***
— Они уже уехали? — Хёнджин впервые за день выглядывает из своей комнаты, вылавливая проходящего мимо Сынмина за локоть и затягивая в свою пещеру. — Оказывается, ты еще не умер, — смеется светловолосый, оглядывая парня со всех сторон. — Не плохо сохранился для человека, который солнце уже третий день не видит. — Оставь свои шутки для Чонина, — фыркает Хёнджин, но и сам улыбается, взъерошивая волосы на голове Сынмина. — Уехали, — кивает. — А что? Хотел с ними? — Больно надо, — дует щеки блондин, отходя назад к кровати. — Не хочешь посмотреть фильм вместе? — Как романтично, — плюется сарказмом Сынмин, опираясь спиной на дверь и оглядывая комнату. — Может для начала уберемся? — Тебя смущает бардак? — Ага, — парень нагибается, чтобы поднять с пола носок. — Что это? — Мои вещи, — Хёнджин даже не смотрит на светловолосого, напряженно выискивая в браузере интересный фильм. — Да понял я, что не Чана… — Чана? — блондин вдруг останавливается, поднимая взгляд на парня, оглядывая того с ног до головы. — Чана… — повторяет, морщась. — Что у тебя с ним? — С Чаном? — удивляется Сынмин, откидывая носок куда-то вбок. — Мы долго еще будем повторять имя этого… — и глазами бегает по комнате, пытаясь подобать лучшее слово, но в голову ничего не приходит, — Чана. — Ничего у меня с ним нет, — светловолосый так и остается стоять около дверей, не осмеливаясь подойти и сесть на кровать. — Да? — блондин снова возвращается к экрану ноутбука. — Он тебе что-то говорил? — О чем? — Значит, говорил, — усмехается блондин. — Не слушай его. — О чем ты вообще говоришь? — Обо мне, о Минхо, о тебе, о нас… — Не начинай, прошу, — Сынмин трет виски, пытаясь выкинуть все мысли в мусорное ведро, которое забилось в угол комнаты — лучше не думать о словах Чана — они того не стоят.***
Тяжелая металлическая дверь со скрипом открывается, предоставляя парням вид на небольшую аудиторию, освещённую лунным светом через прозрачный полукруглый потолок. Тени, причудливо играющие на поверхности столов и стульев, встречают нежданных гостей холодно, без привычной теплоты и обследования чужого тела своими невидимыми пальцами — этим двоим хватало и своего. Феликс выглядывает из-за спины русоволосого, пытаясь и самому для начала познакомиться с новым помещением. Что и как делать он не знает — впервые в обсерватории, поэтому все такое необычное и захватывающе, что глаза готовы вылезти из орбит, а язык навсегда покинуть рот, если тот ещё хотя бы раз его откроет. Ночь, в которой они должны раствориться, обещает быть незабываемой, Минхо постарался на славу. Русоволосый, замечая застенчивый взгляд Феликса, подталкивает того внутрь, следуя за ним. — Ты будто боишься, — посмеивается Минхо, обнимая рукой за плечо парня рядом, пока операторы заходят за ними и прикрывают дверь — та снова скрипит, отчего скрипят и зубы русоволосого, который кидает недовольный взгляд на мужчин. Кажется, он только что нашел еще одну вещь, которую ненавидит. Это чертовы двери обсерватории и звук, который они издают. Если бы не Феликс и его по-детски блестящие глаза, он сорвался бы и точно высказался по поводу старости этого здания. А еще… запах. Серый и противный, будто аудиторию не проветривали не меньше сотни лет. Черт. Он больше никогда не доверит директору канала выбирать место для свиданий. Конечно, обсерватория была в его планах еще с первой встречи с Феликсом, но, по крайней мере, он представлял чистое и прекрасное место, а не этот свинарник, от которого только седоволосого, кажется, не воротило. — Тут так прекрасно, — парень оборачивается к Минхо, заглядывая в карие глаза с каплей либо надежды, либо же восторга, но одно ясно точно — Феликсу любое место понравится, если в дополнение он получит русоволосого, а последнего это явно устраивает. — Нравится? — чешет затылок, смиряя аудиторию взглядом. И что тут нравиться может? Смешной такой. — Раньше не бывал в обсерваториях, — Феликс неловко пожимает плечами. — Не было возможности. — Понимаю, — Минхо кивает, несколько раз ударяя ладонью по плечу парня. — Такая же ситуация. — Значит ты тут тоже впервые? — Да, — русоволосый кивает, улыбаясь. — Так что это мой первый раз… — Первый раз… — тихо повторяет Феликс, будто пробует слова на вкус, а затем резко поднимает взгляд снова на парня, облизываясь. — Я могу гордиться этим? — Конечно, — ухмыляется Минхо, проходя немного дальше, чтобы получше рассмотреть помещение. — Немногое у меня впервые бывает. — Даже не знаю кому первому хвастаться, — и снова этот заразительный смех, от которого у русоволосого волосы дыбом. — Можешь похвастаться мне, — поворачивается Минхо, продолжая улыбаться. — Да? — Феликс подскакивает к парню, хватая того за локоть и заглядывая в глаза. — Знаешь что? — Что? — У Минхо со мной первый раз был, — наигранно прикрывает ладонью рот, отводя взгляд в сторону. — Да? — русоволосый подыгрывает, искусственно удивляясь. — И тебе понравилось? — Еще не знаю, — Феликс закусывает нижнюю губу, сжимая руку парня сильнее. — Весь вечер впереди, вот и посмотрим. — Хитрый какой. — Учусь у лучших. Феликс оглядывается назад, но, замечая камеру, смущенно возвращается назад, прикрывая ладонями красные щеки. Он еще не привык к тому, что их вечно снимают. Даже в машине не мог успокоиться из-за мысли, что камеры прикреплены по всему периметру. Ни зевнуть, ни чихнуть, ни кашлянуть — все увидят. И как вообще жить? Впервые он задумался о том, сможет ли быть с Минхо, ведь камеры следуют по пятам всю его жизнь — он звезда, а кто такой Феликс? Никто. Простой психолог в небольшой приватной поликлинике, в которую приходят или очень старые, или слишком молодые люди, и поговорить с ними не о чем — вот и сидит, выслушивает истории из жизни, которые можно и бармену рассказать, а не идти с этим к нему. Конечно, Феликс ценит свою работу — это его выбор, но все же, если бы ему выпал шанс вернуться в прошлое, он бы пошел совершенно по другому пути. Точно бы выбрал что-нибудь другое, но вернуть время попросту невозможно… — Тебя смущают камеры? — Немного, — кивает Феликс, не решаясь поднять глаза вверх. — Попытайся забыть о них, — Минхо перебирает светлые локоны на голове парня, пытаясь успокоить и поддержать. Русоволосый помнит начало своей карьеры — ему было также сложно и непривычно. Камеры, вспышки и возгласы, что сопровождали его повсюду, волновали, заставляли ночами забиваться в угол и плакать, реветь от ненависти ко всему, но потом все стало легче — он привык, смирился с публичной жизнью. Так и должно быть. Жаль, что объяснить это сложно, как и быстро привыкнуть, поэтому он попытается уберечь Феликса, попытается сделать все, чтобы ему было легче. Поэтому он обнимает младшего, прижимая к своему телу и целуя в макушку — это его обязанность. Он должен сделать хотя бы что-то, чтобы Феликс забыл об окружающем мире и доверился ему. В будущем, если этот парень станет его второй половинкой, это будет его обыденностью. — Честно говоря, я ничего не знаю о звездах, кроме того, что они красивые, — хохочет Минхо, опираясь подбородком на макушку седоволосого. — Я тоже, — улыбается Феликс, расслабляясь. — Хочешь узнать о них больше? — Конечно, — прижимается к теплому телу еще больше. — Должно быть, это захватывающе. — Я более чем уверен, — соглашается Минхо, прикрывая глаза. Звезды ближе, чем кажутся — сейчас они совсем рядом с сердцем русоволосого. Веснушки… Обыденное явление для некоторых людей, например таких, как Феликс, но для Минхо это настоящий праздник, и он хочет жить им каждый день. Каждый божий день просыпаться и первым делом видеть их — не сумасшествие ли это?***
Super sad songs — Zachary knowles
Уджин громко хмыкает, складывая руки на груди, пока Феликс, уткнувшись носом в свои же коленки, раскачивается в разные стороны на краешке дивана. Поднять глаза и посмотреть на экран телевизора не решается — страшно. Да и зачем? Он и так знает, что там происходит. Феликс уже пережил это, поэтому смотреть еще раз нет смысла. Или есть? Парень еще не определился, как и с тем, чувствует ли он что-то к Минхо. Казалось бы, полгода уже прошло и все должно было пройти так же быстро, как и родилось в сердце Феликса, но это чувство опустошения не дает покоя, а воспоминания убивают каждую ночь, возвращаясь в образах кошмаров, что мучают парня чуть ли не каждый раз, когда он прикрывает глаза. И даже Уджин не спасает… Черт. Блондин косится на брюнета, пытаясь поймать хоть какие-то изменение на его лице, но тот спокоен… или пытается удержать себя в руках, чтобы не огорчать, чтобы не показать свою ревность, ведь знает — Феликс этого не одобряет. Уджин стал опорой для парня, захватил огромную часть территории в его сердце, но достаточно ли этого? Достаточно ли этого, чтобы вспоминать о Минхо как о прошлом, а не как о несбывшихся мечтах, чтобы не ощущать себя брошенной, использованной куклой, чтобы снова дышать полной грудью и не задыхаться от слез в ванной, когда вода остывает, а мысли возвращаются к тому дню, когда прохладный дождь безжалостно хлестал по оголенным частям тела, пока русоволосый продолжал молчать, оставляя чертов вопрос без ответа, без внимания, без себя… — Феликс? — голос Уджина звучит испуганно. — Ты весь дрожишь, милый. Что с тобой? — Что? — блондин озадачено трет виски — голова раскалывается от мыслей, глаза щиплет, он вообще не услышал вопрос. — Тебя будто лихорадит, — брюнет тянется, чтобы дотронуться до лба парня, но тот отодвигается еще дальше, пытаясь подняться на ноги, но все тщетно — перед глазами все плывет. — Все хорошо, — машет рукой, кажется, пытаясь убедить в этом самого себя. — Переволновался может, вот и… — договорить не дает резкий приступ тошноты. Феликс срывается с места и, прикрывая ладонью рот, скрывается за дверью ванной комнаты. Снова. Черт. Воспоминания о Минхо и о том вечере всегда заканчиваются одним и тем же — объятиями с унитазом. Все съеденное и выпитое за день оказывается на белых стенках. Да когда это закончится? Когда он забудет об этом? Почему так сложно? Почему так больно? Феликс срывается на крик, пытаясь докричаться до небес, до Минхо… Чтобы он услышал, чтобы он пришел… но вместо него приходит Уджин. Обнимает сзади, притягивая податливое тело к себе и пытаясь успокоить. Брюнет знает, он уже давно догадался, что в сердце блондина живет не один, что сосед хоть и тихий, но проблемный. Но он молчит — нет смысла озвучивать то, что обоим и так ясно. — Милый, — протягивает парню бумажные полотенца, — как ты? — Легче, — блондин дрожит, слова даются с трудом, но он старается. Старается держаться ради Уджина, ради его любви. — Я так тебя люблю, — парень целует каждый пальчик на руке Феликса, пока тот не успокаивается, а лицо его не озаряет теплая улыбка. — Ты у меня самый лучший. — Правда? — глаза круглые, рот приоткрыт. Ну как такое солнышко не поцеловать? Но нет, сначала почистить зубы. — Да, — Уджин кивает, смеясь. — Подать зубную щетку?***
— На счастье, сегодня хорошая погода и звезды должно быть видно, — Минхо наклоняется, чтобы подать ладонь седоволосому, помогая ему залезть на каменную площадку. — Это самая высокая точка. — Вау… — Феликс произносит это слишком громко, прикрывая ладонями рот, что открылся в немом восхищении. Вид на город с этого места еще прекраснее, чем звезды, но даже он никак не сравнится с красотой парня, что разместил свои ладони на его талии, пока голова покоилась на плече. Седоволосый пытается рассмотреть в этом светящемися лабиринте хоть какие-нибудь здания, которые видел раньше в городе, но все тщетно — его взгляд снова и снова возвращается к Минхо. Это всего лишь первая неделя, но русоволосый уже успел завладеть сердцем Феликса, сумел украсть его и запереть в потайном сейфе в глубине карих глаз. Как вообще человек может быть настолько красивым? Без единого изъяна. Как такое вообще возможно? — Все, хватит смотреть на огни города, — русоволосый отрывает взгляд первым, разворачивая Феликса к себе. — Мы же сюда ради звезд пришли. — Ты за звездами, я за тобой, — спокойно пожимает плечами седоволосый, пока Минхо робеет, покрываясь румянцем. «Он поплатится за мое смущение, — отвечает серьезно Минхо, наигранно злостно хрустя пальцами.» — Шезлонги? — саркастично вскрикивает Феликс, наконец-то обращая внимание на самодельную зону отдыха на краю каменной площадки. — Романтично же, — дует губы Минхо, складывая руки на груди. — Не поспоришь, — хохочет седоволосый, подходя к шезлонгам ближе и опускаясь на один из них, оглядывая с разных сторон. — Наверное, последней модели, современные, самые новые, только из магазина… — Ты сейчас договоришься, — щурит глаза русоволосый, но и сам уже скрыть улыбку не может. Ну как можно устоять против этого солнышка, что даже ночь может осветить своей улыбкой. И зачем им эти большие лампы, есть же Феликс. Этого вполне хватает. — И что мне будет? — наигранно взволновано спрашивает седоволосый. — По жопе надаю, как маленькому провинившемуся ребенку, — машет пальцем перед носом Минхо, предупреждая.***
— Становитесь сюда, — мужчина кивает на место около себя. — Если присмотритесь, то сможете увидеть кратеры на Луне. Они выглядят как пятна, — темноволосый отходит в сторону, чтобы Феликс подошел к телескопу. — Правильно ли то, что я первый увижу их? — седоволосый застенчиво поворачивается к Минхо, прикусывая губу. — Конечно, — смеется русоволосый. — Сегодня тебе все позволено, — и пока Феликса заглядывает в окуляр, вытаскивает свой телефон, чтобы снять происходящее. Звездный мальчик смотрит на звезды. Парадокс, не правда ли? Как люди вообще додумались до такого? Как им в голову пришла идея быть ближе к звездам, если они и так среди нас. Всегда были рядом. Просто никто не замечал. Феликс громко охает, поворачиваясь к Минхо. Ладони прикрывают половину лица, закрывая русоволосому вид на радостную улыбку. И этот писк. Это лучшее, что слышали уши Минхо. — Я увидел. — глаза сейчас точно выкатятся из орбит. — Увидел их, Минхо! — парень почти что кричит. — Согласно выводам ученых, — начинает рядом стоящий мужчина, но, кажется, его никто и слушать не хочет, — большая часть лунных кратеров появилась из-за, так называемых, астероидных дождей. Это обыкновенная вещь, но после них на Луне образовывается вот такая красота. — Астероидные дожди? — мысли Феликса наконец-то возвращаются на землю. — Более 800 миллионов лет назад разбился астероид, а его осколки прилетели на Луну и Землю… — От них умерли все динозавры? — Минхо заинтересовано ступает вперед, подходя и самому к телескопу. — Нет, — мужчина мотает головой. — Они были даже больше того астероида, что, в свое время, убил динозавров. — Тогда как они выжили? — Минхо непонимающе переводит взгляд с телескопа на темноволосого. — Хрен его знает, — со спокойным выражением лица отвечает тот, отчего Феликс и операторы прыскают со смеха. Минхо непонимающе переводит взгляд с мужчины на телескоп и в ту же секунду легко отодвигает седоволосого в сторону, припадая глазами к окуляру, пытаясь и сам рассмотреть те самые кратеры. И почему Луна выглядит так странно? Совсем не так, как он ожидал. Может это просто звезды на лице Феликса и космос в его глазах более привлекательный, более правильный, чем этот? А может Минхо просто это все чуждо? Может, если бы он сам посидел, почитал, углубился в эту тему, ему было бы сейчас не так скучно и он ощущал бы себя не таким глупым, но времени не было — прошлую ночь он провел за просматриванием видео с парнями из дома, которые, так скажем, временно одолжил у операторов. Вот только одолжил — слишком скромно сказано. Он в прямом смысле своровал их.***
— Зачем это все? — русоволосый мужчина в кожаной куртке зевает, прикрывая ладонью рот, пока другой удерживает довольно тяжелую сумку. — Откуда мне знать? — девушка пожимает плечами, устало потирая глаза. — Это прихоти холостяка, ничего не поделать. — Он такой логичный, — саркастичная улыбка озаряет бледное лицо мужчины, — как и режиссер. Нахрен им это сдалось? — Первая неделя, неожиданные повороты, все дела. Джексон, ты работаешь с ними дольше чем я. Не привык еще? — Наын, мое дело снимать, а не комментировать… — Вот и делай свое дело, работник года, — светловолосая отворачивается в другую сторону, проверяя уведомления на телефоне. И долго им еще ждать? Когда уже этот чертов сигнал подадут? Должны были еще минут двадцать назад прислать сообщение. Где же оно? Наын сердито топчется на месте, поглядывая краем глаза на оператора. Красивого мужчину ему подослали. Жаль, что женатого. Немногие мужчины носят обручальное кольцо, но этот вот какой верный. Аж смешно. Выйти бы ей замуж поскорей, но вариантов мало. Точнее, их почти что нет. В доме напротив шестеро парней, и те геи. Ну что за черт? Какого фига? — У тебя телефон завибрировал, — Джексон кивает на устройство в маленьких девичьих руках. — Блин, — Наын как-то слишком нервно открывает диалоговое окно, — я что-то задумалась. — Вижу, — кидает русоволосый, попутно вытягивая из умки небольшую камеру. — Путь чист. Идем. Во время пути до дверей дома, они остаются незамеченными. Свет в окнах выключен — спят уже, наверное. Наын набирает новое сообщение и за несколько секунд слышится шорох, тихий мат и клацанье. — Вы быстро, — Чан отступает назад, пропуская их внутрь. — Почему так долго? — шипит светловолосая, смиряя парня с ног до головы. — Мог уже хотя бы шорты надеть для приличия. — Мог, — кивает Чан, краснея от такого замечания, — но чего стыдится? — Ну конечно, — про себя шепчет Наын, попутно включая на телефоне фонарик, чтобы осветить темное помещение. — Тут всего лишь одна нзамужняя девушка. Всего лишь. — Что? — парень хмурится, не понимая ничего. — Не обращай внимания, — Джексон машет рукой. — У нее сегодня плохое настроение. У девушек такое бывает. — Наверное… — Показывай дорогу, — кидает злобно Наын. — Мы сюда не болтать пришли. — Да, конечно, — Чан громко сглатывает, переступая с ноги на ногу. — Сюда, — кивает в сторону лестницы.***
Феликс встает на носочки, чтобы достать книгу с верхней полки, пока теплые ладони парня расположились на его талии. Чувство недосказанности и этой противной ревности поедает седоволосого изнутри, но он держится, терпит. Почти смирился с тем, что на этой неделе Минхо мог так же дотрагиваться еще до трёх парней, говорить те же вещи и быть таким же обаятельным, как и с ним. Безумно глупо было надеяться на то, что он станет исключением, сможет захватить сердце холостяка с первой встречи, станет особенным. — Подарю тебе лучший дезодорант, — шепчет Минхо, ухмыляясь. — Не нравится? — Он тебе не подходит. — Хорошо, — кивает Феликс, чтобы не спорить по этому поводу и не ссориться лишний раз. — Ты достоин лучшего, — так же тихо добавляет русоволосый, разворачивая парня лицом к себе. Ловит за подбородок, делая шаг вперед, отчего дыхание обоих сбывается, исчезая между их губами. Почему? Мысли Феликса испаряются из головы, когда их взгляды встречаются. А могли бы встретиться губы… Эта мысль сводит Минхо с ума. Взгляд опускается ниже, к подрагивающим пухлым покрасневшим губам. Это сумасшествие. Так невозможно. Сколько раз на этой неделе он думал о поцелуе? Сколько раз ему это снилось? Сколько раз он вспоминал об этом ночью, в попытках уснуть? И сколько это будет продолжаться? Если бы он только знал… Библиотека в обсерватории большая. Странно как они еще не заблудились в лабиринте стеллажей. Но ведь они тут не ради звезд, не ради космоса, книг или науки, правда? Минхо уж точно знает, что Феликс к нему не равнодушен, как и он к нему, но можно ли назвать это чувствами? Русоволосый не уверен. Он уже ни в чем не уверен. Эта неделя далась сложно — она показала все его слабости, вытянула их наверх из глубин души, дала надежду на перерождение. Вот только кто станет сообщником перерождения? Кто поможет? Кто скроет это от всего мира? Не ясно. Как, впрочем, и все остальное. Минхо даже не думает останавливаться, скользя глазами по лицу седоволосого, пока тот почти не дышит, боясь спугнуть момент. Наслаждается борьбой внутри себя, следит за каждым движением внутреннего соперника, выступающего в лице влюбленности. Он готов к проигрышу, смирился с его неизбежностью еще тогда, когда впервые увидел эти рыжие пятна на лице Феликса. Это волшебство, так не бывает. По крайней мере, Минхо думал так раньше. Сейчас уже поздно вспоминать об этом, о здравом уме, о самоконтроле. Все его нутро пало перед Феликсом, оно задыхается от странных чувств. Разум отключается, им повелевает природа, которая движет его тело вперед, велит впиться в губы парня напротив, почувствовать вкус, забыться, отдаться… и он почти сдается, но… — Простите, — раздается голос позади. Минхо кривится, сглатывает, кидает последний взгляд на пухлые губы и отворачивается в другую сторону, чтобы увидеть того, кто помешал им в такой момент. — Объект уже на месте. Вы долго еще? — Вы привезли? — русоволосый облизывается, заинтересовано вглядываясь в лицо мужчины. — Были проблемы? — Нет, — мотает головой. — Что делать дальше? — Ничего, — проводит пальцами по нижней губе, устало прикрывая глаза. — Я завтра утром приеду. — Хорошо, — мужчина коротко кланяется и быстро удаляется. Феликс ничего не понимает. Он только что стал свидетелем личного общения Минхо с его помощником? Или это касается проекта? Какой объект? Где и зачем? Ему интересно, но спросить не решается. А нужно ли? Это личное дело Минхо, да и какое ему до этого дело? — Нашел нужную книгу? — русоволосый возвращается к парню. Бледное, почти полупрозрачное, сожаление об упущенном моменте проскальзывает между ними — оба хотели одного и того же. Но правильно ли это было? Минхо теряется от пристального взгляда седоволосого. В какой-то момент кажется, что Феликс все знает. Знает о нем все, что тот скрывает, знает обо всех тайнах, а еще хуже — видит его насквозь. Внутри все сжимается, холодеет… Он готов провалиться сквозь землю, только бы Феликс отвел взгляд, только бы не молчал. — Нашел? — нервно повторяет русоволосый, запинаясь. — Да, — Феликс вдруг расцветает, яростно улыбаясь. — Но немного проголодался. — Ах… — Минхо мысленно бьет себя по голове. — Прости. — За что? — седоволосый удивляется, нежно обхватывая своими ладонями руку парня. — Идем со мной, — русоволосый тянет Феликса за собой мимо высоких стеллажей к выходу.***
С этой площадки открывается невероятный вид на небо. Феликс заметил это еще когда Минхо привел его сюда в первый раз, но теперь, когда их лица освещают только свечи, все выглядит еще волшебнее. Седоволосый откидывается назад на спинку деревянного кресла, прикрывая глаза от удовольствия — эту ночь уже можно назвать самой лучшей в его жизни. Что может быть лучше? Прохладный весенний ветер играет с крашеными прядями волос, пока на плечах покоится теплый плед, который Минхо несколько минут назад заботливо накинул на него. Так странно оказаться в центре чьего-либо внимания, стать чьим-либо объектом заботы. Все странно… Феликс не единожды имел отношения, но чтоб к нему относились так… впервые. Для него все будто в первый раз, и это так смущает. А еще больше забавляет факт, что пока он любуется небом, атмосферой этого вечера и локацией, Минхо любуется им, почти боготворит его. И это льстит еще больше. Для русоволосого Феликс будто мальчик из космоса, а для седоволосого Ли — недосягаемая драгоценность, которую смотри, гладь, но себе не забирай. — Ты очень красивый, — вдруг выдает Минхо, ярко краснея, будто и сам не ожидал от себя такого. Феликс медленно возвращает голову в нормальное положение, открывая глаза. Растерялся? Смутился? И когда взглядом встретился с Минхо, вдруг повернул голову в другую сторону, пытаясь зацепиться хотябы за что-нибудь, чтобы отойти, чтобы вернуться в реальность. Послышалось? Определено. — И так очаровательно смущаешься, — смеется Минхо, не отрывая взгляда от лица напротив. На часах уже давно за полночь, но он не готов прощаться, не готов уходить — еще слишком рано. И, пока Феликс смущенно ерзает на своем кресле, русоволосый ловит пальцами виноград, закидывая в рот. — Сколько ты уже работаешь психологом? — вдруг решает сменить тему. — А ты актером? — выпаливает седоволосый, но вдруг резко опоминается, ущипнув себя, и, пока Минхо не начинал возмущаться, быстро отвечает: «Уже два года почти». — Но ты молодой… — Окончил курсы. — И как тебе? — продолжает расспрос Минхо. — Работа как? — добавляет, ловля на себе непонимающий взгляд Феликс. — Утомляющая. — Почему? — Странно и трудно слышать о проблемах людей, когда у самого в жизни не лучше. — Но это же твой выбор… — Да, — кивает Феликс, отпивая с стакана сок. — Выбрал сам, вот и мучаюсь. — Не хочешь сменить? — Работу? Не знаю, — неоднозначно пожимает плечами. — Я думал об этом, но… — Но что? — русоволосый тянется вперед, чтобы слышать Феликса лучше, потому что тот вдруг переходит на почти шепот. — На это нужны деньги. На все в этом мире нужны деньги… — В этом проблема? — Минхо, — Феликс вдруг поднимает голову. В его взгляде ярость, злость и призрение. И русоволосый даже не знает за что. В чем он виноват? — Ты не поймешь этого. Ты другой. — Другой, — кивает парень, съёживаясь. — Но почему не пойму? Я тоже начинал с низов. У меня не всегда были деньги. — У тебя была удача, — Феликс скалится, злится, будто его заставили объяснять маленькому ребенку правила этикета за столом. За что ему это? — У меня ее нет. Я всегда был неудачником без гроша в кармане и этот проект… — Твой шанс… — договаривает за него Минхо, вдруг осознав то, что раньше для него могло сойти за шутку. — Значит, пришел сюда ради денег? — Я не говорил этого, — снова опускает взгляд вниз, пытаясь сдержать слезы. — Я… — Не надо, — отмахивается русоволосый, будто от назойливой фанатки. — Так скажем, я все понял, — он упирается ладонями в подлокотники, помогая себе встать. — Подожди меня здесь.***
Как правило, прячась от дождя, мы даже не задумываемся о размерах дождевых капель. Сначала мы ощущаем их на коже, затем пытаемся уловить краем глаза, а затем и вовсе убегаем, в попытке не намокнуть. Жаль, что Феликсу прятаться было некуда. Жаль, что ожидание затянулось. Жаль, что они вообще начали эту тему. И когда длинная молния распарывает небо пополам, он даже не содрогается, не отрывая взгляда от края площадки, откуда исчез Минхо. Деньги? Слава? Ему нужно все, но он вдруг понял, что не от русоволосого, только не от него. Феликсу нужен Минхо, но не поздно ли он это понял? Хотя когда раньше? Это их первая встреча. И Феликс сделал большую ошибку. Если пришел за деньгами и популярностью, тогда зачем влюбился? Зачем поверил в себя? Смешной. Наивный. Дурак. — Держи, — Минхо появляется неоткуда, протягивая седоволосому сразу две вещи. Феликс не может поверить, переводя взгляд с одной руки русоволосого на вторую. Дождь не останавливается, заливая уши, глаза, нос, рот — он повсюду, и от этого еще хуже. Седоволосый бы сорвался на крик, если бы не этот холод, если бы смог снова начать дышать. Внутри все замерло в немом ожидании. Это страх? Феликс еще думает? Он даже выбирает? — Что возьмешь? — Минхо продолжает держать в руках бутон розы и небольшую черную сумку, до верху набитую деньгами. Дождь хлещет по лицу, шее и рукам, пока Феликс поднимает взгляд вверх, пытаясь сквозь толщу воды рассмотреть лицо русоволосого. Слезы… Их даже не видно, но седоволосый отчетливо ощущает их на щеках. Следы от них пекут. За что ему это? Феликс вдруг подскакивает с места, выхватывая из рук Минхо бутон розы, и почти падает на парня, пытаясь почувствовать тепло, но вместо только него холод и отчужденность. И чего он еще ожидал? На что надеялся? Дурак. — А теперь продай мне его, — русоволосый отходит на шаг назад, протягивая Феликсу сумку с деньгами. — Зачем? — седоволосый судорожно сжимает бутон в пальцах, прижимая его к груди. — Тебе нужны деньги, — встряхивает сумкой, — а мне цветок, вместе с надеждами, которые я возлагал на тебя. — Минхо… — Продай мне его, — почти выкрывает русоволосый, сжимая пальцы в кулак. — Нет, — Феликс делает шаг назад, в попытке защитить бутон, будто его сейчас отберут. — Сделай это — продай себя, малыш, — ухмыляется Минхо, смиряя парня с ног до головы. — Зачем ты делаешь это? Зачем говоришь это? Ты нравишься мне, Минхо. Ты слышишь это? — седоволосый срывается, откидывая, резко ставший ненавистным, бутон розы под ноги русоволосому, и оседает на каменный пол, прикрывая ладонями лицо, пока парень напротив кидает на него презрительный взгляд, двигает сумку с деньгами ближе к ногам Феликса и уходит…