I know pain, I know dread Look his eyes, they've turned {red}
Гарри бежал так, будто за ним гнался сам дьявол. Будто он снова в Запретном лесу и Волдеморт преследует его, не отставая ни на шаг; будто ему снова девять и бульдоги тети Мардж загоняют его на дерево, кусая пятки и примериваясь к чему повыше. План пошел… не по плану. Они ждали очень долго, кое-как уместившись под мантией все вчетвером, спрятавшись в кабинете, из которого хорошо было видно вход в Запретный коридор. Ничего не происходило. Прошло уже несколько часов с наступления ночи, а коридор так и продолжал пустовать. Наконец Гарри поднялся на ноги. Сидеть и ждать у моря погоды было невыносимо. Он тихо прокрался ко входу. Коридор был длинным и извилистым, так что он пошел дальше, с каждым шагом двигаясь все быстрее и быстрее, подгоняемый странным чувством, говорящим ему, что все идет ужасно не так. Гарри остановился как вкопанный, едва из-за очередного поворота показалась настежь распахнутая дверь. Его сердце упало. Как такое могло произойти? Они ведь сделали все правильно. Они караулили тут весь вечер. Как вор смог пройти мимо них? Он осторожно вошел в комнату. Арфа лежала на полу, тихо наигрывая легкую успокаивающую мелодию. Пушок крепко спал, слюнявя лапы всеми тремя головами сразу. Люк вниз был открыт. Гарри посмотрел назад, на распахнутую дверь. Остальных еще не было. Он сказал им, что просто проверит и вернется. Они, должно быть, еще не поняли, что их план не сработал. На секунду он задумался над тем, чтобы броситься за Снейпом в одиночку. Он даже сделал первый шаг к люку, но тут же его прервал громкий испуганный вскрик Гермионы, незаметно подошедшей со спины и пресекшей любую возможную глупость. И теперь он бежал, петляя по коридорам будто подстреленный заяц, умирая от беспокойства за друзей. На развилке Гарри замер, перебирая в голове варианты. Маккошка не поверит. Флитвик мог помочь, но он, скорее всего, сначала задаст кучу лишних вопросов, тратя время. Спраут не производила впечатления хорошего бойца. Не думая ни секунды дольше, Гарри бросился к личным комнатам профессора Квиррелла. Он был уже на половине пути, когда- — Ай! — треснулся на землю с громким возгласом боли. Гарри поднял голову, уже готовясь накричать на любого, кто мешал ему добраться до цели, ни капли не заботясь о том, что сейчас, после отбоя, это мог быть Филч или еще кто похуже. Его раздраженный взгляд проследил начало длинной темной мантии, прошелся выше, по тощим скрюченным пальцам, сальным волосам и, наконец… Гарри икнул. Перед ним, во всей своей красе, стоял Северус Снейп. Тот самый, который сейчас должен быть очень занят, воруя философский камень. — Что, по-вашему, вы тут делаете, мистер Поттер? — Снейп зло цедил, но Гарри никак не реагировал, пытаясь уложить в голове происходящее. Если Снейп здесь, то кто, черт возьми, в Запретном коридоре? Неужели они ошиблись? — Отвечайте, когда с вами говорят. Вы осознаете, что отбой уже прозвучал? Или вы думаете, что он не для вас? Вы полагаете, что имеете право пренебрегать школьными правилами, потому что директор выказал вам свою небольшую заинтересованность? Гарри не стал тратить время ни на окончание речи, ни на объяснения. — Простите, профессор! — Его хватило только на это. — Мне надо идти! Он вскочил на ноги, разворачиваясь на месте и бросаясь в противоположную сторону, игнорируя разъяренные крики декана. Кто, черт возьми, в коридоре? Неужели они ошиблись и вовсе не Снейп пытался украсть камень все это время? Или… Гарри сделал резкий вздох, обжигая воздухом напряженные до предела легкие. Или они были правы? Может быть, они переоценили страх Лорда перед Дамблдором, и Снейп уже впустил его в замок, воспользовавшись отсутствием директора? Но если это правда… Если это правда, то его друзья сейчас внизу, один на один с… Он ускорился еще сильнее, не чувствуя ног. «Нет, — подумал он с ужасом, — только не это». Оставшиеся до нужной комнаты коридоры пролетели мимо его паникующего сознания. Остановился Гарри только перед дверью к Пушку, теперь осторожно прикрытой. Вошел, внимательно осматриваясь по сторонам, надеясь, что ребята струсили в последний момент и сейчас он найдет их мирно стоящими над страшным провалом вниз. В комнате все было ровно так же, как он оставил. Арфа продолжала тихо играть, Пушок — мирно спать, а провал — зиять в полу. Ребят не было. Горло Гарри выпустило такое злое, совершенно нечеловеческое шипение, что он и сам бы, наверно, испугался, услышав его со стороны. Мальчик заглянул в люк. Внизу, в темноте, медленно извивались корни какого-то незнакомого ему растения. Гарри сжал зубы, отошел чуть назад, разбегаясь, и со всей своей дури сиганул прямо внутрь. Времени на осторожность у него не было.***
Невилл бежал вперед, подгоняемый злостью и страхом. Гермиона хромала рядом, все еще ослабленная после атаки дьявольских силков, Рон остался позади, без сознания в груде поверженных шахмат. Невилл был ужасно зол. Снейп работал на Того-Кого-Нельзя-Называть, человека, разрушившего его жизнь, едва не убившего его лучшего друга, а теперь поставившего под угрозу и жизни остальных его друзей. Невилл остановит его. Прямо здесь, прямо сейчас, ради Гарри, который каждую ночь проводил в подземельях, через стенку от того, кто мечтал его убить, и ради Рона, пожертвовавшего собой для того, чтобы они смогли пройти вперед. Он не позволит ему причинить вред кому-нибудь еще. Он просто не может. Гарри так много сделал для него. Он всегда был рядом, готовый помочь, готовый спасти и готовый приободрить. Невилл не был дураком. Он понимал, почему в последние недели слизеринец ходил такой встревоженный, он догадывался, кого они встретили в ту ночь в Запретном лесу, и уже, кажется, знал, что кентавры увидели на ночном небе. А еще он знал, что случится, если Снейп получит философский камень. Волдеморт возродится. И они, Гарри и Невилл, Рон и Гермиона, они станут его первыми жертвами. Невилл не мог этого допустить. Не после того, как его родители пожертвовали жизнью ради победы над ним. Не после того, как ребята поставили на кон все, что у них было, ради того, чтобы предотвратить возвращение темного волшебника. Все эти дорогие ему люди — каждый из них — столько для него сделали. Они были его семьей. Его первыми друзьями. Невилл не позволит им навредить. Пришел его черед спасать. Они влетели в следующую комнату, не удостоив вырубленного тролля в предыдущей и лишним взглядом. Здесь их ждал первый сюрприз. Никакой очевидной опасности в комнате не было. Только аккуратный ряд разноцветных бутылочек. Позади них вспыхнуло пламя, заставив детей испуганно вскрикнуть. Впереди их ждала загадка зельевара. *** Гарри, тяжело дыша, вылетел на шахматное поле. Тут он замер, оглядываясь. Поле лежало в руинах: остатки фигур, небрежно сваленные по обеим сторонам, порушенная доска со следами сражения, грустно сидящий на ее краю белый король, лишенный короны. Рядом, усыпанный каменной пылью, лежал Рон. Пыль выбелила его лицо и ярко-рыжие волосы, глаза закрылись, пряча свой чудный синий цвет, а бордовый свитер миссис Уизли порвался в нескольких местах. Белоснежная корона лежала рядом с ним. Гарри бросился к другу. Попытался найти пульс — так, как учили в маггловской школе, но его руки тряслись так сильно, что в какой-то момент он просто сдался, вместо этого начав тормошить его, надеясь разбудить. — Рон! Он честно не знал, что может звучать так отчаянно. Гарри всхлипнул. Нет-нет-нет-нет. Он опоздал, он опоздал, и теперь его друзья умрут, и все это его вина… С неожиданной четкостью Гарри это понял. Это его вина. Он никогда не должен был позволять своим друзьям разбираться с его проблемами. В том, что Лорд Волдеморт был его и только его проблемой, он не сомневался. Рон слабо застонал. Этого оказалось достаточно для того, чтобы Гарри вышвырнуло из потока всепоглощающего самоуничижения. — Рон? Рон! Ты в порядке? — Он склонился над ним, пытаясь услышать дыхание. — Гарри? — У мальчика вышло слабо, но это не удержало счастливый — и самую капельку истеричный — смех в груди Гарри. — Рон! Я думал, ты умер! Гриффиндорец дрожаще улыбнулся. — От меня так просто не избавишься. — Он сел, тут же застонав и схватившись за голову. — Что произошло? Где остальные? Где деканы? Гарри нервно нахмурился. — Я не смог их привести. — Шепот звучал так одержимо, что это почти спрятало страх и вину в его голосе. — Снейп… Он был там, понимаешь? Он не спускался вниз, Рон. — Не спускался? Но… — мальчик неуверенно покосился на дверь в конце комнаты, — кто тогда там? — Я не знаю. Но я остановлю его, обещаю. — Один? Гарри просто кивнул, не заботясь о том, как такая уверенность выглядит со стороны. — Тогда поторопись. Гермиона и Невилл там. Последи там за ними, ладно? Не хочу, чтобы они поранились. Гарри кивнул снова, осторожно помогая Рону лечь. — Я скоро вернусь. — Вместе с ребятами? Мальчик улыбнулся, пряча свой страх за безбашенной гримасой. — Вместе с ребятами. *** Перед зеркалом, тем самым зеркалом, на которое Невилл наткнулся зимой и которое директор обещал убрать в другое, более подходящее для хранения чего-то настолько опасного, место, стояло чудовище. Даже не так. Чудовище. С большой буквы. Оно не походило ни на единое волшебное создание, известное Невиллу, больше всего напоминая оборотня, замороженного в середине трансформации. Оно не было даже змееподобным. Оно было перемолотым, будто плохой творец пожелал совместить змею и человека, вместо этого получив дурную смесь из неподходящих друг другу кусков. У Чудовища были длинные и тощие конечности, обтянутые сильными мышцами, тонкая сероватая кожа, огромный рот с торчащими змеиными клыками, мешающими ему закрываться до конца, и нечеловеческие ярко-красные глаза, не имеющие ни белков, ни зрачков. Оно жадно царапало поверхность зеркала своими длинными кривыми когтями, будто желая добраться до чего-то запрятанного глубоко внутри, испуская низкое злое шипение. Невилл вздрогнул. Профессор Снейп был монстром по отношению к своим ученикам, но все же это абсолютно точно был не он. Будто почуяв его страх, Чудовище повернуло голову. Оно прикрывало себя длинной темной мантией, и эта мерзкая пародия на человеческие приличия стала тем, что окончательно повергло ребенка в ужас. Он сглотнул, с трудом сдерживая подкатившую к горлу рвоту. Чудовище открыло рот. Хрустнули суставы, откидывая челюсть ненормально далеко, обнажая ряд острых мелких зубов и широкую глотку, голодно сокращавшуюся в глубине. Оно сказало: — Здравствуй, дитя, — и Невилл подумал, что может потерять сознание прямо здесь и сейчас. Тварь не просто говорила. Голос, вырывавшийся из ее чрева, был настолько ненормально человеческим, что слушать его было почти невозможно. Он был глубоким, мягким, почти даже бархатным. Такой голос ты ожидаешь услышать от известного певца, политика или, может, даже преподавателя — не от создания, выглядящего как оживший кошмар из глубин твоего подсознания. — Обычно я не терплю отвлечения, — продолжало говорить Чудовище, будто не замечая полуобморочного состояния своего единственного слушателя. — Но ты, быть может, окажешься полезен. Невилл медленно попятился к выходу. — Стой, — приказало оно на неизвестном языке, заставив мальчика замереть на месте одними только интонациями. — Разве родители не учили тебя, что уходить в середине беседы — дурной тон? Разве Я давал тебе разрешение уйти? Ноги под ним тряслись. Чудовище отвернулось, продолжая внимательно следить за ним через зеркало. Какая-то часть его сознания хотела плюнуть на все и броситься бежать прочь от проклятого зеркала и ужасного создания, но Невилл усилием воли заткнул ее. Единственный выход из комнаты — тот, через который он вошел, — вел к Гермионе. Он не хотел даже думать о том, что произойдет, если тварь поймет, что он здесь не один. — Помолчи, — внезапно сказала она, прикрывая глаза и поднося когтистую лапу к вискам тем же движением, каким это иногда делала бабушка. — От тебя слишком много шума, мальчишка. Когда тварь открыла их, она снова смотрела на Невилла. — Я не собираюсь его ранить. Особенно если он окажется полезен. Подойди. Он не знал, с кем Чудовище говорило до этого, но последняя команда явно предназначалась для него. Невилл замер, не решаясь исполнить приказ. Снова подумал о Гермионе, ждущей его позади, о бессознательном Роне, у которого, случись что, не будет даже возможности защитить себя, и о своем обещании прекратить прятаться за чужие спины. Гарри здесь не было, но — Невилл был уверен — он не колебаясь вышел бы вперед, защищая друзей. Мальчик судорожно вздохнул, делая первый дрожащий шаг. Чудовище одобрительно кивнуло. — Вот так. В героическом сопротивлении нет никакого смысла. — Оно замерло, наблюдая за тем, как Невилл медленно преодолевает расстояние между ними. — Знаешь, ребенок, а ведь некоторые говорят, что ты пришел в этот мир для того, чтобы бросить мне вызов. Рассказал ли Дамблдор, почему твой дом был атакован десять лет назад? Он всхлипнул: стресс и ужас мешались в нем, находя выход в слезах, но Невилл отказался плакать. «Бросить мне вызов». Теперь ему все понятно.(tears won't stop the fire)
Уже знакомая злость свернулась в его груди, заставляя вскинуть голову, впервые за весь вечер глядя прямо в глаза Чудовища. Нет. Волдеморта. — Он все нам рассказал! И про то, что ты боишься нас, он т-тоже рассказал! — Невилл заикнулся только в конце, находя смелость в своем гневе. Он убил его родителей — и теперь имел наглость говорить с ним об этом так, будто Пророчество — не больше, чем детская глупость? Будто это просто пустая болтовня? Невилл ему не позволит. — Нам? — отвлеченно переспросил волшебник, не обращая внимания на его бурю эмоций. — Вот как. И как давно… вы знаете? — Какая разница?! — выплюнул слова Невилл, уже не беспокоясь о расстоянии между ними, просто делая шаги вперед — так, как было приказано. Фатальная ошибка. — Действительно, никакой. Стоило ему приблизиться к монстру, он больно схватил его за руку, одним рывком подтягивая к себе. — Пустое любопытство. Невилл вздрогнул, в одну секунду оказавшись в полной власти своего врага. — Из того же пустого любопытства, — чужая рука развернула его лицо к зеркалу, больно схватив за подбородок, царапая когтями нежную кожу, — что ты видишь? Он почувствовал, как его глаза почти комично расширились. Зеркало и правда было то же самое. Огромное мутное отражение, золотая рама, зеркальная надпись наверху — зимой Невилл мог проводить перед ним часы, любуясь картинкой его счастливо смеющейся семьи, и выучил его почти наизусть. Вот только… В этот раз его семьи там не было. Вместо этого перед ним стоял Гарри Поттер. Его зеленые глаза весело блестели в свете танцующего огня, слизеринский галстук был привычно небрежно распущен, открывая острые ключицы, видневшиеся в вороте расстегнутой рубашки, а лицо освещала самая широкая улыбка из всех, что Невилл когда-либо видел. Мальчик помахал ему, привлекая внимание, будто не понимая, что он — самая яркая и удивительная деталь во всей комнате. Лорд сжал руку сильнее, выдергивая его из мыслей. — Что ты видишь? — почти что шипел он, жадно вглядываясь в глубину. — Что там? Отвечай мне, мальчишка. Гарри-в-зеркале заговорчески прижал палец к губам, подмигивая. Его приказ Невилл исполнил с удовольствием. — Мою семью. — Он попытался воссоздать в себе те чувства, которые испытывал, глядя в зеркало зимой. — Мы все вместе позируем для фото. Все смеются и… — Не то! Ярость в голосе мага буквально заставляла его бояться, но Гарри только рассмеялся. Невиллу тоже пришлось подавить улыбку. — Камень, ребенок, камень! Небольших размеров, с острыми гранями, красный. Ты видишь его? Гарри сделал наигранно задумчивое лицо. Щелкнул пальцами, будто вспомнив что-то. Залез в карман и демонстративно там порылся. Вытащил оттуда конфетку, фантик от конфетки, разноцветный шарик, начавший забавно прыгать между рамами зеркала, и кроваво-красный камень, блеснувший острыми гранями в отсветах волшебного огня. Невилл до боли закусил губу, отчаянно стараясь не показать на своем лице эмоций. Неуспешно. — Да, — Чудовище довольно зашипело, оголяя клыки в улыбке, — именно так. А теперь отдай его мне. Невилл испуганно посмотрел на друга. О нет! Что же ему теперь делать? Тот-Кого-Нельзя называть теперь знает, где камень, и ни за что не отстанет. Гарри только небрежно пожал плечами, опуская руку с зажатым в ней камнем обратно в карман. В эту же секунду собственный карман Невилла оттянулся под новой тяжестью. Он сглотнул, кидая на него быстрый взгляд. Стоило ему вернуться к зеркалу, отражение исчезло, оставив только мутную серебряную поверхность. Чудовище отошло чуть в сторону, требовательно вытягивая перед собой ладонь. Невилл, сомневаясь до последней секунды, запустил руку в карман, царапая пальцы об острые грани. Чудовище зашипело, подгоняя его. Он сжал кулак, позволяя острым краям больно впиться, вытаскивая его, в какой-то безумной надежде на то, что философский камень впитается ему в ладонь, избавив от ужасного выбора. Отдать его и спасти друзей, позволив Лорду просто уйти, или забрать и почти наверняка умереть? Его рука зависла в воздухе, не двигаясь ни вперед, ни назад. Невилл мучительно думал, игнорируя белый шум, в который сливался голос монстра, предлагавшего ему все, что он только мог бы пожелать, за практически никчемную плату — Эликсир Бессмертия. Наконец он посмотрел в кроваво-красные глаза своего самого большого страха, принимая решение. Поднял руку, наслаждаясь тем, как на нечеловеческом лице проступила паника. И затем, не давая ему среагировать, с силой разбил камень об пол. ***Back from the dead See your eyes, got nothing left
Впереди раздался крик. Гарри побежал еще быстрее, больше не останавливаясь ради прохождения загадок. Он отправил страшно хромающую Гермиону назад, к Рону, а сам побежал вперед, отчаянно боясь не успеть. Раздался громкий грохот. Через огни, не собираясь искать ответ в сумасшедших шарадах Снейпа, он просто-напросто перескочил, позволив горячим языкам пламени опалить лицо и одежду. Больше криков не было. Грохота тоже. Гарри не дал себе и секунды передышки, влетая в следующую комнату уже на пределе возможностей. Эта, в отличие от всех остальных, была круглая. Тупиковая. Последняя, с облегчением подумал мальчик. Наконец-то. В ней не было дверей, только горячий огонь за его спиной, отрезающий путь назад, небольшая лестница, придающая комнате вид амфитеатра, недвижимо лежащий в стороне Невилл и мелкие красные осколки, усыпавшие каменный пол. Перед осколками стояло большое зеркало в тяжелой золотой оправе. Острые куски его стекла лежали там же, в общей куче осколков. — Я прошу прощения. — Загнанно дышащее чудовище, стоящее перед всем этим безобразием, равнодушно извинилось таким тоном, будто было обезьяной, которую какой-то придурок научил повторять человеческие манеры, но так и не объяснил их значение. Гарри нахмурился, не зная, что на это ответить. В фильмах главные герои всегда кричали что-то вроде «Кто ты?!» или «Что тебе нужно?!», но Гарри отлично знал, кем было чудовище и чего оно хотело. Кто: Лорд Волдеморт, сильнейший темный волшебник Британии. Что хочет: его, Гарри Поттера, кровавой и мучительной смерти. Волдеморт держался дрожащими руками за раму уничтоженного зеркала, глубоко вдыхая и выдыхая, то ли пытаясь успокоиться, то ли устраивая сеанс оздоровительной медитации, фанаткой которой в последние пару лет стала тетя Петуния. Гарри не стал его торопить, тоже переводя дыхание и бросая осторожные взгляды на Невилла. Крови не было. Никаких видимых ран тоже. Гарри позволил себе облегченно вздохнуть, возвращая внимание Лорду. На воспетый в слизеринских легендах образ он походил мало. Впрочем… Гарри прищурился, откидывая в сторону его жуткое химероподобное тело точно так же, как он откидывал черные мантии Снейпа и очки-половинки Дамблдора. Ему явно было больно. Очень, очень больно. И все-таки мужчина держался, надевая на себя аристократичный фасад. Глупое дело, если спросите Гарри. Какая уж тут аристократичность — посреди порушенной комнаты и в шаге от детоубийства. Того ужаса, который он испытывал в Лесу или даже на пути сюда, почему-то не было. Змея была на вкус как дом, как семья, как kin и espèce. Гарри встряхнул головой, в который раз прогоняя странные, неуместные, чужие мысли. Волдеморт встал прямее, прожигая его всезнающим взглядом. Ему тут же сделалось неуютно. Чудовище, пришедшее уничтожить его и все, что он любит, сейчас выглядело как строгий учитель, еще не понимающий, где ученик провинился, но уже чувствующий его вину. — Ты жив лишь по двум причинам, vipère. — Он был так раздражен, что почти сбивался на шипение. — Первая: мне жаль тратить на тебя свою магию. Вторая, — он бросил равнодушный взгляд на Невилла, — если хоть слово про «неизвестную силу» — правда, один из вас достанется мне. Тут он вернул свое внимание Гарри. Тяжелый, почти хищный взгляд кроваво-красных глаз пробежался по нему с макушки до пяток, будто Гарри был не мальчиком, а жирной индейкой на рынке. — Видишь ли, я очень, — в следующем слове он сделал такое ударение, что по спине ребенка пробежались крупные мурашки и он вздрогнул против собственной воли, — заинтересован в этой загадочной силе. Волдеморт — больше не чудовище и не змея в его глазах, но и не человек, которым он казался в самом начале, — сделал шаг к нему. Гарри сделал шаг от него. Страх, вернувшийся так внезапно, бил по мозгам, выдавливая все разумные мысли. Все его существо толкало его прочь, дальше, дальше от него. Он снова посмотрел на Невилла, пытаясь собраться с силами. Невилл не встанет. А Гарри его не дотащит. — Смотри на меня, ребенок, — дернуло его назад, практически физически заставив вернуть взгляд. Он не сбежит. Гарри перехватил палочку удобнее, направляя ее чуть дрожащий кончик на Лорда. Да, теперь он понимал, почему они так его называли. Волдеморт подавлял одним своим присутствием. Он выглядел как чудовище — он, должно быть, и был чудовищем, — но что-то в том, как он держал себя, заставляло признать его власть. С каждым новым его шагом холодный тугой комок страха в животе Гарри сжимался еще крепче. — Направляешь на меня палочку? — В его голосе звучало что-то, похожее на искреннее удивление. — Как неблагодарно. Лорд весело фыркнул. В какой момент его настроение от болезненно-усталого раздражения сменилось вот на это, Гарри не совсем понимал и, честно говоря, не слишком-то жаждал узнавать. — Что же ты будешь использовать, м? Инкарцеро? Агуаменти? — Издевательская улыбка странно смотрелась на его клыках. — Фрагментототарум? — Отку- — Откуда я знаю? Ну же, змейка, не мог ведь ты на полном серьезе думать, что всему этому тебя научил Квиррелл. — Чт- — Он всегда был слабаком. И к тому же трусом. Не мог ведь ты правда думать, что такой человек научит тебя темной магии, Гарри? — Я никогда не учил темную магию! — Гарри выкрикнул с такой ужасной неуверенностью, что почти даже не обиделся на смех Темного Лорда. — И что же, по твоему, это было? Проснись, ребенок, — сказал он покровительственно, — оно в пыль рушит. Ты знал, что следы темной магии нельзя убрать? Вот поэтому, отвечая на твой старый вопрос, Репаро и не работает. Его голова кружилась. Внезапно Гарри почувствовал какую-то больную слабость. Почему он продолжал так говорить? Будто он что-то знает, будто он там был, будто… — Где профессор Квиррелл? — Его голос звучал тихо и упавше, как будто он ожидал услышать плохие новости. Глупости. Профессор Квиррелл наверху, в своих комнатах. Профессор Квиррелл страшно болен, поэтому они так редко видятся в последнее время, поэтому он так странно смотрит и поэтому его шрам так болит рядом с ним. Волдеморт посмотрел на него с насмешливой жалостью. — Он всегда был слабаком, — повторил он так, будто это объясняло сразу все. — Кровь единорога поддерживала жизнь в его теле, но разум… Разум, вот что творит человека. Я так долго скитался один, в лесах, меньше духа, едва существующий, но мой ум всегда оставался со мной. — Он сделал паузу, одаривая Гарри еще одним внимательным взглядом. — Не стоит так вертеться, vipère. Квиринус там же, где был всегда. Прямо здесь. Гарри побелел. — Ты врешь. Волдеморт только пожал плечами, делая последний шаг к нему. — Если для тебя это послужит успокоением, меня ты знал дольше, чем его. Да и этот надоедливый мальчишка, — тут он болезненно сморщился, — все еще кричит на краю моего сознания. Это не служило успокоением. Это вообще не служило успокоением. Отчего-то Гарри чувствовал себя преданным. Чужая рука опустилась на его плечо, чужие когти почти ласково обвели не зажившие царапины на щеке. Палочка в его опущенной руке дрожала. — Глупый ребенок, — заметил Лорд. Гарри едва удержал себя от согласного кивка. И правда глупый. Чужие планы вились на его языке. Убить лишнего. Схватить оставшегося. Выбраться из школы, оставив старых врагов до лучших времен. Чужие пальцы ласково пробежались по его щеке, переходя на шрам и с любопытством отслеживая его изгибы, собираясь схватить за подбородок и повертеть, внимательно рассматривая. Шрам кольнуло. Гарри почувствовал гнев. Волдеморт стоял тут, лапая его своими грязными руками, строя планы на него, будто Гарри был не больше, чем предмет интерьера, неспособный дать отпор. Он зло дернул головой, пытаясь скинуть с себя чужие руки. На удивление, это сработало. Лорд зашипел, отпуская его, ради того, чтобы с недоумением посмотреть на дымок, поднимающийся от обожженных пальцев. Гарри сделал шаг назад, снова направляя на него палочку. — Убирайся. — Вот теперь его голос звучал твердо. Волдеморт в ярости вскинул голову. — И что заставило тебя думать, что Я подчинюсь тебе? Неблагодарный мальчишка, — зашипел он — не так, как иногда шипят люди, выпуская воздух сквозь зубы, а так, как шипят разозленные змеи. «Мальчишка» на этом странном языке превращалось в «змееныш, младший, молочные зубы, первая линька». Почему-то молочные зубы задели его больше всего. Гарри потерял свой последний молочный летом, когда Дадли тренировал на нем апперкот. Он повторил: — Убирайся! — только в этот раз кровавые озера, которые служили Лорду глазами, расширились в недоумении. — Что ты?.. — Уходи! Дамблдор скоро будет здесь. И если ты думаешь, что я не стану использовать на тебе твои же заклинания, — его голос опасно упал, заставив на лице старшего проступить неверию, — то ты ошибаешься. Волдеморт отступил. Медленно огляделся вокруг. Когда он вернул взгляд на него, ярость в его глазах смешалась с какой-то непонятной готовностью действовать. Гарри, полный ужаса, вскинул голову выше, бросая вызов. Лорд на это только фыркнул: — Мы еще поговорим об этом. — И после этого он исчез, буквально провалившись сквозь землю, оставив после себя только огромный круг сажи и неровную кучку пепла. Гарри дрожаще вздохнул, завертевшись на месте. Огонь, пол, зеркало, Невилл. Лорда не было. Нигде. Его сознание затопила такая всеобъемлющая волна облегчения, что Гарри буквально чуть не разрыдался, как какой-то сопливый шестилетка. На непослушных ногах он сделал шаг вперед, к Невиллу, помочь, поднять и проверить, но тут же, не пройдя и метра, рухнул. Из последних сил он бросил взгляд на объятый пламенем вход, посылая Гермионе и Рону беззвучную мольбу, чувствуя, как голова с громким стуком бьется о камень. Сознание затопила блаженная темнота. Впервые за последний месяц Гарри Поттер спал, совсем не видя кошмаров, не думая ни о Лордах, прячущихся в лесах, ни об огромных псах, сторожащих несметные сокровища, ни о загадочных директорах, плетущих собственную страшную паутину.With the night that I never liked Meet my friend the lonesome