Небо в алмазах

Прощайте стены, и пол, и потолок. Когда ты здесь, земля уходит из-под ног.

В селение Тобирама и Ханакара вернулись, когда уже стемнело. И их глазам предстала весьма красочная картина на фоне белого снега и темных деревянных домов. По всем улицам блуждали красноволосые люди. Они разгружали свои повозки, отводили лошадей в конюшню. Вид у них был уставший, но это и понятно. Со своего острова Узумаки добрались сюда, проделав путь почти через всю страну Огня. Столько суеты Тобирама не видел с тех пор, как отец приказал отстроить несколько домов, чтобы разместить всех гостей, которые прибудут на свадьбу. Перед Тобирамой и Ханакарой выпрыгнула Тока. Взволнованная, но не в плохом смысле, а от выплескивающегося энтузиазма. — Чего тебе, Тока? — Жаль, что ты задержался. Пропустил знакомство Хаши-куна с его невестой, — обратилась она к Тобираме, а потом смерила Ханакару безынтересным взглядом. — Смотрю, они почти разгрузились. Значит, я не сильно опоздал. — И даже не спросишь, какая она? — Тока уперла кулаки в бока. — Надо поговорить с Сато, — Тобирама двинулся дальше по улице, направляясь к дому отца. — Они могут возвращаться в свой дом в столице. — Буцума-сан предложил им остаться на свадьбу, и они согласились, — сказала Тока, семеня рядом с ним. — А потом он договорился с Сато-саном, чтобы меня отправить вместе с ними в качестве личного телохранителя семьи. По крайней мере, на год, а дальше будет видно, как мне сказали. Я успела с его дочкой подружиться, она забавная… Тобирама тут же украдкой посмотрел на Хатаке, чтобы поймать ее реакцию. Тока, конечно, не хотела ранить ее, и уж тем более не собиралась отбирать у Ханакары возможность наняться на постоянную службу к богатой семье. Просто отец оказался более хитрым, и пока Хатаке выполняла миссию, обо всем позаботился. Но Тобирама поразился спокойствию, с которым Ханакара приняла эту новость. Она будто не удивилась этому, а знала заранее, что так и случится. Ни злости, ни разочарования. Лишь холодное принятие действительности. Тобирама почувствовал за этим показным безразличием нечто большее. Почему-то ему не хотелось, чтобы она расстраивалась. Ее вины в том, что она упустила эту возможность, не было. Ханакара четко, без лишних движений выполнила миссию. Сумела избежать бессмысленных боев и жертв, договорилась о встрече с Икэдой. И все это время действовала профессионально, хотя у нее за плечами, очевидно, не было такого опыта, которым обладал Тобирама. Она действовала на инстинктах и была чутка и внимательна ко всему. Тобирама не любил ходить на миссии с кем-либо, потому что его постоянно отвлекали, мешали, путались под ногами, совершали необдуманные резкие действия. Но сейчас он с удивлением для себя отметил, что с Ханакарой он готов сходить на еще одну миссию. А лучше не на одну. Быть с ней наедине было приятно, и ему интересно было не только смотреть на нее, но еще и говорить с ней. Перед самым порогом дома Буцумы она замерла. Тобирама и Тока обернулись к ней. — Наверное, мне нет смысла туда идти, — сказала она неуверенно. — Сато-сан и тебя послал на эту миссию, — он старался произнести это мягко. — Невежливо будет, если ты останешься тут. Хатаке горько усмехнулась, но согласилась с ним. Тока осталась снаружи, а Тобирама и Ханакара прошли внутрь. Он постучал в косяк, и затем открыл седзи. В кабинете на этот раз сидел не только Буцума и Сато-сан, но и представитель клана Узумаки. Тобирама видел его впервые, но сразу понял, кто он. Его волосы явно когда-то были ярко-красными, а сейчас это длинная копна седых волос с красноватым оттенком. Когда Тобирама и Ханакара после традиционных приветствий сели на свои прежние места, Сато посмотрел на них с нескрываемой надеждой. — Какие у вас новости? — Икэда принял деньги. И дал свое слово, что не потревожит вашу семью, — сказал Тобирама. — А я, в свою очередь, уверен, что он сдержит это слово. — Не сочти за грубость, Тобирама-кун, но откуда такая уверенность? — Он знает, что вы под защитой, и против целого клана Сенджу не пойдет. Сато посмотрел на Буцуму. — Если Тобирама так говорит, я ему верю, — кивнул он. — Пусть он кажется вам молодым, но, поверьте, его внешняя неопытность обманчива. Сато облегченно вздохнул. Даже его осанка стала менее напряженной. — Я вам благодарен за всю помощь, — он сдержанно улыбнулся. — Эти несколько дней были сущим кошмаром для моей семьи. Знаю, вам кажется, что ничего страшного-то и не случилось, все остались живы и здоровы. Но ужасные воспоминания о плене еще долго будут терзать моего сына, его мать и сестер, — он обернулся к Тобираме и Ханакаре. — А вы вытащили его. Сато поклонился им. — Для моего сына было честью выступать в вашу защиту, — произнес Буцума, снова перетянув внимание на себя. — Теперь ступай, Тобирама. Тебе нужно переодеться, скоро начнется званый ужин в банкетном зале. Тобирама кивнул. Они с Ханакарой вышли из дома и замерли. Миссия закончена. Сато ничего не высказал Ханакаре персонально. Вся слава в итоге досталась Тобираме и Буцуме, который все организовал. А Хатаке осталась невидимкой. К ее чести Тобирама отметил, что она не стала громко возмущаться и пытаться что-то доказывать. Все это выглядело бы не в ее пользу. Тобирама взглянул на нее. Печальная. О чем она сейчас думала? Что ей пора уходить? Тобирама тяжело вздохнул, продолжая разглядывать ее. Порыв ветра, набросившийся из-за угла, растрепал ее волосы, и белоснежные пряди всколыхнулись вверх, путаясь между собой. Она поспешно собрала их обратно, заворачивая в небрежный пучок. А затем взглянула на Тобираму в ответ. По всей видимости, Ханакара не собиралась что-то говорить, а просто не отрывала взгляд, будто желала рассмотреть и запомнить его лицо получше. — Можешь остаться сегодня на ночь, чтобы не бродить по лесу во тьме, — предложил он в надежде, что она согласится. — Твой отец может разозлиться. У вас и так много гостей, — она на секунду оторвала взгляд и окинула им бродящих вокруг Узумаки. — Да, вероятнее всего, он разозлится, — согласился Тобирама, уже предчувствуя очередные побои, если отец узнает. Точнее, когда он узнает. — Ты готова потерпеть? Хатаке усмехнулась. — Только не предлагай идти на этот ваш званый ужин. Уж там-то меня в таком наряде никто не ждет. — Оставлю с тобой клона, — улыбнулся Тобирама. «Или лучше отправлю клона на глупый ужин, а сам останусь с тобой», — подумал он. Дома в своей комнате Тобирама обнаружил небольшой сверток в яркой бумаге. Хатаке осторожно заглянула за ним, и он, к своему удивлению, не почувствовал раздражения. Наоборот, махнул ей, что та может зайти. — Традиционный подарок со стороны невесты? — спросила она. — Да, думаю, да. Я пропустил вручение. Тобирама развернул его. Там были красиво и аккуратно уложены сушеные кальмары, водоросли и копченая рыба. Он отнес все это на кухню, и они с Ханакарой смели еду руками прямо там, даже не выложив ее на тарелки. — Зачем столько съел? Тебе еще на ужин идти, — заметила она. — Ты просто хотела, чтоб я тебе побольше оставил, — усмехнулся он, сворачивая пустую бумагу и откладывая в сторону. — Не без этого, — она сделала паузу, а потом с задумчивым видом произнесла: — Значит, Тока будет телохранителем у Сато, да? Тобирама отвернулся, сложив руки на груди. Значит, ее это задело сильнее, чем он думал, раз Ханакара сейчас об этом спрашивает. — Нет, я знала, что так случится, — обреченно махнула она рукой, тяжко вздыхая. — Откуда? — Тогда у Икэды ты сказал «семья Сато под защитой клана Сенджу». И в тот момент я поняла, что… — Ханакара замолчала и помотала головой. — Что если бы я выполняла эту миссию одна, я бы не справилась. Да, Киёши я вытащила. Но защитить всю семью от дальнейшего преследования я не смогла бы. А ты только назвал свою фамилию, так он сразу же напрягся, ты заметил? — Не особо, — задумчиво произнес Тобирама. — Правду тебе говорю, — улыбнулась Ханакара. — У него аж испарина выступила, рука затряслась. Как ты не заметил? И эта его дальнейшая угроза кланом Учиха, как жест отчаяния. Тобирама усмехнулся. Он не заметил этого, но объяснил себе это тем, что в тот момент анализировал, что именно ему отвечать. — Так что, скорее всего, даже к лучшему, что Тока будет телохранителем у них, а не я. Тобирама посмотрел на Ханакару. Она и вправду была расстроена. Хатаке не виновата, что у нее нет могущественного клана, громкого имени, и ему захотелось сделать то, чего он не делал прежде никогда. — Ты отлично проявила себя на этой миссии, — искренне похвалил ее он. Ханакара вздернула голову и с удивлением уставилась на него. Щеки порозовели, а взгляд заискрился благодарностью. — Спасибо, — тихо сказала она. Их зрительный контакт длился непозволительно долго, и пока это не стало совсем уж неприличным, Ханакара заморгала и резко сменила тему: — Так твой брат женится по расчету? — Этот союз должен скрепить два клана. — Брак по расчету. Звучит жутковато. — Но в этом есть смысл. — Какой? Они ведь не любят друг друга, — пожала плечами Ханакара. — Скрепить два клана можно и договором. Или слова в наше время уже ничего не значат? — Брак надежнее. А каким образом, по-твоему, любовь связана с заключением брака? — удивился Тобирама. Ханакара еще более шокированно уставилась на него. — Что?! — спросил он, вскинув вверх брови. — По-твоему, жениться надо, только если любишь? — Как минимум, да. Любить. Быть друзьями, иметь душевную связь. И брак — это клятва верности, подтверждение того, что ты готов прожить с человеком до конца дней. А ты думаешь, что… — Любить можно просто так. Брак здесь не причем. Любовь и верность никак не связаны с обещаниями или другими попытками доказать свое чувство. Ты либо это чувствуешь, либо нет. А остальное — просто слова. В свете ламп Тобирама пригляделся к ее лицу. Только сейчас он заметил, что у Ханакары были бледные, едва различимые веснушки и пара родинок: одна еле заметная под левым глазом, а вторая сбоку возле нижней губы. Раньше ему казалось, что лицо женщины должно быть без изъянов, чистым, как белый лист. А теперь он смотрел на Ханакару и не мог понять, в какой именно момент она разрушила его представления об идеальной женщине. Идеальная женщина. Он всегда считал, что такая обязательно должна быть из известной благородной семьи, вроде его, Хьюга или Узумаки. Она должна иметь стерильную благопристойность, быть воспитанной, аккуратной, изящной. Разумеется, еще и безупречно красивой. А также идеальная женщина должна уметь молчать. А безродная веснушчатая Хатаке Ханакара ела пальцем сырую смесь для хьёорооган, могла остро пошутить, огорошить своей искренностью и напрочь смести всю напускную спесь с собеседника. Она создавала вокруг себя такую атмосферу, в которой и сам Тобирама мог расслабиться и не нуждаться в том, чтобы напрягать живот и держать осанку. Он мог позволить себе после утомительного пути без церемоний поесть прямо с бумаги и не чувствовать себя при этом животным. Словно Ханакара была далека от всех условностей, всех норм и приличий. Как будто она не понимала, что значит жить в обществе и исполнять роль в нем, поддерживать собственный образ и быть винтиком в огромном механизме. Словно она оторвана от того мира, в котором рос он. Каким-то непостижимым образом (и Тобирама хотел знать, каким именно) ей удалось сохранить ту самую первозданность, которая притягивала его своей необузданной силой и духом свободы. Тобирама смотрел на нее и задавался вопросом: почему ему все это в ней нравилось? Что в ней такого, что он переосмыслил свои прежние взгляды? «Потому что она настоящая», — ответил он сам себе. — «Не играет, не притворяется, не старается выгоднее предстать передо мной. Не пытается быть какой-то другой. Она искренняя, чистая. Прекрасное создание, полное тепла и жизни». Ханакара повернула к нему голову и заинтересованно посмотрела на него. В ее глазах появилось новое странное выражение. Как будто она пыталась его, Тобираму, оценить. — Ты меня разглядываешь, — с долей самодовольства произнесла она. Сухая констатация факта, от которого Тобирама даже не думал бежать. — Да, — подтвердил он, сделав полшага к ней. — Да, я разглядываю тебя. «Интересно, что она думает об этом? О, ками-сама, а что она думает обо мне?» В ее глазах вспыхнуло любопытство. Пространство между ними начало электризоваться, Тобирама ощущал это кожей. Весь остальной мир словно померк, затих или исчез, и ему было глубоко все равно. Когда она смотрела на него, он чувствовал, будто парит над землей. Ханакара метнула взгляд с его глаз на губы, потом снова вверх. Опустив взгляд обратно к губам, она на вдохе облизнула свои, и они заблестели. Тобирама решил рискнуть и медленно наклонился, чтобы она могла дотянуться. На ее бледных щеках вспыхнул румянец, и она, не удержавшись, закрыла глаза в предвкушении поцелуя. В этот момент в прихожей послышался активный шум. Ханакара дернулась и сделала полшага назад. Закатив глаза, Тобирама проклял все на свете и обернулся. На кухню ввалился Хаширама. Голова его и плечи были припорошены снегом, и он активно сбивал его ладонями. — О, Ханакара-чан, не знал, что ты еще здесь, здравствуй, — улыбнулся ей Хаширама, а затем посмотрел на Тобираму, который мысленно пинками выгонял брата. — Ты еще не одет? Узумаки, конечно, поняли, почему ты не явился на первую встречу, но если не придешь сейчас, будет грубо. — Скоро оденусь, — сухо ответил Тобирама, сложив руки на груди. И никто не сдвинулся с места. Тобирама так и замер рядом с Ханакарой. А Хаширама хлопал глазами, глядя то на брата, то на нее. В повисшей в воздухе неловкости Тобирама вопросительно дернул вверх бровями, как бы спрашивая старшего брата, что ему еще нужно. — Я жду, когда ты оденешься, — ответил Хаширама на его немой вопрос. Тобирама поджал губы и лениво поплелся в свою комнату, оставив их двоих вместе. Из коридора он услышал, что Хаширама зазывает Ханакару на ужин, но та вежливо отказывается, ссылаясь, что у нее нет праздничной одежды, и вообще она тут случайно оказалась, а праздник семейный. Тобирама и раньше быстро одевался, но сейчас поставил личный рекорд. Он в миг сменил доспехи на нарядный традиционный костюм, а потом замер у выхода из комнаты. Усмехнувшись, он создал клона и тот, подмигнув ему, вышел к Хашираме. Тобирама остался в своей комнате, прислушиваясь к происходящему. Клон зашел в кухню и начал прощаться с Ханакарой, рассказывать ей, что та может поесть, занять ванную или просто развести огонь в ирори и погреться. Но речь клона прервал топот Хаширамы в коридоре. Он распахнул седзи и смешливо закивал головой, глядя на настоящего брата. — Если я догадался, что это клон, то отец и подавно поймет, — произнес он. Тобирама развеял клона и снова поджал губы. Идти на скучнейшее, пусть и важное, мероприятие ему уж точно сейчас не хотелось, пока у него в доме могли быть приключения гораздо интереснее. — Попытаться стоило, — усмехнулся Тобирама, выходя из комнаты. Спорить дальше он не хотел. Проще было сделать то, что требовали обстоятельства, а затем вернуться. Пусть момент упущен, но Ханакара никуда не денется. Можно будет повторить. Перед проемом на кухню он задержался и посмотрел на нее. Белокожая Ханакара покраснела до кончиков ушей и улыбалась на одну сторону, смущенно опуская глаза. — Приходи, если что, — сказал ей Хаширама. Та неоднозначно кивнула ему и взглянула на Тобираму. Он задержал свой взгляд и улыбнулся, а потом ушел вслед за братом, не став оставлять с ней свою копию. Если Ханакара все же придет на это мероприятие, Буцума будет в ярости, конечно, но при гостях устраивать скандал точно не станет. Зато Тобирама сможет хоть с кем-то кроме своего брата и дальней сестры, Токи, поговорить, чтоб не заснуть от скуки. Свадьбам положено проходить летом, но в данном случае ждать Сенджу Буцума и Узумаки Ашина не желали. Объединить семьи и стать сильнее как можно быстрее — вот, что руководило ими. Страх. И жажда силы. Соединить в браке наследников — самый надежный способ заключения соглашения между друг другом. Банкетный зал был скромным. Зимой цветы достать сложно, но что Хаширама мог сделать, он сделал. Самостоятельно вырастил несколько кустов, чтобы для приличия украсить. Но даже так Узумаки были удивлены, увидев среди декора белые пионы. — Людей много, — буркнул Тобирама своему брату, глядя на многочисленных нынешних родственников и будущих. — Да, не мало. — Вижу, твоей невесты здесь пока нет. Как она тебе? — Ничего, — ответил Хаширама и издал странный смешок. Покраснел. — Нет, по правде, я приятно удивлен. Тобирама посмотрел на брата. Он был взволнован, заинтересован. Разглядывал садящихся за столы людей и высматривал ту, о которой думал. Тобирама решил, что это нехороший знак. Хаширама не был искушен в вопросах женщин, но определенный вкус у него все же имелся. Тобирама всегда считал, что того тянет на проблемных женщин, чтобы можно было их спасать от самих себя или чего-то еще. И раз эта ему так понравилась, что-то в ней точно было нездоровое. — Ты ее только видел? Или вам уже говорить позволили? — Когда на тебя смотрит с десяток глаз, говорить сложно, — пожал плечами Хаширама, продолжая всматриваться в людей. — Обменялись парой реплик. Чистая формальность. — Сегодня вы сидите за отдельным столом. Будет возможность узнать ее получше. — Вот она, — произнес Хаширама и посмотрел на другой конец зала. Узумаки Ашина вошел в комнату в сопровождении молодой девушки и еще нескольких представителей своего клана. Ее красные волосы были закручены в два высоких пучка, в которые вставили свисающие к плечам длинные украшения. В свете многочисленных фонарей кимоно переливалось дорогим блеском, а сама она передвигалась, будто плыла по глади озера. На первый взгляд совершенно обычная, красивая девушка. Изящная, стройная. Идеальная. Тобирама даже решил, что его предубеждение на ее счет о «нездоровости» ошибочно. Братья подошли поприветствовать вошедших. И как только Тобирама выпрямился после поклона, он встретился с глазами Мито. Такие черные, что не видно зрачка. Но даже не это поразило Тобираму. Демонический взгляд пробил его насквозь, выражая собой ненависть и презрение ко всему происходящему здесь. Узумаки Мито не желала находиться здесь, ей не нравилась эта идея о подобном союзе. Ее самоконтроль дал трещину лишь на одно мгновение, но Тобирама успел это почувствовать. Как только она посмотрела на Хашираму, выражение ее глаз стало мягче. А потом и вовсе она опустила взгляд в пол, изображая из себя скромницу и благовоспитанную девицу. Хаширама и Мито заняли свои места за отдельным столом перед родственниками. Пусть это и не было днем свадьбы, но все уже считали их союз свершившимся. Сенджу и Узумаки перемешались в процессе ужина, общались между собой в рамках приличия, но вполне радушно. Что очень радовало Буцуму и Ашину. Они вдвоем стояли чуть в стороне возле открытых настежь седзи, обсуждали что-то. И в какой-то момент, Тобирама заметил, как отец махнул ему рукой, чтоб подошел. — Не было возможности пообщаться с тобой, — кивнул ему Ашина. — Много наслышан о тебе, как и о твоем брате. — Он знаменитость, да, — согласился Тобирама, становясь рядом с отцом спиной к открытым седзи. — Не скромничай, — улыбнулся Ашина. — Буцума воспитал двух отличных шиноби. Поджав губы, Тобирама кивнул. — На какой день назначили церемонию? — спросил он, глядя на воодушевленного брата и его хмурую невесту. — Послезавтра, — ответил Буцума. — Остались кое-какие приготовления, но это мелочи. — Может быть, к лету организуем и твою свадьбу, — серьезным голосом произнес Ашина. Тобирама и бровью не повел, но сердце его сделало тройное сальто с переворотом от этих слов. — Что? — он даже не подал своего волнения в голосе и сохранил бесстрастное выражение лица, глядя на отца. — Мы с Ашиной обсуждали это сегодня. Было бы неплохо заключить еще один союз. С Хьюга. Они сильны, и Учиха не должны заполучить их первыми. «Дыши ровно, » — сказал себе Тобирама. — «Они еще ничего не обсуждали с главой клана Хьюга. Еще ничего не решено. Хьюга могут отказать. Поэтому нет смысла сейчас закатывать скандал и отстаивать свою свободу, особенно во время такого мероприятия у всех на глазах. Надо быть хитрее». Как только вопрос о договорном браке коснулся самого Тобираму, он резко пересмотрел свое отношение к такому решению о заключении союза двух кланов. При одной мысли об этом ему становилось труднее дышать. Какая никакая, но свобода у него была. На его плечах не лежала та ответственность, что на Хашираме. И Тобирама искренне был уверен, что сможет избежать подобной злой и несправедливой участи быть объектом сделки. — Это разумно, — наконец, выдавил из себя Тобирама. — Хьюга уважаемый сильный клан. Этот союз будет выгодным и для нас, и для них. — Знал, что ты поймешь, как это важно, — заметил Буцума. — А кто эта куноичи? — вдруг спросил Ашина у Тобирамы. — Которая вернулась с тобой с задания. Она из Сенджу? Тогда почему ее нет здесь? Тобирама взглянул на отца и заметил резкую перемену настроения у него. — Нет, она не из Сенджу, — ответил Тобирама. — Ей можно доверять? — обеспокоенно спросил Ашина. — Из какого она клана? — Не из какого, — быстро ответил Тобирама, желая поскорее закончить этот разговор. — Она никто. Без знатного имени, без репутации. Лишь временно участвовала в моей миссии. Можете не обращать на нее внимания. Ашина смерил взглядом сначала Буцуму, затем снова посмотрел на Тобираму. В этот момент его подозвала к себе старая женщина, тоже Узумаки, и, по всей видимости, она одна из старейшин — уж больно много вокруг нее хлопотали слуги. Ашина отошел, и Тобирама остался с отцом наедине. — У твоего брата безупречная репутация. Только посмей испортить свою, — процедил Буцума сквозь наигранную улыбку. Он старался смягчить выражение своего лица, чтобы со стороны все выглядело так, словно это обычная беседа с сыном. — О чем ты? — Не смей спутаться с этой девкой. — Я не идиот, — буркнул Тобирама. — Или ты думаешь, я настолько глуп? — Раз уже все кончилось и ее больше нет, я беспокоюсь намного меньше, — произнес он сквозь улыбку, поддерживая игру для гостей. Вместо какого-то ответа Тобирама посмотрел в сторону и поджал губы. Врать отцу еще больше было выше его сил. — Она все еще здесь?! — тон Буцумы стал более гневным. — Утром уйдет, не переживай. — И кто за ней следит сейчас? — Никто. Я же должен быть здесь. Улыбаться гостям и быть хорошим сыном. Буцума прикрыл глаза и дважды глубоко вздохнул. — Здесь Узумаки, а ты позоришься, якшаясь с кем попало. Что подумает Ашина? Вся эта церемония должна была быть тайной, а теперь об этом знает какая-то… — Буцума замолчал, и Тобирама понял, что кроме ругательств у отца нет слов, но он так и не произнес ничего. — Быстро иди обратно и вышвырни ее. — Ты хочешь выставить человека в ночь? — Думаешь, мне есть дело до каких-то бродяг? В этот момент Буцума посмотрел в сторону от Тобирамы. Тот обернулся и увидел, что Ашина вернулся обратно. — Тобираме нужно отлучиться, — произнес Буцума. — Я дал ему небольшое задание. — Надеюсь, скоро ты вернешься обратно, — сказал Ашина. Коротко кивнув, Тобирама вышел на энгаву, чтобы через сад поскорее уйти. И как только на снегу он заметил небольшие по размеру следы, сердце замерло. Активировав сенсорное чутье, он ощутил присутствие Ханакары. Она была здесь, пришла на мероприятие… и услышала этот ужасный диалог. Тобирама зажмурился, чувствуя желание провалиться сквозь землю от стыда. Он ринулся к своему дому. Повсюду был яркий след ее чакры. Она, не сворачивая, прошла от дома до шумного банкетного зала и обратно. Только этот путь, никакого другого, а значит, у нее не было цели вынюхивать здесь что-то. Тобирама мчался со всех ног, чувствуя, что вот-вот упустит что-то важное в своей жизни. Он заскочил в дом и услышал звенящую тишину. — Ханакара! — Позвал он ее. Стены молчали. Тобирама чувствовал ее чакру здесь. Он зашел в комнату и посмотрел на разожженный ирори. Вещей Ханакары не было, как и ее самой. Тобирама расширил сенсорный взор и почувствовал, что она удаляется от селения, направляясь на восток. Он выскочил из дома и побежал в ее сторону. В кромешной тьме перепрыгивать с ветки на ветку было неимоверно тяжело, и он не понимал, как она двигается так быстро. Он настроился и почувствовал вторую чакру. Шинджи. — Черт! Шинджи уводит Ханакару дальше и дальше, и у Тобирамы все меньше шансов их догнать. Волчица прекрасно видит во тьме, а ему приходится перед каждым прыжком тормозить, чтобы не упасть вниз. Тогда он спрыгнул на снег и попытался бежать, маневрируя между деревьев. Он чувствовал себя полным идиотом. Наговорил такого, что самому тошно. Но при этом и понимал, что ничего другого произнести при отце и Ашине он не мог. Не мог сказать то, что думает на самом деле. Не мог перечить таким, как они. В этот миг он позавидовал свободному положению Ханакары. Она могла говорить то, что считает сама правильным, поступать так, как велит ее совесть. А при своем жалком положении в клане Тобираме только и остается безмолвно подчиняться и держать свое мнение при себе. Ханакаре этого не понять. Она услышала то, что услышала, и не стала долго размышлять о причинах произнесенных им фраз. Просто ушла, не дав ему возможность объяснить ей. — Черт! — еще громче ругнулся Тобирама, в очередной раз спотыкаясь о корни дерева. Он остановился. Ханакара ускользала все дальше, пока совсем не пропала из поля его сенсорного чутья.