Небо в алмазах

В том, что все это случилось — я не со зла.

За год Коноха изменилась. И не столько внешне, хотя это самое первое, что бросилось в глаза Тобираме, сколько энергетически. Он чувствовал каждой клеточкой своего тела, как по-новому дышит это место. Настоящий живой организм, растущий, набирающий мощь. Домов значительно прибавилось, как и людей, в чем есть его заслуга за этот год. Он шел по центральной улице и не узнавал прохожих. Раньше было намного легче. Это Сенджу. Это Учиха. А теперь словно какой-то суетливый карнавал из разнообразных кланов. Открылись небольшие лавки, заведения, магазины. Даже крошечный ларек, где можно было быстро перекусить раменом. — Как все изменилось, — воскликнула идущая рядом Наоми. — Да, — сухо согласился он, думая теперь только о том, какой слой пыли скопился в его доме за период отсутствия. За следующим поворотом Тобирама остановился, потому что помнил, что дом Наоми в другой стороне. — Отлично справилась на миссии. Ты молодец. — Спасибо, Тобирама-сан, — Наоми немного склонилась, и, выпрямившись, вежливо улыбнулась, как и обычно. — До встречи, — он коротко кивнул и направился к своему дому, не дождавшись прощального слова от своей подчиненной. По мере приближения к Конохе, он постоянно думал о Ханакаре и о том, какой будет их встреча. При всей его внешней холодности Тобираму одолевали тревога и волнение. Раз за разом он представлял себе, как увидит Ханакару, заговорит с ней, чтобы быть готовым к любому повороту, хотя и прекрасно понимал, насколько она непредсказуемая женщина. Всё его планирование может рассыпаться в пыль, как только Хатаке выкинет что-то неожиданное. Сенджу нарочно сделал большой крюк, лишь бы не проходить мимо ее дома к своему. Глупость и ребячество. Но он не был готов сейчас к тому, что она случайно увидит его. Тобирама намеревался найти ее сам, целенаправленно. Но сперва он должен был хотя бы оставить свою сумку с вещами и привести себя в порядок после дороги. Вся эта проклятая миссия, длящаяся чуть больше года, показала ему, какой же он все-таки глупец, испуганный детеныш, а не взрослый ответственный мужчина, каким он считал себя раньше. Когда Ханакара спрашивала, кто она для него, и что он к ней испытывает, Тобирама просто не смог ничего выдавить из себя. И ведь не потому, что сказать было нечего. Нет. Слова застряли в горле. Сперва Тобирама как ребенок обиделся, что она не видит его явной привязанности к ней. Он ни к одному человеку так не относился, как к ней, а Ханакара этого не поняла и начала задавать вопросы. Она была для него источником тепла и света, глотком свежего лесного воздуха. Одно присутствие Ханакары рядом поднимало вечно угрюмое, мрачное настроение Сенджу. Он чувствовал себя не только лучше внутренне. Тобираме казалось, что он даже становится лучше, как человек. Он любил ее. Но был слишком высокомерен и эгоистичен, чтобы признать это в открытую. Спустя несколько месяцев размышлений он понял, что за этим скрывается глубинная истина. Его одолевал страх быть уязвимым. Страх, что она может нанести ему боль, когда он откроется ей. Страх стать беспомощным перед своими чувствами к ней. Поэтому, гордо сомкнув рот, Тобирама все время отстранялся от нее при людях, и по этой же причине промолчал на ее вопросы. Он боялся совершить ошибку, с последствиями которой не сможет справиться. Боялся, что если у них не сложится, он в глазах людей будет выглядеть раненным и брошенным щенком. При этом сам не заметил, как предстал перед Ханакарой, единственной действительно важной для него персоной, в виде малолетнего упрямца, отказывающегося брать на себя ответственность за принятые решения. И ведь тогда пришлось бы официально изменить свою холостяцкую жизнь, по-настоящему впустить в нее женщину, которая и так уже изменила его. А что Ханакара сделала бы дальше? Неизвестность слишком пугала Тобираму. Ему нравилось все, как было: совместное время, их дискуссии, как она неправильно готовила сложные блюда, и тогда он ей помогал, как они любили друг друга, как она от удовольствия кричала, в требовательных мольбах сладко произносила его имя. Он так боялся, что что-то могло испортить их идиллию, что не заметил, как испортил все сам. Все, что от него требовалось — это сказать, что он чувствует, всё как есть. Не лгать, а сказать правду. Открыться и стать полностью уязвимым. И этого он сделать не смог. Дом его встретил затхлым воздухом. Увидев плотный равномерный слой пыли на полу, Тобирама обрадовался: это свидетельство того, что к нему в дом никто посторонний не врывался. Все было нетронутым, как он и оставлял. Он аккуратно поставил походный рюкзак в своей комнате и сел на пол. Сенджу снова подумал о Ханакаре. Лучше встретиться с ней сразу и объясниться, чем избегать этого, как мальчишка. Что бы она ни сказала ему, как бы ни встретила, Тобирама знал, что продолжает любить ее, и ничто не изменит его чувства к ней. Подключив свой холодный ум и расчет, это он для себя решил окончательно: если она отвергнет его, ему придется согласиться с этим и просто жить дальше. Он не станет докучать ей, требовать от нее то, чего она дать не захочет. В конце концов, его любовь она не отнимет, даже если откажет в ответном чувстве. Сенджу нашел ее с помощью сенсорики. Ханакара быстро двигалась по прямой траектории неподалеку с деревней. Судя по времени суток, это было похоже на утреннюю тренировку. Как нельзя кстати она была одна, поэтому Тобирама решил, что сейчас самое подходящее время. Он помнил, что раньше она утром встречалась на тренировку с детьми помладше, и после обеда у нее урок с подростками. Видимо, Ханакара не стала изменять своим привычкам. Поэтому, если не сейчас Сенджу с ней встретится, то только вечером, а он не хотел ждать так долго. К тому же, что она может подумать, если он, будучи в деревне, не найдет время для встречи? Тобирама вышел из дома и стремительно направился за ее чакрой. Хоть она бежала быстро, но он смог бы ее догнать. Чтобы не петлять по улочкам, он запрыгнул на крышу дома и помчался напрямик к лесу. По мере приближения к Хатаке, он вдруг осознал, как странно это выглядит. Она тренируется, бежит. И тут он догоняет ее сзади и говорит: «Здравствуй. Я вернулся спустя год. Хочу, чтобы мы снова были вместе». Тобирама резко остановился на ветке дерева и хлопнул себя ладонью по лбу. «Надо хотя бы дождаться, когда она остановится, а не подкрадываться к ней со спины», — решил он. Тобирама продолжал сенсорно наблюдать за ней. В какой-то момент Ханакара, резко остановившись, помчалась в обратную сторону, и это означало, что она будет пробегать прямо под деревом, на котором он сидит. Логически додумав траекторию ее движения, он понял — она возвращается к скале с высеченным на ней лицом Хаширамы. Бежала она быстро, поэтому совсем скоро он услышал топот ног и ее задорный хохот, такой родной и любимый. Из-за деревьев показалась она, и у Сенджу перехватило дыхание, ноги онемели, а во рту пересохло. На ее лице светилась счастливая улыбка, и сердце Тобирамы тут же больно сжалось. Он не видел эту прекрасную улыбку весь год по собственной глупости. Ему захотелось тут же прыгнуть, остановить Ханакару и прижать к себе. Вдруг вслед за ней выскочил второй человек. Тобирама даже не сразу понял, ведь он совершенно не почувствовал его присутствия. «Что за?.. Откуда он здесь взялся?» Этого густобрового типа он запомнил на всю жизнь. И теперь тот каким-то образом был здесь, в Конохе. Но даже не это так возмущало Тобираму. — Если не поднажмешь, я тебя снова обойду, — смеялась Ханакара. — Отыграюсь на отжиманиях. — Можешь попробовать… — со смехом ответила Ханакара, и они скрылись, уносясь к скале. Его Ханакара, его, бегала на перегонки с этим Майто Шином, как будто им десять лет. Сердце снова сжалось, но на этот раз не от тоски, а от ярости. Тобираме захотелось тут же что-то сломать, вырвать пару деревьев с корнем, чтобы выпустить пар. Прямо сейчас ему нужен был кто-то, чтоб объяснил, что в деревне делает этот человек, почему Ханакара с ним носится наперегонки, и что здесь вообще происходит?! Тобирама нашел своего брата в новой резиденции хокаге и направился туда. Теперь это было полукруглое здание с красной крышей. Таким архитектурным решением он не мог любоваться. У него перед глазами все еще стояла эта картина. Ханакара с этим типом наедине. Что еще они могли делать вместе? Как долго Майто в Конохе? Какого рода у них отношения с Ханакарой? Воображение Тобирамы начало разгоняться, подкидывая ему варианты неплохого времяпрепровождения, и он резко встряхнул головой, чтобы отбросить эти отвратительные сцены. Дверь хокаге была открыта, и Тобирама зашел без стука. Брат сидел за большим дубовым столом, заставленным стопками бумаги. А рядом с ним стоял Сато Киёши и что-то объяснял, тыча пальцем в открытую толстую рукописную книгу. — Тобирама! — воскликнул старший брат и встал со своего места. Хаширама радостно подскочил к нему и стиснул в крепких объятиях. Тобирама обязательно бы обрадовался приятной встрече с братом, если бы не испорченное настроение. Сато Киёши поздоровался с ним, но в рамках приличия. Этот парень заметно возмужал за этот год. Он отрастил небольшую бороду вокруг рта, а свои длинные волосы стал завязывать в высокий хвост. — Нам бы поговорить, — сказал Тобирама брату, а потом посмотрел на Сато. Было не слишком вежливо выставлять его за дверь, но младший Сенджу не в том расположении духа, чтобы себя досконально контролировать. — Разумеется. Я закончу остальное сам, — кивнул Киёши и с тяжелой книгой вышел за дверь, закрыв ее за собой. Хаширама усадил брата в кресло, а сам сел рядом на диван у стены. Сперва они говорили обо всех последних новостях в деревне. Единственным черным пятном для старшего Сенджу был уход Мадары и разрыв их дружбы. Хаширама явно сильно переживал, и Тобирама заметил это, хоть и не стал подробно расспрашивать о причинах ухода Учихи. Сам факт того, что он не увидит его угрюмую физиономию, его с одной стороны радовал, с другой стороны настораживал. Уж лучше своего врага иметь под боком, чтобы наблюдать за ним, чем позволять ему исчезать в неизвестном направлении. Старший брат поведал и о нововведениях в деревне, о быте людей, как все наладилось. Коноха расширяется, и Хашираму это радует. Тобирама, на время забыв о своем негодовании по поводу Ханакары и Майто, смотрел в счастливые глаза брата и улыбался. Он давно не видел Хашираму, и эта солнечная энергия захлестывала его. — К нам теперь даже приезжают и простые крестьяне, просят выдать им землю. Они готовы возделывать ее и трудиться на благо деревни, — радостно заявил Хаширама. — Ты представляешь? Они верят в миссию Конохи! — А внеклановые шиноби? — Да, такие тоже решили присоединиться к нам. Но их не много. Я сейчас покажу. Хаширама прошел через кабинет к своему столу, достал папку с вшитыми листами и передал ее Тобираме. Тот открыл и увидел, что в папке листы с черно-белой портретной фотографией и данные о шиноби. Он пролистал несколько, увидел среди них и Ханакару, а потом наткнулся на файл Майто Шина и тут же захлопнул папку. — И вы завели такие листы на каждого шиноби Конохи? — Да, это предложил в свое время Киёши-сан. Твой лист тоже есть, и тебе, кстати, нужно сфотографироваться. — Это хорошая идея. Исходя из данных о шиноби, можно с легкостью понимать, кого назначать на какие миссии. Но я бы расширил такие листы. Здесь не хватает информации об уже пройденных миссиях, медицинской карты и… — Если бы ты этим занялся, ты бы мне очень помог, — взмолился Хаширама. — Потому что я сам не успеваю, а Ханакара-чан занята с детьми, у нее не всегда есть время. — Ханакара помогает тебе здесь? — вскинул брови Тобирама. Он помнил, как она не любила подобную бумажную работу. — Сейчас уже редко. Когда в Коноху приехали Хьюга, и младшая дочка Тошинори-сана, Цугуми-чан, вызвалась мне помогать. Ханакара-чан смогла полноценно посвятить себя тренировкам с детьми. — Я помню Цугуми, — мрачно заметил Тобирама. В его воображении всплыли воспоминания о благопристойной, но уж больно бойкой девице. По приглашению Тошинори-сана Сенджу жил в его доме на время пребывания в клане Хьюга. На паре приемов, когда он ее видел, Цугуми вела себя безупречно, по всем канонам этикета. Однако пела и танцевала как настоящая артистка. А в промежутке между официальными приемами, она все время находилась в своем крыле поместья, и не пересекалась с Тобирамой. Но иногда он слышал, как она пела и играла на музыкальных инструментах. А еще Тобирама прекрасно помнил, что именно ее должны были выдать за него замуж, если бы не та роковая битва и смерть его отца. Сделка сорвалась, а после того, как Хаширама стал главой клана, младший Сенджу убедил его в том, что у них нет времени растрачивать свои силы на подобные события, потому что и сам тогда в это искренне верил. К тому же Хьюга Тошинори не воспринял Хашираму с должным почтением, как нового главу клана. А когда ему прислали письмо с предложением отложить брачный союз Тобирамы и Цугуми на неизвестный срок, счел это оскорблением и разорвал договоренность окончательно. Но, тем не менее, в отместку не стал выдавать свою дочь за прямых врагов Сенджу. — Что-то ты слишком угрюмый. Она оказалась довольно милой девушкой. Прилежной, ответственной, красивой — Хаширама сделал паузу и многозначительно несколько раз дернул бровями вверх. — Вас ведь сватали, да? Тобирама наградил его усталым, безэмоциональным взглядом. — Не напоминай. Даже для Хьюги она достаточно изнеженная. В прочем, это объясняется тем, что ее растили, скорее, как химэ, а не как куноичи. Но я удивлен, что она решила выйти из родительского дома, чтобы хоть немного поработать. Думал, она только развлекать гостей способна или сидеть в своей комнате. — Она вполне может выполнять несложные клановые техники, она мне рассказывала. — Это не то же самое, что по сигналу ринуться в бой и убивать столько врагов, сколько потребуется. Это бедное создание и десяти минут не выдержит такой нагрузки. И я сейчас говорю не только о физической, но и о моральной. — Да ей это и не нужно. Она хочет быть полезной, и сам Тошинори-сан сказал мне, что рад, что его младшая дочь нашла себе увлечение. — Увлечение?! Работать в резиденции при хокаге — это большая ответственность, а не «увлечение», брат! Ты точно взял на службу подходящего человека? Или просто ту, которой занять себя нечем? Сегодня она увлекается этой работой, а завтра что? Захочет играть с животными? А послезавтра решит, что она выдающаяся куноичи? Это полная глупость. Я еще проверю, как ты ведешь остальные дела в деревне. Представляю, что меня ждет… — Как же я соскучился по тебе и твоему брюзжанию, — солнечно улыбнулся Хаширама. — Но Цугуми отлично справляется со своими задачами. Сам увидишь. Тобирама с сомнением глянул на брата. — А как Ханакара? — спросил он, опуская взгляд в пол. — В смысле не она сама, а как ее тренировки? То есть не личные тренировки, а с детьми. Кхм. — Неплохо. Я был на одной из них. Она жестковата с детьми. Я даже удивился, потому что в общении она совсем другая, а с ними на тренировочном поле она как… Как бы это выразиться… — Волчица? — усмехнулся Тобирама. — Да, немного диковата, — кивнул Хаширама. — Никогда не знаешь, что она выкинет. Нет, она не применяет к детям чрезмерную силу, но это именно то, чего я избегал в воспитании Акарамы. Она может крайне сурово обойтись с детьми, даже наказать. Однажды она привязала ребенка Акимичи к столбу и морила его голодом двенадцать часов за то, что тот съел обед товарища. А после этого дала ему в руку камень, утащила в чащу леса и сказала, что, если тот голоден, должен научиться сам добывать свой обед, а не воровать чужой. Тобирама тихо рассмеялся, да Хаширама и сам рассказывал эту историю с улыбкой. — Ты вот смеешься, потому что не слышал, как потом орали его родители в моем кабинете. Этот хитрец им всю предысторию не рассказал, а только само наказание, выставив все так, будто Ханакара-чан хотела его убить. — Она суровый учитель, — сказал Тобирама, вспомнив все истории о том, как ее учили собаки. Ей до них все равно далеко. — Думаю, да. Но за детей я спокоен, они в надежных руках. И пара юных бойцов мне кажется крайне любопытной. Сарутоби Хирузен и Шимура Данзо. — А как же твой сын? — Акарама молодец, но я вижу, что мы с Мито его воспитали совсем не так, как отец воспитывал нас с тобой. Мы оградили его от всех ужасов, но не подумали о последствиях. А Акарама теперь… Дело не в чакре, ее можно развить. Но он совсем не понимает, что значит быть шиноби, и что нам иногда приходится делать. Он все слишком романтизирует. Я не уверен, что он им станет, даже несмотря на обучение Ханакары-чан. А опекуны Хирузена и Данзо не допустили такой ошибки. — Их родители мертвы? Возможно, это и научило их чему-то. Но Акарама очень юн, еще можно приучить его к жизни шиноби. Если, конечно, ты хочешь. Хаширама с сомнением покачал головой. И Тобирама понял, что брат не хочет продолжать эту тему, тогда он снова открыл папку с личными делами шиноби. — Знаешь, кто это? — Тобирама показал Хашираме файл Майто Шина. — Конечно, — кивнул он. — Уникальный шиноби. Я таких раньше не встречал. — Он был тем, кто похитил Сато Киёши шесть лет назад. — Да, Шин сказал это, когда пришел сюда, да и Киёши узнал его. Он заявил, что если его поступки будут препятствием, он уйдет. — Будут ли препятствием? Он похитил людей, чтобы их потом продали в рабство. — Он был наемным шиноби. Если ты вспомнишь, что творили мы, когда действовали по заказам, как и он… У всех нас есть постыдное прошлое, Шин не исключение. Коноха — это место с новым порядком и законами. И если кто-либо их нарушит, будет нести ответственность. Тобирама крепко сжал челюсть и пробежался по его данным. «Невосприимчивость чакры? Он не может управлять собственной чакрой, поэтому она у него в таком состоянии. Но он все равно сумел достичь такой скорости, силы, что действовал даже быстрее моих клонов». С неудовольствием он признал, что способности этого шиноби поразительны. Тобирама читал дальше и наткнулся на строчку «Семейный статус: женат». Он судорожно перелистнул несколько страниц и нашел ту же самую строчку у Ханакары. Пусть ему было страшно узнать неприятную правду, но чем раньше он ее для себя уяснит, тем ему станет проще. «Семейный статус: не замужем». Не сумев сдержать эмоции, Тобирама с облегчением откинулся на спинку кресла и закрыл папку, решив вернуться к изучению файла Майто позже. — Интересно, — протянул Хаширама, который все это время внимательно наблюдал. — Мадара, когда еще был здесь в деревне, намекал мне на то, что между вами с Ханакарой что-то происходило. Но я тогда не поверил ему, хоть мне и казалось, что из вас получилась бы отличная пара. — Почему не поверил? — спросил Тобирама. Он даже не стал думать о том, как Мадара догадался. Этого Учихи больше не было в деревне, и это не могло не радовать младшего Сенджу. — Я был уверен, что о таком мой младший брат рассказал бы мне. А выходит, ты скрывал. Когда все началось? — После первой охоты. У тебя тогда были свои заботы с Мито и очередным выкидышем. Да к тому же ты знаешь, что я не люблю разговаривать на такие личные темы. — Так вы больше не вместе? Что случилось? Тобирама хотел сказать, что случилась миссия на целый год. Но понимал, что это лишь повод для того рокового разговора, в котором он не смог сказать Ханакаре несколько простых искренних слов. — Я был дураком, который не решился взять на себя ответственность, — честно ответил Тобирама. — Боялся открыто признать свои чувства. — А сейчас ты готов? — За этот год я сделал достаточно выводов, и думаю, что да, — озвучивать подобное было крайне сложно для Тобирамы. Он говорил через силу, заставлял себя, зная, что ему придется то же самое произносить перед Ханакарой, поэтому использовал этот шанс как репетицию. — Я бы хотел вернуть ее. Только он это сказал, почувствовал, как ему стало совсем немного легче внутри. Как будто эти слова придушивали его изнутри, а теперь вырвались наружу, и он смог вздохнуть поглубже. — Но я понятия не имею, как она ко мне относится, — продолжил он. — Ты что-нибудь знаешь про нее? У нее… кто-то есть? Или был?.. — Я даже не заметил, что между вами что-то происходило. Если даже и был у нее кто-то или есть, она это успешно скрывает. Подобный ответ совершенно не утешил Тобираму. Он напряженно сперва сжал кулаки, а потом расслабил. Хаширама кинул взгляд на часы, а потом снова посмотрел на брата. — У нее сейчас начинается тренировка с детьми на первом полигоне недалеко от квартала Сенджу. Иди туда, заодно и посмотришь на занятие, а после поговори с ней. Тобирама усмехнулся. — Думал, ты начнешь по своему обыкновению выдумывать какие-то безумные идеи, как мне завоевать ее доверие и прочее. Или делиться советами старшего брата, более опытного в делах с женщинами, чем я. Хаширама махнул рукой и сказал: — Я знаю, что подобное не в твоем стиле. Ты никогда ничего такого не сделал бы. Скорее, ты просто подойдешь к ней и скажешь в лоб, как есть. — Именно это я и не смог сделать год назад, — печально усмехнулся Тобирама. Брат усмехнулся, начав подтрунивать над ним на эту тему. Тобирама так соскучился по его глупостям, что позволил ему высказаться по полной. После Хаширама показал ему соседний кабинет, который подготовил специально для него. Сенджу оставил на столе папку с личными файлами шиноби, и отправился на полигон, чтобы снова увидеть Ханакару, а хокаге вернулся к своим обязанностям.