«…Из многих чудищ и монстров, коих в наших землях встретить можно, не сыскать таинственней и смертоносней Василиска, также еще именуемого Король Змей. Сей гад может достигать размеров воистину гигантских, а срок жизни его — многие столетия. На свет он рождается из куриного яйца, жабой высиженного. Смерть же несет путем диковинным, небывалым, ибо, кроме клыков ужасных и ядовитых, даден ему взгляд убийственный, так что ежели кто с ним очами встретится, тотчас примет кончину скорую и в муках великих. Особливо боятся Василиска пауки, сторонятся елико возможно, ибо он есть враг их смертельный; сам оный Василиск страшится лишь пения петушиного, ибо гибельно оно для него…»
Трубы
Коридоры летели мимо них, будто пикси от разгневанной хозяйки, двери распахивались едва ли не сами, а лестницы, не споря, вели прямо к нужному этажу. Новости жгли им язык, а предчувствие надвигающейся беды, не отпускавшее их уже пару месяцев, крепко обернуло когти вокруг кишок, сжимая и дергая на разные лады. У дверей учительской они оказались в считанные минуты, резко затормозив. Ребята замерли. Осторожно переглянулись, решая, что делать дальше. Зайти в учительскую вот так просто, с наскока, было неловко. Немного помялись, нервно сжимая в руках края мантий, и наконец Рон собрался с силами. Он постучал один раз — из-за волнения получилось слишком сильно, и по коридору эхом прокатился громкий стук. Невилл зажмурился. Ответа не последовало. Мальчики переглянулись еще раз, с беспокойством. Осторожно, будто заходя в клетку к одному из чудовищ, оставшихся после профессора Квиррелла, они открыли дверь и засунули внутрь головы. Учительская была большая. Даже огромная. Шикарная даже на вкус самых избалованных из чистокровок. Единственная во всем замке, эта комната была обшита деревянными панелями, спасающими от холодного ветра, бушующего вне зависимости от сезона, и отделана паркетом, останавливающим тянущуюся от подземелий влажную прохладу. Кресла из черного дерева, собирающиеся по углам и вокруг большого круглого стола в центре, были отделаны чем-то похожим на замшу и казались такими мягкими, что Невилл как-то сразу вспомнил всю свою усталость после внезапного забега. Учительская была не просто шикарная — она без проблем затыкала за пояс потрескавшееся от старости гнездо Лонгботтомов и, Невилл уверен, вполне могла бы посоперничать даже с Малфой-мэнором. Еще учительская была абсолютно пустая. И если осознание ее богатства было быстрым и не задерживающимся надолго, то вот ее пустота упала на плечи тяжелым камнем, хорошо так оттягивая вниз. Учительская была пустая. Звонка еще не было. Они были в ней. Кресла стояли. Вся ситуация казалась сюрреалистичным хоррором. Учительская — место для учителей. Стоять в ней самим и не видеть ни единого профессора было в лучшем случае беспокойно-тревожно, в самом мерзко отдающем значении. Они немного потоптались, нервно переступая с места на место, выглянули в окошко (осторожно, чтобы никто не заметил) и замерли тревожными изваяниями прямо посередине кабинета, слишком взволнованные, чтобы садиться на красивые кресла. Звонка не было. Рон встряхнулся всем телом, по-собачьи пытаясь прислушаться. Звонка не было. По замку разнесся странный скрипяще-визжащий звук. На секунду все снова затихло. Затем заговорила профессор Макгонагалл. Ее голос, усиленный множеством заклинаний, отражался от каменных стен пустых коридоров, поднимаясь вверх и наполняя собой все пространство. — Всем ученикам немедленно вернуться в свои спальни. Всем преподавателям собраться в учительской. Повисла короткая пауза. Твердый и командный голос профессора надломился, выдавая весь ужас происходящего. — Пожалуйста, как можно скорее. Затем был еще один механический полувизг-полустон, затем снова была тишина, во время которой Невилл отчаянно пытался понять, что могло заставить несгибаемую и педантичную преподавательницу не только отменить занятия, но и звучать настолько не по-профессорски, а затем мир взорвался шумом. Сверху затопала сотня маленьких ног, снизу раздалось дребезжание и хлопки дверей, со двора послышался шум взволнованной толпы. Из-за двери раздались обеспокоенные голоса деканов. Рон дернул их назад на чистом инстинкте, пряча в самую глубину шкафа, плотно зарывая в море старых поношенных мантий; Невилл весь сжался, пытаясь стать незаметней. Дверь хлопнула, впуская профессоров. Рон прикрыл друга рукой, будто рассчитывая спрятать его за собственным тощим тельцем. — Неужели?.. — Это сумасшествие, коллеги, я говорю вам, это сумасшествие. — Быть не может! Нечто подобное, здесь, в Хогвартсе- — Все зашло слишком далеко! Дамблдору следовало дать аврорам разобраться со всем этим с самого начала. А теперь поздно! Вы только посмотрите! Вот что бывает, когда люди плохо выполняют свою работу. Голоса сливались в один, вырастая в общий взволнованный гул, отдавая ужасными нотками растерянности и страха. Все прекратилось одним резким громким хлопком — профессор Макгонагалл наконец-то появилась, устанавливая порядок. Невилл склонился еще ниже, выглядывая из-под рукава темно-зеленой мантии; Рон задержал дыхание. Макгонагалл обвела всех твердым взглядом. — Достаточно. Вы волшебники, господа, а не куры на базаре, я попрошу об этом помнить. — Ее тонкие сухие пальцы переплелись, до белых костяшек сжимаясь. — Каждый получит шанс высказаться. После того, как я объясню произошедшее. Тишина, повисшая после ее слов, была почти ощутимой. Мальчики неуютно поежились. Профессор даже не обращалась к ним, а все равно умудрялась нагнать страху. Ее губы сжались в привычную тонкую линию, глаза прищурились, а кошачьи зрачки, хищно выделяющиеся на фоне ярко-желтых радужек, сузились еще сильнее. — Это снова произошло. — Голос, твердый и непоколебимый, не дрогнул даже сейчас. — Монстр снова напал на ученика. На этот раз тела нет — мы полагаем, ребенок был утащен в Тайную комнату. Профессор Стебель прижала руки ко рту; кто-то из незнакомых Невиллу преподавателей вскрикнул; Снейп с силой сжал спинку кресла. — Откуда такая уверенность? — Наследник Слизерина, Северус, — она оскалилась — едва заметно, но явно угрожающе, — оставил нам сообщение. Снова на стене, прямо под первой надписью. Раздалось тихое «Каков наглец!», быстро затухнувшее под острым взглядом Макгонагалл. — «Его кости останутся в Комнате». На мой взгляд, после чего-то подобного отрицать существование Тайной комнаты просто-напросто глупо. Снейп насупился. «Не хочет думать, что это кто-то из его учеников», — неожиданно понял Невилл. Мысль была странная. Думать о зельеваре как о настоящем декане, заботящимся о своих подопечных пусть и своим, совсем не нежным методом, было неприятно. Снейп был плохим человеком — Невилл бы предпочел и дальше видеть его в таком свете, не примешивая этому никакие невероятные осознания. Флитвик, все это время молчащий в углу, подал голос: — У меня не возникает сомнений в твоем выводе, Минерва. — Маленький профессор сейчас был так собран, что казался больше половины присутствующих, радируя странную, могущественную энергию, не очень-то похожую на уже знакомую Невиллу магию. — Но скажи нам: кто жертва? Кого мы ищем? Пуффендуец обратился в слух. Профессор помолчала, будто не зная, как облечь мысли в слова. Наконец тяжело вздохнула. — Гарри Поттер. Чудовище Слизерина утащило Гарри Поттера. Рон дернулся рядом с ним, будто от сильного удара. Невилл зажал ладошками рот, запирая испуганный вскрик. Нет. Нет-нет-нет-нет-нет. Он знал, что что-то не так. Он знал. Нет. Нет, это полные глупости. Темный Лорд не смог его убить — конечно же, возгордившийся школьник не преуспеет там, где провалился величайший темный волшебник столетия. Глупо даже пытаться — все равно ничего не выйдет. Гарри Поттер был константой — веселый, красивый, умный. Вечный. Гарри Поттер был практически центром мира — очевидно, что его смерть была невозможна. Рон медленно сполз, сбивая вешалки, оставаясь абсолютно незамеченным в поднявшемся гвалте. Невилл зажал уши, пытаясь перекрыть давящую пустоту, заполнившую их, но только делая ее сильнее. Нет. Этого не может быть. Остальное прошло практически мимо него. Появление Локонса, его обещание сразить Чудовище, беспокойство преподавателей и требовательные крики Рона, заставляющие его вылезти из пелены шока и броситься за Локонсом прочь из непонятно когда опустевшей учительской. Нет. — Мы ему скажем, — Рон задохнулся, — мы все ему скажем, Невилл! Про трубы и... и про туалет, мы все расскажем. Он его достанет. Гермиона мне рассказывала — Локонс много добра сделал. Он нам поможет. Хоть и выглядит как дурак, а поможет, я говорю тебе, Нев. Нет-нет-нет-нет-нет-нет. Мальчик согласно кивнул головой. Конечно. Конечно он поможет. Профессор Локонс дрался с оборотнями, и с вампирами, и даже с инферналами — он справится с василиском. Как Персей, возьмет с собой щит и сразит его. Он поможет. На ум снова пришли чужие ярко-зеленые глаза и улыбка, которую он так давно не видел. Нет. Мерлин, пожалуйста, нет. Почему именно его? Почему именно его утащили? Потому что он последний? Закрывает круг жертв, восполняя пробел в факультетах? Потому что он единственная грязнокровка на Слизерине? Неужели Наследник настолько сильно его за это ненавидел? Невилл выпустил жалкий, полный ужаса скулеж. — А ну-ка стоп! — Рон рыкнул, поворачивая голову и посылая ему грозный взгляд. — Не дрейфь, все будет хорошо. Достанем мы нашего змееныша. Он закусил губу, ускоряя бег и отчаянно сдерживая слезы. Да, все будет хорошо. Ему не нужно так бояться. Вот Гарри, случись беда с кем-то из их друзей, точно бы не боялся. Гарри вообще никогда ничего не боялся. Внезапно он вспомнил его глаза, полные смертельной обреченности, и закусил губу сильнее. Это его вина. Он слабый. Слабый и трусливый — не может помочь другу даже тогда, когда отлично видит, что с ним не так. Если бы они тогда только настояли- Нет. Невилл встряхнул головой, повторяя это себе в последний раз. Хватит. Хватит цепляться за прошлое. Все это сейчас не важно. Они его достанут, и вот тогда Невилл сможет рыдать столько, сколько заблагорассудится. Сейчас- Сейчас он должен спасти Гарри Поттера. *** Голодный белый туман продолжал поедать границы его зрения, сужая настоящий мир до небольшой точки, измазанной красным. Гарри с удовлетворенным вздохом отряхнул руки, размазывая густую красноту по ладоням. Вот так. Конец был не очень счастливым, но, видит Мерлин, он достаточно устал для того, чтобы радоваться хоть какому-нибудь концу. Кровавая надпись росла и ширилась, кое-где перемежаясь со старой, все еще немного видневшейся, несмотря на все усилия Филча. Он оглядел ее в последний раз, с раздражением отмахиваясь от тумана, и довольно кивнул. Отлично. Том снова забрал контроль, утапливая Гарри в бесконечности, и маленькая, без перерыва паникующая часть его сознания завизжала, выплескивая весь накопленный гнев. Конец? Хоть какой-нибудь?! Да шел он лесом. Нихрена Гарри не готов помирать. На этом силы закончились. Он закрыл глаза, позволяя своему (своему ли?) телу сделать шаг. Какая, впрочем-то, разница, верно? Он сделал все, что мог. Никто никогда не поймет, кто был Наследником все это время. И Том, если Гарри разыграет свои карты правильно, никогда не выйдет из Комнаты. Вин-вин. Жалко, откровенно говоря, было только его друзей, которых он больше не увидит, и эссе по травологии, которое он написал, но так и не сдал. Подумаешь. Не такая и большая плата за то, чтобы оставить о себе хорошие воспоминания. Том язвительно фыркнул, явно не согласный, но ничего не сказал, то ли слишком сосредоточенный на том, чтобы без проблем пересечь учебный корпус, то ли решающий проявить милость и не устраивать Гарри лекций в последние часы его жизни. Так и так, он не возражал. Вин-вин! *** Рон был первым, кто достал палочку, Невилл был первым, кто направил ее на трусливо перекошенную физиономию Локонса. — Ну нет, — он сказал, чувствуя, как голос падает удивительно низко, превращаясь во что-то опасное, — никуда вы не пойдете. Рон согласился, подходя ближе и упирая кончик палочки Локонсу под подбородок: — Наш друг в беде. И ты нам поможешь его достать, хочешь или нет. Понятно? — Нет! — преподаватель, если его можно было так называть, взвизгнул, пытаясь отползти подальше и безнадежно путаясь в разбросанной по полу одежде. — Нет, не понятно! Ну же, — он заюлил, добавляя в голос приторной сладости, — ну чем я вам помогу? Я даже не знаю, где эта Комната находится. Невилл пренебрежительно фыркнул. — Зато мы знаем. Хотите посмотреть? *** Миртл посмотрела на него своими большими стеклянными глазами. Оглядела Тома, замершего за его спиной, и с довольным смехом пролетела сквозь них обоих. — А если в этот раз ты не выйдешь, ты же останешься со мной, да, Гарри? Правда ведь? Мы так повеселимся, если в этот раз ты наконец-то не выйдешь. — Миртл невесомо опустилась на край раковины, отъезжая в сторону вместе с ней и накручивая на палец жидковатую прядь волос. — Вместе навсегда! Гарри немного скривился. Если с фактом скорой смерти он вроде как начал приходить к согласию, то вот с вероятностью вернуться из Тайной комнаты приведением, обреченным провести не-жизнь в компании Плаксы Миртл, он мириться отказывался. К счастью, прежде чем она успела сказать что-нибудь еще, в разговор вмешался Том. — Нет. Он сказал это так просто, будто отказывался от джема за завтраком, и замолчал, явно не планируя продолжать. Гарри удивленно моргнул. Миртл вздрогнула и вся как-то сжалась, покрываясь рябью, а затем взлетела к безопасности высокого потолка, внезапно не настолько уж и заинтересованная в заведении новых мертвых друзей. Раковины расходились в стороны, подчиняясь его голосу, с громкими щелчками вставая на положенные места. Взгляду открывался огромный гладкий спуск вниз, покрытый чем-то мерзким. Гарри подошел ближе, всматриваясь в черную пустоту: это был последний раз, когда он видел Комнату — ему хотелось запомнить все в деталях. Медленно, немного опаздывая от старости, из стены показались небольшие ступени, спускающиеся вниз длинной спиралью. Из провала пахло затхлостью, кровью и змеями. Запах был родной и хорошо знакомый, присутствие Тома успокаивало, вытягивая силы и затуманивая разум, и Гарри пошел вниз совершенно спокойно, с каждой новой ступенькой волнуясь все меньше и меньше. И чего он боялся? Том шел за его спиной, не оставляя на мокром камне следов, в успокаивающе-привычном темпе. Простенькая колыбельная, которую он иногда напевал себе под нос, путалась в ногах и отражалась от стен. Дорога была хорошо знакомая и совсем не страшная. Что-то внутри Гарри надломилось, и бесконечные злые крики затихли, оставляя его в покое. Том счастливо улыбнулся, щедро делясь с ним своей радостью. Все шло ровно по плану, неотвратимо приближаясь к концу. Простенькая колыбельная, которую Гарри иногда напевал себе под нос, терялась в бесконечном темном провале, уходя ниже и ниже, пробуждая древние механизмы оплетенных змеями дверей. Том не стал закрывать за ними проходы — совсем скоро он выйдет отсюда наконец-то полноценно живой и выведет свое маленькое чудовище. Прятаться больше не было смысла. Начиналась его история. *** Локонс всхлипнул, пятясь назад. Разведенные раковины открывали огромный провал, ведущий так низко, что его стены терялись в темноте. Профессор замер на самом краю, оскалившись, будто загнанное в угол животное. Рон предупредил его в последний раз. Локонс дернулся вперед, явно собираясь пойти против их палочек в рукопашную, и они, не теряя больше времени, скинули его с края слаженным потоком воздуха. Он вскрикнул, запнулся и со страшным визгом полетел вниз, в голодную бездонную темноту. Вина неприятно отдалась в груди, заставив поморщиться. Невилл встряхнул головой, решительно заправляя за уши светлые пряди. Не важно. Все, о чем он должен сейчас беспокоиться — это Гарри. *** В главном зале не было ни косточек, заваливавших коридоры, ни старой чешуи. Они оба — и Гарри, и Том, — отлично видели в темноте, так что не стали поджигать факелы на стенах, вместо этого позволяя огромной зале утопать в тенях, собирающихся со всех ее сторон. Гарри стоял ровно посередине — маленькое восковое изваяние, по форме напоминающее мальчика; дневник, спрятанный у него на груди, мягко пульсировал, заменяя сердце. У стены, укрытый тенями, замер Том, не сводя с него внимательного взгляда. Именно сейчас начиналась самая важная часть его возрождения. И самая неприятная. Том раздраженно скривился, одним взмахом руки приманивая ребенка ближе. Сломать все сейчас будет слишком просто. Весь предыдущий год в сравнении со следующим часом — просто пустышка и детские игрушки. Он не брал от Гарри больше, чем необходимо для совершения самых базовых вещей, по капле восстанавливая свое могущество. Сегодня это прекратится. Сегодня он покончит с ребенком — выест его безвольную пустую оболочку и выведет на солнце василиска. Без Дамблдора, так удачно забранного Министерством, учителя абсолютно точно не смогут его остановить, а авроры не прибудут вовремя, и никто из учеников не сможет ничего противопоставить древнему чудовищу и ему, вернувшему силы. Все, что ему нужно, — это продержаться еще час. Гарри подошел ближе, еще чуть-чуть, на расстояние укуса, и Том мгновенно воспользовался этим, обвивая ребенка руками. Он был маленький, худой и ослабший — обнимать его было что обнимать больную зверушку, лезущую за последними мгновениями нежности. Том усмехнулся. Ощущение было приятным. Он думал над тем, как легко было бы свернуть ему сейчас шею — без магии, голыми руками, — пока Гарри стоял не шевелясь, то ли пытаясь сообразить, что происходит, то ли набираясь сил для того, чтобы ответить на объятья. Наконец он осторожно поднял руки. Его маленькие ладошки опустились Тому на талию, пальчики впились со всей силы, комкая рубашку, а голова безвольно упала ему на плечо. Том довольно вздохнул, прижимая его ближе и зарываясь в непослушные темные волосы, нежно поглаживая. И правда как зверушка. Глупая и милая, жмущаяся к боку даже после того, как получила пару раз по ребрам. На губы против воли вылезла улыбка. Домашних животных Том еще не держал. Даже жаль, что опыт будет такой короткий. *** Хрусть-хрусть. Кости хрустели под их ногами. Маленькие и большие, черепки и лапки. Невиллу было интересно, были ли среди них человеческие. Он очень надеялся, что нет. С потолка капала вода, по стенам, едва заметные в слабом свете Люмоса, ползли полосы грязно-зеленого озерного ила. Должно быть, они уже вышли из-под замка и теперь шли ровно под озером. Интересно, может ли оно сломать все потолки и пролиться прямо им на головы? Невилл очень надеялся, что нет. Их шаги отдавались эхом, длинные тени плясали в волшебном свете как какие-то еще неизвестные науке чудовища, а коридоры расходились во все стороны, путая дорогу. Смогут ли они найти путь назад? Рон гулко сглотнул и, пытаясь это скрыть, нарочно-самоуверенно заметил: — Аккуратнее, вы, там. Глядите не наступите на нашего василиска. Невилл просто кивнул, Локонс буркнул что-то себе под нос. Рон, видя, что никто не собирается стыдить его за страх, продолжил: — Не забудьте — услышите шум, тут же жмурьтесь. — Эта фраза прозвучала уже приятнее — искренний обеспокоенный совет от друга, согревший сердце. На душе стало так тепло, что Невилл тут же пожалел, что забота еще не научилась точно так же согревать ноги: пальцы у него прямо-таки отваливались. Он вздохнул. Видела бы бабушка, в каком виде он тут разгуливает — растрепанный, перепачканный в слизи и иле, в мокрых ботинках и с онемевшими пальчиками на ногах, — такую бы трепку ему задала, он еще неделю нормально сидеть не смог. Мысль о том, что мадам Лонгботтом его не видит и, если все пройдет по плану, никогда и не узнает об этой небольшой вылазке, подняла ему настроение еще немного, возвращая боевой дух, который успел немного потеряться в бесконечных коридорах. — Мы точно идем туда, куда на- Капризный голос Локонса прервался его же громким визгом. Мальчики бросились вперед, забыв обо всем, и резко замерли, заметив профессора, плотно закрывшего глаза ладонями. Тут же последовали его примеру, крепко зажмурившись и задрожав. Неужели? Они и вправду вышли к Ужасу Слизерина? Текли минуты, прерывающиеся только медленным капанием воды. Никаких других звуков не было. Рон нашел его руку и вцепился до белых костяшек, пытаясь успокоиться. — Все живы? — Его голос немного дрожал. — Я жив. — Голос Локонса дрожал сильно. — Я тоже. — А вот у Невилла, наоборот, страшно хрипел, как-будто лягушка забрала его голосовые связки себе, как это случилось с Глупым Магом из детской сказки. Они помолчали. Наконец Рон снова заговорил: — А чего тогда стоим? — Т-там! Там змея. В углу. Невилл нахмурился. Если там и правда была змея (в чем он, зная Локонса, откровенно говоря сомневался), то она была на удивление спокойна. Особенно для кого-то, кого называют Чудовищем Слизерина. Осторожно, сомневаясь до последней секунды, он приоткрыл один глаз. В дальнем углу, медленно вырисовываясь из мрака, действительно что-то было. Длинное, сухое и- Он открыл глаза полностью, всматриваясь внимательнее. — Кожа! — Что? — Это просто кожа, — повторил он облегченно. — Должно быть, василиск сбросил ее, вот она и осталась лежать в проходе. Кожа была, без преувеличения, ужасающей. Добрых семьдесят футов, если не больше, в длину, кольца лежали поперек прохода, недвижимые и пустые, но четко дающие понять — кто бы ни ждал их в конце пути, он будет еще страшнее, чем старая сухая кожа. Быть не может, что василиск, скинув столько, не подрос еще сильнее. Рон, вытянув руку с волшебной палочкой, пошел вперед, готовый в любую секунду зажмуриться. Холодный белый свет мазнул по грязно-зеленой шкуре, заплясал на острых гранях твердых чешуек, покрывавших шкуру тут и там, и отразился от луж гнилой воды, в которых змей, кажется, отмокал. — Ого. — Его губы, одеревеневшие от страха и холода, едва шевельнулись. Позади что-то с громким плюхом упало. Ребята обернулись — Локонс лежал на полу, не шевелясь. — Вставайте! — Палочка мгновенно сменила направление и теперь смотрела ровно на грязно-золотую копну волос, скрывшую лицо преподавателя. Ничего не происходило. Рон сделал шаг к нему. Тут же, будто только этого и ждав, Локонс вскочил. С неожиданной прытью он бросился на Рона, сбивая с ног. Невилл дернулся к ним, но было уже слишком поздно. Палочка сменила хозяина, и теперь уже Невилл оказался под ее прицелом. Тяжело дыша, профессор выпрямился — прежняя сияющая улыбка вернулась на положенное место. — Конец приключению, мальчики. Я возьму наверх кусок этой замечательной змеиной кожи — сделаю из нее сапожки. Не волнуйтесь, я поведаю вашу историю во всех деталях: расскажу и об ужасном змее, и о бедном мальчике, и о том, как ваши рассудки вас покинули при виде его искалеченного тела. Невилл побледнел. Страшный план Локонса стал ему ясен. Он лишит их с Роном памяти, просто-напросто оставив Гарри умирать там, внизу, в одиночестве. И что хуже всего- Что хуже всего, он скажет всем, что с Чудовищем покончено. Он сбежит из замка сразу после этого, Невилл не сомневался, обрекая его обитателей на медленную смерть от никому не известной угрозы. Локонс поднял палочку повыше и гордо провозгласил: — Обливейт! Старая, несколько раз перевязанная скотчем палочка Рона дернулась. Искра возникла на ее кончике, но вместо того, чтобы полететь в Невилла, она поползла назад. Задетая ею перевязь загорелась, из оголившейся раны посыпались искры. Внезапно Невилл понял, что происходит. Рон говорил ему об этом весь год, неустанно повторяя — рано или поздно, эти обломки, кое-как скрепленные вместе, взорвутся у него прямо в руках. Кажется, Локонс тоже это понял. Его лицо исказилось страхом, искра достигла его пальцев, заставив выронить палочку. Уже падая, она загорелась. Яркое, сине-зеленое пламя охватило ее полностью, заставив странные отблески заплясать на мокрых стенах. Невилл открыл рот, готовясь закричать, но Рон уже махал руками, отползая подальше. Адреналин в его крови понял смысл этих махов быстрее, чем это сделал сам Невилл. Он побежал. Змеиная шкура путалась под ногами, вода и мелкие кости замедляли, а темнота, внезапно затопившая все вокруг, слепила глаза. За его спиной раздался громкий взрыв. Стены задрожали, откуда-то сверху посыпалась пыль и огромные глыбы, и в мгновение ока посреди коридора появился высокий каменный завал, отрезавший его от Рона. Невилл задохнулся. — Рон! — Голос шел сдавленным скрипом. — Рон, ты в порядке? Он попытался сказать что-то еще, но натужно закашлялся. Прошло долгих несколько секунд, прежде чем Рон наконец ответил. — Да! Да. Я в порядке. А вот этого придурка, — с другой стороны донесся глухой удар и громкое «ой!», — похоже, знатно приложило. Невилл поднял голову, всматриваясь вверх. По потолку бежала тонкая вязь трещин, спускающаяся ниже, на стены, и теряющаяся в горе обломков. На втором курсе их еще не учили двигать тяжелые камни с помощью волшебства, и сейчас было явно неподходящее время для учебы — как бы не обрушить еще сильнее. — Что будем делать? — Растерянность Рона, всегда будто фонтанирующего идеями, пугала. — Нам отсюда не выбраться. Хоть сто лет рой! Кажется, новое положение не радовало и его самого. Послышался еще один удар и еще один вскрик. Уходили драгоценные минуты. Как долго Гарри уже был тут, во влажной тихой темноте? Час? Несколько часов? Мог ли Наследник украсть его сразу после их разговора в палате Гермионы, напуганный тем, как близко они подобрались к правде? Могло ли быть так, что они уже слишком поздно? — Я… — Невилл попытался, что-то сказать, но язык отказался произносить страшные слова, и он снова замолчал. С другой стороны завала все тоже было тихо. Должно быть, Рон думал о том же. Наконец Невилл собрался с силами. — Я пойду вперед. — Его голос предательски дрогнул. — Если через час не вернусь… Что будет, если он не вернется, Невилл уточнять не стал — поджилки и без того тряслись. — Хорошо. — Рон очень старался говорить спокойно. — Я постараюсь отвалить хотя бы пару камней. Чтобы ты смог… смог вернуться назад. Повисла пауза, настолько долгая, что Невилл уже собирался уйти, когда Рон продолжил: — Ты уж поосторожней там, Нев, ладно? — и вот в этот раз в его голосе звучало настоящее отчаяние человека, знающего, что он ничем не может помочь. Сердце Невилла заныло. Он кивнул, вытирая капельку влажные глаза, не волнуясь о том, что его все равно никто не может сейчас видеть. — Я буду. Вы тоже, хорошо? Ответом ему послужил шум с трудом сдвигаемых камней и тихий-тихий всхлип. Он кивнул еще раз, в этот раз сам себе, и, обогнув хвост, так и оставшийся не придавленным, пошел вперед — навстречу приглашающе открытой двери, опутанной множеством изумрудоглазых змеек.