ПРИЛОЖЕНИЕ
к Отчёту Прапорщика Б. И. Шарго о прошедшей Инициации Синего Дракона
Прапорщик Борис Ильич ходит перед строем и орёт. Я солдат, я стою в строю и наслаждаюсь. Прапорщик орёт невыразимо прекрасно, матерится, ни разу не повторяясь в конструкциях. Я с трудом сдерживаю позыв достать блокнотик и начать записывать. Потом он подходит ко мне и начинает орать на меня лично. Я опускаю голову, делаю вид испуганный и покорный и беззвучно смеюсь. (И это вместо того, чтобы застегнуть нормально гимнастёрку и завязать, наконец, шнурки. Он орёт именно об этом.) — Смотри мне в глаза, ты!!! Прапорщик цапает меня когтями за подбородок, дёргает вверх, видит выражение лица и переходит на ультразвук. Слов уже не разобрать. Я ржу в голос, за мной сперва подхихикивают, потом смех нарастает. — На гауптвахту, ты! Как твоя фамилия? — Ладно. — Я уже не могу говорить нормально, это я еле простонал. Фамилию не помню, это тоже веселит. — Не «ладно», а «есть»! — Есть! — довольно бодро говорю я. — Руку под козырёк! — Есть! — Правую руку, кретин! «Есть, товарищ прапорщик!» — Есть, товарищ прапорщик! — Иди с глаз моих, бестолочь, чтоб я тебя не видел! Трое суток! Из таких олухов мы должны делать солдат!.. Дальше я уже не слышу. Захожу в канцелярию к знакомым дамам. Говорю: — Гауптвахта, трое суток. Юлька вдруг говорит: — Хочешь в карцер? — А что, тут и такое есть? — Ага, у нас казармы старые, ещё с Викторианских времён. Я сама недавно узнала. — Давай, — говорю. Интересно же! Меня ведут в подвал, через весь подвал к двери, ниже, ещё ниже. Дверь, обитая железом. За дверью — натуральное гнёздышко — свечки в канделябрах, прямо на полу разворошенная постель — целофан, ковёр, несколько ватных лиловых одеял, белоснежные сбитые простыни, подушки в наволочках, ещё одеяла в пододеяльниках, бордовое покрывало, армейская тумбочка, журнальный столик, у стены туалетный столик с зеркалом, перед ним изящный стульчик (Чиппендейл? Откуда здесь?), нежно-розовый, с резной спинкой светлого дерева. Всё это дико смотрится на фоне каменных тёмных стен, земляного пола и простой лампочки на проводе. На полу, впрочем, ковры, лежащие на целофане. — Так вот куда он свою бабу водит! — вопит Юлька и со всей дури пинает ногой одеяла. — Стой! — говорю. — Давай я в этом карцере свою гауптвахту отбуду. Здесь хорошо, хоть высплюсь. Сделай вид, что ты сюда не заглядывала, просто меня сюда впихнула, и всё. И он ничего не сможет сделать. Её глаза вспыхивают: — Отлично! Держи свой сухпаёк! Наши дамы тебе заранее собрали. Я дверь не запираю, поднимись потом, у нас калькулятор барахлит. — Она суёт мне в руки наволочку и уходит. В наволочке термос, аккуратно завёрнутые в фольгу бутерброды с колбасой, сухари с изюмом в пакетике, бутерброды с сыром, ещё тёплые котлеты в запотевшей баночке… Любят меня наши дамы, я баланс могу свести и починить любой механизм, от печатной машинки до стиральной. А прапорщик не любит. Всякий раз после его ночного дежурства я отправляюсь на гауптвахту. График ночных дежурств висит на стенде. Солдату на гауптвахте пайку урезают. Дамы не могут этого допустить, вот и жарят мне котлетки, обычно и машинки меня уже ждут по месту отсидки. Но время уходит, надо сосредоточиться. Я сгружаю мешок с едой на тумбочку, ложусь в постель (постель неожиданно мягкая, но это уже неважно), накрываюсь, и тут приходит Первый. Я знал, я точно знал, что сегодня что-то должно случиться! Я не знал только, что именно. А они пришли сегодня, все пятеро. Последним пришёл Брат Озеро — оно искрилось и бликовало, по краям рогоз и камыши, вода зеленовато-прозрачная, раздвигаешь кувшинки, входишь, ногам нормально, животу холодно, плывёшь, ложишься на спину, покачиваясь, смотришь в небо, оно голубое, с облачками, вокруг тихо, только вода и небо… И вот они разговаривают внутри меня друг с другом. Я вежливо уступил им место и уже откуда-то сверху видел, как открылась дверь — качнулись согласно огоньки свечей — как влетел прапорщик (за ним едва поспевала испуганная Юлька, она плакала и кричала: «Я просто хотела пошутить, я не хотела ничего плохого!») и подхватил меня вместе с одеялом. Первый открыл мои глаза и сказал моим голосом: — Всё под контролем, Старший. Покиньте Зал Инициаций. Мальчик пока не совсем здесь, но с ним всё будет хорошо. Мы успели. А вы проворонили Синего Дракона, поздравляю! Прапорщик почти уронил меня обратно в постель, бережно накрыл одеялом, погладил рассеянно по голове… Посмотрел внимательно, провёл рукой по моей голове ещё раз, подковырнул… засмеялся в голос и снял с меня купальную шапочку Волосы рассыпались по подушке. — Вот жук! — сказал прапорщик счастливым голосом. — Стабилизатор он сохранил-таки! Он поправил одеяло и вышел, а Второй мне сказал: — Запомнил, малёк? Это твой Старший. Я мысленно застонал.***
Старшая ветвь
Урюпинское коняжество
Пехотное содружество 34/7
Прапорщик Шарго Б. И.
Отчёт
об Инициации Синего Дракона,
бывшего до того Андреем Гроссо,
случившейся дня седьмого от пятой недели весны года … от Б. Р.
Честь имею доложить, что Гроссо Андрей не солдат по внутренней склонности, но талантливый механик и математик, посему около двух третей времени службы своей (призван в Осеннем Призыве о прошлом годе) находился на гауптвахтах, починяя разнообразные механизмы, кои давно выработали свой срок службы, но замены нет. Его неусыпными трудами всё работает, но, ежели он переменит место дислокации, всё в течение считанных недель снова прахом пойдёт. Дня седьмого от пятой недели весны Гроссо Андрей был особенно рассеян, одет не по Уставу, посему был отправлен в гауптвахту в главный корпус, так как у главного бухгалтера сломался калькулятор (Калькулятору более тридцати лет, срок максимальной службы калькулятора двадцать лет. Смотрите рапорта бухгалтерии за последние десять лет об износе и прощения о замене калькуляторов и печатных машин) и она просила отправить упомянутого солдата к ней для починки оного. Великолепная интуиция младшего бухгалтера Мидзо Юлии заставила её отправить солдата в старые казематы, находящиеся под землёй, и организовать там подходящее спальное место, благодаря чему Инициация Синего Дракона прошла наилучшим образом. При Инициации присутствовали: *Первый *Великий Шаман *Брат Озеро *Главный Семиотик *Мастер Снов. Меня Первый попросил удалиться, посему я при Инициации не присутствовал, но убедился, что она началась, что рядовой Гроссо сохранил стабилизатор (волосы) и что он удобно устроен. Я был назначен Старшим, мне сообщил об этом Первый, используя артикуляционный аппарат будущего Дракона. В связи с этим прошу прикрепить меня к Синему Дракону, дабы я мог надлежащим образом исполнять свои обязанности. Прапорщик Шарго Б. И. День второй от шестой недели весны года… от Б.Р.***
Старшая ветвь
Урюпинское коняжество
Пехотное содружество 34/7
Приказ N° 98А/1
об отчислении рядового Андрея Гроссо из состава пехоты и приписания оного к Пехотному Содружеству 34/7 в качестве Содружественного Дракона, свойством Синего, специализация — предположительно Механик.
Приказываю с сего дня отчислить рядового Андрея Гроссо из личного состава Пехотного содружества по причине инициации упомянутого Андрея Гроссо в Синего Дракона. Приказываю с завтрашнего дня приписать Синего Дракона, бывшего прежде Андреем Гроссо, к Пехотному Содружеству 34/7 Урюпинского Коняжества и поставить упомянутого Дракона на довольствие. Приказываю отчислить Прапорщика Бориса Ильича Шарго из Пехотного Содружества 34/7 и приставить его лично к Синему Дракону в качестве Старшего. Главный Друг Урюпинского Пехотного содружества 34/7 Самуэль Сергеевич Кантор День Третий шестой недели весны года … от Б. Р.***
Борька, что там у вас стряслось? Что за дракон? Реально синий? Сколько ему лет вообще? Они же обычно после 30 инициируются. И как он бритый-то смог? Ш. Кантор.***
Ты представляешь, ему 21, была отсрочка. И не бритый, не представляю, как он всех обдурил. Он в шапочке был, резиновой, для купания! А я думал — вот головастик! Какая башка у парня здоровая! Я её снял с него, у него лохмы ниже пояса, представляешь? Промытые, сухие и расчёсанные! Драконья магия, не иначе. Понятно, почему он всё время сонный ходил. И да, реально синий. И я типа ему Старший, не было печали. Посмотрим, что у него за специализация будет. Одно могу сказать — техника его любит. Он все машины починил, включая старую мортиру и стиральную машинку. И даже, ради смеха, фамильную музыкальную шкатулку младшего бухгалтера из Дома Мидзо, представляешь? Шкатулочке-то больше тысячи лет, на неё дунуть боялись лишний раз. А он схватил её своими шаловливыми ручонками, что-то там поправил, что-то заменил (не говори никому!) — и работает, музыку играет! Старинную. Сказал, что не знал, какая она ценная, что ей было больно (шкатулке!). И что он всего-то пружинку и два колёсика заменил, вынул из будильника, который всё равно уже помер и починке не подлежит. Как тебе? Твой Б. Ш., и прочая.***
Ну Старший так Старший. Далеко пойдёшь. Со шкатулкой — мрак! Кстати, у меня сухарница есть сломанная, может, он посмотрит? И всего-то ей двести лет. С. К.***
Как будто я этого хотел! Присылай свою сухарницу, думаю, он посмотрит. Это же не форму надеть по Уставу. Б. Ш.***
Не моя забота. Ещё надо мной начальником будешь. Вот посыльный тебе её и принесёт вместе с этим письмом. Не удивляйся картинке на крышке, помнишь ведь, кто правил 200 лет назад. С. К.***
Не буду! Ни начальником, ни удивляться. Б. Ш.***
Да, начальником уже не будешь. Другое подразделение. С. К.***
Ладно, Шмулик, инструкцию мне выдай, и я готов приступить к обязанностям. И назначь на моё место кого потолковее. Б. Ш.***
Выслал уже. Заказным письмом. Скоро должна прийти. Всё равно он в трансе будет ещё минимум неделю. Кого? Нет у меня толковых прапорщиков. Думаю, ты уже там у себя присмотрел кого-то. С. К. P. S. И не называй меня Шмуликом!***
Серёжку Подгорельского. Молод, конечно, но это пройдёт. А парень дельный. И нам нужна новая техника. Б. Ш.***
А я и сам про него думал. Ладно, завтра будет тебе приказ. А техники нет, что хочешь делай. Ты ж меня знаешь, как только, так сразу. Но нету. Твой, и пр.