Любовь. Как ты её опишешь? Какие слова произнесешь? Какие картины нарисуешь? Какие образы покажешь? Какую музыку проиграешь? Как ты будешь действовать? Как будешь прикасаться? Смотреть? Дышать? Что такое любовь? Её значение весьма однообразно и бесконечно не определено. Оно разнится от случая к случаю, от страны к стране, от города к городу, от возраста к возрасту, от воспитания к воспитанию, от опыта к опыту, от настроения к настроению, от профессии к профессии, от времени ко времени. То есть от человека к человеку. А тебе удавалось ответить на этот вопрос? Открой словарь и найди там слово «любовь». Ты согласишься с прочитанным? А теперь открой другой. Третий. Четвёртый. Они все так похожи. Они говорят об одном и том же. Эти определения отражают твоё чувство? Может быть, им чего-то не хватает до полной картины? Конечно не хватает, ведь они лишь общие слова. Однообразные. А как ты характеризуешь слово «идеал»? Только давай поговорим о человеке, чтобы хоть как-то конкретизировать. У твоего идеала должны быть голубые глаза или карие? Может, зелёные? Аккуратная причёска и русые волосы? Рост ни в коем случае не больше твоего? Или всё же выше? Он должен уметь готовить или водить машину? Одеваться в дорогие костюмы или шить одежду самостоятельно? Играть на фортепиано или любить комедийные сериалы? Не говори, что никогда не было мыслей о своём идеале. Люди вокруг неоднократно заставляли тебя понять, что вот эти черты характера или поведения радуют, а эти — расстраивают. Но ты ведь закроешь глаза на то, что твой идеал опустошает пачку сигарет за два дня, а порой и за сутки? Тебе ведь наплевать, что он никогда не помоет грязную посуду? Ты же не обратишь внимания на то, что он совершенно не умеет планировать расходы? Твой идеал не идеален. Если посмотреть на него с точки зрения общественной морали и ежедневно стареющих норм. Тебе будут кричать со всех углов, что здесь нет ничего совершенного. И вообще это утопия. Идеал недостижим и его не ухватить, не поймать, не найти. И в чём-то они будут правы. Но твой идеал идеален. Со всеми недостатками, ведь они не играют никакой роли на общем фоне, не делают у моря погоды. Может быть, ты даже не обратишь на них внимания, пока тебя не столкнет с ними лицом к лицу. Но ты простишь всё это. Противоречие в определении? Котята очень милые, верно? А как насчет летучих мышей? Крыс? Змей? Тараканов? Они ведь тоже милые, их тоже хочется тискать и играть с ними. Разве нет? Мне они кажутся чудесными. Но это вовсе не значит, что моё отношение разделяют все. И так со всеми понятиями в этой жизни. Твой идеал может оказаться для меня самым ужасным на планете человеком, которого я не захочу видеть. Мой идеал может вызывать у тебя агрессию и чувство ненависти с первого взгляда. Просто мы разные. Так что такое любовь? Любить можно оглушительно громко, извещая о ней всех и вся. Любить можно звонко, задевая струны чужой души. Любить можно крепко, отмеряя каждый шаг и вздох. Любить можно тихо, даруя тепло и улыбки. Любить можно страстно, взрывая и испепеляя. Любить можно разрушительно, уничтожая до последней капли. Любить можно ярко, ослепляя и освещая. Любить можно молча, бросая лишь редкие взгляды. Можно любить и иначе, но весь список я здесь не умещу. Нужный ответ всё равно у тебя есть. Но скажи мне, а как любить тебя? Ты горишь так ярко… Я должен быть ветром, что поддерживает это пламя? Или тёмной пеленой, что укутает тебя и позволит погаснуть? Должен ли я молча стоять рядом или обнять и увести домой? Должен ли я осыпать тебя комплиментами и подарками или мне достаточно дарить своё тепло и улыбку? Чего ты желаешь? Ответь. Я не могу без тебя.
***
— У меня такое ощущение, что я смотрю романтическую комедию, — Изуна лениво следил за Хаширамой, что бегал по комнате. Удивительные способности старшего Сенджу создавать неприятности, а потом их преодолевать поражали всегда. Вот и сейчас за две минуты он умудрился почти уронить телевизор, поймать его, запутаться в шторе в попытках поставить технику на место, налететь на стол, отодрать штору от карниза, споткнуться о ковер и упасть на Мадару, который просто зашёл в комнату. Теперь это вселенское несчастье хаотично носилось по комнате, хватаясь за всё подряд, и бесконечно извинялось. — С комедией ясно, — Мадара сел на диван рядом с братом, — а романтическая-то почему? — Так он сейчас притащит тебе плед, печенье и сделает чай, а после ещё минут десять будет вымаливать прощение. — Да вряд ли. — Не пойму, он мой парень или твой? Это происходит каждый раз. — Да? Я как-то и привык уже, что не замечаю, — Дара рассмеялся. — Итак! — подлетевший к ним Хаши держал в руках плед. — Вам чай или какао? Так, Мадаре кофе, вижу по глазам. Изуна? — Крысиный яд можно? — младший Учиха даже не пытался скрыть улыбку. — О, прости, закончился, — полным сожаления тоном ответил Сенджу. — Видимо, был не очень, раз закончился. — Ну почему же, — оживился Хаши. — Ты Тобираму видишь? Нет? Значит, хороший. — Никогда не замечал за тобой такую кровожадность, Хаширама. — Я, кстати, тоже, — тут же согласился Мадара. — Того и гляди заныканные остатки отравы мне предложишь. — Ой, фу на вас. В общем, Изуне каркаде с лимоном, раз он такой противный. День выдался тяжёлым: больше всего хотелось спать. Чуть меньше — горячего чая. Ещё меньше слоек с вишней. Но вопреки планам Изуна сейчас сидел у Сенджу в гостиной и удивлялся тому, как за столько лет Хаширама не разнёс эту квартиру по кирпичикам. Мадара написал ему ещё во время последней пары и спросил, не может ли он помочь им с делами. Изуна сразу же хотел написать «Нет», увидев, где они будут собираться. Нии-сану отказывать не хотелось, но отсвечивать на глазах Тобирамы лишний раз ему тоже не прельщало. То ли к сожалению, то ли к счастью, уже перед самой отправкой сообщения Изу вспомнил, что Тора должен был уехать сразу после занятий на съемку в соседнюю префектуру. Пришлось согласиться. Телевизор, видимо, решил, что недавние манипуляции над ним — это оригинальный способ включения, потому радостно замигал экраном. И включился на музыкальном канале. Играла какая-то популярная попса, которая последние две недели звучала отовсюду. Но даже так братья услышали грохот с кухни. Судя по звуку, упало что-то деревянное. И пока что ничего не разбилось, но ещё был не вечер. Мадара тяжело вздохнул и очевидно собрался встать. — Нии-сан, сиди, — Изуна тут же поднялся и направился к двери, — я сам за ним пригляжу. Иногда Изуне казалось, что живи Хаширама один, то он действительно бы не выжил. Сам бы себя убил. Однако, живучести и удачливости этому человеку было не занимать, что тоже всегда поражало. — Ты пришёл за мной следить? — Сенджу запихивал разделочную доску в шкаф, но весьма безуспешно. — Чтобы не пришлось потом выносить твой труп, — кивнул Изуна, садясь за стол. — Дожили! Контролируют со всех сторон! — Хаширама возмущался больше для вида, но уже буквально через секунду стал серьёзным. — Что тебя так сильно беспокоит? Резкие перепады настроения старшего Сенджу иногда пугали. Он мог громко смеяться над дурацкой шуткой, а в следующее мгновение быть собранным и внимательным. Изуна уважал Хаши за умение брать себя в руки, но выглядело это жутковато. — Разве меня что-то беспокоит? — беззаботно уточнил Учиха. По крайней мере, он надеялся, что так и прозвучал его вопрос. — Не вижу причин, чтобы ты вёл себя как стерва, — он махнул рукой в сторону коридора, — а агрессия из тебя так и льётся. — Так заметно, да? Говорили они тихо, да и Мадара не обладал склонностью к подслушиванию. Или Изуна на это надеялся. С Хаширамой он мог обсуждать разные вопросы, но лишнего никогда не говорил, опасаясь того, что про всё мог прознать нии-сан. А это было бы плохо для всех. — Ты как-то и не сильно пытаешься это скрывать. Я могу чем-то помочь? — Я очень измотан, — парень откинулся назад и ощутимо ударился головой о стену. — Мне нужно как-то собрать мысли в кучу и закрыть все ребром стоящие вопросы. — Дело же не просто в отдыхе. — Хаширама, ты так проницателен порой, что страшно становится, — Учиха усмехнулся, переводя взгляд на собеседника. Сенджу в ответ лишь улыбнулся. — Я запутался. Мне нужен ответ. Я вроде к нему пришёл, но что-то внутри меня говорит, что он не совсем правильный. А какой правильный? Я несколько дней всё тщательно обдумывал. — Сделал успешный логический вывод? — Ага. — Ну вот, — он вздохнул. — Ты в этом прямо как мой отото: головой ты подумал, а сердцем не подумал. Тобирама тоже вечно делает всё по уму да по логике, а потом… Ну я же вижу, что он несчастен и порой даже очевидно так страдает, но поди попробуй ему об этом скажи! И ты регулярно так себя ведешь. Но нет, — он замотал головой, — мне это заметно, потому что я тебя неплохо знаю. Другие едва ли смогут что-то разобрать. Но знаешь, некоторые решения лучше принимать если не по зову сердца, то хотя бы полагаясь на интуицию. Попробуй и не пожалеешь. Совет был довольно простым. Но далеко не всегда действенным. Изуна уже пробовал такую схему решения проблем: в некоторых аспектах жизни это действительно помогало, однако отношения с людьми являлись совершенно иным уровнем. И эксперименты там зачастую заканчивались плачевно для нескольких сторон, причём даже для тех, кто мог особо и не участвовать во всём. Хотелось разобраться по-взрослому, но… — Решать так проблемы — это риск, — Изуна правда был благодарен. Ему не с кем было обсуждать этот вопрос. — А ты боишься рисковать? — Хаширама хитро прищурился. — Конечно. — Значит, тебе есть, что терять. И какой бы ты вариант не выбрал, это всегда будет риск. Молчание и разговор — это совершенно одинаковые вещи в подобном контексте. Промолчишь — станет хуже тебе или ситуация усугубится, а скажешь пару слов — тебя могут не понять или получишь долгожданный ответ. Учиха смотрел на Сенджу, понимая, что все эти вещи он знал и без него. Но почему-то произнесённые не в своей голове, а услышанные от другого человека они звучали как нечто новое. — Где вся твоя мудрость, когда ты устраиваешь погром? — Изуна чуть улыбнулся. — Это совсем другое! — Спасибо, Хаширама.***
=от лица Тобирамы=
Воскресенье. Почти две недели прошло с моего недо_признания в любви. И что изменилось за это время? Перестал психовать. Считаю это великим достижением, потому что если в первые несколько часов после моего монолога накатили апатия и нежелание верить в то, что я сказал то, что сказал, то вот потом… Потом хотелось отмотать время назад, забрать свои слова и стереть из памяти Изуны тот момент. Но это было невозможно. Ещё тяжелее было видеть его потом на учёбе. Видеть и делать вид, что ничего не произошло, что я не жду ответ. Делать вид, что всё в порядке, что я буду ждать столько, сколько понадобится. Да, я буду. Да, я жду. Но за эти дни я успел сам себя извести как никогда. После произнесённого в голове окончательно сошлись все кусочки пазла, и я осознал, от чего пытался убежать столько времени. Мне бы радоваться этому, ведь ко мне пришло просветление, что так рьяно искали люди вокруг. А мне хотелось рыдать. От своей глупости, трусости и бесполезности. Но заплакать я не смог. Почему не знаю. Было больно, было страшно, но эмоции будто закончились в тот миг, когда я объяснился. Каждую свободную секунду я возвращался в момент признания и не понимал, правильно ли подобрал слова, правильно ли выразился, правильно ли… И осознание того, что это уже не важно, ведь мысль высказана, меня не останавливало. Я все равно цеплялся за тот разговор в прошлом, успев исказить его множество раз своей фантазией. И стало, наверное, только хуже. Не знаю, удалось ли мне сохранять спокойный внешний вид всё это время, потому что внутри я себя ощущал как бомба, готовая в любой миг рвануть и похоронить всех вокруг. Такой уровень раздражения я за собой не припоминал очень давно: даже на банальное приветствие во мне просыпалась дикая агрессия и желание послать человека куда подальше. Да, мастерски же я себя загонял. Потом напишу книгу по этому поводу. Или хотя бы фанфик. Хотя писать работы в таком состоянии оказалось нереально. Сначала это было отличной идеей, чтобы отвлечь голову, но выяснилось, что если я и мог выдавить из себя пару строк или даже абзац, то они совершенно точно были отвратительными, и приходилось их удалять. Ещё несколько раз успел обдумать важный, как мне казалось, вопрос: а нужен ли мне Изуна или это какие-то мои проблемы я пытаюсь решить через него? Самоанализ в кой-то веке заводил в совершенные тупики и не давал никаких ответов, кроме одного. Он просто кричал: «Тобирама, ты — идиот». Спасибо, конечно, это я и так знал. Почему всё так сложно? Почему не может разрешиться без меня и моего участия? Почему я должен через всё это проходить? По крайней мере, жалеть я себя не стал. Быстро вспомнил, что это самое глупое, что можно делать в любой ситуации. Проходить я через всё это должен был из-за собственных решений. И никто больше за это ответственности не нёс. Казалось, ещё неделька-другая, и я совсем спокойно начну относиться к происходящему. Время лечит, да? Конечно лечит, только предварительно калечит, чтобы результат терапии был более ощутим. И сахар закончился. Что Хаширама тут творил, что все полки полупустые? В кой-то годы захотел тошнотворно-сладкого чая, а даже тут обломали. А вот и брат вернулся, сейчас у него и спрошу… А нет, не спрошу, он не один. Сейчас тут будет галдеж, моя голова этого не вынесет. — И вам привет, — я всё же предусмотрительно остановился перед входной дверью. Конечно же Хаширама спотыкнулся об порог и влетел в стенку напротив. — О, отото, ты дома уже. А мы вот пришли. Да вижу я, что пришли. Точнее, ты влетел, а с тобой Ма… Изуна? Учиха спокойно закрыл дверь и даже не посмотрел на меня. Ладно, ждал до этого, подожду ещё. — Мадара скоро придет, он где-то в магазине потерялся. — Ну понятно, — я кивнул и пошёл к себе в комнату. Без понятия, чем они занимались, но пусть занимаются без меня. И так напрягает, что Изуна будет в соседней комнате. Это вроде за стеной и далеко, а вроде так близко и недосягаемо… — Чёрт, — ставить так резко кружку на стол было плохой идеей. Хоть не сильно разлился чай. И не на клавиатуру. Сердце предательски забилось в несколько раз быстрее. Мне казалось, что я не так зациклен на Изуне. Или это побочные эффекты любви? А, безответной любви. Отлично, проверка чувств — дерьмо, так и запишем. Можно как-то без всего этого? Если так прикинуть, то я последние несколько лет и правда поглощён Изуной. Не так маниакально как некоторые, но часто мысли приходили к нему, будто он был единственной правильной и важной темой для рассуждения. Сколько я себя обманывал, подменяя любовь на «профессиональный» интерес и любопытство? А подменял ли, если по идее любовь всё это в себя и включает? Как сложно. Взглянул на ситуацию с другого ракурса и вот, пожалуйста, совершенно иной вид. Причём настолько, что предыдущие убеждения смело можно выкинуть в мусорное ведро. Часть из них точно. Как мне выкинуть его из головы? Я же себе только хуже делаю, чёрт побери. Изуна, отпусти меня. — Куда? — брюнет стоял, не отпуская дверную ручку из рук. А, я ещё и не замечаю, что вслух разговариваю. Превосходно. Замечательно. Учиха, ты чего вообще пришёл? — Прости, я должен был постучать сначала. Должен, но ты этого не сделал. Говори уже, что надо, не нервируй меня ещё больше. Пожалуйста. — Ничего. Ты что-то хотел? — даже не предположу, звучало это спокойно или нет, но меня начинало слегка трясти. Изуна зашёл в комнату и закрыл за собой дверь. Вперёд не проходил. Что, тоже не решил, правильный ли выбор сделал? Но ты близко к двери, можешь выйти в любую секунду. Это мне бежать было некуда. — Хотел. Видимо добить меня хотел, раз разделил мысль на такое количество бессмысленных слов. Может быть, сразу всё скажешь и уйдешь, а то у меня сердце остановится? Утрирую, конечно, но всяко бывает. Будем молчать, значит? А чего тогда пришёл? Да на кого я злюсь?! На себя должен же! Не молчи, пожалуйста, скажи хоть что-то. Я тебя умоляю. Изуна, из тебя такой хороший мучитель вышел, ты себе даже не представляешь. Скажи мне, зачем ты приш… — Я хотел отпустить тебя.