You and me in our playhouse We are alone And all we need
Что делать, пожалуй, было главным вопросом. Нужно ли ему что-то делать вообще? Он в Хогвартсе — самом безопасном месте на земле. Директор сказал ему четко и ясно: сидеть тихо, смотреть внимательно и не ввязываться в неприятности. Гарри раздраженно забурчал. Он думал об этом весь день, оставив мысли о родителях до лучших времен. Невилл посоветовал не привлекать к себе внимание. Совет был здравый, точно так же как и совет Дамблдора. Проблема была только в одном: он и без того не ввязывался ни в какие неприятности. Они сами его находили. Внимание Гарри и вовсе не переносил и, по собственному скромному мнению, считал, что уже и так его к себе не привлекает. Настолько, насколько может при таких обстоятельствах, конечно. Газета перед ним, с напечатанным на всю страницу длинным списком «Волшебник года», издевательски моргнула колдографиями. Его имя венчало список, сопровождаемое короткой биографией и небольшим нарисованным портретом. Кто бы не сливал газете информацию о его внешнем виде, явно получал деньги зря. Зеленых глаз на черно-белой странице было не видно, его фирменная огромная, поношенная и горячо любимая рубашка, доставшаяся ему от Дадли, когда тот отказался носить фланель, стала идеально подогнанным по фигуре шелковым безобразием, а лицо приобрело жутковатую пропорциональность эльфов Средиземья. Даже волосы были странные. Гарри мрачно на них посмотрел. С длиной угадали: теперь, после пары месяцев без стрижки, они с успехом прикрывали уши. Ну, в теории. На деле они страшно вились и торчали в разные стороны без какого-либо очевидного паттерна. Ничего общего с миниатюрным хвостиком на рисунке. Будто бы этого было мало, они поменяли его личную гордость — шрам. Неожиданные подробности его появления и дурная привычка болеть в самых неподходящих ситуациях немного пошатнули нежную любовь, которую Гарри испытывал к этой конкретной части своего лица, но не смогли искоренить ее полностью. Его шрам был огромный, на все лицо, глубокий и кривой и делал его похожим на мрачного дровосека или рок-музыканта с тяжелой судьбой. Его шрам был крутецкий. В отличие от нарисованного нечто — тонкого и едва-едва заходящего на глаз. Эта штука была чем угодно, но только не крутецкой. Гарри вздохнул. Разочарование за разочарованием. Хэллоуин в Хогвартсе оказался и вправду совершенно волшебным — с летающими и злобно хохочущими тыквами, приодетыми призраками и Пивзом, терроризирующим Филча тухлыми яйцами в самых неожиданных местах. Вот только Гарри это все совсем не радовало. Праздник, до этого бывший просто Еще Одним Днем, В Который Гарри Не Доставалось Конфет, теперь был Днем, В Который Умерли Его Родители (Вероятно, По Его Вине). Еще и газета эта… дурацкая. Он уже получил пару насмешек по этому поводу и догадывался, что в комнате его будет ждать небольшая горка писем от «фанатов». Называть фанатами людей, в глаза его не видевших и почитающих ими же самими придуманный образ чего-то по имени Гарри Поттер, не хотелось, так что в своей голове Гарри добавлял слову кавычки. Эти люди писали ему довольно часто, и он, честно говоря, понятия не имел, что с этим делать. Отвечать им тоже не хотелось. Некоторые письма, особенно странные, не хотелось даже читать, но Гарри чувствовал себя неприятно, оставляя без внимания такую кучу людей. Уничтожать, как предложил ему Тео, не позволяла совесть. По итогу они копились, а Гарри ощущал себя куском говна и божеством культа. Он наложил в тарелку картошки в мундире, надуваясь сильнее. Мир сегодня его вообще не радовал. Сеанс его недовольства был прерван криком — настоящим, испуганным криком, а не возбужденным кудахтаньем детей. Он вздернул голову, заинтересованный, и успел увидеть, как то же самое сделали остальные рядом с ним, прежде чем огромные створки двери, ведущей из Большого зала, распахнулись с треском под действием какого-то незнакомого Гарри заклинания. По висящим на стенах картинам побежали какие-то люди, большую часть которых он видел в первый раз в жизни и каждый из которых кричал что-то взволнованно-неразборчивое. Он напряг уши, пытаясь разобрать хоть слово, когда- — Тролль! Тролль… в подземелье… — В зал влетел профессор Квиррелл и, тяжело дыша, направился прямиком к Дамблдору. — Спешил вам сообщить… — слабо добавил он и тяжело оперся на стол, пытаясь перевести дух. Зал погрузился в тишину. Теперь Гарри хорошо слышал возбужденные перекрикивания портретов. — Огромный! — говорила ведьма с малюсенькой шляпкой на высокой башне белоснежных волос. — Воняет! — добавил высохший старик в монашеской рясе. — Только пустите! Уж мы ему покажем! — очень тоненько голосила группа маленьких рыцарей, скакавших из картины в картину. — Засунем эту дубину туда, где света не видно! — У него еще и дубина есть? — поинтересовался с искренним интересом кто-то, кого Гарри не мог разглядеть за толпой, собравшейся в его портрете. Рыцари подтвердили и в подробностях начали описывать уродство тролля, огромность дубины и все те места, в которые они эту самую дубину засунут. Гарри шокировано открыл рот, почувствовав, как нагреваются щеки. Таких выражений он еще не слышал. Поток брани вывел всех из того странного минутного транса, в который их ввели неожиданные новости. Малфой на другом конце стола набрал в легкие побольше воздуха и громко пронзительно завопил, широко раскрыв рот и еще шире — глаза. Зал последовал его примеру, мгновенно приходя в движение. Люди бегали, вставая с мест и толкаясь, кричали и испуганно переговаривались, заглушая друг друга. Понадобилось несколько громко взорвавшихся фиолетовых фейерверков, вырвавшихся из палочки директора, чтобы снова воцарилась тишина. — Старосты! — Его громкий, грудной и во много раз усиленный магией голос прогрохотал, отскакивая от стен. — Немедленно уводите свои факультеты в спальни. Фарли вскочила и быстро замахала руками, собирая младшие курсы и отдавая четкие короткие приказы. Гарри поднялся, собираясь обогнуть стол и присоединиться к основной группе своего факультета до того, как его сметет потоком людей, но тут что-то схватило его за рукав, мешая идти дальше. Несколько торопящихся к старостам студентов врезались в него плечами, едва не сбив очки, кто-то сказал что-то раздраженное, и Гарри, совсем потерявшийся в пространстве, беспомощно задергал рукой, пытаясь отцепить невидимое нечто. Нечто только вцепилось сильнее и, перехватив поудобнее, с силой дернуло на себя. Он пошатнулся, теряя равновесие, с трудом устоял на ногах и нос к носу оказался с Роном Уизли. Бледным и, кажется, до смерти напуганным. — Гермиона! — взволнованно зашипел он. Гарри удивленно моргнул. — Гермиона? — Она не знает про тролля! — Теперь он звучал откровенно паникующе и начал быстро-быстро тараторить, объясняя: — У нас были Чары с воронами. Я сказал какую-то глупость, а она разревелась. Патил сказала, она все еще плачет в туалете. Его и без того светлая кожа сейчас напоминала мел, а глаза взволнованно блестели. Что бы мальчик ей не сказал, теперь он в этом явно раскаивался. Гарри посмотрел на Фарли, уже собравшую вокруг приличную группу и выстраивающую их по парам. Взглянул на портреты, с удовольствием смакующих подробности о произошедшем, и снова повертел в голове слова Дамблдора. Вздохнул, переводя взгляд на Рона, и решительно кивнул. Он не мог бросить Грейнджер одну и уж точно не мог так просто отказать своему другу. Лицо Рона просияло. Мальчики покрепче перехватили руки, сводя возможность разделения на нет, и бросились в противоположную от слизеринского стола сторону. Пригнувшись, они влезли в самую середину группы школьников из Пуффендуя, уже двинувшихся к своим спальням. Успели пройти с ними еще немного, когда рядом раздался знакомый удивленный голос. — Гарри? — Это был Невилл. — Рон? Рон в ответ только толкнул его под ребра, призывая быть тише, а Гарри дернул его ближе к себе, быстро объясняя: — Гермиона одна, не знает про тролля. Мы ее вытащим. — Уизли уже тянул его к ближайшему боковому проходу. — Отвлеки внимание! — успел крикнуть Гарри, прежде чем Невилл и колонна пуффендуйцев исчезли из виду.***
Они резко замерли перед поворотом к женским туалетам. Гарри затормозил, чуть не врезавшись носом в Рона, и недовольно зашипел, сначала даже не осознав причину остановки: все его мысли все еще о Снейпе, бегущем по направлению к третьему этажу. Что ему там понадобилось? Еще и сейчас, когда все учителя ищут тролля в замке. Пророчество, рассказанное Дамблдором, не шло у него из головы. Он ведь сказал, что Волдеморт снова попробует добраться до них с Невиллом? Конечно, Хагрид сказал, что Снейпу можно верить, но он ведь наверняка просто согласился с директором. Что, если тот просто обманывается насчет зельевара? Ядовитые и высокомерные слова Малфоя о Метке на руке Снейпа и его преданности Лорду вертелись будто заевшая пластинка. Что бы Дамблдор ни думал насчет Северуса Снейпа, Пожиратели явно считали его одним из своих людей. Он уже открыл рот, собираясь обсудить произошедшее с Роном, когда тот поднял руку, перебивая его: — Чуешь? Гарри принюхался и сморщил нос, удивляясь тому, что не заметил запаха раньше. Пахло тухлыми яйцами Пивза, грязными носками Дадли и упревшим компостом для газонов в одном комплекте. Стоило ему это осознать, появился звук: тяжелые, шаркающие шаги и приглушенное бессмысленное бормотание. По его спине пробежала дрожь. Рон рядом напрягся. Из соседнего коридора показался тролль. Он выглядел ужасно — как нечто, пришедшее прямиком из детских кошмаров. Огромный, примерно четырех метров ростом, с каменисто-серой кожей, толстой и потрескавшейся в некоторых местах до гнойных кровавых ранок. У него были длинные мускулистые руки, короткие толстые ноги и маленькая голова, носившая самое тупое выражение лица из всех, которые Гарри только видел в своей жизни. А это говорило о многом — он, в конце концов, видел Дадли. Позади тролля волочилась большая кривая дубина, больше напоминавшая вырванное с корнем и очищенное от веток дерево, чем нормальную дубину. Какая-то часть его сознания отвлеченно задумалась, как, черт возьми, маленькие рыцари собирались засовывать ее… куда бы они там ни собирались ее засовывать. Тролль не стал давать ему время на более серьезные раздумья и сделал страшное — повернул в женский туалет. Они одновременно выдохнули обеспокоенное: — Гермиона! — и бросились за ним.***
Потребовалось время. Много времени и еще больше беготни вокруг, но они все-таки сделали это. Они победили. Мерзкая тварь недвижимо лежала на земле. Кажется, времени им на это потребовалось меньше, чем ощущалось, потому что шума они наделали целую кучу, а никто так и не появился для спасения незадачливых спасителей. Гарри покосился на невинно лежащую рядом с троллем дубину, которую Рон секундами ранее опрокинул твари на голову. Мерлин храни Филиуса Флитвика и его уроки чар. Он замер, не зная что теперь делать. Остальные тоже молчали. Первой нарушила тишину Гермиона. — Он… он мертв? Тролль лежал перед ними — огромная куча вонючего серого мяса — и не шевелился. — Не думаю, — ответил Гарри, осторожно наклоняясь и вытаскивая палочку из его ноздри. Вслед за ней потянулась мерзотная зеленоватая жижа. Он скривился. Фу. — Я полагаю, он просто в нокауте, — продолжил, вытирая дерево о собственные штаны. Мысль о том, что дорогая сердцу палочка будет пребывать в таком состоянии еще хоть минуту, была отвратительна. Рон открыл рот, собираясь что-то добавить, но тут из коридора послышались громкие шаги. Все трое мгновенно напряглись. Опыт подсказывал, что ничего хорошего это не принесет. Предчувствие оправдалось: мгновением позже галопом в комнату ворвалась МакГонагалл; сразу за ней почетным конвоем показались гарцующий профессор Квиррелл и хромающий Снейп. Они замерли на входе. Гарри с любопытством рассматривал покусанную ногу зельевара, профессор Квиррелл с любопытством рассматривал спящего тролля, немного позеленев от дурного запаха. Деканы смотрели на них с такой всепоглощающей холодной яростью, что Гарри стало мгновенно неуютно. Оторвавшись от чужой ноги, он упер взгляд в пол. Внезапно слизеринские страшилки об ужасах, которые Снейп творил во время войны, и его мечтах однажды повторить их на учениках перестали казаться страшилками и обрели пугающую реальность. — О чем, позвольте вас спросить, вы думали? — МакГонагалл звучала так зло и смотрела на Рона так яростно, что Гарри как-то незаметно для себя передал ей корону самого страшного человека в комнате. Снейп конкуренции не выдерживал. Будто прочитав его мысли, он поторопился восстановить порушенную репутацию: — Поддерживаю, мистер Поттер. — Его холодные злые слова падали на каменный пол каплями смертельного яда. — Указания директора были весьма ясны. Или вы думаете, что имеете право им не подчиняться? Может быть, хотели обрести еще и славу убийцы троллей, вдобавок к статусу сокрушителя темных волшебников? Гарри до крови прикусил язык, сдерживая поток отрицаний, рвавшихся из глотки против его воли, ограничившись только злобным взглядом. Снейп прекрасно знал, что это не правда! Знал — и все равно говорил, только бы задеть его посильнее. — Не волнуйтесь, — продолжал он, — мы с профессором МакГонагалл обязательно воздадим вам все почести. Как насчет увеличения вашей месячной отработки до полугода, для начала? Гарри вспыхнул. Сдерживаться стало совсем невозможно. Но тут, за секунды до того, как он сделает что-нибудь глупое, из темноты позади него раздался тихий голос: — Простите, — сказала Грейнджер, — они здесь из-за меня. Я пошла искать тролля… Я думала, что уже знаю о них все и смогу справиться самостоятельно. Девочка виновато повесила голову. Гарри с трудом удержал челюсть от падения. Быстрый взгляд на Рона показал, что тот удивлен не меньше. Кто бы мог поверить, что Гермиона Грейнджер — подумать только, Гермиона Грейнджер! — врет в лицо преподавателю? Еще и так убедительно. — Если бы они меня не нашли, я была бы уже мертва, — продолжала она. — Гарри прыгнул ему на шею и засунул в ноздрю палочку, а Рон заколдовал его дубину и отправил в нокаут. У них просто не было времени, чтобы позвать кого-нибудь из профессоров. Когда они появились, тролль уже собирался меня прикончить. Гарри и Рон пытались придать своим лицам такое выражение, словно эта история их совсем не удивила — словно все произошло именно так, как описывала Гермиона. Профессора с сомнением переглянулись. Позади них раздался короткий присвист. В комнату вошли остальные деканы. — Вот это да, — восхищенно сказала профессор Спраут. — Какая животрепещущая история. Профессор Флитвик согласно кивнул головой и поблагодарил: — Спасибо за сообщение, Миневра. — Он повернулся к Снейпу. — Мы с Помоной взяли на себя смелость отправить твоих змеек в спальни. Они сейчас с пуффендуйцами. — Разве директор не приказал сделать это еще в Зале? — отрывисто спросил тот. — Что за задержка? Флитвика, кажется, совсем не напугало раздражение зельевара. Он только смешливо хмыкнул в усы. — Мистер Лонгботтом увидел что-то на пути к спальням, так что старосты, проявив похвальную остроту ума и готовность действовать, приняли решение остаться в коридоре, опасаясь наткнуться на тролля. Снейп разозлился только сильнее. — С каких пор, — мрачно процедил он, — коридоры надежнее защищенной гостиной факультета? Ответа дожидаться не стал и резко развернулся на каблуках, взмахнув черной мантией. Замер только у самого выхода, бросив напоследок: — Я с вами еще не закончил, мистер Поттер. И я рассчитываю, что деканы остальных участников этого безобразия озаботятся подходящим наказанием. — И вылетел из туалета. Гарри втянул голову в плечи. День с успехом становился хуже и хуже. Он осмотрелся. МакКошка что-то втолковывала виновато сопящему Рону, Флитвик сочувственно похлопывал по спине дрожащую от страха Гермиону, и даже профессор Спраут была чем-то ужасно занята в углу. Внезапно он почувствовал себя таким страшно одиноким и никому не нужным, каким может быть только расстроенный одиннадцатилетний ребенок. Он громко шмыгнул и раздраженно вытер нос рукавом рубашки. Все равно вся его одежда теперь воняет троллем. Больше время терять Гарри не собирался и решительно пошагал к все еще открытой после Снейпа двери. Мысль о злобной мыши испортила ему и без того дурное настроение. Гарри насупился, утыкаясь взглядом в землю. Пусть говорит что хочет. Гарри вообще все равно. Да. И пусть наказывает. Месяцем больше, месяцем меньше — какая разница? Кишки неприятно сжались от перспективы провести еще месяц наедине со Снейпом, но Гарри это проигнорировал, только прибавив ходу и сильнее нахмурившись. Ему вообще все-рав-но. И тут он резко во что-то влетел. Буквально: прямо лбом во что-то мягкое. Гарри ойкнул. Кто-то над ним зашипел от боли. Он неловко запнулся и начал заваливаться назад. На полпути его поймали руки профессора Квиррелла, живот которого он только что по-бычьи боднул, и поставили на место. Гарри, едва осознав что произошло, залился краской. Судьба, кажется, решила окончательно выставить его дураком. — Простите, профессор! Я не хотел, правда! — испуганно затараторил он, но быстро оказался прерван. — Все в п-порядке, мистер Поттер. — Его голос все еще был сбит от удара, и Гарри почувствовал новый укол вины. Профессор выпрямился, восстанавливая дыхание и плотнее сжал руки на его плечах, будто убеждаясь, что мальчик не попробует снова сбежать. — Мне стоило быть внимательнее. — Он вернул своему голосу привычную бархатную вкрадчивость, и Гарри позволил себе немного расслабиться. Учитель не пострадал и, кажется, даже не злился. Не снимая рук, Квиррелл внимательно его осмотрел. «Как курицу на рынке», — подумал мальчик с вернувшимся раздражением и отступил в сторону, сам снимая чужие конечности с плеч. Будут его еще всякие лапать. Профессор на это только усмехнулся, и Гарри разозлился еще сильнее, внезапно очень осведомленный и о дурном запахе, и о следах тролльих соплей на штанине. — Вы собираетесь в подземелья, верно? Я провожу. Не стоит ученикам сейчас бродить в одиночку. — Он улыбнулся — так, как умел, наверно, один только профессор Квиррелл: мягко, но ясно давая понять, что возражения не принимаются. Гарри на это только недовольно вздохнул. В любой другой день он бы попытался поспорить, но сегодня он так устал и все еще чувствовал себя немного виноватым, так что просто направился к двери, позволяя профессору молча следовать за ним. Они прошли почти половину пути до слизеринских спален, когда тот наконец прервал молчание: — Я слышал, профессор Снейп хочет снова назначить вам отработку. — Его мягкий голос отражался от пустых каменных стен, взлетая вверх, создавая ощущение, будто звук идет сразу со всех сторон. Что-то в этом звуке поймало внимание Гарри. Что-то внутри него отзывчиво дернулось. Он нахмурился, сосредотачиваясь вместо этого на чужих словах. Ну конечно он слышал! Все в одном туалете стояли, в конце-то концов. Незачем наводить столько таинственности. Да и не то чтобы его эпопея со снейповыми отработками была секретом хоть для кого-то в Хогвартсе. Гарри не впечатлен, 5 из 10 за старания. Он хмыкнул, ограничившись мысленными комментариями. Бесило его все вокруг просто ужасно, но профессор Защиты ему все еще немного нравился. Грубить ему не хотелось. Но Квирреллу его молчание ничего не сказало. Секунда, и на его плечах снова оказались чужие руки, твердо останавливая и выталкивая из круга света от факела — дальше от глаз возможных прохожих и ближе к тени стен. Гарри подавился своим недовольным сопением, профессор продолжал говорить: — Я мог бы помочь, Гарри. — Он перешел на имя так естественно, что мальчик едва не пропустил это мимо ушей. И, не дожидаясь ответа, добавил: — Всем преподавателям очевидно, что профессор Снейп не совсем с тобой честен. — Его гипнотизирующий голос странно звучал в темноте коридора, а серые глаза смотрели так пристально, что на секунду Гарри почти поверил, что профессор может читать мысли. Он сглотнул. Что преподаватель пытался ему сказать, он не совсем понимал, оглушенный скоростью и насыщенностью событий последних дней. Он дал себе секунду, пытаясь вникнуть в смысл его слов, пропуская мимо ушей доверительный монолог бархатисто-чешуйчатого голоса. С профессором такое случалось: время от времени его пробивало на длинный прочувствованный монолог о том или этом, который мог длиться часами, без перерывов и заиканий до тех пор, пока кто-нибудь не наберется смелости его наконец остановить. Гарри удивленно моргнул, ловя ускользающую мысль за хвост. Слова вылетели из его рта быстрее, чем он успел над ними задуматься: — Вы не заикаетесь. Профессор замолчал. Удивленно моргнул, повторяя за ним. Медленно склонил голову к плечу. Движение было птичьим, но Гарри почему-то вспоминал только boa constrictor из лондонского зоопарка, медленно покачивающего своей небольшой головой. Как он там, интересно, в Бразилии? — Не заикаюсь? — Квиррелл повторил чуточку недоуменно, прежде чем пришел в себя, восстановив лицо. — Ох, ну конечно. Видишь ли, Гарри, — он мягко улыбнулся, восстанавливая зрительный контакт, — мне не всегда комфортно разговаривать с моими учениками. После того, что случилось в Албании… Профессор позволил своим словам многозначительно повиснуть в воздухе. — Однако, ты — другое дело. — Мягкая улыбка сменилась ласковой и дружелюбной; серые глаза остались такими же серыми, внимательно вглядываясь в его зеленые, будто надеясь найти там что-то давно потерянное. Гарри бы, может, даже почувствовал легкую гордость от такого признания — учительским любимчиком ему быть еще не приходилось, — но с того самого момента, как он заметил отсутствие заикания, все клеточки его тела были полны электрическим ощущением неправильности, не оставляя места для какой-либо еще эмоции. Он дернул головой, пытаясь выкинуть из нее глупости, и взъерошил волосы, болезненно осведомленный о чужой руке, лежащей на плече. От разговора ему явно уйти не дадут. Он осторожно приподнял уголки губ, не уверенный, как должен реагировать на такие слова. — Спасибо, сэр. Профессор улыбнулся только шире, в разы увеличив свое неясное сходство со змеей. — Я хотел предложить Северусу небольшой обмен. В случае, если ты согласен, конечно же. Гарри тупо повторил: — Обмен? — Именно. Будь Гарри чуть старше, он бы понял, что правильное слово для того, что настораживало его в улыбке профессора, — голод. Улыбка была откровенно хищная, и Гарри был откровенно слишком мал для того, чтобы это осознать. — Мне не помешала бы пара лишних рук. Уверен, Северус не откажется от моего предложения. Он, смею заметить, не в большем восторге от твоей компании, чем ты от его. Гарри почувствовал себя еще глупее, чем до этого. Смысл сказанного отказывался доходить до его уставшего сознания. — Простите? Я не совсем понимаю, что- — Я заменю твою отработку у профессора Снейпа отработкой со мной. — Вот теперь Квиррелл говорил быстро и деловито, совсем как дядя Вернон, объясняющий новому покупателю условия сделки. — Ты будешь приходить пару раз в неделю, помогать с существами, которых я использую для демонстраций, и бумагами. Я взамен тоже тебе помогу. Профессор одарил его внимательным взглядом. — Ты делаешь успехи, Гарри. Большие успехи. Обычно я не устраиваю дополнительных занятий для учеников, но, как преподаватель, чувствую себя обязанным помочь раскрыться твоему таланту. — Он сделал паузу, позволяя Гарри осознать его слова и восторженно просиять. — Если ты желаешь того же, конечно. У него застучало сердце. Воздух в легких закрутился тугой спиралью, и Гарри прикусил губу, стараясь не рассмеяться. Профессор Квиррелл не устраивал дополнительных занятий. Это он точно знал. И теперь профессор передумал — и все из-за Гарри? Он был готов сделать исключение из своих правил ради того, чтобы учить его и только его? Кажется, он ошибался в сегодняшнем дне. Должно быть, он становился все хуже и хуже только для того, чтобы уравновесить происходящее сейчас. И после этого профессор еще спрашивает, хочет ли Гарри того же? Только когда преподаватель усмехнулся ему в ответ, Гарри понял, что улыбается так широко, что буквально заставляет болеть свои щеки. Он быстро попытался подавить улыбку и придать лицу более подходящее серьезное выражение, но в ответ получил только подавленный смешок профессора Квиррелла. Он отошел чуть назад и протянул ему свою длинную сухую ладонь: — Ты согласен? Гарри не потребовалось повторять дважды — он схватил чужую руку с огромным энтузиазмом, пытаясь показать свою готовность учиться. Пальцы с силой впились в его кожу, оставляя синяки, а улыбка профессора стала окончательно пугающе-хищной. — Потряс-сающе. Ты сделал правильный выбор, ребенок. Вместе мы добьемся многого, я уверен. Что-то во всей ситуации, в том, как профессор говорил и как смотрел, продолжало кричать о неправильности, но Гарри был слишком счастлив, чтобы заметить. Вместо этого он сжал руку в ответ и твердо кивнул, ставя незримую подпись под их договором.You are my liberty I celebrate the day That you changed my history