Гасить огни (Kill the Lights, Sidetracks)

Камера приблизилась, беря крупным планом лицо Хейли. Холодный взгляд на этом прекрасном лице внезапно изменился. Черный зрачок немного задрожал. — Снято! Очень хорошо! — вскочил с места Вик, и Мейсон поднял голову, стирая с лица серьезное выражение. Вик, выглядевший счастливым, проверял отснятую на камеру сцену, а Мейсон, скривившись от боли, схватился за колено. — Софи! — позвала Глория, та подбежала и быстро поправила грим на лице Мейсона. — Ты весь в холодном поту, справишься со следующей сценой? — с беспокойством спросила Глория, на что Мейсон слабо улыбнулся: — Хорошо, что это сцена под дождем. — Хейли! — позвал Вик, смотревший на экран. Мейсон подошел к нему, слегка прихрамывая. Тони быстро передал ему сценарий и приложил к колену горячий пакет. Мейсон застонал, опускаясь в кресло, и Вик отошел в сторону, чтобы он мог вытянуть ногу. — Мм, ты в порядке? — спросил Вик. — Вау, вы обо мне беспокоитесь? — слегка недружелюбно процедил Мейсон. Но он не злился на Вика по-настоящему, и тот обезоруживающе улыбнулся. — Извини, после сегодняшней съемки я дам тебе немного передохнуть. И мой «горячий голод» на съемку будет слегка утолен. Он имел в виду, что ничего не может с собой поделать, потому что его сжигает желание творить. — Ты сможешь нормально сняться в следующей сцене? — вклинился в разговор Чейз. Он только что переоделся после съемки своей сцены под дождем, и теперь вытирал мокрые волосы. — Под льющейся водой, да еще и бегать? Хоть это всего одна сцена, но зато какая! Чейз сказал это, будто выговаривая Вику, и тот отвел взгляд. — Но… но ведь все будет в порядке, если снимем в один дубль? Пробежать оттуда сюда, это же несложно, да? Всего-то несколько десятков метров, — спросил Вик, и Мейсон, массируя колено, ответил: — Ну, немного побегать я могу. «Пусть я немного прихрамываю, но на некоторое время могу это скрыть. Раньше, работая наемником, я же не раз делал вид, что не пострадал.» — Ты не знаешь, во сколько дублей это может вылиться… — сказал Чейз, волнуясь за него, но Вик замахал на него руками: — Нет-нет, этого не случится, Хейли практически не допускает ошибок. Похоже, он не мог думать ни о чем другом, кроме как о съемках этой сцены. Чейз вздохнул, понимая, что не сможет его остановить, и Мейсон попытался его успокоить. Как и сказал Вик, ему нужно пробежать всего несколько метров. Нога у него не то чтобы сломана, так что все будет нормально. — Но… — И надо вам волну гнать о бесполезных вещах. Похоже, Чейз решил заделаться менеджером Хейли, — не выдержал и вмешался Эштон, вместе с которым Мейсон должен был сниматься в этой сцене. — Человек тебе сам сказал, что все в порядке… да ведь? Мейсон внимательно посмотрел на его неприязненно искаженное лицо. — Ты в порядке, так ведь? Или не в порядке? Мейсон подумал, реагировать ли на его агрессивный тон, и, решив не обращать внимания, с улыбкой ответил: — Я в порядке. — Видишь. Он говорит, что все в порядке, Чейз, — таким тоном, словно хотел сказать «прекращай уже», сказал Эштон и вернулся на свое место. Чейз оторопело смотрел вслед нагло вмешавшемуся в чужой разговор Эшли, и постепенно закипал от возмущения. — Э-э, Чейз. У тебя, случайно, нет запасного полотенца? — спросил Мейсон Чейза, который уже собрался броситься разбираться с Эштоном. Чейз, отвлеченно переспросил: — А, прости, что ты сказал? — Я сейчас весь промокну, а Тони, похоже, приготовил недостаточно полотенец. Мне подумалось, может, у тебя есть лишние… — Думаю, полотенца должны быть у реквизиторов… — А, тогда… Мейсон попытался встать, но Чейз остановил его и снова заставил сесть. — Я принесу тебе. И прежде, чем Мейсон успел среагировать, Чейз бегом помчался к реквизиторам. — Почему ты это сделал? — спросил Вик у Мейсона, проглядывающего сценарий следующей сцены. — Что я сделал? — Эштон. Почему ты ему это позволяешь? Ты же Чейза только что специально отослал. Потому что он собирался спорить с Эштоном. Вик смотрел на него странно, и Мейсон пожал плечами. — Просто, ну… «Какой смысл с ним спорить?», говорил его тон, и Вик снова спросил: — Он так себя ведет, потому что это сходит ему с рук. Я имею в виду… Если бы ты пожаловался Ною, пусть не уволил бы, но достаточно одного его слова, и Эштон прекратил бы. Почему ты позволяешь ему злопыхательствовать? Вик вспомнил, как в прошлом Мейсон поступил с Мелиссой, и добавил: — Ты ведь на самом деле не такой уж добросердечный? Он проницателен, но, поскольку безразличен к другим людям, не считается с людьми за пределами своего круга общения. Быстро заводит и обрывает связи, он легкий и простой человек. Намного более сухой тип, чем думают окружающие. Таким был Хейли Ласк, которого видел перед собой Вик. Собственно, когда он побежал спасать Ноя, Вик немного удивился. — Нам все равно придется работать вместе, так что я не хочу проблем. Как-то так. Связываться с такими типами — только нервы портить. — Я понимаю, о чем ты говоришь… Но, на мой взгляд, это уже действует на нервы, — негромко пробормотал Вик. Мейсон поднял голову и посмотрел на Эштона. Тот недобро смотрел в их сторону. Эштон Кит снимался уже 7 лет. Ему было 32 года, и играл он исключительно слабохарактерных второстепенных персонажей. Он не отличался ни выдающейся внешностью, ни особым умением играть, но, поскольку типаж его ролей был фиксирован, у него всегда была работа. Конечно, то, что он много снимался, не означало, что он был популярен. Эштон знал, что рейтинг его низок. Среди бесчисленных голливудских звезд он был актером, которого можно заменить в любой момент. Иногда, чтобы потешить свою гордость, он говорил: «Все замечательно. Так долго продержаться в Голливуде — это несомненный успех.» Но на деле он был обычным работником Голливуда, который завидовал популярным звездам. «Хочу стать звездой.» Не было знаменитости, которая бы так не думала. Он хотел, чтобы его хвалили, уважали, чтобы ему поклонялись. Хотел выполнять ту же работу, но получать при этом десятки миллионов долларов, в сравнении с которыми его зарабатываемые десятки тысяч были ничем. Он знал, что мечтает о повышенном внимании, и, если говорить честно, всегда завидовал нарушителям спокойствия, которые привлекали к себе внимание уже тем, что создавали проблемы. Если он упадет в обморок или сломает ногу во время съемок, о нем не напишут даже полстраницы в онлайн-новостях о знаменитостях; но эти парни, трахавшиеся, как собаки или свиньи, в случайных общественных туалетах, красовались в онлайн-статьях о жизни знаменитостей по нескольку дней подряд, украшали первые страницы газет и даже появлялись в актуальных теленовостях, после чего их тела становились дорогими, поэтому они могли держать дорогие брендовые сумки и улыбаться под вспышками камер папарацци, подобно законодателям высокой моды. Он завидовал им, но, поскольку сам не мог делать ничего подобного, он также и ненавидел их. Он обзывал их низкими шлюхами. Когда он услышал, что Хейли, который должен был сыграть эпизодическую роль, понравился режиссеру и получит главную роль, Эштон подумал, что Вик сошел с ума. Хейли? Дать этому придурку главную роль? Разве Вик не видел его игру? Он считал, что, если Вику нужен был красивый актер-мужчина, он сам подошел бы гораздо лучше. Хейли, у которого не было поставлено ни произношение, ни интонации, который не умел играть лицом и двигаться, гей, который будет лишь завывать от начала и до конца, получит главную роль? Узнав, что слух оказался правдой, Эштон почувствовал, как внутри него все скрутило судорогой. Тем не менее он надеялся, что Вик быстро пожалеет о своем глупом решении, поэтому притворился, будто ничего не случилось. Он подумал тогда: «Какой фильм можно снять с этим, ненавидимым всеми, придурком? На этот раз фильм Вика потерпит неудачу.» Но ситуация оказалась совершенно не такой, как представлял Эштон. Хейли играл неплохо. Нет, честно говоря, он играл даже очень хорошо. К тому же, атмосфера на съемочной площадке стала намного приятнее, чем когда здесь была Мелисса. Чейз смотрел на Хейли сияющими глазами, хотя был в десятки раз популярнее его. Он нравился всем, даже Ной Рэйкарлтон сказал, что он ему нравится. Человек, который ползал по дну и зарабатывал на жизнь скандалами, вдруг за один день стал национальным героем и вышел на съемочную площадку со спокойным лицом, как будто он был таким человеком с самого начала. Эштон едва сдерживал ревность, но Вик продолжал ныть, как он хочет снимать Хейли. Чейз только и делал, что хвалил Хейли. «Я в порядке.» Эштон подумал о Хейли, который улыбался Чейзу так, словно успокаивал ребенка, и о покрасневшем лице Чейза. «Он сам сказал, что все в порядке… кем себя считает Чейз? Действительно собирается быть его рыцарем? Только и слышно — Хейли то, Хейли это…» Эштон, безмерно гордившийся тем, что снимается в фильме Вика Проктера с Чейзом Виллером, был чрезвычайно расстроен. Он взглянул на Хейли, который читал сценарий, сидя рядом с Виком. Он сидел, вытянув ногу, и массировал колено и икру, как будто колено у него ныло. … Хм. Идиот, который не может даже контролировать свое состояние. А ведь безупречно перевоплощать свое тело в тело персонажа и не допускать никаких царапин во время съемок было основополагающим для любого актера. Он же не телохранитель, как мог повредить ногу, спасая человека? Абсурд. И как он собирается сниматься в таком состоянии… «…» Эштон напрягся и долго задумчиво смотрел на ногу Хейли. Так долго, что его менеджер заволновался, не случилось ли чего. Он покачал головой и отвернулся, но лицо его просветлело. — Давайте забудем об этом, лучше скажите мне вот что: это реальность? Мейсон, мельком взглянувший на Эштона, махнул рукой, чувствуя легкое раздражение, и спросил о сценарии, который он читал. Из-за того, что сюжет фильма «Реальность» включал в себя многократное пересечение реальности с виртуальной реальностью, и в фильме то и дело происходили неожиданные концовки, он никак не мог понять сцену. Вик, наблюдавший за искаженным лицом Эштона, как будто находил в этом нечто забавное, взглянул на сценарий и сказал: — Тебе не обязательно знать. Просто думай, что все это реальность. — Все это реальность? — Только зрители должны будут понять, является ли сцена фильма реальностью или виртуальной реальностью. Нам нужно снимать так, как будто все происходит в реальности. Виртуальная реальность не выглядит как-то по-другому, когда мы снимаем, все одинаково реально. А моя работа, как режиссера — сделать это легко различимым, — сказал Вик. Мейсон до сих пор видел Вика только ноющим, что хочет продолжить съемки, но не привык видеть его таким серьезным. Он снова поглядел в сценарий. Сцена была о том, как Мейсон в роли «Палач» преследует Эштона в роли «Пол», стреляет и убивает его в тупиковом переулке. Роль Эштона «Пол» была довольно важной, поэтому ему стало любопытно, реальной или виртуальной была его смерть. Но Вик прав. Какая разница. В любом случае это только фильм. Хотя от слов Вика мало что изменилось, Мейсон еще раз просмотрел описание сцены и мельком взглянул на Эштона. Почему-то Эштон выглядел лучше, чем раньше. Мейсон не придал этому большого значения и перевернул страницу сценария. Вскоре подошел стилист Джаспер, крепко обернул под одеждой его ногу и травмированные участки полиэтиленовой пленкой. Если повязка или рана намокнут во время съемок под дождем, это будет большой проблемой. — Хейли. У тебя нет жара? — спросил Джаспер, заканчивая обматывать его ногу и опуская штанину. — Это только вокруг раны? Почему кожа такая горячая? — Ах, — слегка нахмурился Мейсон, и Джаспер коснулся его лба. — О, у тебя лоб горячий. Как ты себя чувствуешь? — У тебя жар, Хейли? — Нет, я просто немного чувствую вялость… но одну сцену продержусь. Все в сборе и готовы к съемкам, было бы странно отказаться лишь потому, что у меня немного поднялась температура. Мое тело определенно не в лучшем состоянии, но еще не до такой степени, чтобы я не мог с этим справиться, и я бы хотел побыстрее закончить, вернуться и поговорить с Ноем о том, о чем мы не договорили минуту назад. «… Если ты будешь спать рядом со мной, будет лучше.» Спать рядом с ним… это означает… Вик прервал его размышления: — Ты действительно в порядке? Если заболел, мы можем перенести съемку… — Поговорим, когда вы не будете слезы лить. Мейсон похлопал Вика, который готов был заплакать, по плечу и поднялся. — Хейли… — выдохнул Вик, и это прозвучало, как «ты чертовски крут». Глория появилась очень вовремя со словами: — Мы закончили подготовку, Вик. Хейли, ты просто идешь со своими подчиненными, преследуя Эштона, а когда дадим сигнал, начинаешь бежать. Вик словно ждал этого момента. — Хорошо. Давайте сделаем это в один заход. Мейсон улыбнулся и последовал за Глорией к ожидающим камерам. Эштон тоже медленно подошел и ухмыльнулся Мейсону. — Ты идешь лучше, чем я ожидал. — Ну, да. — Даже почти не хромаешь… Поскольку ты снимаешься в сцене с бегом, я начинаю задаваться вопросом, действительно ли ты получил травму. Мейсон молча глядел на него. — Нет, ну… Просто… Я просто говорю, что ты хорошо ходишь. «…» Мейсон подумал, что совсем не умеет ладить с такими парнями, и издалека посмотрел на Вика. — Мотор! — крикнул Вик, сверкая глазами, и человек с хлопушкой объявил «Ролик 72, сцена 1, дубль 1». Раздался звонкий звук, пошел дождь, и Эштон побежал первым. Мейсон напряг мышцы ног и двинулся за ним. От боли в ноге у него потяжелело в спине, но он этого не показывал. Когда он подумал о том, что нужно нагнать Эштона, бежавшего впереди, он начал двигаться немного быстрее, и люди в черном, идущие позади него, тоже ускорили шаг. Эштон повернул за угол, и Вик подал знак пальцами. Мейсон перешел на бег, и люди позади него побежали тоже. Падающий дождь холодил, и он даже не чувствовал, что у него болит нога, пока Эштон не остановился в тупике, и он не заблокировал его. Мейсон достал из наплечной кобуры под курткой пистолет. Эштон задрожал и медленно повернулся, и Мейсон, намеренно шагая по лужам, подошел к нему. Он чувствовал нарастающее возбуждение, будто Эштон действительно был добычей, которую он давно выслеживал. Мейсон ждал его реплику. В этот момент Эштон должен был сказать: «Откуда ты узнал, где я?», но он молчал. — … Возможно, Мейсон пошевелил губами, и в этот момент Эштон повернулся к Вику и махнул рукой. — ..! Вик, наблюдавший за игрой Мейсона со вспотевшими руками, поднялся с кресла. — Простите. Я забыл слова. — С-снято! Снято! Снято!!! Вик кричал: «Снято!», как будто готов был задохнуться после слов Эштона. — Мне жаль. Мне очень жаль. — Угх! Вик, который собирался заорать на него, простонал «… боже мой», схватился за лоб и снова сел. — О боже… О боже, о боже… — стонал Вик, потерявший драгоценный дубль, будто собирался заплакать, а Эштон не мог поднять голову. «…» Мейсон посмотрел на свою ногу, которая снова начала болеть, и повернулся к Эштону. Он увидел, как губы того приподнялись в ухмылке. — … хах. У Мейсона появилось плохое предчувствие, он вздохнул и прикоснулся ко лбу. Похоже, после короткой пробежки под дождем у него поднялась температура. В ноге и спине тоже появилась дополнительная тяжесть. — Снова, и давайте на этот раз сделаем хорошо! Снимем за один раз! — раздраженно сказал Вик, и после этого, как и предполагал Мейсон, начались длительные съемки. — Снято! Эй, Эштон! У Вика было такое лицо, будто он хотел убить сукиного сына. Они сняли уже семь дублей. Эштон падал, не мог сыграть нужное выражение лица или забывал свои реплики. А ведь сцена была совсем не длинной. «Откуда ты узнал, где я?» После этого Мейсон должен был сказать: «Я спросил твоего брата перед тем, как убить», и грязно улыбнуться, когда он дрожал бы от страха, но кричал в гневе: «Ты лжешь, это не реально. Это не может быть правдой!» И Мейсон бы сказал: «Прискорбно, но это реально», приложил пистолет к его груди и нажал на курок. Реплики были короткими, а сцена простой, за исключением того, что ему приходилось бегать под дождем. Вик хотел снять это за один дубль, а в итоге Мейсону пришлось уже семь раз пробежаться под дождем с больной ногой. На этот раз Тони выбежал к нему с одеялом. — Лиз, ты в порядке? Ты в порядке?.. Принесите нам сюда стул! Тони чуть не плакал, накрывая плечи Мейсона одеялом. Когда тот рухнул на стул, быстро принесенный кем-то из сотрудников, перед глазами у него все кружилось. — Эй ты! Иди сюда! — прорычал злой как чёрт Вик, подзывая Эштона. Вик совершенно вышел из себя и орал как сумасшедший. «…» Мейсон чувствовал дрожь во всем теле, вливая в себя горячую воду, принесенную Тони. Этот сукин сын, серьезно… Мейсон взглянул на Эштона, униженно извинявшегося перед Виком и персоналом. Ни разу после одного из семи НГ* он не подошел к Мейсону, чтобы извиниться. Мейсон нутром чувствовал, что тот всерьез собрался поиздеваться над ним. В другое время и с другим актером он ничего не имел бы против бесконечных пересъемок, но сейчас его терпение было на исходе. * НГ (не годится) — обозначение испорченных дублей — Хейли! Ты в порядке? О, серьезно! — подбежал к нему Вик с лицом, на котором отчетливо читалось: «Я не могу убить этого ублюдка и даже не могу заменить его новым актером. Сводит меня с ума.» Эштон утирал слезы, стоя там, где на него наорал Вик. Весь его вид говорил о том, что он не знает, куда деваться от чувства вины. «Хорошо играет, ублюдок,» — глубоко вздохнул Мейсон, глядя на его «не знаю, что со мной сегодня не так» выражение лица. — Как ты себя чувствуешь? … Ах, я же сказал тебе, что это уже действует на нервы. Вик сказал это так, словно не знал, что делать. Мейсон согласно пробормотал: «мм», горько улыбнулся и опустил голову. У него даже не осталось сил, чтобы сказать что-то в ответ. Глядя на бледное лицо Мейсона, по которому стекал холодный пот, Вик глубоко вздохнул. — Я так долго ждал этого дня. Вик с ненавистью посмотрел на плачущего Эштона. Сукин сын. Он решил сократить его сцены, насколько возможно. Но в этой сцене Эштон был ему нужен. Ему хотелось крикнуть: «Я знаю, что ты творишь это дерьмо, чтобы поиздеваться над Хейли, так что прекращай, скотина!» Но у него не было доказательств. И сам Вик, и его горько улыбающаяся бледная муза, и униженно плачущий Эштон знали об этом. — Эштон! — раздраженно махнул рукой Вик, и Эштон поспешно подбежал к нему. — Простите, мне очень жаль, — опустил голову Эштон, снова извиняясь перед Виком. Тот бросил на него неприязненный взгляд и обратился к Мейсону: — Хейли, сегодня… Давай закончим на сегодня и отдохнем. Я дам тебе перерыв на неделю… Нет, пять дней, нет, четыре… трех дней хватит? Два дня будет слишком мало, да? Ты не успеешь поправиться так быстро?.. Он хотел сказать еще что-то, но Глория уже достала свой планшет: — Тогда на следующей неделе… Я помечу… — Мне очень жаль, — Эштон радостно скосил взгляд на Мейсона, и тот внутренне застонал. «Ааа, нужно что-то делать с моим характером… Он укорачивает мне жизнь и приносит ненужные травмы.» Мейсон вздохнул и вслух сказал: — Мм, давайте снимем еще один дубль. — Лиз! — дрожавший от волнения Тони схватил Мейсона за плечо, и продолжал бормотать, — Лиз! Подумай, Лиз! — Не заставляй себя. Если потеряешь сознание… — с беспокойством произнесла Глория, но, прежде чем Мейсон успел ответить «все в порядке», Эштон кивнул: — Тогда я пойду готовиться! Спасибо! Не обращая внимания на недоуменные и неприязненные взгляды, он побежал к месту, где начинается сцена. Вскоре он уже махал рукой, показывая свою готовность. — Ах, этот ублюдок серьезно… — нахмурился Вик, глядя на отвратительно ведущего себя Эштона. Знает ли он, о чем он подумал, отправляя Хейли отдыхать? Он чувствовал, что его вот-вот стошнит кровью, на душе лежал огромный камень; а этот сукин сын издевался над сотрудниками, актерами и режиссером только для того, чтобы почувствовать себя лучше. Если бы Чейз не отправился в ближайший торговый центр за полотенцами, наверняка произошла бы драка. — Неважно, мы уже столько сил вложили, не стоит останавливаться на полпути. — Хейли… я действительно хочу снять это, ты же знаешь, как я себя чувствую, верно? Я схожу с ума еще больше, чем когда моя жена набросилась на меня голой в нашу первую ночь, но ты в таком состоянии… В самом деле… Вик, который начал очень зрело и рассудительно, вдруг закрыл лицо руками глаза и воскликнул: — А, я не знаю. Я хочу это снять. Я хочу быть бездумным и бессердечным человеком, которому наплевать на здоровье актера… Глория похлопала его по плечу: — Режиссер, если Хейли умрет из-за этого, вы попадете в тюрьму… Хейли, в самом деле. Не заставляй себя. Нам лучше снимать, когда ты выздоровеешь и будешь хорошо себя чувствовать. Тогда и покажешь свой профессиональный дух. Свой боевой дух ты уже показал, — серьезно сказала она Мейсону. Мейсон взглянул на Эштона, который изображал, что чем-то занят. — На самом деле я делаю это не из-за профессионального или боевого духа… Думаю, одного дубля будет достаточно. — Один дубль?.. Будет ли этого достаточно… Вик смотрел на Эштона измученными глазами. — Если снова будет НГ, то, действительно… мм, возможно, придется снимать на следующей неделе. Мейсон одарил их легкой улыбкой. Вик, пристально наблюдавший за Эштоном, сказал: «А?» и повернулся к нему. Конечно, придется переснимать на следующей неделе, если снова будет НГ, но слова Мейсона звучали как-то странно. Оглядываясь в поисках человека, отвечающего за реквизит, Мейсон, спокойно улыбнувшись, спросил: — Да, кстати… Я ведь могу импровизировать…. немного, правда? Ну, совсем немного. Чуть-чуть. — Лиз, если к тебе вернется память из-за того, что ты перетрудишься, тогда… — дрожа, сказал Тони, последовавший за ним. Мейсон пропустил эти слова мимо ушей и вытер тыльной стороной ладони холодный пот со лба. К счастью, он будет незаметен, так как это была сцена под дождем. Он порылся и что-то вынул из своей сумки, и Тони, бродивший за ним, спросил: — Что это? Разве это не настоящий? Зачем он тебе? — А, потому что… — начал объяснять Мейсон, но тут к ним подошел реквизитор. — Хейли! Вы это искали? — Он протянул ему пистолет. — Зачем он вам? — Да, спасибо, — улыбнулся Мейсон, не отвечая, и заткнул пистолет за пояс. — Разве ты его не из кобуры должен доставать? — спросил Тони. — Отсюда удобнее, — ответил Мейсон. — Слушай, Тони, позже, если Вик попытается остановить съемку, ты должен заткнуть ему рот. — Заткнуть рот? Вику? — непонимающе нахмурился Тони. — Мм. Нужно потихоньку встать позади него и зажать ему рот рукой, — устало повторил Мейсон. Тони не был наемником, он, вероятно, не знал, как затыкать кому-то рот. Эштон смотрел в их сторону. Мейсон склонил голову набок и ответил ему холодным свирепым взглядом. — … Лиз?.. — испуганно позвал Тони. — Что… что случилось? Ты выглядишь так, будто собираешься кого-то убить. У слабонервного Тони расширились глаза, но вместо того, чтобы ответить ему, Мейсон, хромая, пошел на исходную позицию. Эштон сделал вид, что смотрит в сторону, и сказал довольным голосом, будто разговаривая сам с собой. — Ах… В самом деле, все слишком переживают. Мейсон не был уверен, хотел ли Эштон спровоцировать его или извиниться, придумав какую-нибудь пустячную отговорку, а тот продолжал бормотать: — Тебе не кажется? Актер обязан заботится о себе. Из-за каких-то нескольких НГ все вокруг… — Эй, ты, — тихо и раздраженно бросил Мейсон. Эштон, обернувшийся с видом «Что, хочешь подраться?», вздрогнул от его холодного выражения лица. — Ч-что… Хочешь подраться из-за нескольких НГ? — спросил он, делая шаг назад. Мейсон слизнул с губ каплю пота или дождя, выдохнул и сказал: — Тебе лучше прекратить заниматься ерундой и начать играть серьезно. — А я серьезно… Мейсон прервал его и, пристально глядя, словно на какое-то надоедливое насекомое, произнес: — Пистолет, из которого я буду сейчас стрелять, настоящий. — … Что? Мейсон увидел, что его лицо нахмурилось от шока и паники, и выдохнул. — … Не думаю, что ты знаешь, как болезненны огнестрельные ранения… Это так больно, что хочется пристрелить кого-нибудь. — Что за чушь? — хмыкнул Эштон с выражением на лице «Тебе что, жар в голову вступил?», но Мейсону было наплевать, и он продолжил. — Так что, если ты снова будешь творить дерьмо, я тебя подстрелю. Как думаешь, это поможет улучшить твою актерскую игру, а? Глаза Мейсона отразили серьезность его намерений. И коричневые зрачки Эштона немного задрожали. «…» Сработало. Мейсон скрыл улыбку и стал ждать сигнала. Вик, сидевший вдалеке, поднял руку, и вскоре сигнал, которого он ждал, пришел. Холодный дождь начал падать на голову Эштона. Даже после сигнала и щелчка хлопушки Эштон не сразу двинулся с места. Настоящий пистолет… Что за чушь он порет… Эштон скривился, потом встряхнулся и побежал. Звуки всплесков от бегущих по лужам ног эхом отражались на тихой съемочной площадке, и он чувствовал преследующий его видоискатель камеры. Настоящий пистолет, надо же, может, ему голову прострелили, а не ногу? — издевательски думал Эштон. — Он, вероятно, мельком видел настоящий пистолет, вот и выпалил, не думая. Хейли Ласк даже для самозащиты не смог бы правильно спустить курок. Эштон судорожно сглотнул. «…» Его беспокоили выражение лица и глаза Хейли. Он выглядел раздраженным, но глаза его были тусклыми, как пластмассовые шарики. В них напрочь отсутствовали какие-либо эмоции. Это потому, что у него жар? Эштон бежал, чувствуя себя неуютно. Оглянувшись, он встретился взглядом с Хейли, который гнался за ним. Встретившись с его влажными глазами, он почему-то поежился. Что это? На съемочной площадке было странно тихо, что, конечно, объяснялось начатой съемкой. Но его почему-то пробрал озноб. «…» Его гордость была задета, и ему было неприятно признавать свои ощущения, но его темп ускорился, и вскоре он добрался до переулка. «…» Хейли оказался прямо за его спиной. — ..! Эштон от неожиданности попятился и не удержался на ногах. — Хочешь спросить, как я узнал, что ты здесь? — сказал Хейли, подходя ближе, будто собрался объяснять что-то раздражающее и сложное. «Ха, это же моя реплика…» — Кто ты такой… Почему Вик не прерывает съемку? Эштон попытался взглянуть на Вика, но Хейли уже наклонился к нему и прошептал ему на ухо: — В тот день похитители, которые умерли на складе… Ты правда думаешь, что они покончили с собой? Его голос был низким и хриплым. Эштон чувствовал, как этот жуткий голос вошел через ухо и ударил по позвоночнику. Эштон, поспешно выпрямивший спину, пошевелил губами. О чем ты говоришь? — Я убил его… После того, как спросил. Хейли умело изменил свою реплику. Эштон не был уверен, играет Хейли или говорит правду. Хейли буравил его черными, похожими на стекло, глазами. Эштон почувствовал зарождающуюся в теле дрожь. Потому что, глядя в эти глаза, он не понимал, кто сейчас говорил. Хейли убил похитителя? Он даже убил? — Ты лжешь… Это же неправда? Хейли в ответ просто достал пистолет из наплечной кобуры. Он кивнул и поднял пистолет. Лязг передернутого затвора всколыхнул воздух. Эштон смотрел на равнодушное лицо Хейли. Его кажущееся невинным лицо, мокрое от дождя, выглядело пугающе красивым. Черные зрачки… На этом лице не было ни намека на эмоции. — Это, это… Он не настоящий! Это подделка. Это не мог быть настоящий пистолет. Он определенно видел, Хейли получал модель пистолета от реквизитора. Но, прежде чем Эштон успел закричать об этом, Хейли спокойно возразил: — Все реально. Он слегка приподнял куртку и показал еще один пистолет за поясом. — ..! Два ствола? Какой из них — часть реквизита? Тот, который у него в руках? Или тот, что заткнут за пояс? Не может быть. Должно быть, подделка у него руке, не так ли? Просто решил попугать меня в отместку за то, что доставил ему неприятностей, держа в руке фальшивку… Эштон ахнул и подался назад, но Хейли вдруг посмотрел вниз на свой пистолет. Эштон также посмотрел на пистолет. Детали, вес и цвет оружия были разными. Когда он понял это, то почувствовал озноб по всему телу, дышать стало трудно. — Прискорбно, — ухмыльнулся Хейли, и это было первой эмоцией, появившейся на его лице. Он прижал пистолет к груди Эштона, медленно взвел курок, и раздавшийся легкий щелчок прозвучал так, словно собирался разорвать его сердце. Эштон хотел закричать и открыл рот, но не успел издать ни звука. Ледяная ладонь Хейли зажала его рот, задушив едва вырвавшийся крик, и перед глазами Эштона почернело. В этот самый момент в голове его пронеслась мысль: «Вот так я умру». — Снято!!! — громогласно закричал Вик, вскакивая со своего места.