автор
ShunkaWitko соавтор
Размер:
238 страниц, 48 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
15 Нравится 9 Отзывы 0 В сборник Скачать

ДОУРОВЫ: Сергей Владимирович. 1934

Настройки текста
      Сергей Владимирович Доуров, владелец спортивно-оздоровительного центра «Розали», расположенного в предместье швейцарского Сьона, сидит в своём кабинете (бывший кабинет мадам Розали, прежней владелицы) и ещё раз изучает свою переписку с медицинским начальником из Совнаркома. «Многоуважаемый Сергей Владимирович… Убедительно просим Вас…»       В общем, Совнарком направляет двух товарищей мужского пола в «Розали» на отдых и оздоровление и сообщает их данные: имена, года рождения и вступления в ряды ВКП(б). Когда Доуров переводит это письмо доктору Витторио и поясняет, что в ВКП(б) — это Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков), тот морщится: лучше бы медицинские выписки прислали. Доуров вздыхает: а ещё лучше, чтобы совсем не приезжали…

***

      Чтобы увильнуть от нежеланных гостей из Советской России, своей потерянной Родины, Доуров взвинтил цену для советян. Не тут-то было! Совнарком — Совет народных комиссаров СССР — согласен платить и по заоблачным ценам. Не жалеет Страна Советов денег для своих выдающихся государственных деятелей.       Потом Доуров выкручивался, что всё расписано на год вперёд и свободных мест не предвидится, что было неправдой. Но советский медицинский начальник не унимался — попросил поставить их в очередь и выделить на 28 дней двухместный номер для двух мужчин.       Тогда Доуров известил, что климат в их местности холодный и дождливый. В ответ — ссылка на целебный горный воздух. Можно подумать, что, попав в Альпы, все молниеносно здоровеют и сильнеют! Доуров предложил неудобный месяц март и предупредил, что мартовская погода переменчивая и малоприятная. Согласились на март! СССР в 1932–33 годы пережил ужасный голод, а партократию посылают на дорогие зарубежные курорты!!!

***

      В назойливом желании советян непременно провести отпуск в оздоровительном центре «Розали» повинна искусная реклама, организуемая Вильчеком: он составляет и распространяет, Любаша рисует и фотографирует, её сестра Горбунья макетирует, бароны Коринги издают — в Варшаве печатают плакаты, буклеты, проспекты и листовки.       С этой рекламной командой Доуров сотрудничает уже восемь лет — с самого основания спортивно-оздоровительного центра «Розали», переделанного из скучного санатория, проданного ему хозяйкой, — мадам Розали состарилась и ушла на покой.       Да ещё Вильчекова жена-психиатриня рекомендует центр направо и налево для психопрофилактики и посылает туда пациентов с надуманными депрессиями и психозами, которые в «Розали» излечиваются как по волшебству.       Однако на одних зазывалках и рекомендалках долго не продержишься. В центре прекрасные условия, отличное питание, серьёзные оздоровительные программы и интересно организованный досуг. А нет рекламы надёжнее, нежели людской телеграф. Вот и поднялся центр на небывалую высоту — от европейских клиентов отбоя нет. И жили бы дальше с европейцами, так нет же — теперь советяне рвутся — благодаря Вильчековой рекламной кампании.       Любаша своё последнее плакатное творение снабдила русской надписью «Верни утраченное здоровье! Обрети силу и укрепи дух!», а Вильчек отправил плакат и буклет на русском в Совнарком СССР — ведь французские и австрийские горные здравницы посылают туда свои рекламы и описания. И опытный рыбак-рекламщик Вильчек поймал медицинское ведомство Совнаркома на крючок — заинтересовались. И тут же завязалась переписка совнаркомовского медицинского начальника с Доуровым — владельцем и директором «Розали».       Конечно же, зарубежный горный воздух и заграничное оздоровление — это для избранных советян — для правящей верхушки, для партийной элиты. Простому советскому люду достаточно горных курортов Грузии и Армении, туда бы попасть.       Отказать напрямую совнаркомовскому руководству нельзя — реклама уже запущена и сработала. И как Доуров ни пытался отклонить или хотя бы отсрочить приезд советских партийцев в «Розали» — всё равно уже едут два деятеля мужского пола, получена телеграмма, когда прибудут и где встречать.

***

Как же Доуров не хочет принимать советских партийных лидеров! Они — победители, а Доуров и весь его русский персонал — побеждённые. И Андро Кашидзе, организующий конные прогулки для посетителей «Розали», — побеждённый. Проиграли они войну и смылись из Красной России в Швейцарию… Побеждённые и позорно бежавшие…       Доуров спрашивает Андро, насколько ему претит встреча с прибывающими советянами. Тот пожимает плечами: мне-то что? а лошадям гражданство седоков безразлично, были бы хорошие наездники.       Доуров проговаривает больную тему «победители и побеждённые» с доктором Витторио. Тот напоминает, как приняли побеждённые французы вход русских войск в Париж в 1814 году. И как потом парижане обслуживали русских военных.       Вполне логично — побеждённые обслуживают победителей… Граница между победителями и побеждёнными размытая. А с годами и вовсе стирается. Уже больше десяти лет прошло после окончания Гражданской войны в России.       И вообще друг–враг — это врéменное противостояние.       Ведь когда-то Андро был заклятым врагом Доурова — много лет боролись за Нину Бек-Израил. Нина отвергла обоих. А сегодня Андро вспоминает Нину лишь как давнюю знакомую и счастлив в браке с Людой.       А доктор Витторио был соперником Доурова — сватался к Геме. А сегодня Витторио воспринимает Гему лишь как коллегу и искренне радуется своей личной свободе и разнообразию: то заводит подружку в родном Милане, то ездит на велосипеде на свиданки в Сьон, то обхаживает итальянскими песнями и мандолинными переливами очередную спортсменку.

***

      Смирившись с неизбежным приездом советян, Доуров обсуждает с Гемой, как их лучше встретить.       Гема, жена-соратница, ведает в «Розали» торжественными мероприятиями, развлечениями, культурным досугом и библиотекой. Десять лет счастливого брака и успешного сотрудничества.       Замечательная жена. Не повышает голос попусту, не спорит до хрипоты, не отстаивает с пеной у рта свою точку зрения, не закатывает истерик, не транжирится на наряды и драгоценности, не требует смены квартиры и обстановки, не мучает идиотским вопросом «ты меня любишь?» и не командует в воспитании детей: признаёт, что главный в семье — это отец. И не лезет в образование детей — Доуров отдал их в сьонскую частную школу-пансион по своему выбору, а Гему поставил перед фактом. И без возмущения выслушала недавнее простодушное признание Володи и Оли, что папу они любят больше мамы.       Добросовестная сотрудница. Старательная и с фантазией. А уж какая выдумщица! На вечерних концертах в «Розали» — каждый раз что-то новое и остроумное. Помнится, пропела шаляпинскую «Блоху» тоненьким голоском, а маленькая Оля прыгала, изображая блоху, — зрители покатывались со смеху. Потом разучила с Витторио тарантеллу, и они регулярно исполняли её, пока Витторио не располнел. Тогда его сменил механик, став Геминым танцевальным партнёром. Однако до итальянца Витторио русскому механику далеко, и Гема переключила последнего на танец вприсядку. А Витторио купил вторую мандолину, и теперь они с Гемой мандолинят дуэтом. А ещё Гема отлично играет на рояле и на гитаре. А какие она устраивает рождественские вечера! А какие экскурсии в Монтрё, Веве, Лозанну для тех, кто там не был!

***

      Первого марта прибывают два советских партийца. Ну и хряки! Как же вы так отъелись в голодающей Советской России?!       Доуров, подавив удивление, представляется: я Сергей Владимирович, а это моя жена Гемина Андреевна. Обмениваются рукопожатиями. Доуров изо всех сил старается быть приветливым, заверяет, что очень рад видеть посланцев из Советской России, и спешит попрощаться: до завтра, отдыхайте, старший администратор проводит вас в ваш номер, всё расскажет и выслушает ваши пожелания.       Хряки обращаются к нему «товарищ». Отвечать Доуров вынужден с таким же обращением. Как же ему претит это «товарищ»! Ну какие они ему товарищи?!       А Геме обращение «товарищ» даётся легко. Доурову кажется, что она даже смакует это словцо.       Медицинский осмотр радует — оба хряка здоровы и готовы приступить к спортивным занятиям. И приступают. Физическая подготовка приличная. После обеда идут к Геме в библиотеку с подарками — вручают ей бюст Сталина и томик его сочинений. Гема уважительно ставит бюст на самое видное место, а книгу Сталина обещает прочитать в самое ближайшее время.

***

      На следующий день хряки ошарашивают Гему вопросом: как здесь будут отмечать Женский день восьмое марта? Гема хитро отвечает: это сюрприз. И бежит к мужу обсудить ситуацию.       Доуров не готов дать прямые указания. Никогда они этот невнятный праздник не отмечали. Лишь однажды, лет пять назад, немецкая постоялица, ярая коммунистка, самолично затеяла своеобразное отмечание: ходила по «Розали» с красным полотнищем и скандировала: свободу женщинам! да здравствуют Клара Цеткин и Роза Люксембург! И уверяла всех, что название «Розали» — это именно в честь Розы Люксембург.       Гема придумывает. У неё есть красное платье до пола для выступлений на летней эстраде — оно хорошо смотрится на фоне окружающей зелени. Так вот: наденет это платье и устроит праздничный вечер, посвящённый женщинам, да так, чтобы советские гости прониклись. Возьмёт напрокат подходящий короткометражный фильм на французском или немецком, а советским переведёт. Горничные и официантки с хорошими голосами исполнят пару русских песен из разряда «страданий», потом «женские» песни на французском и немецком, а Гема будет аккомпанировать. Механик спляшет вприсядку. А повариха пусть приготовит праздничный ужин, какой она делает на Рождество и на Пасху. И закажем пирожные в сьонской кондитерской.

***

      Женский праздник выходит на славу. И постояльцы, и персонал в восторге — и женщины, и мужчины — всех присутствующих на данный момент национальностей.       А хряки аж хрюкают от восторга и, отбивая ладоши, неистово хлопают русским самодеятельным артистам. А потом долго с ними беседуют. О чём, интересно знать? Уж не сманивают ли в Советский Союз?       Доуров собирается сделать празднование Женского дня традицией — раз так всем нравится.

***

      На следующий день хряки долго трясут руку «товарищу Геме» и просят подыграть им на гитаре. Хотят порадовать соседей по «Розали» советской песней. Репетируют в библиотеке, да так, что слышно на весь коридор. Ни слуха, ни голоса… Одни хрюки. Тогда Гема записывает слова, подбирает музыку и перед вечерними танцами сама исполняет советскую песню, аккомпанируя себе на рояле. По окончании песни переводит слова на французский и немецкий, но переводит хитро, смягчая грубые советские агитки.       На последующих танцах под патефон хряки приглашают всех подряд. Танцуют они ещё хуже, чем поют. Однако пытаются выделывать танцевальные трюки — закружить партнёршу и перекинуть через бедро. И опять получаются хрюки. Спасая постоялиц от членовредительства, Гема перехватывает инициативу и импровизирует с хряками танец втроём. Выходит складно, но ноги они ей таки отдавливают. И Доурову приходится делать жене компресс с арникой на ночь.

***

      Хряки повсюду появляются исключительно вдвоём. И живут в одном номере. Доуров недоумевает. Любовники, что ли? Непохоже. И Доуров улыбается, вспомнив, как когда-то заподозрил в мужеложестве доктора Витторио.       Однако все 28 дней хряки ходят парочкой. Даже физкультурному инструктору не удаётся привлечь их к индивидуальным занятиям, только в паре.

***

      Прощаются хряки трогательно. Дружески обнимают Доурова и обещают прислать «товарищу Геме» советские книги и патефонные пластинки.       А после их отъезда выясняется, что они никому из персонала не дали чаевых, потому что «чаевые унижают человека». Доуров в качестве компенсации просит бухгалтера сделать прибавку всем, кто обслуживал хряков, с пометкой «за обслуживание советских гостей» и делать это и впредь, раз в СССР не принято давать на чай.

***

      В конце апреля прибывает следующая советская пара — бугай и шибздик. Та же вымученная встреча, передача старшему администратору, медицинский осмотр, составление физкультурной программы.       Геме преподносят стопку советских книг. Гема горячо благодарит «товарищей» и сразу рассказывает, как здесь будут отмечать Первое мая — День международной солидарности трудящихся.       И отмечают: Гемино красное платье, самодеятельный хор и праздничный ужин. А концерт организуют на летней эстраде, благо погода позволяет. Вместо фильма — мандолинный дуэт и гитарные импровизации. И неизбежные танцы под патефон — под фонарями на улице даже сподручнее, нежели в актовом зале. Физкультурники недовольны — эти танцы до упаду нарушают спортивный режим. Однако танцуют вместе со всеми.

***

      Доурову не нравится, что бугай и шибздик всё свободное от физкультуры время торчат в библиотеке у Гемы или таскаются за ней по всей территории «Розали». Витторио успокаивает: Серж, да у них обоих эндокринные нарушения и атрофированные гениталии, они безопасны. И для верности показывает на пальцах размер их мужских достоинств — сантиметра четыре.       А Гема догадывается, почему советян засылают и селят парами — чтобы один следил за другим. Не доверяют.       Потом Гема выясняет субординацию: шибздик главный, а бугай из хозяйственного управления и по совместительству доносчик. И шутит: это маленький партиец — большой начальник. Верховный жрец! Доуров уточняет: жрец от слова «жрать» — официантка доложила ему, что жрец съедает двойную порцию, да ещё требует добавки. И такой тщедушный! Доуров сказал официантке про эндокринные нарушения, и та с облегчением молвила: слава Богу, а я уж думала, что солитёр.

***

      Лето и сентябрь проходят без советян — нет мест, совсем нет, центр «Розали» переполнен, даже приходится разбивать палатки и шатры на лугу и организовывать полевую кухню с сезонными поварятами.       А запарка такая, что только в октябре Доуров может ответить на письма Анны Борисовны из Грузии и Лизы из Канады.

***

      Анна Борисовна Джаваха, проживающая в ЗСФСР (Закавказская Социалистическая Федеративная Советская Республика), уже не пишет сама, а надиктовывает своей секретарше, и та отпечатывает на машинке. И то ли для конспирации, то ли секретарша добавляет от себя, — в каждом письме расхваливает советскую власть и расписывает Советскую Грузию как рай земной.       Анна Борисовна выражается эзоповым языком, но всё понятно: сёстры Доурова здоровы, любимая Нина Бек-Израил успешна, её детдом в порядке. Доуров всегда показывает письма Анны Борисовны жене Геме и тестю с тёщей — супругам Кашидзе.       Гема разве что не прыгает от радости: её брат Сандро получил очередной чин, живёт хорошо, счастлив с женой и детьми.       Люда жадно читает и вздыхает с облегчением: у её Нинуши всё в порядке.       Андро читает только строки про свою сестру Тамару Соврадзе, на Нину ему наплевать, а её детдом — это уже не тот детский питомник, в который он вложил столько сил и души.

***

      Доуров думает: а какая она сейчас — Нина Бек-Израил? Фотографий Анна Борисовна никогда не присылает.       Психиатриня когда-то определила Нину как асексуальную — то есть ей не нужен мужчина. Доуров потом, тет-а-тет, спросил: и что, Нина неспособна на половую жизнь и деторождение? Психиатриня ответила: физиологически способна, но не будет получать от этого никакого удовольствия, а может, даже будет испытывать отвращение.       Доуров размышляет. Так в старости супруги живут же без половых отношений. Есть и другие отношения — уважение, внимание, взаимная забота и поддержка. Могло бы у него с Ниной всё получиться. Ну не всё, конечно, но они могли бы быть вместе. Это проклятые войны их разлучили. И победившие красные. Нина досталась красным. Уж эти-то точно вызвали бы у неё отвращение при попытке сближения. А может, и пытались, да она отбилась. Во всяком случае замуж Нина не вышла — Анна Борисовна пишет о ней, как о сильной самостоятельной женщине, презревшей семейное счастье. Это она с красными его презрела! С победителями…

***

      Письма из Канады от названой сестры Лизы огорчают. Её сынки Михаил и Борис развелись и сильно запутали и свою, и Лизину жизни.       Когда Лиза приезжала в Швейцарию в двадцать седьмом году, то вовсю хвасталась успехами «птенцов Джаваха» на личном фронте — Михаил и Борис женились и родили по сыночку. И показывала стопку фотографий: свадебные, семейные. Хвалила своих учёных невесток.       Доуров рассматривал карточки и дивился. Такие красавцы Михаил и Борис и такие малопривлекательные жёны.       Жена Михаила квадратная, в очках с толстыми стёклами. Колода! Жена Бориса — сплошные острые углы, даже очки носит заострённые. Руки тощие и длиннющие, подбородок и плечи угловатые. И взгляд стервозный. Кикимора!       Колоду Михаил бросил ради молоденькой искусствоведки, что училась вместе с его племянницей Беатой. Развод прошёл относительно безболезненно, Михаил уже женат, и искусствоведка родила ему дочку. А брошенная колода обрыдалась на свекровином плече, сбросила ей на руки сыночка и продолжает увлечённо работать рука об руку с бывшим мужем в Университете в Торонто. Ушла в науку — пояснила Лиза. Уходят нынче женщины в науку, как раньше уходили в монастырь…       Кикимору Борис бросил из-за её стервозного характера, непомерных требований и наглого заявления, что всю практическую часть их совместных биохимических исследований сделала она, а муж лишь теоретизировал и распутничал. При разводе кикимора затеяла делёжку, требуя себе львиную долю Борисова состояния и громадное ежемесячное содержание, и в придачу настаивала на единоличном авторстве всех их совместных научных работ.       Ишь, размечталась! Не на таких напала! Сестра Нина, Лизина дочь, наняла опытного адвоката, да ещё Вильчек консультировал из-за океана. Все процессы кикимора с треском проиграла и с горя отправилась биохимичить на другой конец континента — в Калифорнийский Университет в Лос-Анжелесе. А сыночка скинула на свекровь — с молчаливого согласия Бориса, который, параллельно с высокой биохимической наукой, закрутил очередной ненавязчивый роман.       Ну дают «птенцы Джаваха»! Обременили семидесятилетнюю Лизу внучатами, а сами устраивают свою научно-личную жизнь!       Но бабушка Лиза ничего, справляется. Отдала внучков в престижную школу, ходит с ними на детские развлечения и водит гулять в лес — показывает лесные богатства. А Лизин муж знакомит мальчиков с лесопромышленным хозяйством.

***

      Очередную пару советян Доуров принимает только в конце октября — раньше не мог из-за переполненности «Розали».       Прибывают молчаливый татарин и болтливый хохол. Причём при всём многословии хохла — ноль информации. Все разговоры — ни о чём. Хорошая пара — молчун и пустозвон.       Но вскоре начинают звенеть оба и в унисон — от восторга и изумления — Доуров пышно-препышно отмечает Седьмое ноября — красный день календаря.       Да только для Доурова с женой это не годовщина Великой Октябрьской социалистической революции, а день рождения их детей-близнецов Володи и Оли — круглая дата, юбилей, десять лет.       Угораздило же Гему родить именно седьмого ноября! Будто в честь нагрянувшей советской власти!       «Розали» гуляет два дня — седьмое и восьмое. А сами юбиляры и их юный дядя Богдан, съев всё самое вкусное, отправляются на игры в детский лагерь «Князь Кашидзе», там им куда интереснее, нежели во взрослом центре «Розали». Пусть идут — от общения с пятнадцатилетним Богданом, сыном Андро и Люды, только польза. Славный парнишка — воспитанный, начитанный и спортивный.

***

      В декабре в «Розали» прибывает следующая советская пара — старичок с козлиной бородкой и молодой парень спортивного склада. Странно — до этого молодых не было, все старше сорока лет.       Доуров предполагает, что спортсмен — для подстраховки старичка. Но Витторио опровергает — старичок в отличной форме и в подстраховке не нуждается. И точно — дедок так лихо гоняет на лыжах и на коньках, что спортсмен еле поспевает за ним. Да ещё дедок возмущается: почему такие короткие лыжные трассы и почему залили такой маленький каток. Насчёт катка он прав — многие приезжают в «Розали» со своими коньками, а площадь катка рассчитывали по количеству инвентаря. Да и лыжные трассы следует удлинить — по той же причине.

***

      Рождество. Переливающаяся огнями ёлка в актовом зале.       Гема затевает празднование по-советски, хотя в СССР отмечают не Рождество, а Новый год. Наряжает русского истопника Дедом Морозом, а сама одевается Снегурочкой. Дед Мороз и Снегурочка произносят простенький диалог на трёх языках, начинают с русского. И последующая новогодняя плясовая. Аплодисменты не стихают. Потом всё это повторят для детей в лагере «Князь Кашидзе» — в дневное время.       Рождественский бал. По традиции бал открывает сам Доуров — вальсом с женой. Гема, невзирая на тяжёлый костюм Снегурочки, кружится легко-легко. А Доуров еле-еле дотягивает до конца вальса. Да что с ним такое? Раньше вальсировал без устали…       Доуров грузно оседает на стул у стенки. Голова кружится, в ушах шумит, перед глазами мелькают мушки… Витторио, почуяв неладное, уводит друга в медицинский кабинет. Щупает пульс, прослушивает, успокаивает: ничего страшного, Серж, ты просто переутомился, полежи на кушетке, а я пойду успокою Гему.       Доуров приходит в себя, но в актовый зал возвращаться не хочет — там жарко, душно и многолюдно — лучше уж отлежится в медицинском кабинете.       Как же он устал за этот год!
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.