***
— Сестричка! После Любляны я заеду в Швейцарию — Вильчек с женой приглашают. Я была у них в Цюрихе перед самым началом войны. — Жена Вильчека — известный психиатр. Ей бы полечить русских эмигрантов, оккупировавших Европу. — Да тут и саму Европу надо лечить. Многое сгорело в пламени войны, а на пожарище растут сорняки да поганки. И многие из них посеяны русскими эмигрантами… — Любаша! Для лечения Европы нужен не только психиатр, но и врачи всех медицинских областей и направлений. Европа после войны увечная и калечная, и до сих пор никак не оправится. Ты вот не читаешь газет и радио не слушаешь, а я читаю и слушаю. — И после этого выдаёшь злобные стихи. А Галина с удовольствием их распространяет. — Я пишу справедливо. Подменил историю эмигрантский пьяный бред… — Мне вот это твоё издевательство над эмигрантами нравится: Да, мы — соль земли, суть потерянной страны, принимайте нас! Мы пришли к вам ночевать, сапогами на кровать.***
Новорожденная внучка сразу же очаровывает и покоряет Любашу. Вот кто теперь Малышок-Звонушок, а прежний Малышок-Звонушок — доктор философии и рвётся к возвращению в научную деятельность. Досидела бы эта учёная с дочкой хоть до года с грудным вскармливанием, а дальше пусть катится на все четыре научные стороны, бабушка Люба перехватит. Доктор философии обещает досидеть и докормить.***
Вильчек показывает Любаше цюрихские новшества и набрасывает новые планы книгопечатного сотрудничества. Затем его жена-психиатр везёт Любашу в отпочковавшееся «Джаваховское Гнездо» под Сьоном. По дороге рассказывает про последние события в этом сьонском гнезде. Геме из-за слабых лёгких нельзя было беременеть и рожать, но она рискнула. Люда тряслась от страха за приёмную дочь, но, благодаря правильному ведению беременности сьонским акушером-гинекологом, всё закончилось благополучно — Гема благополучно произвела на свет двойню: мальчика и девочку. Дети здоровы и, главное, мать не пострадала. Люда жалуется на зятя. Чудит отец семейства: зарегистрировал детей, пока Гема лежала в больнице, дал им имена своих родителей — Владимир и Ольга. А когда Люда спросила, согласовал ли он это с женой, Доуров искренне удивился: а что, надо было? Но Гема, слава Богу, не обиделась, сказала, что хорошие русские имена и достойные исторические носители — князь Владимир и княгиня Ольга. Однако призналась Люде, что хотела назвать детей иначе. Жаль, что православным можно давать лишь одно имя. Контузия Доурова не прошла бесследно. Пока жили вместе, он пугал Люду сомнамбулическими хождениями по квартире и выкриками «Да здравствует адмирал Колчак — Верховный правитель России!» или «Смерть Ленину и Троцкому!» А беременную Гему это лишь забавляло. Однако справедливости ради Гема уточнила, что Ленина уже нет в живых, а Троцкий вряд ли удержится у власти — ведь новый советский правитель Сталин его не жалует — таковы последние сплетни из России. Хорошо, что сейчас Люда и Андро живут на ферме — с зятем им не ужиться. Серьёзной патологии у Доурова нет, достаточно успокоительных пилюль, а домашний уход ему обеспечивает любящая жена. Последствия контузии тянутся долго. Любаша смеётся: — У нас контузии посерьёзнее: российские беженцы скандируют «Да здравствуют законный император России!», причём разные группировки называют разных уцелевших Романовых, таких же бесправных беженцев, но с императорскими амбициями. Лидирует среди претендентов на несуществующий российский престол великий князь Кирилл Владимирович и носит почётный титул «Император Всероссийский в изгнании». — Здесь психиатрия бессильна… — И монархистам подвывают поэты-эмигранты — своими тоскливыми опусами. А моя сестра пишет ядовитые ответы. Вот один из них: Дома больше нет, на чужбине всё не то… Сколько можно ныть?! Элитарность и снобизм не нужны ни там, ни тут. — Не в бровь, а в глаз! — аплодирует психиатриня. — Один такой сноб, выпускник Пажеского корпуса, чистит конюшню и коровник на ферме Кашидзе и беспрестанно поминает свою элитарность и принадлежность к высшим кругам.***
Детский лагерь «Князь Кашидзе» уже вовсю работает. Рекламные плакаты и листовки, выполненные в издательстве «Барон и баронесса Коринг», выстрелили как надо. Лакированный конный портрет князя Андро Кашидзе, нарисованный Любашей, притягивает как магнитом, и уважающие себя родители спешат отправить своих отроков в лагерь, где из них сделают таких вот рыцарей. Слово «джигит» швейцарцам не очень понятно. И в лагере «Князь Кашидзе» проводит каникулы сын Вильчека — мама, помимо своих психиатрических дел, приехала его проведать. Но Казимеж уделяет маме лишь полчаса — некогда, сейчас князь Андро поведёт их по партизанской тропе. Партизан в Швейцарии нет, но тропы имеются.***
У Доуровых всё отлично. Удивительно: у миниатюрной Гемы молока хватает не только на близнецов, но ещё и остаётся, сцеженное отдаёт в соседнюю деревню не сумевшей «раздоиться» молодой мамочке. Шутит: надо было тройню рожать. Гема советуется с Любашей — хочет купить у издательства «Барон и баронесса Коринг» партию книг на разных языках и реализовать их в библиотеках кантона Вале. Деньги есть — Вильчек удачно продал золотой песок, привезённый мужем из России. Когда Вильчек узнал, что этот песок валяется у Доуровых под кроватью, да ещё в таком количестве, то возмутился и принялся внушать безалаберным супругам: «деньги должны делать деньги», «деньги должны работать», а у вас они бездействуют. На что те хохотали: зато мы спим на золоте. Однако доверились Вильчеку и теперь имеют вклад в банке и подумывают о создании собственного спортивно-оздоровительного центра с велосипедами, лыжами и коньками. Любаша улыбается, потому как знает, откуда сии глубокие денежные изречения — от Вильчекова предка-ростовщика. Вильчек — непревзойдённый финансист и делец. И у него финансовое и экономическое образование, полученное в Варшавском университете. Оздоровительный центр, задуманный Доуровыми, — идея неплохая, а то в швейцарских Альпах лишь лечебницы да санатории. Любаша позаботится о рекламных изданиях — сделает серию спортивных рисунков и выведет на разных языках «В здоровом теле — здоровый дух!»