«И как я тут оказался?» — обреченно подумал Тобирама, сидя за небольшим столом и подпирая спиной стену.
Парень набрасывал структуру нового фанфика в своём телефоне, всячески пытаясь делать вид, что окружающее его не интересует. Он очень надеялся, что со стороны выглядел так, будто он, абсолютно недовольный происходящим, но по каким-то неведомым причинам не высказывающий пока что никакого раздражения, занимался своими делами и с нетерпением ждал, когда можно будет свалить из этого места.
«Ах да, Изуна».
Этот Учиха должен был зайти к ним сегодня. Причем Тору Хаширама чуть ли не со слезами на глазах упрашивал, ведь знал, что если Изуна появится в их доме без
разрешения ведома младшего, то где-то в их районе появится труп.
Сам Изуна, руководствуясь тем, что ему всё равно дорога в дом Сенджу, увязался после универа за Тобирамой. Последний лишь тяжело вздыхал и картинно закатывал глаза, не желая говорить ни слова. А то этой мрази патлатой только повод дай — мозг вынесет по полной программе. Но, к удивлению Тобирамы, Учиха молчал всё время, и достаточно быстро выяснилось почему: Изу попросил по дороге зайти в одно место буквально на пару минут. И Сенджу согласился, понимая, что это небольшая плата за тишину в обществе этого человека. И если бы не начинающийся дождь, Тора вообще бы остался ждать это болтливое недоразумение на улице.
Тобирама покрутился, изучая обстановку офиса, в который они зашли: диванчики, столики с какой-то рекламной продукцией, обычный ресепшн с милой девушкой и явно длинный коридор с кучей дверей впереди. Парень не особо вслушивался в разговор Учихи, ибо не хотел забивать этим свою голову.
Изуна зашуршал листами, и вот на этот звук Тора уже с интересом повернулся — это были какие-то документы, которые были тут же переданы девушке-администратору для проверки. Где-то в этот момент из коридора появился человек в ярко-красном свитере и начал радостно о чём-то переговариваться с Учихой. Тобирама отвлекся на звонок нии-сана.
Брат, впрочем, ничего умного или нового не сказал, лишь перечислив список продуктов, что он купил. Конечно же младшему пришлось напомнить, что перечень покупок был специально сброшен ему письмом, дабы тот ничего не забыл. Но Хаширама половину необходимого, естественно, упустил, как и забыл о том, что список существует.
Пока Сенджу разговаривал, Изуна уже закончил и ожидал, пока Тобирама договорит. На какое-то мгновение парню даже показалось, что Учиха какой-то неуверенный и несобранный. Сразу захотелось поинтересоваться, в чем дело, но он быстро себя остановил. Однако это не помогло. На памяти Тобирамы это был первый за десять лет их знакомства момент — или он просто не желал их запоминать, — когда Изуна что-то серьезно у него просил. И сейчас эта просьба звучала скромно, в извиняющемся тоне и с аргументами, мол, там всё равно шёл дождь, а зонтов у них не было. Сенджу хотел было послать Учиху куда подальше и смотаться из этого места, если бы всё тот же сотрудник в красном свитере не предложил понаблюдать за… процессом, если, конечно, тот пожелает.
И Тобирама пожелал, увидев округлившиеся на пару секунд глаза своего спутника.
Теперь в нём взыграл интерес: что же такого будет происходить, что Изуне стало не по себе?
А что могло произойти?
Ничего криминального.
Просто выяснилось, что…
— Свет, уберите свет. Нет, то есть поставьте сюда, — раздавал указания всё тот же красносвитерный мужик, бегая по помещению и перепрыгивая всякие провода и странного вида конструкции.
…Изуна…
— Уберите это! Нужен другой цвет!
…подрабатывает фотомоделью.
Тобирама соврал бы, если бы сказал, что не рад оказаться в такой ситуации. Он мог бы поворчать на то, что это учиховское недоразумение отнимает его время, но… это было таким невероятно воодушевляющим открытием, что никакого недовольства не было. Но Изуне об этом знать было необязательно.
Сенджу, несомненно, восхитило происходящее в студии: как фотограф координировал всю работу, давал указания Изуне, как ассистенты, лишь услышав идею следующего кадра, перетаскивали софтбоксы или выключали освещение.
А ещё Тобирама надеялся, что никто не заметил его периодических взглядов в сторону самого Учихи. Неестественно белый свет на площадке выбелил и без того светлую кожу Изуны, отчего тот фактически сливался с белоснежным полотном позади себя. Его глаза, чернее чёрного, заботливо очерченные подводкой, походили на зыбучие пески в лунном свете, с вызовом смотрящие на каждого, кто осмелится к ним приблизиться. Видеть в Изу не холодность, не язвительность и не насмешку было крайне странным и непривычным, впрочем, он же хорошо играл, да?
Изумрудный джемпер смотрелся удивительно гармонично на Изуне, хотя Тобирама не припомнил ни единого раза, когда бы Учиха появился в одежде подобного цвета. Обычно он ходил в чёрном, синем, сером и красном. Ярко-красном. Хотя каждый студент их корпуса мог с чистой совестью заявить, что Учиха Изуна всегда выглядел эффектно.
Чуть закатанные рукава обнажали тонкие изящные руки с сетью вен. И в тот момент можно было сказать, что у него действительно голубая кровь — слишком хрупким и беззащитным он казался. И Тобирама поверил бы в это, если бы не знал, какой у него тяжелый удар — проверял уже неоднократно.
А когда Учиха зарывал длинные пальцы в волосы цвета крыла ворона, казалось, что смотреть можно только на него и никуда больше.
Длинные ресницы — и Тобирама был готов поклясться, что они тоже были накрашены, — выглядели как нечто неземное. И Сенджу никак не мог подобрать слова для их описания. А его губы…
«Возьми себя в руки», — Тора закрыл лицо руками и тяжело вздохнул.
Одно дело разглядывать его чисто с точки зрения писателя, но это… уже перебор.
Однозначно.
Точно.
Абсолютно.
ПЕРЕБОР
«Перебор Учихи в моей жизни».
Тобирама вернулся в обратное положение, и сердце его незамедлительно отбило пару болезненных ударов: прямо на него невероятно печально смотрел Изуна. Но буквально через две секунды тот отвел взгляд и вернулся к съемке.
«Понадеялся, что я подыхаю?» — успокоил себя Сенджу.
По итогу сама фотосессия заняла сорок минут, а со сборами — весь час. Дождь так и не закончился, но уже не лил как сумасшедший, а просто моросил. Изуна рядом продолжал молчать всю дорогу до станции. И как-то глупо вышло, однако Тобирама даже и не заметил, что с минуту просто сверлил его взглядом, полностью погруженный в свои мысли.
— Что? — натянув свою омерзительную фальшивую улыбочку и вскинув бровь, поинтересовался Изуна.
— Сразу видно, что ты актёр, — без задней мысли ответил Тора.
— Хорошо играю? — с задором уточнил Учиха.
— Нет, косметика тебе к лицу.
— Ух, какой скучный, — Изу повел плечом, скидывая хвост на спину, — мог бы и подыграть.
— Ты и за двоих справляешься…
***
Тобирама никогда не был особо впечатлительным, но утром ему показалось, что все сны, которые он сегодня видел, были то ли просто несмешными, то ли даже кошмарными: всю ночь ему снился Изуна.
К несчастью, это лицо придется наблюдать сегодня ещё и на общей паре.
К счастью, Тобирама имел колоссальный опыт в игнорировании сей персоны.
В коридоре перед аудиторией была толпа людей, что-то активно обсуждающих. Что, в принципе, не удивительно, учитывая «Изуна-сан», которое звучало чуть ли не от каждого второго студента в этой куче. Что в этот раз отколол Учиха, знать совершенно не хотелось.
Народ улюлюкал, глупо хихикал и улыбался, но Сенджу решил, что потом ознакомится с новостями этого дня, потому как что бы не вытворил Изуна — девчонки обсуждают это ещё добрую неделю.
Заняв стратегическую позицию прямо у дверей аудитории, Тора принялся ждать окончания перерыва или прихода кого-то с ключом. Парень искренне надеялся, что о нём сейчас не вспомнят, с ним не начнут здороваться, у него ничего не захотят спросить и что бы то ни было ещё.
Толпа загудела с новой волной, и Сенджу услышал голос ещё одной местной звезды, на которую и переключили всё своё внимание. Пусть так, лишь бы его никто не трогал.
Но это слишком оптимистичное развитие будущего, чтобы оно стало правдой.
Прямо перед Тобирамой, буквально из ниоткуда, возник Изуна, криво улыбаясь и хлопая глазками.
— Доброго дня, Тора-чан, — тут же поздоровался парень, с удовольствием наблюдая, как бровь невозмутимого Сенджу стремительно взлетает вверх.
— Вульгарно, — бросил вместо приветствия альбинос.
— Я что, неудачно выделил скулы? — наигранно ужаснулся Учиха. — У меня совсем нет в этом опыта. Поможешь мне?
На счастье Тобирамы, в этот момент подошел лаборант и открыл заветную аудиторию. Отвечать на этот бред он все равно не собирался, но этот поворот событий всё упростил.
Сенджу много каких приколов от Изуны насмотрелся. Однако чтобы тот пришел в университет накрашенным? Вот это в первый раз.
Такие новости в учебном заведении.
И чем Учиха вообще думает? Небось, потом скажет всем, что проводил социальный эксперимент. Чтобы его не доставали с идиотскими вопросами.
Тобирама уже начал склоняться к мысли, что, быть может, он ещё не проснулся? И это очередной бредовый сон? Но, по-видимому, объяснялось тут всё немного иначе: просто словом «Изуна».
Этот Учиха решил, что сможет побесить Тобираму таким способом? Плохая попытка, о чем Тора непременно сообщит, если будет необходимо.
«Это совпадение? Не думаю, — Сенджу устало посмотрел в окно. — Что за тараканы у этого идиота в голове?»
От раздумий о логической связи между вчерашней фотосъемкой и сегодняшним образом Изуны альбиноса спасла активная и живая дискуссия по теме предмета. Так мысли были сосредоточены на учебе, на предмете и совсем немного на событиях предстоящей главы фанфика. Очень хотелось прочесть отзывы к ней, ведь из читателей буквально несколько человек догадались до того, какие события будут происходить в дальнейшем.
Выскользнув из кабинета сразу после окончания пары, Тобирама торопливо направился на станцию. Попытка бегства, впрочем, не увенчалась успехом — его догнал Изуна на половине пути.
— Куда ты так торопишься? Сегодня же у тебя нет никаких дел, — Учиха звенел под ухом, чем сильно раздражал.
— Откуда тебе знать, какие у меня дела, — фыркнул в ответ Тобирама, надеясь, что хотя бы в поезде он от него отстанет.
— А вдруг я за тобой слежу?
— Маньяк из тебя так себе.
— Но парень-то красивый, да? — заискивающе спросил Изуна, тыкая собеседника в плечо.
— Меня не интересуют накрашенные парни.
— А девушки?
Они остановились на пешеходном переходе, дожидаясь разрешающего знака светофора. Изуна пролез перед Тобирамой и с милой улыбкой продолжил говорить:
— А если бы я был девушкой? Понравился бы?
Тора с полминуты наблюдал, как Изу хлопает глазками.
— Сходи к психиатру, Учиха. Тебе уже пора.
— Может, ты побудешь моим доктором?
— Если только патологоанатомом.
— Заманчиво, — Изу закусил губу и подмигнул Тобираме.
— Когда же ты от меня отвяжешься, кретин, — Сенджу тяжело вздохнул и, скрепя сердце, продолжил свой путь на станцию.
***
Вечер субботы был довольно мрачным — спасибо серому небу за окном. Громыхавший всё утро Хаширама тоже радости не добавил, потому как разбудил Тобираму, уснувшего лишь в пятом часу. Именно в этот день дорогой брат решил навести генеральную уборку, разгромив полдома.
К обеду они управились, но, очевидно, злющий взгляд Торы заставил старшего свинтить из квартиры в ускоренном режиме. Теперь Сенджу мог спокойно посидеть в тишине.
Один.
Умение Хаширамы портить утро субботы — невероятное умение. Где и как он этому учился, Тобирама не знал, но очень хотел выяснить, как от этого отучить. Потому что буквально каждый раз в светлую голову его нии-сана вламывались идеи по типу: «нужно срочно всё убрать, даже если чисто», «пойдем гулять по магазинам, и да, я знаю, что они ещё закрыты», «поехали кататься на метро, сегодня там мало людей», «давай съездим в океанариум, и неважно, что мы там часто бываем».
На фоне играла успокаивающая музыка, хотя никаких раздражающих факторов уже пару часов рядом не наблюдалось. Тобирама продумывал нового мужского персонажа для фанфика и склонялся к мысли, что проще будет ввести не парня, а девушку, которую можно было списать с одной одногруппницы. На сюжет критично не повлияет, зато облегчит задачу многократно, ведь каждый раз, когда он задумывался о внешности и характере… всплывал образ одного кретина.
Загромыхала входная дверь, отвлекая Тору от своего занятия, потому он поспешил сохранить файл и закрыть его — осторожность ещё никому никогда не мешала. Да и в привычку это уже вошло.
Заслышав сквозь музыку в коридоре голоса, Тобирама глубоко вдохнул, досчитал до десяти и медленно выдохнул. Настроение и так оставляло желать лучшего, а тут у них ещё и гости. И ладно бы только Мадара — там ещё и Изуна.
Хашираму после ожидает красноречивое упоминание о том, что нужно предупреждать заранее всё же.
— О, Тора, ты дома! — Хаши аж шарахнулся, когда увидел брата в дверном проеме кухни. — Я посмотрел, что свет не горит, и решил, что ты куда-то ушел.
— Телефон придумали для чего? — недовольно поинтересовался Тора, кивнув Учихам в знак приветствия.
— Мой косяк, — Сенджу-старший нервно почесал затылок и, заметив прищуренный взгляд отото, тут же добавил: — Да-да, я сейчас соберу волосы в хвост, чтобы не трясти ими повсюду, — и криво улыбнулся.
Бывали
очень частые моменты, когда Тобирама поражался тому, как его старший брат дожил до своих лет без каких-либо элементарных познаний в бытовых вещах. Хаширама мог драить шкафы до блеска, но факт того, что его распущенные волосы несут лишний мусор, ему и в голову не приходил. Иррационализм действий удивлял каждый раз, несмотря на то, что Тора с братом всю жизнь прожил.
Хаширама был нервный и всклоченный, хотя это неудивительно: это первый раз, когда они все вместе оказались в одном помещении. Тобирама предположил, что нии-сан переживает из-за того, как он будет разговаривать теперь с Мадарой.
Действительно, как?
«Разговаривал бы очень мило, если бы он оставил своего брата дома», — мрачно подумал Сенджу.
Тобирама не хотел терять остатки душевного спокойствия из-за пришествия Изуны в его дом, потому как вероятность того, что он будет его доставать, составляла двенадцать из десяти. Парень пообещал себе, что не будет поддаваться на провокации, будет вести себя максимально адекватно и не притронется к алкоголю после этого.
«Пора сходить к психологу, а лучше сразу к психиатру», — мрачно подумалось Торе.
Было очевидно для всех, что держался Тора напряженно, потому как реагировал резко на слова брата, а на вопросы Учих — холодно. Впрочем, Сенджу-младший и не скрывал своего состояния. Делать ему больше нечего, всё равно эта троица достаточно хорошо его знала. Первый час парень ждал, когда один вредный Учиха начнет нести лютейший бред, но… бросив пару нейтральных фраз в сторону Тобирамы, Изуна не предпринимал никаких попыток даже подколоть.
Тобирама начал остывать.
Окружающее переставало раздражать одним своим существованием. Нервный смех брата не нагонял новую порцию злости. Внимательный взгляд Мадары не вызывал желания послать его нахер. Улюлюканье Изуны не… впрочем, при других обстоятельствах оно бы вызвало рвотный рефлекс.
— Тобирама-чан, ты очень устало выглядишь, — Хаши поставил перед ним чашку чая.
— О, правда? Может дело в том, что ты поднял меня в семь утра?
— Ну… Ты мог бы ложиться пораньше спать, тогда проблем бы не было!
— Он разбудил тебя в семь утра? — поинтересовался Изуна, увлеченно вытаскивая чаинки из кружки. — Изверг какой.
— Эй! — возмутился Хаширама. — У меня был творческий порыв!
— Творческий порыв устроить бардак?
— Но там было не убрано!
— Хаширама, там был идеальный порядок! — рявкнул Сенджу-младший. — Ты вытащил всё, что там было, и начал обратно убирать!
— Стареешь, Хаши, стареешь, — вставил своё слово Мадара.
Изуна рассмеялся. По-простому так. Обычно в его смехе было слышно ехидство или издевательство, но сейчас…
— Да блин, — Хаширама недовольно сложил руки на груди. — Вы на чьей стороне вообще?
— Если бы меня разбудили в субботу в семь утра, — начал Мадара, — то я бы этого человека на месте убил. Так что твой брат ещё благородно поступил.
Тобирама заинтересованно вскинул бровь. Учихи относились к нему, в принципе, нормально, однако сейчас говорили так, будто они все были хорошими друзьями уже много лет. Это немного напрягало, потому как, казалось, что только Тора не понимает, что тут происходит и с чего вдруг такое отношение. Да ещё и этот Изуна…
— Нии-сан, хватит есть солёное, — Изу забрал тарелку с печенюшками прямо у брата из-под носа.
— Не так уж и много, отото, — Мадара изобразил великомученика и тяжело вздохнул.
Тобирама подпер щёку рукой, наблюдая за этой милейшей картиной. Изуна вообще весь вечер прыгал вокруг брата как курица-наседка: то не ешь, это не трогай, это я сам подам. Как будто Мадаре четыре, а не двадцать четыре. Изуну он таким видел, наверное, впервые. Никаких шуток, подколов или кривых ухмылок. Только заботливый человек, чрезмерно опекающий своего брата. Хотя последний не особо сопротивлялся. Случилось что?
Сбоку послышался грохот.
— Упс, — Хаширама стоял рядом с кухонным шкафом, из которого только что вывернул тарелки, и прижимал руки к груди. — Но разбилось всего две из трех!
Тора закатил глаза и, издав усталый стон, направился устранять последствия его брата на кухне.
— Я сейчас помог…
— Хочешь помочь — не мешай, — сквозь зубы проговорил Тобирама, и Хаши, ухватив Учих за руки, потопал в гостиную.
Хаширама — стихийное бедствие. Тобирама был уверен, что если пустить его брата на стройку, он непременно там всё свернет. Даже цельнометаллическое. Талант не пропьешь, хотя Хаширама очень старался.
— Помощь нужна? — прозвучал из-за спины голос Изуны.
— Я же сказал, что делать, если хочешь помочь, — устало заметил Тобирама.
— Но ведь я не твой брат-ходячая-катастрофа, — Учиха улыбнулся и поднял несколько осколков отлетевших к противоположной стенке.
— Тебе никогда не говорили, — Тора посмотрел на кусочки посуды в руках парня напротив, — что осколки в руки брать нельзя?
— Да ладно, я же аккуратно, — Изу пожал плечами и выбросил бывшую тарелку в мусорное ведро.
Тобирама предполагал, что, окажись они наедине, Учиха сразу же начнет его донимать, но даже сейчас ничего подобного не происходило. Изуна все так же тихо себя вел, совершенно не донимая всякими дебильными разговорами.
— Что-то с Мадарой? — как бы между прочим поинтересовался альбинос.
— Да, — с грустью в голосе отозвался собеседник. — Так заметно?
— Он привычно уставший, а вот ты…
— Я полностью выдал его состояние, — усмехнулся парень. — Врачи сказали, что у него переутомление. Что, в принципе, не удивительно. Он учится и работает допоздна. Отец просил помощи, там какие-то вопросы срочные… ко мне никто не подходил, потому что я не разбираюсь, а брат… Он сегодня только два раза терял сознание, и я вообще не хотел его сюда вести, но дома он бы взялся за работу, — Учиха сел на стул.
— Понятно теперь, чего Хаширама такой дерганый, — помолчав с полминуты, сказал Тобирама. — Он по пустякам переживать умудряется, а тут такие дела.
Сенджу прекрасно понимал Мадару: у него тоже бывало такое переутомление, когда и сознание теряешь, и дышать не можешь, и блевать тянет, но… научило ли его чему-то это знание? О да, научило — отсыпаться на выходных.
— Знаю, что ты не рад нас видеть. Точнее, меня, — подал голос Изуна. — Но Мадаре больше некуда пойти, чтобы там были тишина и покой, а я сейчас не могу его одного оставить.
— Разве я что-то сказал?
— Спасибо, — Изуна улыбнулся и вернулся к брату.
«В последнее время этот Учиха слишком часто адекватно со мной разговаривает. Скоро планета остановится?» — Тобирама помотал головой.
И всё же…
Изуна.
«Такой ты — настоящий? Или это очередная твоя роль, которую ты блестяще играешь? И настоящий ты — тот, который действует мне на нервы?»
Насколько сильно переживания за родного человека могут изменить тебя самого?
Тобирама предпочитал верить своим глазам, предварительно всё проанализировав, а потому мог ответить на этот вопрос: до абсолютной неузнаваемости. Возможно, если бы Изуна был таким всегда, то одно его появление на горизонте не заставляло бы скрипеть зубами.
Хотя, кого Тобирама пытался обмануть? Всё равно бы эта злость не прошла, ведь в конечном счете злился он не на Учиху.
Злился он на себя.
