Сорви мои маски

Исповедь Тобирамы с каждым сказанным словом всё больше и больше походила вынесением приговора. Откуда взялась такая ассоциация было совершенно не понятно. Равно как и то, кем был Изуна, — обвиняемым или простым свидетелем. Впрочем, за последнее время случилось такое количество потрясений, что, казалось, ничто не в силах их переплюнуть. Казалось. До этих минут. В большинстве фильмов, сериалов, в фанфиках, в конце концов, момент признания в любви, открытия так долго сдерживаемых чувств дорогому человеку был окружён романтикой, драмой, позитивом, может лёгким флёром горечи, но в реальности, вот сейчас, Изуна вообще ничего не понял. Голос Сенджу звучал словно издалека: словно откуда-то с другой планеты, на которой и в помине не было никаких Тобирам и Изун. Слова альбиноса звучали будто из-под толщи воды, которая поглощала добрую часть громкости, но при этом они отдавались в мыслях громко и чётко, настигая своим смыслом. Вот только… — Подожди, — медленно произнёс Учиха, нервно перекидывая хвост за спину. — Ты только что сказал, что… — парень совершенно не мог подобрать нужных слов. — Так, — Изу перевёл взгляд на заметно побледневшего — хотя куда уж больше! — Тобираму, — я в таком ахере от… ситуации, что не понимаю, что нужно говорить. — Если ты ещё здесь, то всё не так плохо, — спустя какое-то время ответил Сенджу. И в конце тихо добавил: — Наверное. Изуна нервно рассмеялся. Он только-только уверил себя в том, что быть натуралом и писать слэш — нормально. А тут хлоп — опять мимо. Чёртов Сенджу. Учиха вновь столкнулся с тем, что не знает о Тобираме ровно ничего. И склеенный образ его знакомого и прекрасного автора фанфиков снова затрещал по швам со страшной силой. Почему всё было так сложно? Почему всё поворачивалось именно так? Почему нельзя было просто сбежать от всего этого?.. — Мне. Надо. Подумать, — отчеканил Изуна, надеясь по щелчку пальцев оказаться в своей кровати. — Снова. — Понимаю, — не своим голосом согласился Тора, опуская взгляд. — Твоё право. Учиха направился к двери, бросив еле слышное «Не провожай», хотя прекрасно понимал, что за ним сейчас никто и не пойдет. Ему захотелось кричать от какой-то внезапно обуявшей его безысходности: мысли только начали приходить в порядок, а тут с таким трудом выстроенную цепочку порушили единым порывом. Как Изуна добрался домой он и не запомнил. За окном уже давно стемнело, а в голове совершенно не посветлело. И пусть Учиха, как ему самому казалось, имел право загоняться по поводу своей несчастной судьбинушки, чем он, в принципе, и занимался три часа, топая в свой квартал, однако он прекрасно понимал, что гораздо хуже себя сейчас чувствовал Тобирама. Ведь это Сенджу погрузился в изнурительное ожидание, где каждая минута наверняка казалась вечностью. И если сначала Изуна считал, что он морально и физически опустошён случившимся, то его раздумья привели его к волне раздражения. Он злился на себя. Почему он даже сейчас думал про этого Сенджу? Что там с ним происходило в данный момент было проблемой непосредственно Тобирамы… С какого перепугу это беспокоило Учиху? Видимо с того, что сам Изуна был на месте того, кто признался в любви, а его… Нет, Изуну как раз таки отшили, а затем он сам был тем, кто разбивал сердца. Сколько раз к нему прибегали девочки, тупили взгляд и, дико смущаясь, говорили что-то о любви до гроба? Брюнет и не пытался считать их, ибо это не имело никакого смысла. Впрочем, то ли девочки попадались глупые, то ли просто настырные, но они всё равно продолжали с обожанием глазеть на своего возлюбленного. Иногда Изуне было даже неловко и хотелось скрыться от этих прожигающих глаз, но со временем он научился абстрагироваться и просто игнорировать их. С другой стороны, это не мешало ему в случае чего обращаться к тем же обожательницам за помощью. И, конечно же, они не отказывали. Но никто из них не вызывал в сердце Изуны отклика. Никто не заставил его взглянуть на себя как на девушку. Все они были лишь какими-то безликими декорациями на одной большой сцене под названием «Жизнь». И Учиха совсем не горевал по этому поводу. Заводить какие-то отношения без любви он не хотел, а её, любовь эту, теперь было страшно искать. Вдруг снова отказ?.. Страх провала всегда шёл с Учихой бок о бок. Как-то так повелось в его семье, что ко всем были завышенные ожидания. Причем каждый сам себе их выставлял. И потом, в случае промаха, тихо загонялся и корил себя за то, что не смог сделать лучше. Изу никогда не задавался вопросом «Правильно ли это?», потому что он всегда считал, что это единственный верный вариант. И если дела можно переделать, начать с начала или вовсе забросить, то в отношениях с другим человеком одна ошибка может стоить всего. Причины твоих поступков могут не захотеть выяснять, тебя могут одним взмахом руки вычеркнуть из жизни, похоронить заживо в своем сердце и всё. ВСЁ. В отношениях с другими промахиваться было опасно. Уповать можно было лишь на здравомыслие человека. Но кто на эмоциях будет думать про адекватность? Когда больно, то хочется сделать больно в ответ, а не разбирать причинно-следственные связи. Хорошо, если этот момент наступит позже, но такая вероятность была крайне мала. Кто-то же мог вообще просто затаить обиду внутри, сообщив, что всё в порядке? А раны так и продолжат болеть. Вслед за раздражением пришло смятение. А что Изуне теперь делать-то? Сказать Тобираме, что он его не любит и пусть катится со своими чувствами куда подальше? Сообщить, что он только на друзей согласен? А Сенджу может страдать и дальше, как он и делал это раньше… Раньше. Изуна накрылся одеялом с головой. Сколько времени чувствам Тобирамы? Сколько времени он держал их в себе? Сколько длились его «последние несколько лет»? И как можно было ни разу нигде не прокосячить, раскрывшись? Да куда там раскрывшись! Тобирама даже намёка на подобное не давал… Кажется… Изуна искренне поражался тому, как он всё это время жил, как держался. И восхищался тому, что не приставал к нему, Учихе, со своими чувствами, давая спокойно жить. С одной стороны, конечно, причина такого поведения была ясна. Но Тобирама же узнал, что он и на парней заглядывался. Но всё равно молчал. Хотя… не хотел ранить, да? Чёртов Сенджу. И там ты прав, и здесь. А что делать-то теперь? Теперь Изуна был его спасителем или же палачом, ведь только он мог разрешить душевные терзания альбиноса. Но не было от этой власти никакого упоения. Лишь бесконечная тоска.

***

— Тобирама-кун! Тобира-а-а-ама-кун! То… — Учиха, заткнись уже, — Сенджу раздражённо посмотрел на Изуну. Брюнет растянулся в довольной улыбке и подпер подбородок рукой. Последние пятнадцать минут он методично доводил Тору, и вот наконец он начал реагировать. — Ты такая милашка, когда злишься. Тебе же об этом говорили? Альбинос закатил глаза и вернулся к чтению книги. Наверняка он уже тысячу раз пожалел, что не взял сегодня наушники. В этот прекрасный ненастный день и преподаватель решил, что потеряться ненадолго в деканате — отличная идея. И сорок минут его уже никто не видел. Если бы не последующие пары, то про три группы студентов можно было бы забыть. Тобирама сегодня был мрачнее тучи и наверняка смог бы одним лишь взглядом обратить в лёд попавшихся по руку людей. И Изуна не мог этого не заметить, равно как и большая часть потока, что сидела в аудитории. Однако, последние побаивались Тору, а потому позволяли себе лишь тихо перешёптываться в уголке. А вот Учиха такой скромностью не обладал: душа брюнета требовала движухи и свежей крови, а Сенджу был прекрасным объектом для развлечений. — Тора-чан, почему ты меня игнорируешь? — сладко промурлыкал Изуна. Он видел, что ещё чуть-чуть и Сенджу взорвется. И это будет восхитительно! Ведь никто ещё в этом универе не видел, как психует Тобирама. Из всей кучи людей такое шоу довелось увидеть лишь Изуне. И то только потому, что он лично его и доводил. — Учиха, целая аудитория людей, к которым можно приколебаться, а ты сидишь здесь. — Что я могу поделать? Меня так и манит к тебе. Вывести Тобираму из равновесия было довольно сложно. На провокации он не вёлся, пользовался рассудительностью, анализировал происходящее и, похоже, искренне считал, что на идиотов нельзя обижаться. Но нашёлся человек, способный довести Сенджу до белого каления весьма быстро! Пусть не за пару минут, но за полчаса получалось. Изуна уверовал, что это его личное достижение. И каждый раз стремился улучшить результат. Рекордным временем было восемнадцать минут и тридцать две секунды. Требовалось обновить! Но не сказать, чтобы Изуна старался или выдумывал стратегии: слова лились сами, захватывая дух и разжигая огонь в глазах собеседника. Правда этот огонь грозился спалить Учиху дотла, если тот не успеет отбежать на безопасное расстояние, но сейчас беспокоиться было явно не о чем. В стенах университета Сенджу был весьма безобиден, ибо не хотел поднимать шум. — Отсядь подальше и дело с концом. — Ну, вариант хороший, — брюнет согласно покивал, — но там не будет тебя, Тора-чан. — Зато там будут все те, кто тебя ждал. — Кто ждал? Значит, подождут ещё. Я не могу просто взять и бросить тебя! — Изуна, блять, — альбинос сжал руки в кулаки. — Я тебя сейчас брошу нахер с окна. Свали отсюда. Учиха уходить никуда не собирался. Он только шире улыбнулся и похлопал глазками. Не было ничего лучше, чем бесить человека. Ещё лучше, если этим человеком был Сенджу.

***

— Сенджу, ты выбираешь такие занудные темы для проектов. Это кошмар! — Изуна улегся на кухонный стол, с усталым видом стуча ложкой по чашке. — Выбрал из того, что было, — как ни в чем не бывало ответил Тобирама. — А мог бы предложить что-то другое. — Нормальная тема. Если хотел другую, надо было появиться на паре и предложить свою. — Ой, вот не пришёл раз, так теперь враг народа? Тора неопределённо пожал плечами. По его лицу как всегда не было понятно, как именно он относился к этой ситуации. Это и подбешивало: никакой реакции, никакой отдачи. Как будто со стенкой общаешься. Они были заняты учёбой, потому устраивать театральщину было глупо. В том числе и потому, что зрителей у них сейчас не было. Хаширама не в счёт — этот ещё и подыгрывать начнет, тогда плохо будет и Тобираме, и Изуне. — Ладно, но почему нас вдвоем поставили? — А ты думаешь, что я спрашивал? — То есть тебя не беспокоит то, что ты будешь работать не один в тишине и одиночестве, а со мной? — Ты довольно тихий вне стен Альма-Матер. — Это я тебя давно не бесил, значит? Надо исправлять. — Только не сегодня. Изуна всегда раздражал Тобираму. По крайней мере, Учихе так казалось. А то, что он своего недовольства напрямую никогда не высказывал, не являлось основанием утверждать обратного. Сенджу вообще впадал в две какие-то крайности: то он был критически раздражителен, то листочком, что плыл по течению и познавал дзен. И если с первым вариантом всё было ясно, и брюнет регулярно бесил его в таком состоянии, то со вторым… Да он даже не возмущался тогда! Если конечно Изуна не накосячит в очередной раз. А делал он это специально, чтобы позлить Сенджу. Но и тут реакции особо никакой не было.

***

— Исключительность… Ты хорош во всем! — миловидная девушка пела дифирамбы Изуне, который учтиво её слушал и улыбался. — О, нет-нет, минуточку! — прервал он её. — Во всем у нас хорош Тобирама. Да, Сенджу? — брюнет помахал рукой в сторону альбиноса. Но тот совершенно не отреагировал. — А ещё он очень скромный. Видишь, даже соглашаться не хочет. Девушка тихонько захихикала, смущенно косясь на Тобираму. — Вы так хорошо его знаете, Изуна-сан? — пропищала она. — Лучше, чем вы можете подумать, — уверил её Учиха. Тобирама фыркнул и покачал головой. — Да ладно, у тебя порой на лице всё написано, Сенджу, — отмахнулся от него Учиха. Несмотря на свои слова, сам Изуна уже давно не был уверен в том, что в состоянии читать Тобираму: он видел лишь пустоту, которая с трудом поддавалась классификации. И с одной стороны, это разжигало интерес и желание докопаться до сути, но с другой — просто бесило. С какого чёрта он был таким особенным? Сенджу этот.

***

Изуну разбудила протяжная мелодия: Мадара зачем-то звонил. Чтобы выяснить причину, Учихе пришлось перезванивать, ведь ответить он не успел. Парень задремал, укутавшись в тёплое одеяло. Но не сказать, чтобы сон ему помог: во сне к нему почему-то пришли картины прошлого, которые, казалось бы, даже ни к чему не относились. И как назло все они были с Сенджу! Хотя сейчас он вроде бы и не злился на него. Скорее на себя за свою тупость и несобранность. Ведь… такое с каждым могло произойти? Или не с каждым? Или всё же могло?.. Слишком мало времени прошло для того, чтобы давать хоть какие-то ответы на вопросы. И слишком мало сил на это осталось. Сегодня и сейчас — не были лучшими отрезками времени для решения таких дел. И пусть Изуне нравилось анализировать поведение и мотивы поступков других людей (а ещё больше — персонажей фанфиков!), но подставлять себя на место объекта исследования не очень хотелось. И начинать было лучше с Тобирамы. Это ведь он всю кашу заварил. А Изуне теперь разбираться…