***
Когда плыли на пароходе в Канаду, совещались: как лучше представить Лизу? Она же старше мужа на десять лет. Но выглядит значительно моложе… Может, скостить лет пятнадцать? А дети — пасынки и падчерица. Оказалось, не надо убавлять и привирать. Канада — демократическая страна, свободная от предрассудков, здесь можно безо всякого стеснения и смущения жениться с любой разницей в возрасте. И не надо столь трепетно относиться к одежде и внешнему виду. Муж, как только добрался до дома, влез в свитер, рабочие брюки и запрятал подальше пошитые в Варшаве костюмы, надевает их лишь на ответственные приёмы и переговоры. Не костюмный он человек и не светский. Он лесопромышленный и деловой. Зато Лизины изысканные туалеты поразили монреальских дам, а сёстры мужа даже фасоны срисовывали. Но сама Лиза особого впечатления на золовок не произвела — не до неё им, они ежедневно заняты, у них же школы пения и танцев. Однако из вежливости золовки сказали, что Лиза в Монреале будет законодательницей мод и эталоном для подражания. Высказали пожелание подружиться, но как-то вяло. Свёкор со свекровью приняли Лизу в своём маленьком домике с большим садом на окраине Торонто. Попили чаю в гостиной, дальше не пригласили, дом и сад не показали. Встретили весьма прохладно. Сухо приобняли и выразили надежду, что будут часто видеться (за полтора года проживания в Канаде Лиза увидит свёкров лишь три раза). Муж пояснил Лизе, что его родители вообще никого не хотят видеть. Изолировались ото всех. Ушли на покой. Устали — от работы, от общения, от мероприятий, от встреч, от разговоров, от людей. Свёкру почти восемьдесят, свекрови за семьдесят. Муж поведал, что они и к родным дочерям в Монреаль наведываются крайне редко. И не страдают, что у них нет внуков.***
Вскоре Лиза обзавелась «своим кругом», причём весьма разношёрстным. Бо́льшая часть — это семьи деловых партнёров и друзей мужа. С этими муж свёл сразу. А потом Лиза познакомилась и с другими семьями: русскими, польскими, немецкими. И очаровала тем, что говорила на их родных языках. Кого только нет в Канаде! Выходцы из разных стран, принесшие свои языки, религии, обычаи… Когда дом в Монреале обрёл жилой и парадный вид, золовки стали устраивать там «вечера искусств» — это у них превосходно получается. Оказалось, что у старшей божественный голос, колоратурное сопрано. Сцену она покинула, но кулуарно поёт. А младшая — в прошлом танцовщица, ныне хореограф — изобретает свои танцы и ставит их в школе и на домашних вечерах. Золовкам за пятьдесят, но они энергичны и активны. Сёстры крупные, полные (когда-то были худыми) и со смехом предложили Лизе основать семейный клуб «Две толстушки и худышка».***
И что удивительно — когда Лиза по совету Вильчека раздарила новым русскоязычным подругам книгу «Вторая Нина», представив как модный популярный роман, хлынул водопад комплиментов и горячее желание познакомиться с автором лично. И огорчение, что автор — Нина Бек-Израил — так далеко и больше не пишет, а руководит детским питомником. Воистину нет пророка в своём отечестве! Лиза поспешила обрадовать Люду, а в письмо вложила фотографии собрания, посвящённого обсуждению «Второй Нины».***
Сыновья Михаил и Борис приезжали, ознакомились с университетами и решили, что закончат начатые курсы в Оксфорде и продолжат обучение в Гарварде. Гарвард им понравился больше, нежели университеты в Монреале и Квебеке, к тому же там обучение на английском, который им ближе французского. Да и вообще вся серьёзная наука скоро будет исключительно на английском — Михаил и Борис в этом уверены.***
Больше никто не приехал, только обещались… Профессиональные путешественники Юлиан и Ниночка получили заказы на другие страны, поездку в Канаду отложили. И намеченного ребёночка — тоже… И когда же, наконец, у Лизы появятся внуки? Муж, когда Лиза расплакалась над дочкиным письмом, трогательно вытирал ей слёзки, утешал как мог и, вздохнув, вымолвил: живут же мои родители без внуков… Брату вообще лень куда-либо ехать, а его жена не может оставить издательство. А мама с бабушкой слишком стары для дальних путешествий… Люда Влассовская, похоже, уже никогда и никуда не выберется, намертво застряла в Гори и полностью поглощена «Джаваховским Гнездом». Нина Бек-Израил поблагодарила за приглашение, но отклонила его. Так Лиза и не познакомится лично со Второй Ниной… Хотела приехать Любаша с мужем и дочкой, но возникли трудности с дочкой. Девочка стала капризной, неуравновешенной, всему сопротивляется, ни с кем не считается, признаёт только собственное мнение и без умолку тарахтит. Любаша называет дочку Тарахло́м и без конца ссорится с мужем, который это Тарахло обожает и во всём потакает. А когда-то был Малышок-Звонушок… Ох уж эти девочки-подростки! Лизина Ниночка тоже прошла этот сложный возраст и была неуправляема…***
Первый год замужества Лиза занималась только обустройством домов и устройством приёмов — как деловых, так и светских. А на второй год Лиза влюбилась. Крепко и страстно. И бросилась в эту любовь как в омут, очертя голову. Не в человека влюбилась — в лес. Началось всё с сопровождения мужа в рабочих поездках — сама напросилась. На лесоразработках Лиза увидела, как валят деревья, узнала, как это делать грамотно и осторожно, чтобы никого не задеть и не повредить лесу, чтобы появилась новая поросль, чтобы не нарушить повседневную жизнь лесных обитателей: животных, птиц, насекомых. Лес — это живой организм, и с ним надо обращаться бережно. Лес дарит человеку древесину, но и человек должен отблагодарить лес. Взять древесину у леса — это как стричь шерсть с овец: так, чтобы выросла новая. Также лес можно сравнить со страной, с государством, а бездумные вырубки — это всё равно, что пойти войной и смять всю мирную жизнь. На лесопилках Лиза увидела, какое это богатство — древесина. Материал для всего-всего. А какой запах! Чудесный запах свежего дерева. Лиза даже набрала стружек домой, но они быстро выдохлись. И чего она навязывала мужу дурацкие одеколоны? Впрочем, он давно уже забросил «эти прыскалки». И тогда, в Варшаве, Лиза нелепо называла мужа лесорубом… Фу, какое грубое слово. Хотя бы «дровосек» — звучит нежнее. Лиза прочитала все книги о лесе, что были у мужа, и накупила новых. Из книги немецкого биолога Эрнеста Геккеля Лиза узнала новое слово — Ökologie, по-английски ecology. И порадовалась, что это слово по значению совпадает с её трактовкой леса как государства, где всё взаимосвязано и отлажено. Лиза вспомнила, как представляла мужа в будущем эдаким старичком-лесовичком, и засмеялась: уж она-то точно будет старушкой-лесовушкой.***
Доуров — Лизе в Канаду: Здравствуй, моя дорогая названая сестра Лиза! Как тебе живётся в Канаде? У нас в долине Терека опять восстания. Один из бунтарей пообещал доставить «белого царя» и утопить в Тереке. Орал так, что заглушал Терек. Теперь орёт в психиатрической лечебнице, куда его перевели из тюрьмы. Нам дали подкрепление, но хоть всю российскую кавалерию зашли сюда — всё равно покоя не будет. Мамину библиотеку я отвёз в «Джаваховское Гнездо». Нина с благодарностью приняла, даже руку мне пожала, но отдёрнула, когда я наклонился поцеловать. В «Гнезде» под библиотеку отведена отдельная комната, а плотник смастерил полки от пола до потолка и специальную подставку-лесенку, чтобы доставать сверху. Нина поручила воспитанникам помочь мне в расстановке книг, но им это быстро надоело, и они разбежались. Осталась лишь одна грузинская девочка со странным именем Гема. Маленькая, хорошенькая как картинка, глаза в пол-лица, ресницы длиннющие и загнутые, чёрные кудри по плечам. У моих сестёр такая кукла была. Я хотел было её отпустить — какой прок от куколки-малышки? Но Гема сказала, что ей уже десять лет, что она учится в горийской женской гимназии и ещё ходит на уроки музыки и пения. Куколка оказалась начитанной и умненькой. Сама определяла, что куда поставить: пониже то, что будут читать с интересом, повыше — то, что не очень, и чтобы по разделам, а внутри раздела — в алфавитном порядке. Маленькая библиотекарша! До верхних полок Гема не доставала даже с подставки, поэтому я посадил её на плечо, и так она расставляла книги. Осмысленно расставляла, сказывалась начитанность. И когда только успела прочитать столько книжек? Но тут заглянула заполошная Влассовская и завопила: ой, Сергей Владимирович, не уроните Гемочку… Гема её успокоила: тётя Люда, я прочно сижу, не волнуйтесь. Но Влассовская продолжала квохтать. Пришлось осадить квочку: не мешайте нам работать! Обиделась, удалилась и больше не показывалась. Дошла очередь до «Истории рода Джаваха», я же свой экземпляр маме отдал. И Гема высказалась так: «История рода Джаваха продолжается не только в князьях Михаиле и Борисе Джаваха, которые живут за границей. Наш питомник — это тоже история рода Джаваха. Мы, воспитанники «Джаваховского Гнезда», круглые сироты, собранные нашим другом Ниной, — не кровные родственники князей Джаваха, и мы разных национальностей и вероисповеданий — но всё равно мы продолжение рода Джаваха». Вот такая история рода Джаваха.Твой верный брат Сергей Доуров
Грузия