цвет в отражении уличных фонарей. — Давай вернёмся. — Ты уверен? — Мацуда перевёл хмурый взгляд на Лайта. — Да, — Лайт двинулся обратно к станции по пути, где они перехватят Химуру, если она не сойдёт с этой дороги. Ему надоело танцевать вокруг Ниа в их маленькой запутанной игре с попытками хитрости; это только усложняло расследование. К его удивлению, Химура уже направлялась к ним двоим. — Лайт, — поприветствовала она. — Мацуда-сан. — Химура-сан, — ответил Мацуда, отражая удивление Лайта. — Что вы здесь делаете? — Меня прислали с сообщением для Лайта, — Химура устремилась к самому краю улицы, остановившись напротив закрытого магазина и выжидательно глядя на Лайта, пока они с Мацудой не присоединились к ней. Толпа кружила вокруг них, оставив их на небольшом островке относительной тишины. — Итак? — Лайт подтолкнул её к разговору, когда она замолчала. В ответ Химура подняла телефон, и на экране появилось лицо Ниа. — Обнаружилась новая информация, — проговорил он. — Однако круг наших возможностей ограничен. Как бы я ни желал доверить расследование только официальным членам оперативной группы, оно не может ждать. — Ты не доверяешь мне идти отсюда обратно в штаб в одиночку, — категорично и прямо заявил Лайт. Ниа мог бы послать Мацуду вместе с Химурой, если бы хотел, чтобы более одного человека сопровождали Лайта; однако прежде всего его сообщение говорило о том, что его недоверие было сильнее, чем его возражение против того, чтобы Лайт работал над этим делом. Ниа слегка наклонил голову в знак признания того, что Лайт правильно истолковал то, что он хотел донести; Мацуда с некоторым замешательством переводил взгляд с Лайта на Ниа. Лайт на мгновение посмотрел на Ниа, и более глубокие мысли вспыхнули в его сознании, но недостаточно быстро, чтобы избежать появления сомнений. Он доверял Ниа не больше, чем Ниа доверял ему, и этот внезапный шаг Ниа был очень подозрительным. Было очевидно, что Ниа ведёт более сложную игру, но преданность Химуры принадлежала Эл, и он полностью и безоговорочно ей доверял. Лайт — нет, но у него не было для этого оснований. Лучше, решил Лайт, подыграть и поверить в то, что участие в этом Химуры означает, что интрига Ниа в конечном счёте принесет пользу Рюге. Выполнение плана Ниа и отвлечение внимания от дела, что могло сопутствовать первому, по крайней мере, дало бы Лайту понимание конкретных деталей того, что Ниа хотел от него. Он впился взглядом в лицо Ниа на экране, продолжая разговор, который тот завязал. — Хорошо, — коротко сказал он. — Мы пойдём вместе, и я не буду мешать. — Я не ожидаю меньшего, — ровным голосом ответил Ниа. Связь оборвалась, оставив Лайта размышлять о том, что Ниа мог читать его мотивы так же хорошо, как Лайт читал его. Это оставило смутное чувство беспокойства, но он напомнил себе, что Рюга доверял Химуре; кроме того, он знал, что Мацуда поступит правильно в любой ситуации. Химура развернулась и повела их сквозь толпу, уклоняясь от людей и препятствий с такой ловкостью, что за ней было трудно угнаться. Лайт выругался себе под нос, огибая людей по её следу, Мацуда устремился прямо за ним, но это не помогло им сократить расстояние. Химура исчезла в переулке буквально в двух шагах от станции, и Лайт едва заметил, как она завернула за угол. Он перешёл на бег, чтобы догнать её, но когда он достиг переулка, то вообще её не увидел. — Лайт, — Мацуда остановился рядом с ним. — Почему она такая быстрая? — пробормотал он, и Лайт подумал, что Химура не позволила бы выследить себя против собственной воли. Она хотела, чтобы он увидел, как она преследует их двоих, и он задался вопросом, должно ли было это вывести его из равновесия и являлось ли частью инструкций Ниа. Химура появилась в полуоткрытой двери и жестом пригласила их войти. Лайт обменялся взглядом с Мацудой и последовал за ней. Она провела их через здание в другой переулок, потом ещё и ещё, пока Лайт не утратил понимание, где они находились. Если бы Лайт не знал лучше, он бы сказал, что Химура намеренно пыталась сбить их с толку. Он взглянул на Мацуду, который сжал губы в тонкую линию и слегка покачал головой, глядя в ответ, но Мацуда не понимал ситуацию так, как он, подумал Лайт. Лайт открыл рот, чтобы сказать Химуре, что с него достаточно игр, но она прошла через открытую дверь впереди них. Запах соли резко ударил в лицо — Лайт не думал, что они были так близко к воде. Он неуверенно последовал за ней и оказался на мостовой, больше напоминавшей тротуар, чем улицу, идущую вдоль канала чуть шире неё самой. Химура стояла рядом с небольшим причалом в нескольких метрах внизу, в идеальном круге света, отбрасываемого уличным фонарём. — Химура-сан, — начал Лайт. Он остановился чуть поодаль. Мацуда прошёл мимо него, замедлил шаг, когда увидел, что Лайт не приближается к Химуре, и сам остался на месте. Узкая улица не была хорошо освещена: это были отдельные точки освещения с неравномерными интервалами, и Лайту казалось, что было сложнее разглядеть окружающую среду, когда остальная часть пространства была темнее по сравнению с ней. Он заметил что-то движущееся на границе света, где находилась Химура, и его сердце забилось сильнее, прежде чем он разглядел очертания лодки, привязанной к причалу. — Что происходит? — спросил он, повышая голос. Вместо того чтобы заговорить, Химура полезла внутрь пиджака. Несмотря на его подозрения, несмотря на странный путь, который они выбрали, несмотря на поведение Химуры, Лайт не ожидал этого. Химура вытащила пистолет, не связанный с работой в полиции, с очень длинным и громоздким стволом, и выстрелила в Мацуду.