***
Последние несколько дней были катастрофически утомительными: контрольные чуть ли не на каждой паре, огромная туча информации, которую требовалось выучить именно «вот к сегодняшнему дню, а не секундой позже», нервный Хаширама, у которого всё из рук валилось. Тобирама лег на кровать и прикрыл глаза рукой. Тишина, спокойствие и относительное умиротворение сейчас присутствовали в его комнате, но насколько эти гости задержатся — даже гадать было страшно. Хотелось банально уснуть, даже не переодеваясь в домашнюю одежду, но это было непозволительной роскошью: дел накопилось достаточно, особенно с учетом того, что дражайший старший брат вывалил полшкафа на диван и едва ли собирался всё это убирать. Пиликнул телефон, сообщая хозяину, что неплохо было бы обратить внимание на сообщение. Альбинос устало повернул голову в сторону стола и вздохнул. Вставать не хотелось совершенно: вероятность того, что это что-то важное, крайне мала. Потому что по срочным вопросам ему звонят обычно. А иногда вообще не звонят, и в итоге получается повод для раздражения из-за тупняка нии-сана. У Сенджу в принципе было мало оповещений включено: сообщения, почта да будильник. Он был не самым популярным собеседником, потому ему писали брат, родители и пара человек по работе. Телефон пиликнул ещё раз, потому парень всё же решил, что дело того стоит, и перебрался в компьютерное кресло. Тора был весьма удивлен, что ему пришло два письма. Но дело было не столько в самих письмах, сколько в адресанте и их содержании. Сонливость как рукой сняло: Тобираме написал в личку Загадочный Оракул. Недолго думая, он зашел на сайт с компьютера и за полминуты ожидания успел проклясть систему за то, что в письме не отображается текст сообщения.«Добрый вечер, уважаемый Автор. Подскажите, а почему вы сейчас решили узнать значение моего… псевдонима?»
В целом, такой вопрос был весьма логичным продолжением недавнего разговора, если, конечно, Загадочный О. не был любителем спонтанных и сомнительных вопросов. Но о таких подробностях Тобирама осведомлен не был, да и ему было всё равно, что он там написал — главное, что написал. Но правдой это было лишь отчасти: учащенное сердцебиение и нетерпеливое ожидание явно говорили о том, что Сенджу было очень интересно узнать, что же ему написал его читатель. В действительности же Тобирама не строил догадок по поводу сообщений, он просто был рад тому, что с ним ещё раз связались, пусть даже там и одно сообщение.«Да, я несколько затормозил с вопросом, но, если вас не затруднит, хотел бы знать на него ответ».
Тобирама начал сознавать, что испытывал детский восторг лишь от того, что ему написал фактически незнакомый, но такой знакомый человек в личку. Это поражало и увлекало одновременно. Впрочем, парень рад был поддаться таким ярким эмоциям и отвлечься от унылого мира. Он тут же принялся набирать сообщение в ответ. «Добрый вечер. По правде говоря, я озадачился этим вопросом совершенно внезапно. И решил, что лучший ответ получу в первоисточнике, потому сразу же написал вам». И Тобирама же не врал. Действительно такие мысли пришли абсолютно спонтанно. Но альбинос ни о чем не жалел и не собирался жалеть. Теперь он принялся ждать ответ Загадочного, прекрасно понимая, что тот может ответить и ночью, и завтра, и даже послезавтра. А вдруг ответит сейчас? Можно, как идиот, обновлять сайт каждую минуту, можно ждать оповещения на почту, можно вообще чат не закрывать… И это было таким странным и таким удивительным. Тобирама не знал, как зовут Загадочного, не знал, сколько ему лет, как он выглядит, где живет, но ему было настолько плевать на все этим мелочи… В обычной жизни людей встречали по одёжке, а оставляли в своем окружении исключительно из соображений того, насколько интересно и комфортно было с тем или иным человеком. В интернете же изначально все были нейтрально одинаковы, только лишь профиль человека мог о нём что-то сказать, но и то не всегда. В конечном счёте, человека без лица и имени ты узнавал сначала изнутри: по его суждениям, мыслям, шуткам и умению увидеть авторский посыл. Только потом была возможность списаться с ним и, если очень хочется и сильно повезет, взять контакты социальной сети или мессенджера, чтобы пообщаться где-то вне зоны «Автора и Читателя».«Автор такой Автор, причем даже в жизни. Вы извините, но меня это улыбнуло. Видимо, вы на своих персонажей много из своей бытности переносите. Хотя это логично… тяжело прописать так гармонично что-то, единожды не пережив эту эмоцию. Или привычку. Хотя, уверен, что читатели часто видят себя и оттого им легче погрузиться в историю».
Приятно и волнительно было встречать людей, которые мыслят так же, как и ты. Ещё приятнее видеть их хотя бы раз в неделю перед собой, но это уже к вопросу с трудом осуществимых мечтаний. Тобираме пока что хватало того, что это внезапно начавшееся общение вызывает в нём бурю эмоций. А за этим тащит и вдохновение для написания глав. К сожалению, всё это так вовремя обычно происходит, что свободного времени просто крупицы. Вот и крутись как хочешь. «Полагаю, в нашем мире у людей плюс-минус одни и те же проблемы, как бы мы ни хотели быть уникальными. Потому и получается, что темы в моих текстах близки читателям». Проблемы людей действительно казались Сенджу весьма однотипными: различало их лишь отношение каждой конкретной личности. Каждый человек слишком своеобразно воспринимал окружающий мир: что для одного катастрофа — для другого мелочь, что не заслуживала внимания. И умение правильно отреагировать на священный ужас другого человека — своеобразное искусство. Всех под одну гребенку не затащишь, а это к лучшему, ведь тогда люди были бы слишком однообразной серой массой. Хотя… она и так сейчас превалировала. Постоянный стресс, всеобщее осуждение — они на каждом углу. Возможность прятаться за фальшивыми аватарками — анонимность и взращивание безнаказанности. Нежелание социализироваться за пределами интернета укрепляло инфантильные черты характера. Красивые и счастливые фото в соцсетях, скрывающие и едва ли показывающие негативные моменты жизни — болезнь современности. Все ли перечисленное категорически плохо? Едва ли. Вопрос лишь в том, насколько проблему понимал сам человек и насколько он готов её решать лично для себя.«Тут вы, безусловно, правы. И скажу, что действительно был бы рад пообщаться с таким человеком лично, за чашкой кофе. Если нам когда-нибудь это позволят наше время и географическое положение».
Тобирама глупо засмеялся. Он был таких же мыслей, но высказать их вряд ли бы смог. Потому что это стало бы невероятным приключением, но в то же время… было бы дико страшно. Страх заключался не в том, чтобы увидеть человека вживую, а в том, чтобы потерять всю ту загадку, что скрывалась в человеке без имени и лица. Возможно, Тора просто бросался из крайности в крайность: слишком мощные эмоциональные всплески не шли ему на пользу, ведь он слишком привык душить в себе яркие проявления чувств. Привычные раздражение и лёгкая агрессия в этот круг не включались. «Возможно, когда-нибудь нам посчастливится встретиться. Но загадывать бессмысленно». Как бы альбинос не хотел сказать, что это обязательно произойдет, но разум всё еще руководил ситуацией, а потому ответ был, наверное, не самый позитивный, зато самый честный. Что будет завтра или через неделю — не известно никому. Потому вопросы из серии «а если да кабы» были лишены смысла, если хочется пообщаться про стопроцентную вероятность. Они резонны, если захотелось выяснить, как будут развиваться события, например. Вечер Тобирамы определенно был скрашен. И даже брат с доставучими вопросами по поводу его счастливой моськи не смогли вывести его из себя. Если бы обычное общение, пусть даже через сообщения, с одним человеком были бы панацеей, то мир не знал бы болезней. Слишком утопическая идея.***
Тобираме не очень нравилось, когда съемки проходили в субботу: крохи покоя и свободного времени выметались со скоростью света. Однако с тех пор, как он начал получать плату за работу в студии, он пересмотрел своё отношение к ранним подъемам в выходные. Ему даже нравилось утром добираться до «Затмения», потому как людей на улицах было гораздо меньше, а некоторые районы казались пустынными. Сегодня предстояла большая работа: во-первых, требовалось очень много усилий от всей команды, поскольку заказчик указал перечень достаточно сложных ракурсов, с которыми тяжело работать, особенно в студии. Потому выкручиваться и проявлять смекалку придется всем. Во-вторых, съемка была весьма… вызывающей. Для кого-то, возможно, она показалась бы обыденной и типичной, но явно не для интроверта, старающегося минимизировать контакты с внешним недоброжелательным миром. В-третьих, в кадре он должен был появляться не один — с Изуной. Учиха во время работы был покладистым и относительно тихим, легко переключая эмоции на своём лице по необходимости. Тут Тобираме нужно было у него поучиться ещё. Хотя он и так многому у него научился — самостоятельно и с помощью Изуны в том числе. В стенах студии брюнет превращался из токсичного задиры в героя-наставника, всячески направляя своего юного падавана. Видимо, Изуне действительно нравилось то, чем он занимается, раз он забивал на свои излюбленные издевательства. Хотя это только добавляло вопросов в общую копилку. Каждый раз, когда Тобираме казалось, что он наконец выстроил психологический портрет этого Учихи, то он становился вольным или невольным наблюдателем какой-то сцены, которая заставляла пересмотреть исходные данные. Единственное к чему пришёл Сенджу, анализируя Изуну, — он слишком редко показывает искренние чувства. Потому судить о том, что из показанного правда, было крайне сложно. Тогда вырисовывался другой вопрос: если он так скрывает своё настоящее «Я», то зачем привлекать к своей персоне столько внимания? Либо он пытался перекрыть негатив в душе иными эмоциями, что крайне утомительно, либо… у него явные психологические отклонения и тут не факт уже, что психоаналитик поможет. А как узнать, ходит ли Изуна к психиатру? «Мне только об этом думать не хватало», — Тобирама резко остановился и, закатив глаза, помотал головой. Настроение у парня было, на удивление, хорошим. Вечерний разговор с Загадочным О. явно поспособствовал этому, и оттого Сенджу был чертовски рад. Ведь вся эта канитель с написанием фанфиков и задумывалась по большей части ради получения положительных эмоций. Причем любыми доступными способами. — О, Ками, Сенджу, ты до сих пор не утвердил договор? — Изуна поднял голову, хмыкнул и уткнулся обратно в телефон. — Сказали же, что сегодня можно это сделать, — спокойно ответил Тобирама. Они сидели в кабинете директора и ждали явления самого Тэхиро. Правки по договору Тора принес только этим утром, и вечно улыбчивая администратор, довольно подмигнув альбиносу, пошла ловить Окуро и подтверждать новый вариант документа. Ввиду того, что в фотостудии народу было меньше, чем в том же университете, излишнее внимание женской половины здесь виделось отчетливее. Сенджу стоически делал вид, что ничего не замечает, хотя когда подкатывали прямо внаглую, это смотрелось несколько смешно. Изуна даже пару раз обмолвился, что в восторге от его сдержанности, потому как отказывать с таким незаинтересованным и каменным лицом ещё постараться надо. Впрочем, большинство девушек были поскромнее, потому только строили глазки и заводили пустые разговоры. Тобирама чувствовал себя героем дешевой романтической комедии или мелодрамы, а ещё невольно сравнивал себя со своими персонажами, которые оказывались в подобных ситуациях. — Доброе утро, — в кабинет влетел Окуро. — Так, вот копии договора с исправлениям, подпишите, пожалуйста. Тобирама ещё раз скользнул взглядом по интересующему его разделу, кивнул и поставил свою подпись на первом экземпляре. Изуна, сидевший рядом, просто подписал все копии и, взяв последнюю из рук Сенджу, проделал с ней ту же операцию. — И даже не посмотришь? — насмешливо уточнил Тобирама. — Я и так знаю, что ты оттуда выбросил, — обворожительно улыбнулся Учиха. — Тут к гадалке не ходи — и так всё очевидно. — Что ж, — директор «Затмения» проверил документы и удовлетворительно кивнул, — а теперь за работу! Над прической Учихи колдовало сразу два человека, что не могло не вызывать усмешек со стороны Тобирамы. Парню сегодня вообще всё происходящее казалось забавным и даже смешным — давненько он так себя не ощущал. Создавалось впечатление, что он перенял типичное настроение Изуны и теперь замещал его, пока сам брюнет познавал дзен. — Кружево? — Сенджу с неподдельным интересом разглядывал одевающегося Учиху. Длинные кружевные рукава кофты полностью закрывали худые пальцы Изуны. — Было б белое, напялили б на тебя, — буркнул брюнет, крутя головой как совёнок и пытаясь найти конец атласного пояса. — Предполагали в чёрное одеть Тобираму-сана, — тут же поддержала разговор ассистентка. — А что помешало? — живо поинтересовался Учиха. — Общий контраст снижается, — неопределенно отмахнулась девушка, завязывая на спине парня бант. — Чёрный в чёрном, белый в белом? — задумчиво произнес Сенджу. — Это уже расизм какой-то, ты не находишь? — хихикнул Учиха. — Вам не кажется, что в последнее время у заказчиков пунктик на чёрное и белое? О! — брюнет ткнул рукой в чемоданчик местного стилиста. — А давайте Тобираме ещё и глаза белые сделаем? А то выбивается из общей картины. — А может тебе красные, чтобы картина была единой? — тут же нашелся альбинос. Учиха прямо посмотрел на него и завис. Видимо, не ожидал, что вечно игнорирующий всё и вся Тобирама ответит. Брюнет вскинул брови, побегал взглядом из стороны в сторону и заключил: — Идея неплохая. Со стороны тут же послышались смешки и заявление о том, что «Заказчик не оценит». Пришлось согласиться с мнением со стороны. Тобирама оглядел почти полностью готового Учиху, которому для завершения образа подбирали серьги. Несмотря на узкие рукава, атласная кофта с запахом частично оголяла плечи и открывала обзор на острые ключицы. Чёрные зауженные джинсы только добавляли какой-то утонченности и хрупкости в образ. То, что серьги будут в тон всей остальной одежде, Сенджу не сомневался. Простая, но замысловатая причёска, какая-то греческая, добавляли образу воздушности и легкости. Если посмотреть издалека и сильно не вглядываться, то перепутать Учиху с девушкой сейчас не составило бы труда. Хотя это и в обычное время сделать не так сложно. — Ух ты, — Изуна схватил Тору за руку и начал с энтузиазмом разглядывать его пальцы, — такое красивое колечко. — Тебе такое же подарить? — буднично поинтересовался альбинос. Учиха замер на секунду, активно поморгал и сделал вдох. Только после этого поднял голову. — Подари, да, — наиграно улыбаясь, ответил парень. — Обязательно, — ухмыльнулся Сенджу, наблюдая за реакцией Изуны, который не ожидал услышать такой ответ. Поведению Тобирамы сегодня удивлялись все. И это было весьма закономерно, учитывая тот факт, что Сенджу так себя никогда не вел на людях. По крайней мере, на памяти людей, что собрались здесь сегодня. И это забавляло альбиноса ещё больше: все так активно пытались скрыть недоуменную реакцию, но получалось у них из рук вон плохо. Больше всех это было заметно по Учихе. И дело было не столько в том, что с ним приходилось контактировать больше всех, а столько в том, что его реакция интересовала больше других. Ведь это Изуна, который вечно ехидничал и подъебывал, ухахатывался с реакции окружающих. Удивить этого человека было крайне сложно: брюнет всегда прятался под маской насмешливости. А с учетом того, что он заставал врасплох окружающих, ответить ему в его же тоне никто не мог. Сегодня же спектр эмоций на лице Учихи был необыкновенен: столько непонимания и удивления Тобирама не видел никогда. Самое занимательное — Изуна даже не пытался скрыть свою реакцию, в открытую показывая своё отношение ко всем выходкам Сенджу. — Тобирама, ты сломался? — поинтересовался Изуна перед началом съемки, поправляя воротник белоснежной рубашки альбиноса. — Откуда такие выводы? — Ведешь себя… необычно, — Учиха дотошно смахивал с плеч напарника волосы, которые успели натрясти ассистентки. — Ты же сам сказал действовать не по привычной схеме, — довольно хмыкнув, сообщил Сенджу. — А, то есть решил меня послушать? Похвально, похвально, — Изуна расплылся в довольной улыбке. — Только делаешь ты это весьма странным образом. — В данном контексте странным будет всё — оно ведь непривычно. — Тц, вот не поспоришь же. — Ты закончил? Учиха отошел на пару шагов, критически осмотрел Сенджу, обошел разок вокруг него. Да, если брюнета можно было ещё различить во всём чёрном — всё-таки бледная кожа хорошо контрастировала с этим цветом, то вот Тора выглядел непонятно. Ему самому казалось, что белый ему никак не подходит. Рубашка странного, но интересного кроя слепила глаза, стоило встать под светом. Белые джинсы, смысла существования которых парень не понимал вообще, по оттенку сильно не отличались, но глаза напрягали не так сильно. — Знаешь, — начал Изу, переводя полный насмешки взгляд на своего собеседника, — если бы ты с такой причёской ходил в универ, то на тебя бы ещё и парни вешались. Изуна громко рассмеялся, увидев, как Тобирама закатил глаза. Альбиносу за последние пару минут даже показалось, что Учиха умеет быть адекватным и шутить одновременно. Такие качества парню всегда нравились в людях, но ему уже давно казалось, что Изу утратил это умение несколько лет назад, потому как показывать его перестал вовсе. «Минус адекватность, плюс дебильные шутки. Баланс нарушился», — с усмешкой подумалось Тобираме, когда он понаблюдал за ним первые пару месяцев в университете. С другой стороны, Сенджу-младший всё ещё пытался разгадать загадочную учиховскую душу, конкретно душу Изуны, потому продолжал копить его реакции, а затем анализировать их. Получалось обычно не то, чего хотел бы любой исследователь: то есть закономерности прослеживались, но в единую картину ничего не клеилось. Тора понимал, что без знания истоков этого поведения ему ни одна книжка по психологии не поможет, ведь вариантов могло быть довольно много. А ему было… интересно. По крайней мере, ему вся эта работа помогала формировать персонажей для своих фанфиков, наполняя их самыми подходящими чертами и поведением. — Сенджу, а ты хорош, — одобрительно закивал Учиха, разглядывая только что отснятые фотографии. — Не туда ты пошёл учиться, ой не туда. — То же самое можно и о тебе сказать, — тихо проговорил альбинос, сосредоточенно перелистывая фото. — Никогда не знаешь, какой талант в себе откроешь и когда, — философски изрек брюнет. — У нас перерыв заканчивается. Съемка была утомительной: Окуро-сан дотошно просил переснимать отдельные кадры, считая, что нужно больше вариантов. Большинство поз были весьма неудобными, но самым страшным было то, что вести себя следовало при этом естественно. За шесть часов почти беспрерывной работы большая часть команды стала раздражительной. Потому на обеденный перерыв уходили с радостным вздохом облегчения. А возвращались обратно к работе полными сил и энтузиазма. — Ох, Тобирама, а я думал, что ты хладнокровный, — пропел тихонько Изуна, становясь ближе к парню. — А тебе, оказывается, тоже бывает тепло. — Представляешь, это нормально для живых организмов. По площадке бегал Тэхиро и постоянно что-то обсуждал с двумя фотографами, которые уже шарахались от него. В целом, нормальный рабочий процесс, которым никого здесь нельзя было удивить. — По тебе это заметно только тогда, когда ты бесишься, Сенджу, — Изуна насмешливо, с неким вызовом смотрел Тобираме прямо в глаза. — А сегодня ты какой-то то боли расслабленный. Вечер, что ли, удался? — А ты завидуешь? — альбинос, не разрывая зрительного контакта, склонился над брюнетом. — Возможно, — криво усмехнулся Учиха. Тобираме казалось, что шум на фоне находится очень далеко от него, хотя переругивались там достаточно громко. Для него всё это походило на какой-то непонятный скомканный гомон, из которого вычленить отдельные фразы было крайне тяжело. — Так заведи себе девушку, — тут же предложил Сенджу, наблюдая, как улыбка Изуны превращается в оскал. — Решил оперировать моими же советами? — Если ты их даешь, то считаешь действенными. — Тебе помогло, я погляжу. — Однозначно. В бесконечном гомоне съемочной команды Тобирама различил сказанное недавно «Снимаем блок шесть!», которое слилось в последующее непонятное ворчание ассистентов и фотографов. Изуна, видимо, тоже не сразу понял, что съемки возобновились. — Какой он сказал блок? — парень явно не расслышал сказанного. — Тот, которого нет, — поспешил ответить Тора. — В каком смысле? — на лице Учихи отразилось непонимание. Уже через пару секунд оно сменилось шоком, неверием и очевидным страхом. Потому что из всех возможных действий Сенджу совершил то, которого от него никто не ожидал: альбинос наклонился ближе и коснулся губ Учихи своими. — Ты… — почти не открывая рта, начал говорить Изуна. — Шестой блок, — Тобирама внимательно следил за реакцией парня, а затем победоносно хмыкнул. — Ты же выкинул этот пункт из соглашения! — совсем растерянно с широкими глазами проговорил ошарашенный Учиха. Где-то на фоне прозвучали одобрительные комментарии и указания продолжать в том же духе. — Я выкинул один пункт, как и договаривались. Но кто сказал, что именно этот? — Тобирама в открытую потешался над брюнетом, который из уверенного в себе человека превратился в испуганного котёнка всего лишь за один поцелуй. — Видимо, я правильно понял ход твоих мыслей, раз ты посчитал, что я выкину именно этот блок сцен. Изуна повернул голову к окликнувшему его Окуро, но, судя по всему, не до конца понимал, что тот ему говорил. Фотографы на фоне снова начали спорить. — Ты… только что меня поцеловал? — смотря куда-то за спину Сенджу, спросил Учиха. — Если это было похоже на что-то другое, то у меня, видимо, какие-то другие познания в этой области, — с легкой полуулыбкой заметил Тора. — А ты умеешь удивлять, — Изуна взглянул на альбиноса. Тобирама уловил до сели неизвестную эмоцию. Точнее для Учихи она была нетипична: так выглядели люди, которые что-то пытались переосознать и выглядели всё ещё растерянными и неуверенными, но уже готовыми сделать шаг вперед. Затем Изу просто хмыкнул и поправил пряди, упавшие на лицо. — Чёрт, Сенджу, скажи я кому, так мне не поверят, — он тихонько захихикал. — Ну серьезно: такого я вообще не ожидал. И кто тут из нас ещё актёр. И Тобирама видел, что актер тут именно Изуна, потому что только он мастерски скрывал настоящие эмоции за теми, которые показывал. Эта ситуация задела Учиху, даже испугала в какой-то мере, и Тора совсем не понимал почему, ведь таких фотосетов, где этот брюнет целует парней, было уже штуки три. Однако Изу прекрасно скрывал всё хорошим настроением и наигранной расслабленностью. Вот только Тобираму этим не обманешь.