Гимн улиц

Длинный коридор с идеально покрашенными голубыми стенами, освещенный ярким светом гудящих ламп, был не обременен мебелью за исключением стенда информации, украшенного флагом России. На немного убогого вида линолеуме видны две свежих пары следов. На улице шёл дождь, и из-за мерзкой слякоти отпечатки были настолько чёткими, что было легко судить об обуви людей, оставивших их. Одна пара следов была длинная, с незамысловатым узором, в целом сама по себе обычная. Но странным было то, что она была распределена по пути как-то хаотично и неравномерно. То ли владелец этой обуви был сильно пьян, то ли его волокли насильно. Определить было сложно. Вторая пара обуви следовала чётко рядом с первой, но было ясно, что в отличии от первого, этот посетитель твёрдо стоял на ногах, обутых в ботинки меньшего размера чем у его спутника, и вовсе без каких либо рельефов на подошве. Следы немного смазывались возле стенда с белой надписью "Информационный стенд участкового пункта полиции". Видимо из-за того, что люди, оставившие их, остановились возле него на какое-то время. В конце концов, эта цепочка отпечатков, которые уже начала смывать недовольная уборщица, упирается в деревянную хлипкую дверь. За этой дверью слышны мужские голоса. В маленьком, неудобном кабинете, со столом который был пропорционально слишком велик для такой скромной комнатушки и, в добавок, покрытый ровным слоем различной макулатуры и прочего хлама, календарём весящим на стене с две тысячи десятого года, и небольшим вентилятором, довершающим весь этот хаос. Лампы гудели ещё громче, чем в коридоре, но их не было слышно за громкой речью светловолосого господина, одетого в серое пальто. - … Он сам ко мне пришёл, бедняга, за помощью. Но что я мог? Только в полицию отвести, гражданский долг исполнить. Слова блондина звучали почти торжественно. Закончив речь, он гордо показал паспорт участковому, с пониманием косящегося на второго мужчину. Он, в отличии от идеального гражданина, был небрит, с большим носом и запавшими глубоко в глазницы глазными яблоками. - Спасибо, Александр. Мне сейчас нужно допросить этого горе-наркомана. - после этих слов мужчина в пальто раскланялся и вышел обратно в коридор. - Ну, рассказывай. Кто, ещё раз, тебе продавал всю эту гадость? - Музыканты… - смотря куда-то в ноги, нервно протараторил допрашиваемый. - Какие такие музыканты? Это название их группировки? Подробнее. - Музыканты… - увидев, как участковый раздражённо закатывает глаза, наркоман поспешил добавить, - Барабанщик, скрипач, гитарист, вокалистка, и ещё там один… - поняв, что похоже, роль последнего он запамятовал, мужчина поморщился. - Это что, прозвища? Настоящие имена знаешь? Если знаешь, это может тебя очень неплохо выручить. - Они музыканты. На улице играют. Имена… знаю. Алексей Вёслов, Владимир… нет. М-м... Секунду… - мужчину немного потряхивало, он постоянно морщился. Похоже, у него был какой-то тик, с каждой секундой все усиливавшийся. - Значит Алексей Вёслов, ладно. Хватит с тебя, вид бледный, весь трясёшься. Скоро придёт медсестра, осмотрит тебя, потом проведут экспертизу, что ты там употреблял, помимо того, что было у тебя в кармане. Ну, а потом будем решать. - вынес вердикт блюститель закона. Когда наркомана увели, оставшийся один мужчина откопал в кипе бумаг телефон и позвонил. - Алексей Вёслов, ага. - неразборчивый голос из телефона что-то промямлил, - Личность подельников пока не установили. Возможно наткнулись на крупную шишку, хотя не факт, он играет на улице с другими бомжами. - ещё менее разборчивый звук из мобильника. Похоже, собеседник сказал что-то забавное, так как полицейский зашелся хриплым смехом. - Ну всё, давай. Тем временем, за несколько стен от маленького кабинета, прямо напротив огромной железной двери, стояла София Клёнова. Она уже несколько дней не ходила на выступления, ссылаясь на здоровье. На самом деле она боялась смотреть в глаза Лёше. Холодные капли воды падали ей на лицо. Она развернулась и ушла, так и не решившись ослушаться Влада, хотя порывалась сделать это уже не в первый раз. Вскоре ее пестрый силуэт скрылся за пятиэтажками. И кто знает как бы повернулась история, если бы она все же рискнула.