Небо в алмазах

Много людей, разных людей в мире иллюзий.

Чувствуя, что вот-вот уснет, Ханакара усиленно концентрировалась на том, что ей пытается втолковать сидящая напротив женщина. Она говорила увлеченно, но так много и так занудно, что на Ханакару это действовало усыпляюще. Последний месяц с момента подписания договора о перемирии между Сенджу и Учихами они пытаются уживаться на одной территории. Хаширама и Мадара выбрали место, и занялись строительством домов для первых жителей. Правда, в основном это было сделано силами Хаширамы. Мадара оставался в стороне, но не упускал возможность вставить и свое мнение. К гневу Тобирамы его брат слушал Учиху и был готов идти на уступки. И все шло хорошо, пока людей было не больше пары десятков, и они постепенно прибывали на место. Но когда их стало слишком много, начали возникать конфликты. И не только на почве давней вражды, но и по поводу еды и денег. Зимние запасы давно подошли к концу, а ранние весенние посадки остались на прежних местах. Рисовые поля за пределами деревни им помог организовать Хаширама, но все остальное людям приходилось делать с самого начала. И Ханакара разбиралась с многочисленными вопросами по сельскому хозяйству, даже помогала в перегонке скота и организации доставки овощей с прежних мест жительства. Но когда все активные действия заканчивались, и начиналась рутинная деятельность, она засыпала. «Тобираме хоть досталось что-то поинтереснее. Инженеры из столицы, новые технологии. Да, он уж точно помидорами и курами бы не стал заниматься». — … и тогда я подумала, что земля для баклажанов уже достаточно прогрелась. Это надо сообщить другим фермерам. Я уже сказала соседям, но это должны сделать вы, ведь помимо моих друзей и знакомых есть и другие… кхм… жители нашей деревни. Ханакара-сан? — Да? Да! Конечно. Сказать другим. Эм. Фермерам. У вас есть что-то еще? — Пожалуй, — с сомнением произнесла женщина, Сенджу Каоми. — Так как посадки обширны, мне не хватает рук. И, по правде сказать, не только мне, но я не такая гордая, как остальные, мне не стыдно просить помощь! Я бы хотела, чтобы вы прислали кого-то из шиноби, чтобы они вспахали землю, посадили саженцы. Если этого не сделать в ближайшие дни, все погибнет. — Шиноби — это воины, если вы не забыли, — с усмешкой произнесла Ханакара. — В таком случае, совсем скоро ваши воины будут питаться солнечным светом и воздухом, если не оставят свою гордость и не снизойдут до простых жителей. Мы и для вас стараемся, не только для себя! Что, разучились жить среди людей?! В клане Учиха были другие порядки?! Этот выпад пробудил Ханакару. Ей за месяц не раз припоминали ее жизнь с кланом Учиха, но это уже окончательно довело ее. — Интересная у вас философия. Сейчас шиноби ведь все равно не нужны, да? Угрозы ведь нет. А как понадобятся, так сразу чтоб из землепашца переоделись обратно в воина, чтоб защищать вашу жизнь, да?  — Не передергивайте, милочка! — женщина повысила голос, хотя знала, что сидит перед куноичи. — Исполняйте свои обязанности, которые вам доверил Хаширама-сан! Но я все равно пожалуюсь ему на вас, уж будьте уверены. Ханакара махнула рукой и указала женщине на дверь. Когда та вышла, Хатаке заметила, как по коридору прошел Тобирама, а вслед за ним главный строитель и инженер. Вид у них был серьезный, но не настолько, чтобы Ханакара увидела в этом плохой знак. За месяц проживания бок о бок с Тобирамой практически в соседних домах, и работая в соседних кабинетах, она научилась отличать разницу его выражений лица, которые лишь на первый взгляд выглядели одинаково. Когда он был зол, когда банально уставшим, а когда в нейтральном расположении духа. Веселым, в отличие от брата, он не был никогда. Все время суровый и строгий Тобирама распугал почти всех людей вокруг себя, даже среди Сенджу. Но Ханакара научилась понимать по наклону его головы, по выражению глаз и даже по напряженным скулам, насколько Тобирама сейчас готов что-то обсуждать. И подгадав удобный момент, Ханакара могла легко решить несколько важных вопросов. Общих тем у них было немного. Все касалось исключительно деревни и благоустройства жизни. И по Тобираме было видно, как ему все происходящее претит и стоит поперек горла. Но он, сцепив зубы, выполнял то, что просил его старший брат. Тобирама не верил в идеальный мир Хаширамы и даже не пытался это скрывать. Как не верила в него и Ханакара. Но хотя бы радовалась тому, что война закончилась. Первые несколько дней она продолжала жить в полной готовности снова схватиться за оружие. Но с каждым днем понимала, что это не понадобится. И вот пролетел месяц, а Ханакара все еще едва верила в происходящее. Ей казалось это сладким сном, и она боялась проснуться в прежнем аду. Обида на Тобираму за это время медленно, но растаяла. Ханакара убедилась в том, что он действительно не считал ее Никем. Конечно, специально он ей ничего не доказывал, даже не пытался идти на контакт. Но на общих собраниях по важным вопросам он выслушивал ее мнение, даже считался с ним. Сам предложил ее кандидатуру в качестве ответственной за сельское хозяйство в деревне. И теперь Ханакара и сама не вполне осознавала, что чувствует по отношению к этому человеку. Долгие годы она обижалась на него, но теперь поняла, что сама создала в своей фантазии фальшивый образ, который к настоящему Тобираме имел только косвенное отношение. Раньше он казался ей заносчивым, чванливым и послушным мальчишкой. Настоящий же Сенджу Тобирама был строгим, сухим человеком, который четко и добросовестно делал всю необходимую работу. Любил спорить и умел убеждать. О, как он убеждал! Ханакара с восхищением наблюдала, как он своими железными, безапелляционными аргументами, не напрягаясь, припечатал Хашираму к стенке, на корню разрубив все несбыточные фантазии старшего брата о срочном строительстве района выпивки, платных женщин и развлечений. Тобирама был уверен в своем мнении, непоколебим, но, тем не менее, никогда не шел наперекор совместным принятым компромиссным решениям. Поэтому он не спорил, когда клану Учиха достался более живописный район, чем для Сенджу. Тобирама был сложным человеком. Любил читать нравоучения и не мог обойтись без морализаторских нотаций. Но Ханакара видела в этом стремление к порядку, и это радовало ее. Хаширама был ураганом, слишком мощным сгустком неуемной энергии и энтузиазма. Он вносил столько эмоций, что от них у Ханакары иногда кружилась голова. К манере Мадары оставлять последнее слово за собой, выдвигать ультиматумы, хладнокровно манипулировать, она уже привыкла за столько лет, и не удивлялась, что и теперь он себя ведет так же. Эти двое вносили своеобразный хаос, который приходилось структурировать Тобираме. И это выходило у него отменно. Задумавшись еще раз над просьбой женщины, Сенджу Каоми, Ханакара поняла, что не так далеки от правды ее слова. Если фермеры не справятся, то все жители останутся без еды. Конечно, можно было бы разориться и купить все необходимое в других деревнях, чтобы прокормить сотню людей в течение нескольких месяцев, но проще было вырастить все самим. Шиноби-землепашцы. Как только Ханакара представляла себе картину того, как она подходит к уважаемым матерым воинам и предлагает им вместо их тренировок пропалывать грядки и копать землю, эта картинка сразу дорисовывалась сценой, как Ханакару поднимают на смех и прогоняют подальше. «А если заставить их? Приказ есть приказ, как никак». Ханакара не питала иллюзий, что она здесь может принимать подобные решения по командованию войсками, поэтому ей пришлось признать, что сама она с этим вопросом не справится. Она вышла из своего скромного кабинета и направилась дальше по коридору. Постучав дважды в дверь, Ханакара открыла, но увидела пустой кабинет. «И где Хаширама с Мадарой?!» — она подумала и закрыла дверь. А затем посмотрела на соседнюю. — «Ну этот трудоголик точно здесь». Ханакара постучалась в дверь Тобирамы и сразу же вошла. Он и инженер стояли перед картой, лежащей на столе, и делали пометки. — Есть разговор, — сказала Ханакара, подходя ближе. — Это может подождать? Я занят. А что если провести с этой стороны? — Напор не достаточно сильный, — покачал головой инженер. — Тогда уж надо менять русло реки выше, вот здесь. Если пустим воду отсюда, — он вел по карте пальцем, обозначая путь, — то это может сработать. — Надо выйти, посмотреть на месте. — Да, — кивнул инженер. Тобирама повернулся, чтобы пойти на выход, но уперся в преградившую ему путь Ханакару. — Что у тебя? — бросил он. — Вопрос, конечно, не жизни и смерти. Но… Фермеры нервничают. — Так успокой их, пока мы занимаемся строительством новых домов, — закатил глаза Тобирама и обошел Ханакару, двигаясь к двери. — О, ты мне даешь полную власть, да? — улыбнулась она, не поворачиваясь к нему. — Могу сделать, как считаю нужным, да? Наконец-то. Тобирама уже почти дошел до двери, но остановился. Он вернулся к Ханакаре, которая невозмутимо разглядывала свои ногти и демонстративно делала вид, что его здесь нет. Она знала, что подобные слова его точно остановят. Жажда контроля всех и всего делала Тобираму предсказуемым. — Из-за чего они нервничают? — уточнил он, глядя на нее. — Они не справляются с посадками. Не хватает рук. Еще немного, мы без овощей, фруктов и ягод останемся. Скот никуда не денется, я думаю, но его не так уже и много можно пустить на убой. А рыбу еще надо поймать, для этого тоже нужны люди, а везде успеть нереально. Но разговор сейчас именно о посадках. — Мои клоны и клоны Хаширамы уже заняты по горло. Лучше бы Мадару попросила об этом. — Так я и хотела. Но ни его, ни Хаширамы здесь нет. Думаешь, иначе я бы обратилась к тебе? Тобирама над этим вопросом задумался, глядя Ханакаре в глаза. Но через мгновение отмер. — Сегодня должен еще прибыть дайме, чтобы посмотреть на поселение. И где мой брат прохлаждается? — он закрыл глаза и потер переносицу. — Горо-сан, давайте перенесем это дело на завтра. — Я могу сам подготовить все необходимое, Тобирама-сан. А вы просто потом посмотрите на это. Сделаю разметку, все рассчитаю. — Спасибо! — Тобирама низко кивнул, и инженер вместе с картой вышел за дверь. Тобирама отошел к окну и замер. Ханакара стала разглядывать его спину, одновременно борясь с желанием прикоснуться к нему. Без своих доспехов Тобирама не выглядел таким широким и массивным. Крепким, жилистым — да, но уж точно не мощным. — Они опять на этой горе, — произнес он после недолгого молчания. — А ты часто с помощью сенсорики людей выискиваешь? — спросила Ханакара, садясь на его стол. — Это разве не считается вторжением в личную жизнь? Тобирама повернулся к ней и посмотрел усталым взглядом. — Это мой брат. И у него есть обязанности, а он… Сделал клонов и думает, что сам может прохлаждаться, занимаясь ерундой? — Может, ты тоже так хотел бы? — задумчиво спросила Ханакара, барабаня пальцами по своему подбородку. — Сделать клонов, а самому… Лежать где-нибудь, например, на горячих источниках, в обществе пяти полуголых девиц, красивых, как на подбор. И чтоб одна тебе плечи массировала, другая виноградом кормила, третья… — Интересные у тебя фантазии обо мне, — усмехнулся Тобирама, складывая руки на груди. — Может, все не так, и на самом деле этого хочется тебе? — Ну мне пяти девиц будет мало. Мне как минимум семь подавай, — ответила Ханакара и засмеялась. Отведя взгляд в сторону, Тобирама издал несколько смешков. Ханакара к своему удивлению заметила, что он слегка покраснел. В этот момент на подоконник через открытое окно приземлился почтовый сокол. Тобирама тут же перестал улыбаться, вернувшись к хмурому виду, снял с птицы свиток, и та сразу исчезла. Он развернул письмо и быстро прочел его. — А, — выдохнул он с облегчением, как выдыхает человек, закончив тяжелый рабочий день. — Это письмо от Сарутоби. Я поражен. — Что?! — удивленно спросила Ханакара, подходя ближе, чтоб посмотреть. Тобирама протянул ей письмо. — Они согласны вступить в союз. И сегодня еще было письмо от клана Шимура. Они тоже согласны. Хаширама будет вне себя от радости, когда я ему скажу. — Я же говорила. Все устали воевать, не только мы, — произнесла она, откладывая прочитанный свиток на его стол. — Я не думал, что они согласятся так быстро. Думал, придется к ним ехать, убеждать. Договариваться с ними. — Да, — протянула Ханакара, глядя на задумчивого Тобираму. — А теперь придется строить еще больше домов. И — чем ты там занят? — водопровод, да? — И электричество, — Тобирама тяжело вздохнул, а она добродушно улыбнулась, понимая, сколько трудностей теперь прибавится. — Так что с фермерами делать? Сенджу Каоми просила, чтобы шиноби ей помогли. Да не только ей, но и соседям. Думаю, у Учих такие же проблемы, но они ко мне не обращались. — Мы и так их нагрузили строительством и вырубкой леса. Уже есть и на это недовольные. Они хотели мира, но не думали, что он будет выглядеть вот так. Мечты и фантазии моего брата радуют пока только его. — Я поражаюсь, но Мадара тоже доволен. А люди всегда будут возмущаться, разве нет? Воевать не хотят. И построить себе мирную деревню тоже не хотят. Только жить на всем готовом… — Если нашим шиноби сказать, что нужно еще и чьи-то грядки полоть… Не такой они себе мир представляли. На действие есть противодействие. Начнем давить, они будут бунтовать и возмущаться еще сильнее. — Не думала, что ты так переживаешь из-за чьего-то отношения к происходящему. Это ведь их проблемы, что мир не соответствует их ожиданиям. Хотите идеальную деревню, где все будет хорошо? Так делайте для этого что-то! Я права? — Да, но Хаширама обещал создать им все условия для жизни. Обрисовал им такой быт, но не говорил, что им придется для этого вкалывать. А сам сидит с Мадарой на горе и прохлаждается. — Это обещания твоего брата, а не твои. Я, конечно, еще плохо тебя знаю, но не думаю, что ты стал бы обещать что-то, если не уверен, что сможешь выполнить. Она сказала это и посмотрела на него, и тут же ощутила силу его пронзительного взгляда. Эта переглядка длилась недолго. Ханакара смутилась и мгновенно повернулась к окну, и Тобирама развернулся вместе с ней. Улицы их новой деревни еще не были благоустроены, как положено. Никаких дорожек, цветов вдоль дороги или даже специально высаженных деревьев. Голая земля, притоптанная людьми и лошадьми с гружеными повозками. Среди густого леса торчали крыши домиков, пока немногочисленных, но каждый день отстраивались новые, чтобы постепенно перевозить сюда остальных людей. И теперь, с ответами от двух сильных, многочисленных кланов, Шимура и Сарутоби, нужно выделить место и построить еще такое же количество домов. Людей прибавится, как и проблем, Ханакара это понимала. Но сравнивая сегодняшнюю головную боль с прежней, она понимала, что уж лучше так, чем ежедневно переживать о том, вернутся ли твои товарищи с поля боя. И вернешься ли ты сам. На дороге шумели дети клана Сенджу. Среди них был даже красноволосый сын Хаширамы, Акарама. Они играли, бегали друг за другом и громко кричали. — Надо бы выйти к ним, объяснить, что в общественном месте так себя вести нельзя, научить их манерам, — пробурчал Тобирама. — Но если я сейчас выйду, я им просто накостыляю за такое безобразное поведение. — Куда смотрит Мито? — Понятия не имею, — Тобирама нахмурился еще сильнее. — Я в их семью не лезу. Ханакару вдруг осенило. Ответ оказался таким простым, даже жаль, что он сразу не пришел ей в голову. — А если приплести к работе этих бездельников? Перенаправим их детскую энергию в мирное русло, — выпалила она, посмотрев на Тобираму. — Все лучше, чем то, чем они заняты сейчас. А труд будет их облагораживать… Придется же с их родителями договариваться, да? Надеюсь, эти слова подействуют убедительно на них. — Хм… — Нет, сомневаюсь. Да и забота о чужой собственности вряд ли их убедит. Надо что-то серьезнее. А если родители согласятся, а дети — нет? Не палками же их гнать. Он сначала нахмурился, а потом посмотрел на детей. — Они играют в шиноби. Думаю, хотят ими стать. Скажи им, что если не будут помогать, не смогут попасть в мое додзе. — Ты о том самом додзе, которого у тебя нет? — Пока нет. Я думал о том, чтобы организовать школу, но времени на это прямо сейчас не хватает. — Ты думал заниматься с детьми? Серьезно? — Ханакара удивленно вскинула брови. — Ты?! Тобирама улыбнулся на одну сторону. — Ты меня еще плохо знаешь. А твоя идея хорошая, кстати. Собери детей, и пусть помогают. Они такие же жители этой деревни, как и остальные. Ханакара бодро кивнула и направилась на выход. И в голове у нее вертелись мысли, но вовсе не о том, как она сейчас будет собирать и организовывать свору детей в сельхоз полк. А о том, что она действительно плохо знает Тобираму. И очень хочет его узнать лучше. Но уже не как коллегу. А как мужчину. Дома Ханакара оказалась только после заката. Ей отстроили небольшой современный домик на столичный манер, с парой комнат и кухней, чему она была рада. Большую часть жизни она жила, где придется. Пока была с Учихами, проживала в доме Эми, а теперь этот дом был ее собственностью. Ее стены, ее пол. Ее немногочисленная мебель. Прошло уже несколько недель, но Ханакара так и не привыкла, и все еще с улыбкой блуждала здесь, радуясь каждому суну*. Она скинула с себя одежду и встала под горячий душ. Одно из изобретений, которое сейчас внедрял в каждый дом Тобирама. Ханакара понятия не имела, как это все работает, да и не хотела разбираться. Главное, она знала, что и куда повернуть, чтобы не ждать вечность, пока нагреется вода для офуро, а просто стоять и наслаждаться тем, как по твоему телу бежит горячая вода. За прошедший день она смогла совершить для самой себя подвиг. Организовала свору детей Сенджу от пяти до десяти лет и направила к фермерам. Те, конечно, довольны не были, что вместо здоровых крепких мужчин перед ними стояли дети. Все же лучше, чем ничего. Зато на сегодняшний день у двух фермеров выполнен план: земля вскопана, посадки произведены, все полито и прополото. А завтра приступят к другим фермерам. С Учихами было сложнее. Если Сенджу купились на историю о том, что грозный и важный Тобирама будет их учить в додзе, то детям Учиха Ханакара об этом даже не заикнулась. Тут ей пришлось быть более изобретательной и сочинять на ходу морализаторскую историю о том, как важно быть добрым и отзывчивым. А когда поняла, что с мелкими засранцами это не работает, закончила все тем, что тонко и ненавязчиво пригрозила им Мадарой. Как итог: грядки в порядке, а фермеры довольны. Но массу эмоций и одновременно недоуменных взглядов у детей вызвали их ответственные надзиратели-воспитатели. Ханакара техникой призыва вызвала своих помощников-собак. Шинджи по такому пустяку она беспокоить не стала, а вот дружелюбных Ючи, желтого толстенького пса, и Кио, пятнистую лохматую собаку, попросила приглядеть за детьми, чтобы те не отлынивали от работы и делали все на совесть, пока Ханакара договаривалась обо всем с фермерами. Мимо Хатаке не прошел визит дайме. Он с Хаширамой и Тобирамой ходил по деревне, с умным видом о чем-то общался с ними. По его лицу Ханакара сделала вывод: он был доволен. Дайме выиграл в лотерею, даже не купив билет. Сенджу и Учиха отдали ему прежнюю территорию своих кланов, а взамен попросили незанятый, необлагороженный участок. И он автоматически, не сделав при этом ничего, обзавелся двумя кусками облагороженной территории, с готовыми домами и вспаханной землей. А также получил мир между двумя могущественными кланами, готовыми объединенными силами защищать его Страну Огня. Ханакара очень надеялась, что это будет на не безвозмездной основе, но ее в такие подробности никто не собирался посвящать. Ханакара вытерлась полотенцем, а потом намотала его вокруг тела. Она рукой протерла запотевшее зеркало и посмотрела на себя. Когда прибавилось солнечных дней, немногочисленные веснушки стали чуть ярче. Ханакара с досадой разглядывала их, а также родинки на лице. О, как она не любила свои родинки. Глядя в зеркало, она прикрыла их пальцами и поняла, что так действительно ее лицо становилось более ровным. Но если родинки еще как-то можно было косметикой маскировать, то веснушки исправить не выйдет. Ханакара обреченно вздохнула и с силой оперлась на раковину двумя руками, надавливая всем весом. Вдруг раздался громкий треск, и раковина резко наклонилась вниз, отрываясь от стены вместе с ее куском. И тут же из разорванной трубы вверх с напором взмыла струя воды. Сперва опешив от происходящего, Ханакара замерла, а потом быстро пришла в себя и прикрыла рукой трубу, но было совершенно бессмысленно так стоять. Тогда она стянула с себя полотенце и замотала его на торчащую из стены трубу. Вода все еще лилась, но хотя бы не била вверх. — Ёкаи меня подери, и что делать?! — произнесла Ханакара, глядя на то, как вода заполняет ванную комнату. Девушка выскочила, схватила еще несколько полотенец и, закрыв дверь в ванную, заложила тонкую щель внизу. И тут же вспомнила, что Тобирама предупреждал ее о каких-то рычагах и вентилях. Ханакара пожалела, что в этот момент разглядывала его, а не слушала, что он ей говорил. Она открыла крышку небольшого шкафчика в прихожей и увидела несколько рычагов. Недолго думая, она щелкнула все разом, чтоб наверняка, но во всем доме тут же погас свет, а вода продолжала хлестать из трубы. — Черт! — Ханакара снова включила все обратно. Она посмотрела на полотенца, которые уже начали намокать, и тут же поняла, что одна здесь не справится. Ханакара мигом натянула белую льняную рубашку и широкие брюки, и босиком выбежала из дома на темные, почти не освещенные улицы. Тобирама жил не так далеко от нее, и все, о чем она думала сейчас, так это лишь бы он оказался дома, а не где-то еще. Завернув за угол, она увидела спасительный свет в его окне и прибавила темп. Ханакара перемахнула через калитку, проскочила через весь двор перед домом и влетела по ступенькам, но перед дверью резко остановилась. Она посмотрела на себя и нахмурилась. Мокрые растрепанные волосы сосульками спускались немного ниже плеч, мятая одежда, грязные пятки. Мягко говоря, вид неприглядный. «Выбора нет», — решила она. Но как только Ханакара собралась постучать, дверь распахнулась. Тобирама почувствовал ее присутствие. Или же услышал топот, как от табуна лошадей. Он удивленно на нее уставился, разглядывая с ног до головы. — Мой дом с минуты на минуту уплывет вниз по дороге, — она махнула рукой в сторону своего дома. — А я бы этого не хотела, он мне все еще нравится. Тобирама вскинул брови вверх, но молча обулся и вышел. И когда они бежали по улице, он ее спросил: — Почему ты воду не перекрыла? — Я пыталась. Но вместо этого вырубила свет! — Ханакара развела руками в стороны. Тобирама усмехнулся и покачал головой. Когда они оказались в доме Ханакары, пол в коридоре уже немного залило — полотенца долго не смогли выдержать этот напор. Тобирама открыл дверь в ванную, и поток воды как цунами прошелся по всему коридору, заливаясь в другие комнаты. Под обреченные вздохи Ханакары, Сенджу открыл скрытую нишу в стене ванной комнаты, повернул один вентиль, и вода моментально перестала хлестать из трубы. Тобирама прошлепал к сломанной раковине и внимательно посмотрел. — Это ж как надо было надавить, чтобы вырвать ее из стены вместе с трубой? — он покачал головой и глянул на Ханакару. — Я сильнее, чем выгляжу, — она подняла руку вверх и напрягла бицепс.  — Завтра отправлю к тебе мастера, он все исправит, — произнес Тобирама, идя на выход. — Спасибо, — грустно кивнула Ханакара, разглядывая последствия катастрофы. Через мгновение она поняла, что Тобирама замер на месте и не уходит. Она повернула к нему голову и внимательно посмотрела. Он ее бесстыдно разглядывал, даже покраснел, а потом и вовсе зажмурился, как будто задумался о чем-то. — И пол надо будет перестелить, иначе сгниет, — распахнув веки, добавил он как можно быстрее, чтобы скрыть свое очевидное замешательство. — Я скажу мастерам. — Спасибо. — У тебя есть чем вытереть сейчас пол? — Да я просто несколько дыр проделаю, и все вытечет. Всё равно пол перестелят. Он нервно хмыкнул через улыбку, и Ханакара решила, что это был такой смех. Она и сама хихикнула, осознавая всю комичность ситуации. Это получилось немного нервозно, как ей показалось. Но рядом с Тобирамой у нее всегда шалили нервы, а сейчас от их переизбытка Ханакара почти захлебывалась. Он так отзывчиво отнесся к ее проблеме, оставил все свои дела и выскочил из дома. Да, за последний месяц их общения она примерно поняла, какой он человек. Но с каждым днем открывала в нем новые грани. Единственное, что она знала о нем с самого первого дня их знакомства — это его безоговорочная мужская притягательность. А с годами это стало еще выразительнее. Холодная харизма, сила его тела так манили к себе Ханакару, что сопротивляться этому было выше ее сил. Он был хорош, и она для себя это не отрицала. Знала только, что не дотягивает до его уровня ни внешне, ни социально. — Хочешь, я… — он осекся сперва, но потом быстро выпалил, — помогу тебе? Ханакара почувствовала, как внутри все сжалось от его предложения. — Да, — она произнесла этот простой ответ спокойно, как будто совсем и не волновалась. — Я тогда возьму из своего дома тряпки и полотенца, — он обулся и подошел к двери. — Я сейчас. Тобирама исчез, и Ханакара тут же метнулась к зеркалу, чтобы хоть немного привести себя в порядок. «Он решил помочь? Спасти утопающую? Зачем ему это?» Увидев свое отражение в зеркале, Ханакара тут же поняла, почему строгий Тобирама решил нарушить свой четкий распорядок жизни и вызвался помочь. Ее белая рубашка, впитавшая воду с мокрых волос, ярко демонстрировала то, что приличные люди прикрывают. Хатаке залилась краской, разглядывая в отражении свои упруго торчащие бледно-розовые соски. Они так и кричали ей всем своим видом: «Он нас видел, смотрел и не отворачивался! И родинку на одном из нас заметил, будь уверена! Не вздумай переодеваться, глупая женщина!» Ханакара схватила несколько шпилек, заколола волосы в высокий пучок и побежала в спальню, чтобы сменить белую рубашку на черную. На всякий случай, она переодела и хлопковые брюки на тренировочные штаны. И в этот момент вернулся Тобирама. Ханакара вышла из комнаты, и он тут же бросил свой взгляд на ее одежду. От девушки не ушло некое разочарование, мелькнувшее на его лице, но он быстро взял себя в руки, показывая полотенца и тряпки. В воздухе между ними моментально повисла неловкость и недосказанность. Оба понимали причины, но никто не хотел говорить об этом. Во время вытирания полов Ханакаре было смешно наблюдать, как Тобирама бросал короткий взгляд на ее тело, затем отводил его в сторону и, задумываясь, замирал. Чтобы забить неловкость и тишину, Ханакара спросила у Тобирамы, почему вообще вода хлынула из трубы, когда та сломалась. Он понял подтекст ее вопроса правильно, потому что с пылом стал подробно рассказывать ей, как устроен водопровод, и что вода там находится под давлением, которое регулирует вентиль на раковине. Она практически не слушала, что именно он говорил, потому что постоянно отвлекалась на то, с какой страстью он это говорил, на движения его рук, на его спину, на взгляд вишневых глаз. После Тобирама сам начал рассказывать, как прошла встреча с дайме. Как тот был доволен происходящим, хотя это Ханакара поняла и сама. От Тобирамы она узнала, что Хаширама и Мадара придумали название деревни. Конохогакуре. А глава деревни будет именоваться хокаге, и изберет его народ. Но это уже после того, как прибудут Шимура и Сарутоби. Время летело слишком быстро. Ханакара хотела его растянуть, прерываясь на то, чтобы просто смотреть на Тобираму во время разговора. Но он быстро пресекал такие мгновения. Сенджу бил по луже в ее сторону, брызгами заставляя Ханакару снова приступить к делу. Когда они выжали последние капли в таз, а затем опустошили его, Тобирама собрал в охапку то, что принес с собой, и двинулся на выход. — Может, оставишь? — предложила ему Ханакара, глядя на то, как он обувается. — Я постираю и верну. — Нет, все нормально, — ответил он, слегка улыбнувшись одним уголком губ. Он снова замер на месте, и по его лицу Ханакара поняла, Тобирама о чем-то думает, да так, что у него вены на лбу вздулись. — Как все прошло с детьми и фермерами? Мы ведь это не обсудили, — вдруг произнес он. — Не без проблем, конечно. Манипуляции, угрозы, шантаж. В ход пошло все. Но думаю, это сработает и завтра. — О, хорошо. Он снова замолчал и продолжил таращиться на Ханакару. Она не выдержала и произнесла с довольной улыбкой на лице: — Ты меня разглядываешь. — Да, — ответил он с полуулыбкой и даже не подумал отвернуться или хотя бы покраснеть для приличия. — Думала, ты из робких, — Ханакара, облокотилась на стену. Тобирама загадочно улыбнулся ей своим взглядом и совсем немного губами. — Нет. Я всегда знаю, чего хочу, — он мотнул головой и залез в карман одной рукой. Он вытащил оттуда листок с изображением метки. — Я взял с собой печать. Если хочешь, могу оставить ее тебе. На экстренный случай, вроде этого. — Чтобы ты, извращенец, в любой момент мог оказаться у меня дома? — Ханакара подошла и взяла печать из его рук. — Всегда мечтала об этом. Положу ее в ящик со своим нижним бельем. — Надо же, какие откровения, — улыбнулся он. — Это был сарказм, — с прищуром глянула на него Ханакара. — Разумеется, — улыбка не сходила с его лица, и это приятно удивляло Хатаке. — До завтра. Он исчез из ее коридора, оставив после себя только тишину и миллион вопросов. Задумчиво разглядывая печать для его техники, Ханакара направилась к себе в спальню.