You look so nice I've been so cold
— Вот поэтому я и говорил, что квиддич — это плохая идея. — Голос Тома, в зло-обвиняющей своей версии, звучал как сбоящее, очень-очень раздраженное радио. Гарри вздохнул, небрежно покачивая ногами, недостающими до каменного пола Больничного крыла. Том носился туда-сюда уже минут десять — начав сразу, как только мадам Помфри ушла в свой кабинетик, — злым ураганом библиотечной пыли прохаживаясь из угла в угол. Он резко замер, заставив Гарри вздрогнуть. — Что, по-твоему, ты будешь с этим делать? Переломы даже с зельями за пару дней не лечат. Ты хоть понимаешь, что полностью выпадешь из учебного процесса на неделю, как минимум? — Он реально выглядел так, будто сейчас взорвется. Но Гарри все равно просто пожал плечами. Не такая уж и большая проблема. Тем более, сломал он правую, нерабочую руку. В честь чего ему откуда-то куда-то выпадать, он, честно говоря, не совсем понимал. Тому, конечно, виднее, но в этот раз он явно излишне драматизировал. Глаза старшего парня опасно сузились. — Излишне, — в голосе появилось откровенное шипение, — драматизирую? Ты думаешь, я излишне драматизирую? Ты хоть понимаешь, сколько планов, — он быстрым рывком оказался почти невозможно близко, и чужие, совершенно осязаемо-реальные пальцы впились в его подбородок, вырывая из Гарри шокированный вздох, — ты испортил своей глупой выходкой? Прежде чем Гарри успел ответить или хотя бы понять, что это за планы, зависящие от его сломанной руки, в дверях послышался шум, и Том исчез, оставив после себя только ощущение тупой боли в шраме. Толстые деревянные створки распахнулись с силой толпы перевозбужденных подростков. Гарри втянул голову в плечи, все еще слегка контуженный внезапной вспышкой ярости Тома. — Поттер! Сумасшедший ты мелкий говнюк! — Флинт ревел во всю мощь своих больших легких, преследуемый взбудораженной командой. — Ты хоть представляешь, что ты делаешь?! Головой своей чугунной хоть думаешь иногда? Это было- — Это было потрясно! Как ты на него, а? Сначала вж-ж-ж, а потом пчоньк, а потом бу-бух и, — тут резко вклинившемуся Селвину прилетел тяжелый капитанский подзатыльник, так что последнюю часть он договаривал уже по инерции, очень слабым голосом, — та-да. Флинт, доказав свое превосходство, поучительно сказал: — Рано его еще хвалить. Потом, чуточку помолчав, повседневно добавил, выходя из образа строгого капитана: — А вообще да, неплохо так вышло. Как вылечишься, сыграешь еще разок, уже с моими ребятами. Если ничего не сломаешь, считай, место ловца твое. Тут Гарри, уже почти поверивший в свой полный и безоговорочный провал, счастливо расцвел. Это что же он получается, выиграл? Он что, правда будет ловцом? Такая яркая реакция даже на тролльем лице Флинта нарисовала какую-то чуждую ему эмоцию. — Да-да, мелкий, все ты правильно понял. — Его большая рука грубовато взъерошила Гарри волосы, заставив того довольно зажмуриться. — Видел я твой финт Вронского. Весьма неплохо для такого сопляка. Том, надежно спрятанный где-то в глубине, выпустил в его сознание тонкие, невероятно острые шипы боли, недовольный то ли тем, что кто-то хвалит Гарри за его успехи в квиддиче, то ли тем, что Флинт залез ему в волосы грязными руками. В любом случае Гарри это не очень-то сильно волновало, так что он только потер в очередной раз занывший шрам. Подумаешь. У него, вон, тоже руки грязные. А квиддич — штука классная, что бы там кто не говорил. Они просидели так какое-то время, взволнованно обсуждая произошедшее, когда за дверью снова послышался шум. В этот раз никто исчезать не стал, ограничившись любопытным поворотом головы. Шум приблизился. Двери распахнулись. Гарри прищурился, спасая глаза от метафорического золотого свечения, сопровождающего Гилдероя Локхарта, куда бы он не пошел. — Гарри! — Его звонкий голос отразился от каменных стен и запрыгал по кабинету, заставив всех присутствующих скривиться. — Мой бедный! Твои взволнованные фанаты мне уже все поведали. Не бойся: я мастер в подобных ситуациях. Гарри с подозрением огляделся. Из всех присутствующих на поле не было только Малфоя. Хах. Прежде чем он успел додумать мысль до конца, Локхарт подошел некомфортно близко. Вот теперь Гарри почувствовал себя в опасности. Он с паникой огляделся. Пара его сокомандников схватила профессора за мантию, пытаясь удержать, капитан напряг плечи, уже начав какую-то угрожающую речь, а из дверки в углу показалась мадам Помфри. Профессор железной хваткой схватился за его пострадавшую руку, успокоил: «Я знаю, что делаю!» — и бахнул на нее какое-то заклинание. Гарри моргнул. Мадам Помфри испустила злобный крик потревоженной баньши. Рука Гарри сложилась пополам. — Хах, — сказал профессор. Гарри не был экспертом, но догадывался, что люди, знающие, что делают, так не звучат. Локхарт с удивлением посмотрел сначала на руку, потом на своего подопытного, потом снова на руку, в этот раз добавляя во взгляд хорошую такую долю обвинения, будто конечность была плохим актером, запоровшим ему весь спектакль. К стуку каблучков медиведьмы добавилось еще больше злости. Локхарт тоже это заметил и выпрямил руку, будто рассчитывая, что она сама вернется в прежнее состояние. Рука, что не удивительно, снова сложилась пополам, стоило ему убрать с нее свои аккуратно наманикюренные пальчики. Гарри осторожно ей потряс, и рука сделала смешную волну. Дети одновременно издали звук дикого отвращения. — Вон! — мадам Помфри, наконец добравшаяся до него, почти визжала от ярости. — Все вон! И чтобы ноги я здесь вашей больше не видела! Смотрела она при этом только на Локхарта. Гарри, все еще зачарованный мерзотностью бескостной руки, потряс ей еще, заставив делать волны в разные стороны. Фу. Где-то на фоне Флинт обстоятельно разъяснял Локхарту то, как он недоволен тем, что ему, кажется, вывели из строя кандидата в ловцы. Весьма обстоятельно, в своей особой капитанской манере. Над ухом Том, злой донельзя, бормотал какие-то проклятия вперемешку с оскорблениями. Наконец шум стих, и Гарри услышал раздраженный перестук каблуков медиведьмы, направляющейся к нему. — Ночевать придется здесь, — она фыркнула, — и больше не подпускай этого… — она запнулась, будто пытаясь подобрать какой-то приличный синоним тому, что собиралась сказать изначально, — профессора к себе и на пушечный выстрел, понял? Гарри кивнул. Он тоже не горел желанием снова его видеть. Том, невидимый для мадам, опасно прищурился, укладывая свою руку ему на плечо. Пальцы сжались, впиваясь ногтями прямо сквозь тонкую ткань рубашки. Гарри болезненно сморщился. Ту боль, которую причинял Том, терпеть было совершенно невозможно. Она отдавалась болезненным гудением в каждой клеточке его мозга, буквально выворачивая наизнанку и скрадывая дыхание, заставляя биться в судорогах, пытаясь сделать хоть один вдох. Гарри согнулся и сморгнул слезы, отказываясь произносить хоть звук. Старший снова был зол и почему-то опять на него. Ему стало обидно. За что? — Вот, — она протянула ему небольшую бутылочку, выдергивая из океана боли и заставляя Тома пойти рябью сломанного телевизора, — выпей это. Будет больно, сразу предупреждаю. Растить кости — занятие не из приятных. Не то чтобы после Тома его много что могло напугать. Он быстро, торопясь отвлечь себя хоть чем-нибудь от мерзкого гудения, схватился за склянку. Гарри смело глотнул и тут же закашлялся: пить «Костерост», как оказалось, тоже было занятие не из приятных. Темная густая жидкость неохотно спускалась ниже по пищеводу, обжигая рот и горло, становясь по мере своего продвижения все холоднее до тех пор, пока ледяным комом не оседала в желудке. Ну и гадость. Мадам Помфри удовлетворенно кивнула и удалилась, ворча под нос что-то об опасном спорте и врачах-недоучках, лезущих куда не надо. Том с дрожащим вздохом снова обрел четкость — в этот раз на кровати, бок о бок с Гарри. — Прости. — Он звучал искренне расстроенно, так что Гарри немного повернул голову в его сторону, бросая подозрительный взгляд. Том заметил, и его красивое лицо озарилось виноватой улыбкой. — Прости, etulo. Я испугался, когда увидел, что произошло. Конечно, я не должен был так срываться на тебе, но… Том повесил голову. Бросил на ребенка быстрый оценивающий взгляд, пытаясь понять насколько действенно было его маленькое представление. Гарри хмыкнул. — Ничего. Он все еще обижался. Гарри уже знал, что спорить с Томом бессмысленно — он всегда знал, что сказать, и немного (много) страшно злился. Гарри помнит, как однажды выпал из жизни на целый день, после того как отказался выполнять одну из многочисленных просьб своего друга. На этом моменте он чуточку запнулся. Он хорошо помнит, как они ругались, но вот только… из-за чего? Что в тот день от него хотел Том, на ум никак не приходило. Гарри попытался вспомнить какую-нибудь другую причину из череды таких же случаев, надеясь, что они натолкнут его на ответ, и с ужасом понял, что не помнит и все остальные. Когда… когда вообще это было? В этом месяце? Или прошлом? …Какой сегодня вообще месяц? Гарри понял, что ему тяжело дышать только тогда, когда ласковые руки Тома оказались на его щеках, с легкостью обхватывая маленькое личико, и твердо повернули к нему. Он замер, утонув в чужих глубоких, темных, черно-белых глазах. Отчего-то это не успокоило его так же быстро, как это обычно случалось. Гарри сделал еще один судорожный вдох. — Тише, малыш, тише. — Большими пальцами он мягко выводил на его щеках круги, не разрывая зрительный контакт. — Ты устал. Устал и испугался, верно же? Все в порядке, можешь не строить из себя героя рядом со мной. Мы ведь уже решили, да? Мы говорим друг другу только правду. Голос Тома был тихим, успокаивающим и каким-то странно ритмичным, будто он читал стихотворение, закручивая слова в пушистые спиральки, окутывая Гарри ими как белоснежным саваном, убаюкивая. «Наверно, — сонно подумал мальчик, — именно так чувствуют себя дети с мамами». — Твоя рука скоро начнет болеть, etulo. Хочешь, я уведу тебя? — Гарри моргнул, не совсем понимая смысл его слов. — Хочешь снова посмотреть дневник, малыш? Мы давно этого не делали. Наверняка ты рад. Гарри послушно кивнул, не находя в себе сил спорить. Истощение после матча и незапланированной операции брало над ним верх, появившись в его теле быстро и будто даже как-то из ниоткуда. Он не хотел ничего больше, чем уснуть и хоть ненадолго сбежать от всепоглощающей усталости и продолжающей звенеть в теле боли. Секунда, и он провалился в запыленный калейдоскоп чужих воспоминаний, аккуратным почерком выведенных на пожелтевших страницах. *** Глаза открывались медленно. Тяжелые веки, склеенные сном, отказывались подниматься, тяжелая голова, опущенная усталостью, отказывалась отрываться от стола. Гарри тихо застонал. Медленно, осторожно, будто боясь разбить, повернул голову вправо. Взгляд тут же уперся в стену и большое окно, выходившее на видневшееся в дали квиддичное поле. Ну, обычно выходившее. Тому квиддич не слишком нравился, да и продумывать пейзаж так далеко было утомительно, так что из окна виднелся только подходивший к самым окнам густой черный лес. Невольно Гарри вспомнил свои кошмары годичной давности — о темном Лесе и бродящем где-то под стенами замка Волдеморте. Теперь он знал, что все это время Лорд прятался в разы ближе, без особого труда подобравшись прямо к его горлу, но образ все еще нагонял на него страху. Гарри поторопился отвернуться. Для этого пришлось поднять голову, так что теперь мальчик, подперев ее для надежности руками, смотрел прямо на Тома Реддла. Воспоминание Тома Реддла? Образ Тома Реддла? Неважно. Он занимался тем же самым, чем и всегда занимался в своих воспоминаниях: учился. Несколько аккуратно разложенных книг перемежались с ужасно старыми пергаментами, а сам Том, вооружившись хорошо наточенным пером, составлял какой-то непонятный Гарри список. Мальчик поболтал ногами в воздухе. Зевнул. Поглядел по сторонам. Мимо прошлись несколько размытых теней, пара им помахала, но Том их проигнорировал, так что Гарри решил последовать его примеру. — И что ты нашел в этих книженциях? — Его, честно говоря, немного раздражало, что все то время, которое Том мог потратить на разговоры с ним, он тратил на старые пыльные книги. Это ведь должно было быть извинением перед ним, разве нет? — То-о-ом, — протянул Гарри, пытаясь привлечь его внимание. Немного подумал и протянул еще противнее: — То-о-о-ом! Это, кажется, дало эффект. Парень, не отвлекаясь от своих записей, сделал быстрое небрежное движение, указывая кончиком пера на край стола, на котором теперь лежала другая, не его, книга. Гарри придирчиво ее осмотрел. Это что ему, теперь еще и во сне учиться? Какое-то время он упрямо ее игнорировал, но вскоре сдался. Книга, будто почувствовав это, раскрылась. Это была История Хогвартса — в реальном мире она Гарри так и не досталась, но он не слишком-то сожалел по этому поводу. Книга была толстая и скучная. Если Том думал, что она его развлечет, то он очень ошибался. …… Окей, ладно, не то чтобы у него был вариант получше. С раздраженным вздохом Гарри потянул том к себе. Раскрылся он ровно посередине — на главе с легендой о Тайной комнате. Мальчик нахмурился. При чем тут опять она? И почему Том хотел, чтобы Гарри о ней прочитал? Заинтересованный загадкой, он быстро пробежался глазами по строчкам. Ну да. Комната, Слизерин, чудовище и наследник. Все как и говорил профессор Бинс. Гарри наугад перелистнул несколько страниц. Дальше шли какие-то глупости про основателей, жены, дети, домашние любимцы, кто чем занимался после Хогвартса… Гарри замер, пораженный идеей, прямо в процессе переворачивания очередной страницы. Быстро пролистнул назад. Там, раскинувшись во весь разворот, было нарисовано семейное древо Слизеринов. По сухой, пожелтевшей от времени бумаги ползла знакомая вязь плюща и винограда. Здесь змеек, кажется, не было, но зато было легкое золочение, придававшее красиво нарисованному древу совершенно волшебный вид. Осторожно, будто боясь повредить, Гарри провел пальцем по вычурным буковкам и маленьким схематичным портретам. Сначала прошелся по самому Салазару — неприятно выглядящему старику с длинной жидкой бородой, — потом по его жене — Бритте Саксонской (фамильное имя: неизвестно, происхождение: неизвестно). Спустился ниже, к его детям (три девочки и два мальчика). Еще и еще ниже. Фамилии сменялись фамилиями, дерево разрасталось, ветви перекрещивались, отмирали и загнивали. Осторожно, будто опасаясь чего-то, Гарри остановился на знакомом имени. — Марволо… Том прекратил напрягаться, придумывая библиотеке звуки и шевелящиеся декорации, так что шепот раздался в теплой, давящей на уши, пушистой тишине как взрыв очень маленькой бомбы. — Это ведь твое имя? — Гарри недоуменно нахмурился. Пазл в его голове не складывался, и он чувствовал, что пропускает какую-то ужасно очевидную деталь. Тонкая, мрачно-довольная улыбка Тома это только подтверждала. Он медленно кивнул: — Верно. Гарри бросил еще один взгляд на книги, разложенные на столе. Теперь, когда он наконец потрудился вчитаться в заголовки, он видел, что все они как-то связаны между собой. «Священные двадцать восемь», «Древние рода магической Британии», «Наследники и наследницы», «История Британских островов в палочках» и еще десяток подобных. — Ты что… ищешь семью? — Его голос чуточку дрогнул, как если бы мальчик был испуган. Улыбка Тома стала шире. Гарри с трудом сглотнул. Том тоже был сиротой. Он всегда говорил, как они похожи. Не то чтобы Гарри не хотел, чтобы у друга появилась семья, но… Он ведь не забудет про него, нет ведь? Неприятное чувство свернулось в его животе. Кончики пальцев странно похолодели. Было в его беспокойстве что-то еще, что-то намного большее, чем простая ревность. Голос Гарри стал меньше и слабже, а усталость, которую он обычно не чувствовал, пока находился в дневнике, накатила с полной силой. — Ты правда думаешь, что связан с самим Слизерином? Глупости! — Страх выплескивался из него раздраженными, нервными нотками. Том склонил голову к плечу, изображая на лице недоумение. — Ну почему же глупости? Дар к языку змей часто переходит от отца к сыну. Только логично предположить, что после Слизерина остался хоть один род, унаследовавший его, ты так не думаешь? Тот факт, что в их древе есть мое имя, никак не может быть совпадением. Он говорил вкрадчиво, но убедительно, а его бархатистый тембр крепко оседал на внутренних стенках черепа, будто намертво приклеиваясь. По спине Гарри пробежались холодные мурашки. Сейчас Том не выглядел как простой мальчик. Он выглядел жутко и как-то неестественно, будто уродливое чудовище влезло в чужую кожу. Гарри сглотнул. Он никогда не подумал бы, что его друг может быть таким. И что самое жуткое- Самое жуткое во всей этой ситуации было то, что Том ему кого-то неуловимо напоминал. Чудовище в личине друга больно отдавалось где-то в его внутренностях, вороша что-то на задворках затуманенной памяти. «Какой сегодня месяц?» — с ужасом подумал Гарри. Как долго- Как долго это уже происходило?! Почему ему так тяжело думать? Почему ему так тяжело ходить? Какой сегодня месяц, как долго все это происходит и почему он не заметил этого раньше? Паника затопила его сознание. — Ну-ну. — Прежде чем Гарри успел осознать, библиотека исчезла, оставляя их в мягкой пыльной пустоте. — Не стоит так пугаться, Гарри. Я думал, мы друзья? Если начал Том с улыбкой, почти насмешливо смотрящейся на его красивом лице, то закончил он с обиженным, даже обеспокоенным, хмурым выражением. Еще недавно оно заставило бы Гарри судорожно подыскивать способы развеселить его, но теперь это только добавило еще одну волну холодного липкого ужаса — настолько неестественно смотрелась такая быстрая перемена. — Если ты д-думаешь, — Гарри позорно запнулся, немного краснея, — что ты и есть Наследник Слизерина, то лучше прекрати прямо сейчас. Грусть тут же исчезла, сменившись любопытством. — Почему? Что на это ответить, Гарри не знал. Потому что Наследник хочет убить всех маглокровок? Таких как Гарри и Том, на секундочку. Ответ был очевидным, но как выразить его словами, Гарри не знал. В итоге он просто снова упрямо повторил: — Это глупо. — Любопытство на лице Тома никуда не делось, а в глазах добавилось насмешки, так что Гарри почувствовал себя обязанным продолжить. — Парселтанг не всегда от родителей. Мои ведь не говорили. Может, и ты тоже… — тут он немного замялся, подбирая подходящее слово, — особенный? Том весело хмыкнул. — Тоже особенный? Хорошая фраза. Убежденным он не выглядел. Если уж на то пошло, смотрелось так, будто после его объяснения Том стал даже самодовольнее. Как будто знал что-то, чего не знал Гарри. Он почти всегда знал что-то такое, но сегодня, Гарри был уверен, это было в разы важнее, чем сильное заклинание или сложная тема. — Ты вообще думал, почему из всего дома полного людей, ко мне притянуло именно тебя? Даже не девчонку, которой меня подкинули, а тебя? Гарри нахмурился. Воспоминания об августе казались такими отдаленными, будто нереальными. Будто вся его жизнь прошла в этом светло-сером ничто. — Сам подумай, ребенок. Между нами добрых полвека разницы. Мы оба говорим на одном и том же языке, дар к которому передается из поколения в поколение. И мы, смею заметить, — в голосе Тома, идущем сразу со всех сторон и изнутри его головы, появилась какая-то весело-злая нотка, — изумительно похожи. Ничего в голове на это не звенит, нет? — Чт-что… — Если кто-то здесь и занимается глупостями, так это ты, Гарри Поттер, — провозгласил он, заставляя свой голос отскочить от несуществующих стенок, устремляясь выше, сквозь барабанные перепонки ввинчиваясь прямо в мозг. Чужие руки сжались на его плечах, неожиданно реальные в атмосфере затянувшегося кошмара. Том снова открыл рот, собираясь что-то сказать, но, прежде чем он успел произнести хоть слово, Гарри выбило, как иногда выбивало пробки в доме на Тисовой улице, выбрасывая его полумертвое от усталости сознание в благословенную темноту.Michelle Michelle You are a monster from Hell
*** Пришел он в себя уже среди ночи, разбуженный острой болью в руке и неприятным ощущением чужого взгляда. Над его кроватью, моргая огромными желтыми глазами, сидел знакомый домовик. — Добби?.. — пробормотал Гарри, все еще пытающийся отделить себя от бледного отпечатка старосты из сороковых, медленно отклеивая свои воспоминания от пыльных страниц дневника, среди которых спрятался Том. Добби не дал ему даже этой маленькой милости, разрезая темноту госпиталя лихорадочным шепотом. — Сэр в опасности, Гарри Поттер, сэр, в опасности! Почему, ну почему вы не послушали бедного Добби, сэр Гарри Поттер? Я так надеялся, что хотя бы заблокированный проход Вас остановит. — Проход? — В сонном мозгу Гарри начинала складываться картинка. — Так это ты не пустил меня и Рона на перрон?! — Да, я — гордо ответил Добби, быстро-быстро закивав головой, позволяя своим большим ушам залетать в воздухе, с каждым новым кивком ударяя его по лицу. — Добби тайком приглядывал за Гарри Поттером и заклял проход к поезду. За это Добби пришлось отутюжить себе пальцы, но это ничего. Добби не жаль пальцы, Добби жаль только бедного сэра Гарри Поттера. — Жаль? Почему тебе меня жаль? Эльф начал качаться еще сильнее и теперь с каждым новым наклоном с силой бил себя сжатыми кулачками по голове, громко воя. — Поздно, слишком поздно! Гарри Поттер снова в школе. Добби предупреждал, правда, Добби предупреждал. — С крика он перешел на тихий шепот, по его впалым грязным щекам покатились крупные слезы. — А теперь слишком поздно! Теперь поздно! Ах, если бы только Гарри Поттер послушал. Гарри стало неуютно. И даже как-то жутко. Маленькое, болезненно тощее создание заходилось в истерике, нависая над ним, стоя прямо над кроватью. Он уже открыл было рот, надеясь хоть как-то успокоить, когда на госпиталь упала тишина. Тяжелая, почти осязаемая после криков эльфа, срощенная с полной темнотой спрятавшейся луны. Добби, не мигая, смотрел в ближайший к кровати Гарри угол, в котором темные тени сплетались в один сплошной комок. Мальчик почувствовал привычное присутствие Тома и невольно сморщился. Только не сейчас. Ему нужно время подумать о том, что только что произошло. И подумать ему нужно было как можно дальше и от своего странного друга, и от его жуткого дневника. — Поздно, — теперь его шепот был едва различим, — слишком поздно. Змея сжала свои кольца, король открыл глаза, стены запачкались кровью. — Его тихие слова сливались в неразборчивый безумный речитатив. Внезапно жуткие желтые глаза вернули внимание Гарри. Маленькая лапка существа вытянулась вперед и еще вперед, когда Гарри, испуганный, дернулся назад, и наконец острые коготки очертили три полосы, которые в том году ему оставил Лорд Волдеморт. — Бегите, сэр Гарри Поттер. И исчез. Вместе с ним пропало и давящее присутствие, и в какой-то момент Гарри смог снова провалиться в сон без сновидений.You wanna be my special one I cannot breathe Please just go home