the best is yet to come

Нагито тащится домой после пар. Уставший, вымученный и с одним-единственным желанием — завалиться в кровать и не открывать глаза ещё как минимум неделю. Подтаявший снег хлюпает под тяжёлой подошвой ботинок, колкие снежинки так и летят в глаза, оседая на густых ресницах, пальто, волосах. Юноша ёжится и прячет нос с шарфе. Собачий холод, а он ещё и не по погоде одет. Комбо. Окоченевшая рука выискивает в прохуженном кармане связку ключей, и спустя несколько минут Нагито уже стоит в прихожей, отряхивая с себя снег. В квартире царит приятный полумрак, и только с кухни вдоль по коридору пролегает полоска света. — Ты сегодня поздно. Из-за двери показывается Хаджимэ, и Комаэда позволяет себе замереть на несколько секунд, любуясь. Он и сам вернулся с работы недавно и ещё не успел переодеться: простые джинсы и свободная рубашка с закатанными рукавами. Взгляд невольно скользит вверх, по жилистому предплечью, покатым плечам, останавливается на ключицах, кадыке и лишь затем переходит к лицу. Хината тепло улыбается, вытирая руки ситцевым полотенцем, и подходит ближе, целуя Нагито. Тот сразу заметно и млеет и уже сам не может сдержать улыбки — до того приятна любовь родного человека. — Задержали, — всё же отвечает он и стряхивает с себя пальто. — А ты сегодня рано? Хаджимэ разводит руками и как-то неловко переступает с ноги на ногу. — Решил заняться ужином. — О? Неужели мои полуфабрикатные изыски тебя больше не радуют? — И тут же получает игривый толчок в плечо. — Что ж, в следующий раз приготовлю что-нибудь сам. — Пожалей наших соседей. И наш бюджет, — кривится Хината. — Присоединишься ко мне? — Как же плохо ты обо мне думаешь? — театрально вздыхает Нагито и, проходя мимо, одаривает его лукавым взглядом. — Ты не готовил со времён… Знакомства с твоими родителями? — Не лучший мой день, — усмехается Хаджимэ и останавливается возле столешницы. — Я сделал чай. — Мятный? — Мятный. Подумал, что захочешь согреться. Комаэда блаженно вздыхает, подставляя руки под струю воды. Усталость словно рукой снимает. — Как внимательно с твоей стороны. — Стараюсь, — тянет Хината, ставя тарелки с ужином. — Надеюсь, рыба тебя устроит? — Хаджимэ, меня устроит всё, что выйдет из-под твоей руки. Они усаживаются за стол, всё так же бросая друг на друга взгляды, и принимаются за еду. — Ну как? — с опаской спрашивает Хаджимэ, лениво ковыряя свою порцию. Нервничает. Нагито улыбается про себя: нечасто увидишь его в таком состоянии. И, конечно, грех этим не воспользоваться. — Даже не знаю… — задумчиво говорит он и с показательной брезгливостью вытирает рот салфеткой. — Чего-то не хватает. Не находишь? Хината тут же бледнеет, пробует рыбу и задумчиво жуёт, пытаясь угадать причину недовольства. — Слишком много специй? — наконец предполагает он. Нижняя губа едва заметно дрожит при этих словах. Он всегда так уверен в своих кулинарных способностях, да и вряд ли кто-нибудь когда-либо ставил их под вопрос. А тут… — Нет-нет, в самый раз, — продолжает Комаэда. — Но всё равно что-то не то… — Я могу приготовить что-нибудь ещё. — Хината резко вскакивает на ноги, чуть не роняя стул. — Можешь не доедать из жалости. Выбрось, я приготовлю что-нибудь получше. — Я пошутил. Хаджимэ тут же замирает с тарелкой в руке. Крайняя озабоченность на лице тут же сменяется осознанием, а затем злостью. — Так и знал! — Ворча, он опускается обратно. Комаэда прячет лицо за тыльной стороной ладони, однако сдержаться уже не может и тихонько смеётся. — В следующий раз никакого тебе ужина. — О, а я-то уже подумал, что эра подгоревшего мяса окончена, — с ноткой печали отвечает Комаэда и с удовольствием запихивает в рот ещё один кусок рыбы. — Я заранее извинюсь перед всеми соседями разом. — И не забудь занести им подарки за прошлый случай. — Ты преувеличиваешь. — Дама с первого этажа до сих пор пилит меня взглядом. — Кто же виноват, что в здании такие тонкие стены? Хаджимэ закатывает глаза, но и сам уже не может сдержать улыбки. — Но я серьёзно. Ещё одна такая шутка, — он поджимает губы, стараясь казаться грознее, — и готовка будет на тебе. — Какая трагедия. Но это тебе за понедельник, — парирует Комаэда, подпирая рукой подбородок. — Ладно-ладно. Понял. Один-один. — Хината окончательно добреет и всё же улыбается. Не способен он долго злиться. — Чай? — С удовольствием.