Небо в алмазах

Никто не видит наших тел. Мы исчезаем в темноте.

Ханакара спокойно подготовила список людей, с кем пошла бы на охоту и рыбалку. Перечитав его дважды, она вычеркнула пару имен, и вписала другие. Она знала, что эти люди сейчас заняты тем, что рубят лес, готовят дороги, занимаются стройкой домов, но выбор был небольшой. Взять с собой детей было бы полезно для них, конечно. Но слишком уж много возни. Она потратит время на то, чтобы рассказывать им азы охоты, показывать ловушки и как правильно убивать и разделывать добычу. Рассчитав время, она поняла, что неплохо бы выдвинуться сегодня же до сумерек, чтобы добраться в горы и успеть разбить лагерь до темноты. Ханакара взяла список и вышла в коридор, замерев перед дверью Хаширамы. Он с Тобирамой все еще был там, и они продолжали разговор. Ханакара не слышала слов, только невнятный бубнеж. Хоть ей и было интересно, но прислушиваться она не стала, и даже отошла на пару шагов назад, предпочтя дождаться, когда Тобирама выйдет. Она еще раз взглянула на список. Одни Учихи. И даже Эми среди них, хотя Ханакара не могла сказать, что она хорошо охотится. Но это был банальный способ побыть с подругой. Нелогичный, иррациональный, ведь пользы она в деле вряд ли принесет. Разве что только в качестве той, кто будет охранять лагерь. Дверь открылась, и показалась белая голова Сенджу. — Можешь войти, — произнес он, пропуская ее вперед, но оставаясь в проеме. Протискиваясь мимо него, Ханакара ощущала легкую неловкость. В этот момент Тобирама пристально смотрел на нее, будто не понимал ее смущения. Она подошла к столу Хаширамы и протянула ему список. — Вот с ними я пойду на охоту, — заявила она. — Они займутся рыбалкой, а я отправлюсь за мясом. Лучше выдвигаться сегодня, чтобы успеть до темноты разбить лагерь, а на рассвете расставить ловушки. Хаширама пробежался по списку и с задумчивым видом передал его Тобираме. — Здесь люди только из клана Учиха, — произнес он, глянув на Ханакару. — Я никого из Сенджу не знаю, — пожала плечами она. — Хотя понимаю, что в перспективе это может не очень хорошо отыграться. Подчеркну, что я не уверена, но в дальнейшем люди могут говорить, что это клан Учиха здесь всех кормит. Даже после одной вылазки, но такое болтать смогут, да. Особенно, когда прибудут Сарутоби и Шимура. Людям надо же будет хвастаться. — Если начнем мериться, кто больше делает, то это кончится плохо, — проговорил Тобирама и сжал в руке список, помяв бумагу. — У тебя есть предложения, брат? — спросил Хаширама. Тобирама посмотрел на список. — Я могу выделить тебе пять человек, — заявил он. — И, думаешь, они будут меня слушаться? — с сомнением покачала головой Ханакара. — Я не хочу быть между двух огней. Тобирама вздохнул и посмотрел на Хашираму. Тот пожал плечами на молчаливый вопрос младшего брата. Тобирама удивленно вскинул брови. На мгновение Ханакаре показалось, что он даже обрадовался. Но он быстро вернулся в обычное для себя строгое состояние, как будто не позволял себе даже нескольких секунд радости. — Ладно, я пойду с вами, — произнес он и посмотрел на Ханакару. — Собери своих, а я своих. — И бочки с повозками на тебе, — кивнула она, и хотела уйти, но вдруг замерла и посмотрела на Хашираму. — А ведь это первая совместная миссия Сенджу и Учиха. Хаширама улыбнулся. Так широко, по-детски открыто. Он был счастлив, Ханакара чувствовала это всем сердцем. И он не стеснялся этого, не сдерживал эмоций. Хаширама раскатисто рассмеялся, и заразил этим смехом Ханакару. Она присоединилась к его радости. А Тобирама стоял рядом, и его каменное лицо даже не дрогнуло. Но Ханакара чувствовала, что он тоже был от чего-то доволен. Если сказать, что шиноби были недовольны, это ничего не сказать. И даже не тем, что их труд эксплуатировали налево и направо, не платя ни единой монеты за это. А тем, что приходится находиться так близко к своим заклятым врагам. Последний месяц Учихи и Сенджу успешно держались друг от друга подальше. Но сейчас их посадили в соседние повозки, увезли глубоко в лес и приказали разбить лагерь: поставить палатки и разжечь костры. Охватившие лес сумерки уступали место надвигающейся ночи, незаметно тая в воздухе. Река будто единственное на всю округу живое создание бурлила и шумела, и слышно было только ее. Весь остальной лес, казалось, вымер. Даже ветер не играл в молодой листве. Ханакара ощущала напряжение в лагере. Методично ставя палатки, что Сенджу, что Учихи молчали, позволяя себе только цепкие взгляды друг на друга. Как будто ожидали нападения. И Ханакара была готова, что придется разнимать людей, если те вдруг сорвутся. Но они были достаточно благоразумны. «Или они все Тобираму боятся», — думала она, когда ставила свою палатку рядом с Эми. Ханакара бросила на него свой взгляд. Тобирама давно закончил со своей палаткой, которую расположил через всю поляну от ее, и уже даже вернулся с охапкой хвороста. Один из Сенджу добавил эти ветки к своим и принялся разводить костер. — Ты скоро? — спросила ее Эми, и Ханакара быстро посмотрела на нее, делая вид, что не разглядывала Тобираму. — Почти готово, — ответила она, подвязывая последнюю сторону палатки. — Я пойду с Минори за хворостом, — сообщила Эми. — Конечно, — кивнула Ханакара, закидывая дорожную сумку внутрь палатки. Она взглянула на прозорливую подругу и поняла, что от нее не ускользнуло то, что Ханакара разглядывала Тобираму. Эми скривила лицо, как будто в воздухе вокруг нее пахнуло чем-то дурным, развернулась и ушла вместе со своим соклановцем. Ханакара закатила глаза на такое демонстративное поведение подруги. Она чувствовала, что даже когда они рядом, они словно далеко друг от друга. Эми ускользала от нее, и Ханакара не знала, что ей с этим делать. И даже не могла разобраться, что чувствует к этому. После смерти Изуны все негативные ощущения она будто перестала ощущать так ярко, как прежде. В сравнении с этим остальные переживания казались лишь незначительными неприятностями. Ханакара закончила с палаткой и оглянулась по сторонам, ища Тобираму. Сквозь надвинувшуюся тьму она разглядела его силуэт на каменистом береге реки. Он сидел на большом валуне и разглядывал что-то перед собой. Ханакара вышла из леса, и он обернулся, когда она начала ступать по мелким камням. — Надо будет выставить парочку дозорных на всякий случай, да? — сказала она, подойдя ближе. Тобирама отодвинулся к краю валуна, освобождая место для Ханакары, и она запрыгнула, садясь так близко, что их бедра почти касались. — Ты точно хорошо охотишься? — ехидно улыбнулся он на одну сторону. — Не заметила, что я уже двоих поставил. Ханакара обернулась, пересчитала всех Сенджу вокруг костра и поняла, что как раз двоих не хватает. — Ты даже не обсудил это со мной! Вообще-то я капитан отряда, если ты еще помнишь. — Так отдавай приказы, капитан Ханакара, а не спрашивай у меня разрешения. — Надо назначить дозорных! — бодрым командирским тоном произнесла она. — Уже сделано, капитан! — ответил он, подыгрывая ей. — Вот и отлично! Тобирама ухмыльнулся и покачал головой. Она чувствовала снисходительность, которая так и сочилась от него. — Капитан Ханакара, — повторил он, смакуя словосочетание. Он сделал это так, что у нее защекотало внутри от теплоты. Хоть Тобирама и забавлялся, тоном и видом потрунивал над ее капитанством, но ей это показалось чем-то особенным. Она не замечала, чтобы он позволял себе подобное поведение с кем-то еще. Чтобы разрядить между ними растущее напряжение, Ханакара начала тараторить: — Мы не обсудили, как будет протекать весь процесс. На рассвете я расставлю ловушки для зайцев в тё отсюда. Учиха Эми останется здесь в лагере. А остальные Учихи отправятся на рыбалку, они знают, что делать. И когда поймают достаточно форели, сами погрузят и отвезут в деревню. — С рыбалкой все ясно. Но думал, мы поохотимся на кого-то покрупнее зайцев. — Вообще-то, зайцы — это нам самим кушать и моих помощников кормить. После этого я призову Шинджи и несколько собак, и мы будем загонять оленей. Но, по правде, я думала убить еще пару медведей, чтоб мясо запасти впрок. Но это будет посложнее. Скорее всего, они глубже в горах, поэтому расстояния придется проходить не маленькие. И сейчас уже достаточно тепло, мясо на разделку надо будет отправлять в Коноху сразу, чтобы не испортилось. Ты часто охотился? — Иногда на миссиях бывало. Но обычно я убивал столько, сколько мог съесть за раз. Кормить толпу людей мне не ни разу не приходилось. Думаю, как и тебе. Тобирама замолчал, и Ханакара повернула к нему голову. Тьма сгустилась настолько, что даже сидя рядом, она почти не видела его лица. Только смутные очертания. И это никак не мешало ей хорошо чувствовать, что он сейчас достаточно расслаблен и не против поговорить. «Хотя зачем ему со мной говорить? Какая ему от меня польза?» — Думаешь, эти дни пройдут без осложнений? — спросил он ее. — Ты про настроение людей? Довольными их сложно назвать. — Это я и сам вижу. Я о другом. За своих людей я не беспокоюсь. Они себя в руках держать умеют, и приказы исполняют. — Думаешь, Учихи нападут на вас, пока вы спите? — усмехнулась Ханакара. — Ты параноик. — Я предусмотрительный. — Тогда, предусмотрительный, готовься не спать несколько дней, а то вдруг что, — тихо рассмеялась Ханакара. — Ладно, чего ты так напрягся? На рассвете Учихи уйдут на рыбалку, а потом часть из них с уловом уедет в Коноху. Другие останутся еще на день другой, пока не заполнят бочки. Меня в лагере тоже не будет пару дней, но здесь останется Эми. Она будет принимать добычу и координировать весь процесс. С вашей стороны будет Сенджу Наоми, насколько я поняла. — Твоя подруга? Доверяешь ей? — Конечно. Это странный вопрос. — Вовсе нет. Я видел, как она на тебя смотрит. У друзей совсем иной взгляд. — С каких пор ты стал разбираться в людях? Когда мы познакомились, ты меня сначала за похитителя принял, потом намекал мне, что я могу быть связана с похитителями. Потом подозревал, что я шпионка Учих… — Я понял, — он остановил Ханакару. — И ты хочешь сказать, я ошибаюсь в ней так же, как и в тебе пять лет назад? — Ханакара почувствовала, как он улыбается. — Ты не знаешь Эми, как знаю ее я. — И поэтому я более объективен. Или ты думаешь, я и в тебе сейчас ошибаюсь? — О, так ты переосмыслил свое мнение обо мне и даже сделал выводы? Не хочешь поделиться? — Нет, — он снова улыбался, Ханакара была уверена. — Не бойся задеть мое самолюбие, — сказала она, чувствуя, что он вполне может задеть ее самолюбие. — Рассказывай, я спокойно выслушаю. — Нет. Я в эту ловушку не попаду. — А вот мне с тобой все ясно. Тобирама издал несколько коротких негромких смешков. — И в отместку мне, ты тоже не поделишься, я прав? — Вовсе нет. Ты умный и расчетливый. «И поэтому я не понимаю, зачем тебе со мной разговаривать. Какую цель ты преследуешь?» — продолжила свою мысль Ханакара. — Слишком просто. Это на поверхности. Я думал, ты копнешь глубже. — О, хочешь глубже? Ладно, сам напросился. Ты всё привык держать в своих руках, контролируешь всё вокруг: людей, дело, миссии, но в первую очередь самого себя. Мне кажется, ты такой сдержанный именно поэтому, и внутри у тебя намного больше эмоций, чем снаружи. Этот контроль не позволяет тебе почувствовать остроту и сладость этой жизни, вкусить как можно больше, так сказать. Но именно этот контроль дает тебе ощущение, что твоя судьба принадлежит только тебе. Будто никто не властен над ней, никто не может решить ее исход, кроме тебя самого, — она сделала паузу и спросила: — Это было достаточно глубоко? Его голова качнулась в согласии. — Я даже смог что-то почувствовать, — проникновенно ответил Тобирама. Он замолчал. Ханакара начала подозревать, что сказала что-то лишнее. Но потом ощутила, что Тобирама был спокоен, и повисшая недосказанность не тяготила его. Как будто помолчать вдвоем с ней ему было комфортно. Ханакара посмотрела в темноту перед собой, с удивлением осознавая, что ей и самой было комфортно рядом с ним.