***
Срочно возвращают Нину из Бестуди, где та гостила у дедушки. Печальные хлопоты. Похороны. Поминки. Месяц как в тумане. Доуров старается держаться поближе к Нине, но та его будто не замечает. Смотрит как на чужого. Ей даже Людмила Александровна говорит: Нинушка, это же Сергей Владимирович Доуров. Но Нинушка остекленевшими глазами смотрит сквозь него. Парализована горем. А горе у них общее. От такого горя нельзя быстро отойти. Нескоро отпустит.***
Доуров, согласно завещанию, доставляет Нину к опекунше, назначенной генералом, — это его тётушка княгиня Анна Борисовна Джаваха. С Ниной сложно: от обрушившегося горя немножко отошла, шоковый паралич прошёл, но теперь взвивается от любой фразы, которая ей не нравится, даже от самой невинной. Но горе извиняет. И возраст — неполные 16 лет — извиняет. Не надо сейчас приставать к ней. Особенно ему, намеренному стать её мужем. Нина полюбилась ему ещё два года назад, когда его назначили адъютантом генерала Джаваха. Самому смешно: без памяти влюбился в малолетку и готов ждать её, сколько потребуется. Анна Борисовна даёт своё благословение: Доуров блестящий офицер, с хорошим послужным списком (сама проверила, у неё свои связи с командованием), отличная партия для княжны Нины Бек-Израил. Договариваются так: сначала помолвка, потом Нина поживёт у его матери и сестёр в Гурии, повзрослеет, подучится, потом уже свадьба. И тут появляется Керим — до замка Анны Борисовны добрался, подлец, теперь охотится за Ниной. Генерала уже нет, так хоть его названую дочку укокошит вкупе с тётушкой Анной Борисовной. Нина не понимает опасности, она по-прежнему считает Керима благородным. Эдакий грузинский Робин Гуд. Но Анна Борисовна не промах, и они с Доуровым вместе пленяют Керима и сдают властям, теперь пусть суд с ним разбирается. А вот с Ниной осечка. Помолвка срывается. Нину отбирают у Анны Борисовны — Людмила Александровна Влассовская и казачий есаул князь Андро Кашидзе. Мерзостные людишки! Ведь недаром генерал назначил опекуншей Нины не эту гнусную Людмилу Александровну, которая ничего не умеет, только квохчет. Не сумела дать Нине ни воспитания, ни образования. А князь Андро, пожилой и уродливый, тоже метит в Нинины мужья. И кичится тем, что он родственник и воспитанник генерала Джаваха. Хорош муженёк, с таким и на людях показаться зазорно. Нина теперь опять в Гори, в поместье покойного генерала Джаваха. Вредная учительша Людмила Александровна держит её взаперти и спешно натаскивает по всем предметам — готовит в выпускной класс Павловского института благородных девиц в Петербурге, который и сама когда-то кончала. Спохватилась, старая курица! Анна Борисовна успокаивает: пусть Нина поучится, а там, глядишь, и останется в Петербурге. Не на пользу ей кавказская вольница.***
На Доурове лежит ещё одна миссия — отвезти финансовые документы вдове генерала в Англию. А весь остальной архив — бумаги, письма — он уже передал Анне Борисовне — так распорядился в своём завещании генерал.***
Пока Доуров плывёт пароходом из Поти в Англию, обдумывает слова соболезнования и утешения. В Брайтоне с трудом находит княгиню, она здесь значится как Лиза Коринг. Княгиня встречает его с удивлением: что такое? деньги за этот месяц ей пришли, управляющий мужа переводит аккуратно. О Боже! Оказывается, забывчивая дура Людмила Александровна не известила княгиню о смерти мужа! А ведь они давние подруги и переписываются. При словах о смерти Георгия Михайловича княгиня мертвеет, опускается на стул и шепчет побелевшими губами: выходит, последнее письмо я отправляла уже покойнику… Доуров неуклюже оправдывается: все письма, включая нераспечатанные, у Анны Борисовны. Их надо вернуть вам? Княгиня тихо роняет: да нет, на что они мне, пусть Анна Борисовна читает, хоть узнает, как живут сыновья Георгия в Англии… или выбросит… Доуров заверяет: не выбросит, прочитает, она же пишет мемуары и историю рода Джаваха.***
Для оформления бумаг приходится ехать в Лондон и провести там несколько дней. Останавливаются в маленькой гостинице близ Сити. Девушка на стойке что-то говорит княгине, отчего та густо краснеет и отрицательно мотает головой. Оказывается, их приняли за парочку и предложили семейный номер. Княгиня берётся показать Доурову Лондон. Очень кстати, он же не знает английского, а по-французски тут далеко не все говорят. На прогулке княгиня держится так, будто вот-вот рухнет. Тоненькая, хрупкая — и такое горе. Доуров невольно пытается её приобнять, но та резко убирает его руки. Что вообразила? Конечно, жена покойного генерала писаная красавица, но ему-то что до её красоты? У него есть Нина. Вообще-то Нины пока что нет. Но будет! Про общих знакомых княгиня не расспрашивает — ей про них регулярно писал муж. Она, наоборот, говорит про Доурова: знает, что у него в Гурии мама и две сестры, что генерал был доволен его службой и ходатайствовал о его переводе в Петербург. Потом княгиня обращается к нему с просьбой: когда он будет жить в Петербурге, пожалуйста, если позволит время, пусть приглядывает за могилой Нины Джаваха на Новодевичьем кладбище. Уход оплачен, но лучше контролировать. И княгиня показывает фотографию могилы. Печальное надгробие: дочка генерала так мало прожила… Когда все дела завершены, княгиня протягивает Доурову конверт с деньгами — оплата его услуг. Доуров отнекивается: нет-нет, деньги на поездку дал управляющий. Княгиня настаивает: вы наверняка захотите купить в Лондоне что-нибудь — и называет магазинчики, где говорят по-французски. Доуров нехотя берёт конверт. А в гостинице княгиня вручает ему свёрток: это для ваших мамы и сестёр. Доуров разворачивает свёрток: изумительные кашемировые шали. После отъезда княгини в Брайтон и до обратного парохода Доуров бродит по Лондону, заходит в рекомендованные магазины, покупает подарки маме, сёстрам, Нине… Княгиня щедро оплатила его услуги, хотя могла бы не делать этого. Но она же Джаваха, а у них не принято скупиться.***
В поместье генерала Джаваха в Гори Доурова не пускают. Даже ворота не открывают — Людмила Александровна запретила. Он требует, чтобы пустили, он не к госпоже Влассовской, а к Нине Бек-Израил. Тем более нельзя. Доуров садится возле ворот — прямо на землю — и предупреждает привратника, что будет так сидеть, пока не впустят. Или перелезет через забор. Привратник хмыкает, но всё же топает к дому. Ворота открываются, выходит Людмила Александровна и приземляется рядом с Доуровым. Начинает мягко: Нина занимается, готовится в Павловский институт. Доуров умоляет: он не отнимет у неё много времени — только поприветствует и вручит английский подарок. И выкрикивает: Людмила Александровна, я же люблю Нину, да поймите вы наконец! И вовсе не по расчёту, как вы с Ниной считаете! Кстати, Нина не единственная наследница, я только что отвёз княгине-вдове в Англию бумаги, где прописана её доля в деньгах… значительная… преогромная… Спросите у Анны Борисовны, она знает… Мне Нина нужна, а не богатства генерала Джаваха! Людмила Александровна тоже переходит на крик: нет! не пущу! и никаких подарков! Доуров свирепеет и наговаривает Людмиле Александровне такого, что самому стыдно. Обзывает эгоисткой и старой девой, из зависти ставящей препоны. Обещает, что она так и прокиснет в девках, не изведав семейного счастья. А Нина станет Ниной Доуровой и будет счастлива с ним. А Людмилу Александровну он и на порог их семейного дома не пустит. Как она его сейчас. Расстаются врагами.***
В казарме Доурова ждёт письменное распоряжение о его переводе в Петербург. Доуров хохочет: здесь противная Людмила Александровна не пускает его к Нине, а вот в Петербурге он с Ниной встретится. Ход в Павловский институт Доуров знает — бывал там, когда служил в Петербурге, приятель брал с собой на балы в качестве кавалера для своей сестрицы. А потом он с женой Ниной Доуровой будет счастливо жить в столице, и мама с сёстрами поблизости. А отвратительная Людмила Александровна пусть прозябает в этой дыре, здесь ей самое место.