You've got the devil on your shoulder You better shut your mouth just like I told you You've been controlling me through fiction It's obvious, I've got to break you like a bad addiction
— Я тебя вижу, — прошелестело в темноте. Голос был тихий, слегка шипящий и как-то подозрительно дружелюбный. Гарри нервно сглотнул и попытался отступить назад, подальше от источника этого голоса, но внезапно понял, что прикован к месту. Кончики пальцев похолодели. Ног он и вовсе не чувствовал. Ни верхние, ни нижние конечности не шевелились, сколько бы усилий Гарри ни прилагал. — Чувствую… — прошелестело снова, еще тише, будто эхо. Гарри прищурился, вглядываясь в темноту. Медленно, будто впервые приходя в существование, из ничего выступили темные линии кресла, глубокая пропасть — потушенный камин, и старые драпировки, закрывающие окна и стены. В кресле кто-то сидел. Гарри дернулся назад, наплевав на приклеенные к полу ноги; фигура вытянула руку, останавливая его. Длинные острые когти разрезали воздух, и рука сжалась в кулак. С ужасом Гарри почувствовал его фантомную хватку у себя на горле, медленно сжимающую, выдавливающую кислород капля за каплей. — Тише, — голос мурлыкнул, — не беги. Дай мне посмотреть на тебя. Темнота стала гуще и ощутимей, заполняя собой место, которое после себя оставил кислород в его легких. Только-только созданные линии силуэтов растворились, и тихий голос смазался. — Гарри… — Гарри! Он вздрогнул, делая глубокий вдох и распахивая глаза. Рон, трясший его за плечо, смотрел на него с беспокойством. По спине катилась капля холодного пота. В кабинете прорицания было душно, темно и тихо. Загробный шепот профессора Трелони сейчас молчал, и Гарри резко осознал, что и она, и все остальные ожидающе пялятся на него. Он прокашлялся, пытаясь прийти в себя. — Да? — Я только что говорила, мой дорогой, что вы, без сомнения, рождены под пагубным влиянием Сатурна, — сказала профессор, от обиды забыв даже добавить в голос свою обычную мистическую нотку. Что такое Сатурн, он знал, спасибо астрономии, но вот какое такое у него может быть пагубное влияние — представлял слабо. — Да, совершенно без сомнений! — Трелони оживилась, видя его недоумение. — Темные волосы… хрупкое сложение… трагические потери в самом начале жизненного пути… Она взмахнула руками, отправляя в полет все десять намотанных на плечи шалей и громко стуча деревянными украшениями. На каждой деревянной бусине был вырезан какой-нибудь знак, и над каждым обгрызенным ногтем был вытатуирован какой-нибудь символ. Гарри моргнул, тряся головой. Он все еще не до конца осознал происходящее вокруг, и мешанина цветов, текстур и запахов, которой была профессор Трелони, совершенно не помогала ему сориентироваться. — Позвольте предположить… Родились в середине зимы, верно? — женщина подмигнула, за своими огромными очками напоминая косую на один глаз стрекозу. — В конце июля, вообще-то, — на автомате поправил Гарри. Трелони сдулась. Рон прыснул. Трелони снова потрясла шалями, придавая лицу независимое выражение, и ретировалась к противоположенному концу класса выпендриваться перед кем-то другим. Гарри вздохнул, стаскивая с себя очки и с силой вдавливая ладони в глаза. — Ты что, реально уснул? — Рон, ухмыляясь, склонился ближе к нему, опуская голос до шепота. Гарри неразборчиво промычал что-то в ответ, роняя голову на разложенные перед ними пергаменты и небесные атласы. — М? Чего говоришь? Он хныкнул, отворачиваясь от друга. Рассказывать про сон не хотелось. Это явно был кошмар — в смысле Кошмар, один из тех, что в последнее время снились ему все чаще и чаще. Та же комната, в этот раз не освещенная камином, то же кресло, в этот раз повернутое к нему, а не от него. Тот же голос. Хотелось плакать и биться головой о стол. Гарри остановился на последнем. — Эй-эй, ты чего? — Шутливость в голосе Рона исчезла, и раздалось беспокойство. Он подсунул одну из ладошек Гарри под голову, другой хватая его за плечи. — Гарри! Голос говорил. С самим Гарри, в смысле. Не с одним из своих слуг, не со старым сторожем, глазами которого Гарри смотрел, и даже не со змеей, которая то была, то не была Гарри. Нет. С ним самим. Напрямую. Рон поднял его, усаживая в кресле прямо и разворачивая к себе лицом. — Что случилось? — Он спросил тихо и взволнованно, ни следа его привычной ухмылки. — Опять кошмары? Гарри молча вздохнул, отводя взгляд. — Охренеть, блин, — Рон пробурчал, сжимая его плечи. — Это все Трелони, я тебе честно говорю. Навоняла своими палочками, вот у тебя и спуталось все в голове. Сон был настоящим. Настолько, что не был похож на сон. Гарри не стал этого говорить, вместо этого неопределенно пожимая плечами, позволяя роновым рукам упасть. — Наверно. Рон замолчал, иногда с беспокойством косясь на Гарри, но больше не пытаясь втянуть его в разговор. Дальше прорицания прошли без происшествий (Гарри приложил все возможные усилия для того, чтобы не вырубиться снова, не собираясь рисковать еще одним кошмаром), и по их окончании они все медленно переползли в Большой Зал, на обед, таща под мышками незаконченные гороскопы. Там Гарри передали с рук на руки, выдавая под опеку Гермионе, с которой у него была Защита от Темных Искусств следующим предметом, и Рон унесся в направлении гриффиндорского стола, торопясь перехватить какой-нибудь еды и бежать в направлении Леса, где у львов уже потихоньку начинался урок Ухода за Магическими Существами. Гарри лениво плюхнулся на сиденье, провожая Рона взглядом. Есть не хотелось. — Решил присоединиться к моей забастовке, Гарри? — Гермиона спросила с надеждой. Он повернул к ней голову, с удивлением замечая пустые тарелки перед ней и еще парой студентов. — Забастовке? — За права эльфов! Ты меня вообще не слушал, когда я про это говорила? Гарри виновато скривился, пожимая плечами. Чисто теоретически, если так подумать, он мог — а мог и не — задремать, пока она это все объясняла пару дней назад. — Мы бастуем, — Гермиона объяснила, — отказываемся есть еду, приготовленную рабским трудом. Гарри кивнул. Звучало вроде хорошо. Несколько слизеринцев рядом с ним закатили глаза. — С ума вы сходите, вот что вы делаете, Грейнджер, — слева протянул Малфой. — Вы домовиков только обижаете, отказываясь есть их еду. И права им никакие не нужны, и так хорошо живется. Вот тут у Гарри взыграло чувство справедливости. Не по отношению к домовикам — в этом вопросе у него никаких сильных мнений не было, — а в отношении придурка-Малфоя. Они теперь одна семья — Гарри, типа, по закону обязан ему напоминать, какой он тупой временами. — А ты бы помолчал, Малфой. Видел я, как вы со своими домовиками обращаетесь, — он вклинился, стаскивая с коленок гороскоп и принимая уверенно-угрожающую позицию. — Да ты просто завидуешь! — Драко огрызнулся. — Ваш-то домовик сбежал. — Он не сбежал, придурок. Мы его сами отпустили. — Это была правда. Сириус, доведенный оскорблениями до ручки и подстрекаемый Гермионой, вручил Кричеру первый попавшийся носок за пару дней до конца лета. Тот, такого поворота событий явно не ожидавший, разрыдался, отказался уходить и оккупировался в кладовке на кухне. Что произошло дальше, Гарри был не в курсе — они уехали, — но догадывался, что кричерова внезапная преданность связана не с проснувшейся любовью к Сириусу, а с незатихающей любовью к дому, в котором домовик провел всю жизнь. — Ага, отпустили. И как он, не описался от счастья? — Драко протянул издевательски. Гарри прикусил губу, не зная, что на это ответить. К счастью, Гермиона с такой проблемой была не знакома. — Именно поэтому мы сейчас бастуем! Домовикам нужно не мгновенное поголовное освобождение, а постепенное получение прав, с которыми уже они смогут стать свободными по собственной воле, тогда, когда будут готовы. Она вещала вдохновленно и уверенно. Несколько когтевранцев рядом с ней согласно закивали. Гарри пригляделся и заметил среди них Джереми Гампа. Тот заметил его взгляд и заговорщически улыбнулся. — Ага. Моя мама уже начала платить нашей домовичке зарплату. Она себе купила на эти деньги пирожных, представляешь? Не испекла, купила. И съела все сама. В жизни ее такой счастливой не видел. Историю он рассказал тихо, для Гарри, но остальные бастующие услышали и начали радостно переговариваться между собой. Гермиона радостно вскрикнула, хлопая в ладоши. Драко закатил глаза, раздраженно фыркая, но заткнулся и отвернулся. — Видишь, Гарри? Вот так и начинается революция! Уверен, что не хочешь поучаствовать? Пустой желудок, отвлеченный от кошмара всем происходящим, отрицательно взвыл. — Э, не очень. Но морально я с вами! — Он вскинул кулак, неловко улыбаясь всем остальным. Стол одобрительно загудел. Гарри был не против. Звучало все дело вроде неплохо — и если его публичное одобрение им чем-то поможет, то Гарри только за. А если это все поможет ему избавиться от Кричера и попасть наконец в закрытую комнату, то он и вовсе будет счастлив.***
Кабинет Защиты от Темных Искусств на его памяти прошел много изменений. От Квиррелла до Ремуса, столы передвигались, клетки появлялись и исчезали, менялись их жители, а окна то открывались, то задергивались тяжелыми мрачными шторами. Сейчас, при Грюме, он больше всего напоминал свое состояние на первом курсе. Так же сдвинутые в кучу столы, освобождающие большую часть комнаты для практики, такая же тяжелая, почти удушающая тишина. Тоже тихое, почти неслышимое шипение. На первом курсе Гарри списал это шипение на варана. Тут варана не было. Тут вообще никого не было — клетки стояли пустые, задернутые пыльными кусками ткани. Гарри пинал ножку парты, настороженно осматривая кабинет. Ситуация была до тошноты знакомая. Профессор — старый, скрюченный мужчина на деревянной ноге, сидел в отдалении, вертя искусственным глазом. Шипение, Гарри был практически уверен, шло от него. Аластор Грюм был аврором — одним из лучших в своем деле, посадившим за решетку огромное количество темных волшебников. И все же… Гарри фыркнул, раздраженно дергая головой. Какой такой аврор показывает школьникам Запрещенные? Какой такой аврор вообще их использует? У Аластора Грюма была ужасно знакомая улыбка — кривая и острая, безумно-счастливая. Гарри она ни капельки не нравилась. Дурное предчувствие.***
Он опустил глаза на книгу, которую Невилл держал в руках. «Магические средиземноморские растения и их свойства». Хмыкнул. — Эту книгу тебе тоже Грюм дал? Невилл радостно кивнул, чуть ли не сияя. Гарри хмыкнул еще раз. — А что? — Ничего. — Он попытался ответить так ровно как мог, но уже чувствовал что не получилось. Невилл нахмурился, радость медленно стекла с лица, оставшись только в уголках губ, до которых смена настроения еще явно не дошла. — А выглядишь как «чего». Гарри скривился. Противопоставить было нечего. Он покачался на носочках, глядя в сторону, взъерошил волосы и вздохнул, вставая прямее. — Мне он не нравится. Плохое предчувствие. — Глупости, — Невилл нахмурился сильнее, — профессор Грюм отличный учитель. — Да не спорю я с его преподавательскими способностями! — Гарри перебил его быстро. — Он просто… странный. В плохом смысле. Он снова замялся, не зная, как объяснить. — Вот зачем он тебя постоянно к себе вызывает? — Он знает, что мне тяжело дается Защита, и помогает, где может, — Невилл отрезал, скрещивая руки на груди и прижимая к себе книгу. — Выдавая книги по травологии? — Он знает о моих интересах! — Невилл взорвался, топая ногой. — К чему ты ведешь? Гарри снова фыркнул и заходил туда-сюда, вышагивая от одного конца пустого коридора к другому. — Ты серьезно не понимаешь? Вспомни последний раз, когда преподаватель Защиты от Темных Искусств уделял кому-то из нас повышенное внимание. — «Нам» ни разу не уделял, — Невилл заметил язвительно, — а вот тебе в последний раз внимание уделял профессор Люпин. — Ремус уделял мне абсолютно стандартное количество внимания! — Гарри опротестовал, останавливаясь, чтобы метнуть ему возмущенный взгляд. Невилл тихо добавил саркастичное «ну конечно», которое Гарри услышал, но гордо проигнорировал, не собираясь начинать спор. — Я говорю про Квиррелла, окей? Про, типа, Лорда Волдеморта? Звенит колокольца? — Для того, кто не собирался начинать спор, Гарри произнес это излишне ядовито. Умом он это понимал, успел даже раскаяться, но сбивать обороты даже не планировал, уверенный в своей правоте. — Не знаю, заметил ли ты, но далеко не каждому из нас необходимо волноваться о Том-Кого-Нельзя-Называть на каждом углу. — Это вышло у Невилла так мерзко, что Гарри резко прекратило быть стыдно. — Не знаю, заметил ли ты, но нам с тобой об этом абсолютно точно следует волноваться. Он сделал шаг к Невиллу, загибая первый палец: — Учитель на первом, — еще один, — друг на втором, — он замер, склоняясь к его уху, шепча-шипя, — хренова крыса на третьем. Ты думаешь в этом году ничего подобного не случится? — Твой друг. — Невилл зло на него посмотрел, но не отодвинулся. — Твоя крыса. — Крыса, чисто технически, была Рона, но мысль была ясна. — То, что один из наших учителей любил тебя только за твой шрам, еще ничего не значит. Гарри проглотил злобно-обиженное «Не только за шрам!», концентрируясь на более важных вещах. — Ты что, серьезно не соображаешь? Мы с тобой в одной лодке. Предсказание про обоих. Невилл мотнул головой, делая шаг назад. — Не про обоих. Про одного. Мы просто еще не знаем, про кого. — Так и Волдеморт не знает! Поэтому- — Ты параноишь, — Невилл отрезал. — Или завидуешь. — Зави-?! — Или и то, и другое вместе. — Еще один шаг назад. — Хватит. Испортил мне все настроение. Неужели так сложно просто за меня порадоваться? В его глазах блеснули слезы. Щеки покраснели. Сердце Гарри стукнулось об ребра и застряло в горле. Он попытался что-то сказать, но Невилл уже развернулся и практически бегом бросился из коридора. Гарри остался один, растерянно смотря ему в след и смакуя неприятное послевкусие, оставшееся после их «разговора». Зеркало, висевшее на стене неподалеку, рассмеялось и треснуло.***
Кошмар, приснившийся ему этой ночью, был не про жаркую тесную комнату и знакомых незнакомцах в ней. Комната в этом сне больше напоминала бальный зал, уходя высокими каменными потолками высоко вверх и пряча стены за темнотой, которую не мог разогнать даже сине-зеленый свет волшебных факелов. В ее центре стояла изящная высокая фигура, мягко мурчащая под нос хорошо знакомую Гарри колыбельную. Колыбельная отражалась от невидимых стен и уносилась вверх, сплетаясь со звуком падающих на камень капель воды и поглощая собой все его существо, заменяя собой кровь и ликвор. Фигура замолчала, гаррины сосуды остались гудеть ей в такт. — Не стой на пороге. Подойди ближе. Я так соскучился. Гарри всхлипнул. Он был таким маленьким в этой комнате — почему он был таким маленьким? — Ну-ну, змейка. — Совсем как в том, другом, сне, чужая рука вытянулась в его направлении. — Не надо так пугаться. Разве мы не друзья? Шрам взорвался болью, и Гарри проснулся, едва сдерживая крик.Oh, I can't say no I'm losing control And nothing you can do will keep the Bad things away from me until I fall asleep