The boy

Школы-соперницы прибыли с апломбом. А еще с пегасами, и кораблями, и какими-то волшебными существами, которых с роду не видели в Британии, и кучей учеников в ярких, непривычных глазу формах. Гарри это все не очень волновало — у Гарри отменили квиддич. — Маркус меня убьет, — сокрушался Монтегю. — Реально, поймает в темном переулке и замочит. Что я за капитан такой, без единого матча? Шестикурсник чуть ли не плакал, баюкая в руках бутылку огневиски. Гостиная, сейчас оккупированная командой по квиддичу, была погружена в траурное молчание. — Ну-ну, капитан. Давай только без рыданий. У нас еще следующий год впереди. — Пьюси выдернул бутылку у него из рук и отставил ее подальше, чуть не отправив Монтегю, не желавшего с ней расставаться, в полет. — Да я! Да за год без практики! — Он вытер рукавом покрасневший нос. — Да я же заржавею. Развалюсь! Не видать Слизерину больше Кубка, — последнюю часть он добавил совсем уж жалобно. Кассиус Уоррингтон фыркнул, откидывая со лба кудрявые волосы. Поправил ноги, небрежно закинутые на столик, наигранно-величаво развалился в кожаном кресле и натянул на лицо самоуверенную улыбку. Гарри закатил глаза. — Ну, это смотря какой Кубок. Если спросите меня, так я считаю, что тот, что дают за победу в Турнире, получше будет. — Поэтому-то тебя никто и не спрашивает, — вставил свои пять копеек Малфой. Драко, хотя и был участником команды чисто номинальным («запаска», как выражался Флинт), собрания никогда не пропускал и вел себя на них так важно, что можно было подумать, что это он тут был капитаном. — Малфой дело говорит, — размеренно согласился Люциан Боул, похлопывая их расчувствовавшегося (настоящего) капитана по спине. — Где Турнир, а где Кубок школы по квиддичу. Ты соизмеряй. — А я и соизмеряю, — Кассиус огрызнулся, — где в награду дают тысячу галлеонов, а где дурацкую речь от Дамблдора? Драко улыбнулся — его улыбка была тоненькая и издевательская, ничуть не лучше чем улыбка Кассиуса. — Понимаешь, Уоррингтон, некоторым из нас, — он демонстративно оглядел шестикурсника с ног до головы, — деньги важнее, чем другим. Ничего постыдного! Но немного не тот уровень, понимаешь? Кассиус оскорбленно порозовел. Гарри, пользуясь тем, что они с Драко, как самые младшие, делили одно кресло на двоих, врезал придурку под ребра. Малфой охнул и метнул ему злобный взгляд, на что Гарри только пожал плечами и невинно улыбнулся. — Так, ну хватит. — Пьюси хлопнул в ладоши, ставя всех на место одним строгим взглядом. — Ты, капитан, расслабься — будет у нас практика. Не пустят на поле, уйдем в Запретный лес. Малфоя припряжем, в конце концов, — пусть пишет отцу письма о том, как Дамблдор давит на корню юношеский спорт. Боул без интереса покивал, по инерции продолжая похлопывать Монтегю. — А ты что, Уоррингтон, свое имя в Кубок кинул? — Его ровный, спокойный голос и флегматичная натура плохо вязались с огромными плечами и тяжелыми кулаками. Если Гарри был честен, то это, кажется, был первый раз за четыре года, которые Гарри его знал, когда он говорил так много. Кассиус, заслышав вопрос, встряхнулся, возвращая себе самоуверенный вид. — Конечно! А ты нет? — Нет, — отрицательно покачал головой Боул. — С ума сошел? У нас ЖАБА в следующем году, а ты хер пойми чем занимаешься. — Сам ты хер пойми, — надулся Кассиус. — Посмотрим, как ты запоешь, когда я выиграю. Дискуссия продолжилась. Кто-то объявил, что Кассиус ни за что не выиграет, потому что на поле, без сомнений, выйдет Виктор Крам, а против него еще никто не побеждал. Кто-то другой язвительно подметил, что Кассиусу и никакого Крама не надо — типа, Кассиус неудачник. Дискуссия превратилась в спор. Бутылки перекачивали из рук на пол, спор — из общей комнаты в коридор, оставляя после себя следы погрома и далеко тянущиеся обещания «разобраться по-мужски». Гарри тоже далеко тянулся. Он, пока остальные шумно выплескивались из дормитория, медленно подбирался к оставленной без присмотра полупустой бутылке огневиски. Стоило последнему члену команды исчезнуть за волшебной стеной, Гарри схватил бутылку, набрал в рот столько, сколько смог, и бросился за удаляющимися голосами. Горячая, пахнущая травами жидкость скользнула в горло. Голоса внезапно затихли, как-будто отошедшие на другой край Запретного леса, а не переместившиеся в коридор. Гарри плотно зажмурился и помотал головой — мир помотало вместе с ним. Он постоял так какое-то время, пытаясь остановить кружащиеся перед глазами кресла и вернуть чувствительность обожженному горлу. Мир остановился — голоса не вернулись. Гарри сдавленно выругался — горло все еще жгло — и выскочил из общей комнаты. Замок — теперь уже ночной — был тихим. Ни громкого жесткого голоса Монтегю, ни звучного баса Боула, ни даже захлебывающегося смеха Уоррингтона. Гарри растерянно посмотрел по сторонам. Куда, еще раз, они собирались идти? Он сделал шаг вправо — в Лес, наверно, да? Собирались же драться? Тут же развернулся на сто восемьдесят — нет, Малфой бы не пошел. В дуэльный зал? Гарри нахмурился. А точно ли они собирались драться? Он не помнил — слишком был занят, ревностно отслеживая, сколько огневиски осталось в бутылке, куда бутылку поставили и какими путями к ней можно незаметно подобраться. Он прислушался. Где-то вдалеке, в глубине темных, не освещенных факелами коридоров, призрачно звенел цепями Кровавый Барон. Тяжело капала вода — в подземельях протекал потолок. Помимо этого стояла мягкая, пушистая ночная тишина. В ней, будто закутанный в три слоя пухового одеяла, раздавался шепот. Гарри даже не сразу его расслышал — настолько он был далекий и приглушенный. Гарри двинул ногой, готовый идти на него — другой зацепки по поводу местонахождения команды у него не было, — и тут же остановился. Мир расслаивался в уголках глаз. С шепотом было что-то не то. Он скользил, будто змея, сворачиваясь в кольца в самых темных углах, и обвивался вокруг шеи, через рот прорываясь в трахею — то ли пытаясь достать до сердца, то ли пытаясь доказать, что выходит из его собственного горла. Гарри прижал к шее ладонь и облизал губы. Он стоял так, отстукивая нервный ритм старыми кедами, ожидая сам не зная чего. Наконец, доведенный до ручки, сделал твердый (или, скорее, взволновано-быстрый) шаг вперед. Один превратился в три. Три превратилось в семь, восьмой добавился по инерции, и совсем скоро, незаметно для самого себя, Гарри взбегал по лестнице, следуя за шепотом, как хорошо натренированная гончая. Кеды проскользили по гладкому камню, пальцы впились в обкрошенный угол, помогая Гарри вписаться в резкий поворот, комнаты, кабинеты, подсобки и связывающие их коридорчики прокружились мимо, неважно-смазанные. Гарри резко остановился. Шепот становился сильнее и навязчивей, зовущий и требовательный, до тошноты знакомый. Шипящий. Большая деревянная дверь стояла перед ним, плотно закрытая. Дверь была тяжелая — Гарри знал это, потому что помнил, как она захлопывалась за его спиной, когда он заходил в кабинет. В кабинете было темно — Гарри знал это, потому что помнил, как факелы висели на стенах, бесполезные, даже в самые поздние часы, когда кабинет заволакивало тенями. Дверь вела в кабинет Защиты от Темных Искусств — Гарри знал это, потому что проделывал тот же самый путь, что и сейчас, — вплоть до пальцев на крошащейся каменной стене — каждый день в течение практически года, с нетерпением ожидая нового «урока». Гарри сглотнул и сделал шаг назад. На секунду стало страшно. Ему уже не одиннадцать — так почему эта дверь все еще вызывает в нем трепет? Раздались гулкие шаги. Неровные — одну из ног волочили, на другой будто в радости подпрыгивали. Гарри резко повернулся в сторону звука. Из-за угла, широко, ненормально улыбаясь, вышел Грюм. Профессор остановился, будто захваченный врасплох. Улыбка завяла в удивлении, затем расцвела снова, дергая уголками губ, будто профессор отчаянно пытался убрать ее с лица. Гарри очень хотелось сказать, что повисла тишина. На деле, шептание-шипение продолжилось, став даже громче, требовательно-нетерпеливо отскакивая от стен. В звук вплеталось его сердцебиение — заполошные, громкие удары. Он сделал еще один шаг назад — только теперь уже не от двери, а к ней, прижимаясь спиной к тяжелому дереву. Кабинет внезапно показался самым безопасным местом на земле. Зря, наверно. — А, Поттер, — прохрипел Грюм. Улыбка, будто мерзкая агонизирующая личинка, продолжила дергаться на его лице. Гарри проскользил взглядом ниже, по складкам кожаного пальто, по бесчисленным ремешкам, ничего не крепящим и ни к чему не прикрепленным; по мускулистой руке, по направлению к коротким мясистым пальцам, пока не остановился на… Другая рука Грюма взлетела вверх, прижимаясь к левому предплечью. Пальцы дернулись — то ли у него чесалось, то ли ему было больно. — Где вы были? — Гарри спросил, его глаза все еще намертво прикованные к прикрытому месту. От Грюма шипело. — В чем дело? Спросить чего-то хотел? Пойдем, обсудим в кабинете. — Грюм бросил все попытки спрятать свою улыбку и сделал широкий шаг к Гарри. Гарри, не дурак, отскочил и сделал еще пару шагов назад — в этот раз подальше и от двери и от ненормального профессора, не сводя с него настороженного взгляда. Может, потому, что мир все еще немного плыл у него перед глазами, может, потому, что он еще не до конца отошел от ссоры с Невиллом, а может, потому, что шипение ввинчивалось ему прямо в мозг, требуя чего-то неясного, Гарри, неожиданного для самого себя, выпалил: — Зачем вам нужен был Невилл? Грюм остановился. Из его рта выскочил уродливый смешок. Такой короткий, гортанный звук, будто Гарри только что ляпнул самую смешную шутку на свете, сам того не зная. — Поболтать. Его голос не звучал как его голос. Моложе. С новой, не слышимой раньше интонацией. С насмешливой остротой. Кожа на его лице будто стала еще более складчатой, чем была. То, что было раньше мимическими морщинами, стало глубокими сумками. Его лицо опустилось ниже и ниже, наплывая на глаза и закрывая рот, спадая, будто плохая хэллоуинская маска. — Пойдем-ка. — Грюм быстро дернулся вперед, пытаясь схватить его за руку. Гарри дернулся от него с коротким паникующим «Не-а!». Грюм запнулся о смесь собственной кожи и ставшей не по размеру одежды. Гарри выдал победный вопль и бросился по коридору вперед, подальше от… кто бы это ни был. Прежде, чем он успел повернуть за угол, Грюм пробурчал какое-то заклинание, и Гарри рухнул, скованный по рукам и ногам. Раздались приближающиеся шаги — совсем не похожие на шаги Аластора Грюма. Гарри плюнул на гордость и начал извиваться на полу, пытаясь отползти подальше, как какой-то неизвестный науке слизняк. На спину опустилась нога, придавливая его к холодному камню. — В чем дело? — Голос тоже на грюмовский вообще не походил. — У тебя же были вопросы. Ну так пойдем, обсудим. Нога исчезла, мгновенно замененная рукой на шивороте гарриной рубашки, не оставляющей ему возможности сбежать. Одним движением его подняли за шкирку, как беспомощного котенка, и бросили в голодно раззявленный темный проем двери. Гарри влетел со свистом, внезапно преисполненный сочувствием к квоффлу. Дверь за ним захлопнулась. Наступила темнота. Скрипнул стул, с громким противным звуком тянущийся по каменному полу. Гарри снова схватили и бросили, полет в этот раз в три раза короче и окончившийся его попой в седушке школьного деревянного стула. Зажглась палочка. Гарри зажмурился. — Эй-эй, ты там живой? Алё-ё-ё. В щеку неприятно потыкали палочкой. Гарри с опаской приоткрыл глаза. На него, сумасшедше улыбаясь, смотрел молодой мужчина. Мужчина ему был не знаком. А вот его улыбка — даже очень. — Ты же- — Да-а, — мужчина протянул с ненормальным довольством. — Приятно наконец познакомиться. — Мы не знакомились, — на автомате, у Гарри включилась язвительность. — Сейчас исправим! — мужчина воскликнул оживленно. Палочка отодвинулась от его лица и упала в сторону, на стоящий неподалеку стол. Мужчина сел на корточки, его глаза на одном уровне с глазами Гарри, и прижал руку к груди. — Барти Крауч. Младший. А ты, — рука оторвалась от груди, сложила пальцы пистолетиком и ткнула в Гарри, — Гарри Поттер. Гарри прикусил губу, борясь с самим собой. Не выдержал: — Ты Пожиратель? — А ты умный! Книжки читаешь? Газеты? На последнем слове голос мужчины — Барти — опасно упал. Гарри нервно сглотнул. — Она шипела. — Он мотнул головой на его левое предплечье. — Это был Волдеморт? Он пытался с тобой связаться? Барти удивленно моргнул, опуская глаза на руку — туда, где под слоем одежды была спрятана Метка. Прошла секунда. Он снова посмотрел на Гарри, его глаза в разы серьезней, чем когда-либо до этого. — Лорду хотелось знать, чем закончилась моя маленькая эскапада. Он нетерпелив — но я уверен, он будет не против моего молчания, когда узнает ради кого я его проигнорировал. Гарри остро вздохнул. Он прав — он знал, что он прав, но получить прямое подтверждение все равно было… странно. Он не знал, следует ли ему пугаться. В последний раз он видел Волдеморта больше трех лет назад. Какой он вообще был? Его змеиную, переломано-подгнившую форму он помнил хорошо. Но что было до этого? В памяти, подстегнутые слабым светом палочки, мерцающим в темноте кабинета, сами собой возникли образы — полузабытые ощущения. Спокойный бархатный голос. Сухие твердые руки, направляющие его движения. Шутки, кажущиеся чем-то непривычным для него, вытащенные в свет и оттряхнутые от пыли специально для Гарри. Чужая кривая, кровожадно-веселая улыбка в ответ на очередное успешное заклинание. Гарри никогда не сравнивал его и Тома. Теперь, насильно окунутый в смазанные воспоминания, он не мог не заметить их сходства. — Эскапада… Что ему здесь нужно? — Догадайся. — Барти резко приблизился к гарриному лицу, его взгляд жадный, одержимый. Гарри сглотнул. — Зачем… зачем я ему нужен? — вышло из горла неприятно-хрипло. — Он сказал, — Пожиратель упер в его лоб палец, легко стуча, — ты хранишь его ценные воспоминания. Гарри дернулся назад, его шрам, будто раскаленный метал, обжег и впился в голову. Где-то в подсобке с громким треском лопнуло зеркало. Барти рассмеялся. — А-а-а, в курсе, значит. — Не в курсе! — соврал Гарри быстро. Попытался сказать что-то еще, но оборвал сам себя, глядя в темные, выжидающие глаза Крауча. Младшего. — Ч-что… — выдавил тихо вместо этого, — что теперь со мной будет? На лице у Барти снова расцвела улыбка — дружелюбная, веселая, — но его глаза остались такими же холодными. — Да ничего. — Он широко развел руки, продолжая улыбаться. — Что я тебе сделаю? Ты для Лорда, друг, пусть он и разбирается. Херня полнейшая. — Хватит врать, — Гарри выпалил, отчаянно пытаясь держать дыхание — и свои нервы — под контролем. — Я знаю твой секрет. Ты не можешь меня так просто отпустить. Барти наклонил голову, внимательно его изучая, будто особо интересную зверушку. Его улыбка начинала сводить Гарри с ума, настолько она была не к месту. — А кто сказал что я тебя «так просто отпущу»? Его голос был тихий. Опасный. По-настоящему опасный, так, как Гарри никогда в своей жизни не слышал. Он может мне навредить, Гарри вдруг осознал с невероятной ясностью. Это была мысль, которая не приходила к нему даже рядом с Волдемортом. С ним, Гарри теперь понимал, он чувствовал себя… в безопасности. Он мог кричать на него. Мог обзывать, мог сопротивляться и дерзить. Может быть, это было из-за того, что Гарри был ребенком. Тупым бебиком, как выражался Дадли, не способным осознать всей серьезности ситуации. Может быть, это было из-за того, что Волдеморт был делом привычным — Бугименом в шкафу, строгим учителем, жестоким, но все-таки другом. Чем бы ни был Барти Крауч-младший, оно не постесняется ему навредить по-настоящему. Не так, как ему вредили Дадли и его друзья, не так, как ему вредили некоторые старшекурсники, и не так, как ему мог навредить дядя Вернон. Нет. Капитально. Гарри сглотнул. — И что- — Да не боись! — Барти рассмеялся, хлопая его по плечу. — Ты чего, а? Не убью же я тебя. «Пока» повисло в воздухе, недосказанное. — Знаешь что такое Непреложный Обет, детка? Голос Барти упал до шепота. Гарри растерянно нахмурился. Он знал, но… — Нужно три волшебника, — он сказал неуверенно. — Приносящий Обет, тот, кому его приносят, и свидетель… Нет? — Да, — Барти снова разулыбался и активно закивал головой, хлопая его по плечу. — Молодцом. Не так все плохо с британским образованием, значит. Гарри знал это не с уроков, но решил, что время для обсуждения школьной программы сейчас было неподходящее. — Ты не можешь заставить меня его принести. У нас нет свидетеля, — он объяснил мужчине, медленно и четко артикулируя слова, будто разговаривал с полным идиотом. «Полный идиот» ни капли не стушевался. — Да нет, есть, — Барти сказал повседневно, поднимаясь на ноги и хватая со стола палочку. Сделал ей какое-то легкое движение, и дверь ведущая в подсобку с громким грохотом раскрылась. Порыв ветра пронесся через все заставленные полки, чуть не снес разбитое зеркало и врезался в огромный сундук, стоящий на полу. Сундук застонал. Барти с победной улыбкой развернулся назад к Гарри, вытягивая руку и шевеля пальцами, будто поторапливая. — Ну что? Будем заключать?