Небо в алмазах

Без нее вся жизнь равна нулю.

— Подожди, — рассмеялась Ханакара и стала суетливо лазить по карманам, а потом достала ключи. — Нашла! Пока она открывала ими дверь, сидя на руках Тобирамы, он наклонил голову к ее шее и поспешно поцеловал, как будто боялся, что она ускользнет. И был прав. Как только они попали внутрь, и дверь захлопнулась, Ханакара спрыгнула с его рук, извернувшись в воздухе. Она бы ушла дальше по коридору, но Сенджу успел ее схватить и прижать к стене. Поиграть в догонялки не получилось. С одной стороны путь преграждала стена, с другой — живая стена в виде Тобирамы. В темноте он едва уловил ее улыбку, а когда стал целовать, смог расслышать довольный смех, рвущийся из ее груди. На ее губах все еще был привкус чая с горными травами. Или же это от его собственных, Тобирама разобрать уже едва ли мог. Сознание покрывалось пленой страсти, охватившей его, как только Ханакара позволила ему перейти границу. Хатаке что-то пробормотала ему в губы, и он еле разобрал, что она намекала на обувь. Мгновение, и он помог разуться ей и небрежно сбросил и свою обувь тоже, а затем попытался нащупать веревки, стягивающие кожаный пояс на талии Ханакары, чтобы освободить ее тело от ненужной одежды. — Спешишь? — шепнула она сквозь улыбку. — Если я его разорву, куплю тебе новый, — торопливо бегая пальцами по ее талии, он все же нашел узелок, но тот никак не поддавался. Ханакара подцепила его двумя пальчиками, тот раскрылся, и кожаный ремень с характерным шлепком упал на пол. Тобирама опомниться не успел, как Хатаке, включив свет в коридоре, за руку уволокла его в свою комнату. Она встала к нему спиной, а лицом к кровати и задрала обе руки вверх. Дважды его просить не пришлось. Сенджу стянул с Ханакары рубашку и отбросил в сторону, а потом почти нежно убрал волосы с усыпанной редкими веснушками шеи и приник к ней губами. Его руки собственнически скользили по расслабленному телу девушки, пока она зарылась пальчиками в его волосы и слегка придавливала за затылок, чтобы он не вздумал отрываться. Сенджу и не собирался. Каждое его касание выдавало жгучее нетерпение. Ханакара отзывалась на них, чувственно прижимаясь к нему бедрами, прогибаясь в пояснице для этого. Ей так же неймется. Ханакара повернулась к нему и сняла одежду, задержав свой взгляд на его теле. Губы чуть приоткрыла на вдохе, а ее пальцы прошлись по мышцам его пресса, спускаясь к брюкам. Тобирама позволил ей медлить, разглядывать себя, потому что и сам любовался ею. Почти нагая Ханакара прижалась к его ключицам губами, горячим языком оставляла следы, и шла дальше. Ее оголенная грудь касалась его торса, и на этом терпение Тобирамы начало трещать по швам. Она интуитивно уловила это и привстала на цыпочки, дотягиваясь до его губ. В глубоком поцелуе Ханакара сделала несколько шагов, а потом сконцентрировала чакру в ладонях и ступнях. Она обхватила Тобираму и резко оттолкнулась от пола, чтобы в прыжке долететь до кровати. В полете она не стала разрывать поцелуй, а наоборот, как будто прижалась сильнее. Кровать их встретила мягкими объятиями. Сенджу не смог сдержать смешок, вспомнив, как он с Хатаке вчера почти так же летел в пруд. Пучок ее волос распался. Пряди, путаясь и переплетаясь, белым облаком легли вокруг ее головы. Тобирама ласково погладил их, а потом наклонился и глубоко вдохнул этот аромат, окутывающий его. Сквозь холодный миндаль пробивалась теплая амбра, звуча в унисон с цветочным аккордом. Это то, чего он был лишен по собственной глупости на целый год. Близость с ней кружила ему голову. Сенджу стал требовательно целовать, забыв о ласковом трепете, с которым внутри относился к Ханакаре. А в это время ладони грубо подхватили ее под бедра и сорвали оставшуюся одежду, а затем освободили самого Сенджу от нее. Зависнув перед лицом Ханакары, пройдясь взглядом по очаровательным веснушкам, он снова увлеченно впился в ее губы. Захлебываясь от переполняющих его эмоций, Тобирама с увлечением спустился к ключицам, а затем и к груди. Ханакара доверчиво выгибалась навстречу, раскинув руки в стороны, и буквально упивалась собственной неотразимостью. От Тобирамы это не ушло, и он даже усмехнулся такой ее раскрепощенности. Сенджу слегка, чтобы только раззадорить, прикусил ее сосок, и девушка чуть дернулась назад, издав полусмешок-полувздох. Не удовлетворившись подобным, он решил спуститься ниже и понаблюдать, что будет. Поймав на себе ее удивленный и заинтересованный взгляд, Тобирама прошелся языком по ее внутренним половым губам и коснулся кончиком ее напряженного клитора. И тогда она, резко дернувшись, громко и сквозь смех простонала. Ханакара хотела что-то произнести, но Тобирама своими ласками не позволил. Легкие и частые движения языка сменялись на чувственное посасывание губами. Комната наполнилась сладкими стонами Ханакары, между которыми она не могла выдавить и слова. Она прикрывала рот рукой, хотя это и не требовалось — вряд ли их мог кто-то услышать. Но для Тобирамы это был знак, что ей хорошо. Он с еще большим увлечением продолжил ее ласкать. — Нет, стой, пожалуйста, — взмолилась она и чуть подалась назад. — Я так слишком быстро… Он не дал ей договорить. Слившись с ней в поцелуе, Тобирама вошел глубоко и сам протяжно простонал. Сознание заволокло окончательно. Одной рукой он завёл её руки далеко за голову, а второй сдавил ее талию, чтобы крепко удерживать. Его толчки были резкими, глубокими, порывистыми. С ее губ срывался шепот, и он возбуждал еще сильнее. Ханакара прижималась к нему бедрами, пыталась двигаться, но он почти не оставил ей места для этого. Их тела, давно изголодавшиеся друг по другу, были на пределе. Не было времени даже для того, чтобы сменить позу, растянуть процесс. Нет. Это была пьянящая смесь из необузданности и страсти. Тобирама задыхался от рваного дыхания вперемешку со стонами, но не мог дать себе передышку. Приникнув к ее шее в жадном поцелуе, он в пылу страсти даже слегка прикусил. Под звучные сдавленные стоны, Ханакара сжалась, задрожала под ним, и Сенджу почувствовал, как кольцо мышц в резких сокращениях сдавило его член. Тогда он зажмурился от удовольствия и, ускорив темп, получил долгожданный пик наслаждения. Яркой вспышкой оргазм прошелся по телу, и Тобирама облегченно задышал, ловя остатки блаженства. Ханакара под ним обмякла, ласково гладила по его плечам, спине, а он все никак не мог снова напрячься и хотя бы перекатиться в сторону. Тобирама замер, переводя дыхание, и только пальцами перебирая ее волосы. Через некоторое время он смог пошевелиться, но вместо того, чтобы встать, он стал нежно тереться носом о щеку Ханакары, невесомо целовать в губы. А потом и вовсе спустился ниже и пристроил лицо между ее грудей, прижимаясь щекой к ней. Хатаке рассмеялась. — Ты после оргазма такой… — Какой? — заинтересованно спросил он, средним и большим пальцем слегка сдавливая и оттягивая ее сосок, на который падал его взгляд. — Забавный, — выдохнула она. Тобирама улыбнулся и тут же принялся нацеловывать ее грудь, живот, подниматься выше, а Ханакара начала хохотать от этого. В этих поцелуях не было той страсти, что пять минут назад, а скорее игра и шутовство. — Ну хватит, — вдруг остановился Тобирама и поднялся к ее лицу. Он теперь серьезно смотрел на нее, и тогда Ханакара успокоилась и удивленно захлопала глазами. — Уже отдохнула? Тобирама был рад, что не упустил возможность наслаждаться этой картиной. Он проснулся едва забрезжил рассвет и посмотрел на Ханакару. Абсолютно нагая девушка, лежа на животе и держа одну руку под подушкой, лишь лениво отвернулась от нагло вторгшихся в ее комнату солнечных лучей и продолжила спать. Выбившимся из подушки белым перышком Сенджу медленно водил по позвоночнику Ханакары вниз к пояснице, а затем обратно. От этого ее спина покрывалась мурашками, а сама девушка сладко подергивала кончиком носа. — Доброе утро, — прошептал ей на ухо Сенджу. Ханакара открыла один глаз и тут же зажмурилась обратно. Она медленно потянулась, хрустнула суставами, перевернулась на спину и сильно выгнулась, с напряжением вытянув ноги. А потом, резко расслабившись, завалилась на бок, давая понять, что даже после такой краткой растяжки не собирается пробуждаться. Улыбаясь, Тобирама сгреб ее в охапку и крепко прижал к себе. — Если уже рассвет, то нам пора собираться? — уточнила она сонным и недовольным голосом. — Да, — он убрал ее волосы и ласково поцеловал под ухом в шею. — И долго мне еще ждать, пока ты изобретешь технику, которая поставит время на паузу? Тобирама немного отвернулся и захохотал во все горло. — Только ты можешь меня так рассмешить. — Я требую выходной, господин Сенджу. — Господин? — Буду так называть тебя, когда что-то требую. Ханакара ловко извернулась, чтобы оказаться лицом к лицу с Тобирамой. Она задержала свой взгляд на его губах и заигрывающее облизнула и закусила свою нижнюю губу. Всю ночь Сенджу не покидала мысль, что он полный идиот, раз вынудил и себя и ее ждать целый год. И вот теперь Ханакара лежала в его объятиях, уставшая после бурной ночи, и он снова жалел об упущенном времени. — Ты о чем это думаешь?! — спросила она, и у нее между бровей образовалась упрямая морщинка. Она понимала, когда его что-то беспокоит. Чувствовала. Пресловутая женская интуиция? Возможно. Но, может, это просто была Она? Только при ней, при Ханакаре, Тобирама мог позволить себе проявлять чувства, не прятаться за маску невозмутимости, а просто быть самим собой. Сенджу покрепче стиснул ее, а потом резко перевалился на спину, усаживая Ханакару на себе сверху. — Хочу просыпаться так каждое утро. — Мы же тогда будем везде опаздывать. И что станем говорить в свое оправдание? — спросила она и поцеловала его ключицы, спустилась к груди, а потом снова оказалась возле лица. — Чувствую, у тебя приподнятое настроение. — Мы проводили… — начал он, как вдруг почувствовал ее теплую ладонь, обхватившую его член, — …сложную операцию по… — Ханакара хитро улыбнулась и сделала плавное движение вверх-вниз, — …ох… По спасению несчастной кошки… Или можем сказать правду, если хочешь. — Какую правду? — интригующе дернув бровью вверх, Ханакара чуть сдавила головку, и Тобирама с тяжелым выдохом издал короткий смешок. — Что наша жизнь слишком хороша, чтобы приходить вовремя. — И это говоришь ты?! Сенджу Тобирама, строгий руководитель, грозивший научить нас, бездельников, работать? — Это все твое влияние, — Тобирама так крепко сжал ее ягодицы в руках, что Ханакара дернулась от боли. — Наконец-то ты признал это. Ощущая острое пробужденное ею желание, Тобирама потянул Ханакару к себе. Девушка прильнула, игриво посмеиваясь, и мягко поцеловала его. Он знал, что это только начало, и она просто играет в ласковый образ. Не прошло и секунды, как Ханакара укусила его за нижнюю губу. Не сильно, а просто раздразнить. Она вильнула бедрами и приподняла их, чтобы направить его член в себя. И Тобирама тут же пожалел, что этой ночью они любили друг друга при слабом свете из коридора. Потому что сейчас в утренних лучах солнца он мог отлично разглядеть, как возбужденный вид Ханакары проливал свет на ее подлинную природу. Переполненный первобытной страстью дикий взгляд проскользнул по всему телу Тобирамы и зацепился за его лицо. Так возбуждающе. Сенджу сам надавил на ее бедра, заставляя ее опуститься на его эрегированный член. Ханакара тут же простонала и начала двигаться. Ее руки заскользили по собственному телу. Она медленно и чувственно исследовала себя. Мяла грудь, затем спускалась по животу вниз и ласкала себя. А потом взяла его руки в свои и проделала ими тот же путь. Все было так естественно. Она знает себя, свою природу и не отворачивается от собственных желаний. Неукротимая сила, первозданная красота истинного влечения переполняли Ханакару. В ней не было страха или смущения. Она дикая, неуемная женщина. Ханакара двигалась активно, раскрепощенно постанывая, произнося его имя, а потом закатывая глаза от удовольствия и прикусывая губу. Ей нужна была свобода двигаться, свобода кричать. Тобирама ей все это дал, и она этим умело пользовалась. Сенджу наслаждался ею, ее безграничным великолепием в такие моменты, когда ее истинная самость вырывалась наружу и вдыхала в него частичку своей неукротимой души. Это единение и слияние. Это первобытная страсть и привкус дикости. — Я хочу… — начала Ханакара шепотом, но она не успела договорить. Поняв ее, Тобирама резко опрокинул ее на бок, заставив встать на колени, и уверенным движением руки приподнял бедра. Он грубо вошел и начал вколачиваться, удерживая ее одной рукой за бедро, а другой за шею. На одном дыхании они продолжали наполнять друг друга, стонать и сдавленно дышать. Пик наслаждения Тобирама сдерживал, пока Ханакара под ним характерно не задрожала, и только тогда он смог позволить и себе насладиться оргазмом. Чувствуя, как капельки пота стекают по его груди, он провел рукой по взмокшей спине Хатаке, как будто успокаивая ее не унимающуюся сущность. А затем завалился рядом и снова сгреб ее в объятия, зарываясь в ее волосы носом. Сейчас она такая ласковая и податливая. Совсем немного времени назад она была бесстыдной дикаркой. И в любом своем проявлении она восхитительна и естественна. И то были выплеснувшиеся в кровь гормоны, осознание свыше или же то осознание, которое идет из глубины души, Тобирама не знал. Но слова рвались наружу, и он больше не видел причин для себя, чтобы продолжать сдерживать их. Ханакара научила его не бояться, а смело смотреть жизни в лицо. В конце концов, ради чего они пришли в этот мир? Чтобы быть тщедушными и жалкими? Нет. Они создания из высших чувств, живущих в глубинах их души. Скрыть их, когда они расцвели в полной красе, значит, подобно преступному жадному старику чахнуть над своим богатством. А Тобирама хотел разделить с ней свои чувства, слиться с ее дикой, непостижимой сущностью, и не только путем единения тел, но и душ. — Я люблю тебя, — шепнул он ей на ухо. И тут же ощутил, как будто простое проговаривание давно известной ему истины, усилило это высшее земное чувство. Он держал ее не крепко, и Ханакара свободно повернулась к нему. Ее ладони обхватили лицо, нежный взгляд прошелся по его чертам, ненадолго задержавшись на губах и вернувшись к глазам. — И я люблю тебя. Теперь все казалось ему так просто. Время замерло для него, он перестал его считать. Сейчас он лежал, смотрел на свою любимую женщину; подушечками пальцев гладил по ее безупречному телу; и был готов к любым переменам, которые она привнесет; был готов пройти через них вместе с ней. Ханакара подарила ему легкий поцелуй и соскользнула с кровати. Она расправила руки, как крылья, и сильно потянулась. А затем повернулась к нему и, веселясь, попыталась за ногу стащить с кровати. Сперва он упирался, смеялся, но, в конце концов, лениво и, демонстрируя свое полное нежелание, встал с кровати. — Если я кому-то расскажу, что силой заставила тебя встать… — Тебе не поверят, — он улыбнулся и обнял ее. — Я умею быть убедительной, — она прижалась к нему и поцеловала в ключицу. Внезапно раздался резкий, но уверенный стук. Тобирама и Ханакара тут же нахмурились и выглянули из комнаты в коридор, удивленно посмотрев на входную дверь. — Ханакара-сенсей! — раздался девичий голос, а затем снова стук. — Кажется, дома ее тоже нет. — А где она тогда? — спросил мальчик. — Мы проверили уже все места. — Я же говорил, она в лес ушла, — ответил другой. — А вдруг ее похитили?! — воскликнул третий. — Мы должны собрать улики в ее доме! — Не выдумывай! — наперебой ответили ему все. — Ханакара-сенсей! — Да говорю же вам… — не унимался он. Дети за дверью принялись бурно обсуждать дальнейшие действия. Кто-то из них предложил пойти к хокаге, другой уверял, что это очередная проверка-миссия, и они должны найти следы Ханакары в лесу и спасти ее. А третий уже шуршал отмычкой в замке, пытаясь его вскрыть. — Еще немного и твои волчата прорвут стены этой крепости, — с улыбкой тихо произнес Тобирама. — Кажется, мы немного проспали, — шепнула она ему. — Да, всего на час, — он указал на часы, висевшие на стене в коридоре. — Черт! — она хлопнула себя по лбу ладонью. — Хочешь их впустить? — Вопрос уже так не стоит, — Ханакара вывернулась из его объятий и начала бегать по комнате, собирая его одежду. — Они войдут все равно — я их научила вскрывать почти любые замки. А вот в каком виде они нас застанут… Вот, надевай. Она всучила ему вещи, а сама побежала в коридор к двери. — А ты ничего не забыла, Ханакара-сенсей? — с улыбкой проговорил ей вдогонку Сенджу. Она тут же вернулась в комнату, покраснев до кончиков ушей, и накинула на свое голое тело домашний хлопковый халат, а потом снова направилась к входной двери. Тобирама вышел в коридор, чтобы понаблюдать за этим, и облокотился на стену. Дети закончили вскрывать замок и распахнули дверь, приготовившись проникнуть внутрь. И, увидев на пороге Ханакару, тут же спрятали обратно отмычку, кунаи и свой боевой настрой. Сарутоби, Шимура, Учиха, Утатане, Митокадо, Акимичи. Дети из совершенно разных кланов объединились ради одной общей цели. Глядя на них, Тобирама ощутил щемящее чувство. Об этом мечтал его старший брат? Сенджу и раньше понимал, насколько важен мир и объединение. После смерти своей матери, братьев, он убедился, что война и убийства не несут в себе смысла, а целей можно добиться иными путями. Хаширама нашел выход. Он мечтал о мирном месте, где дети могут быть просто детьми. И сейчас Тобирама смотрел на них и с удивлением понял, что эта мечта, которая казалась ему всегда нереальной, сбылась. — И что это вы задумали? — напустив на себя устрашающий вид, спросила Ханакара, немного наклоняясь к маленьким детям. — Хотели вломиться в мой дом, гаденыши?! — Х… Ханакара-сенсей, — заикаясь, произнес Сарутоби Хирузен. — Мы… это… — не знала, что сказать Утатане Кохару. — Мы искали вас! — четко произнес Учиха Кагами, но при этом вытянулся как струна, боясь сделать лишнее движение. — Вы опоздали! — произнес Шимура Данзо, и все вокруг него тут же сделали испуганные лица. — Опоздала?! — слегка повысив голос. — Нет. Это было ваше задание, а вы не справились! Вам следовало ждать своего сенсея и верить в меня несмотря ни на что. Ниндзя должен обладать терпением и выдержкой. А вы проявили себя как несдержанные глупцы! Дети понуро опустили головы. Все, кроме Данзо. — Вы в халате, — задумчиво произнес он, а потом заглянул ей за спину и увидел Тобираму. — А… — Да замолчи ты уже, — Кагами своей пятерней схватил его за затылок и насильно опустил голову. — Из-за тебя нас всех тут разнесут сейчас. — Сейчас же отправляйтесь на полигон. В наказание за вашу несдержанность вы должны в течение одного часа неотрывно смотреть в одну точку. В одну! Точку! Неотрывно! И не шевелясь! А потом жду от вас доклад о том, что происходило с вами и вашим зрением! Все ясно?! — голос Ханакары был необычно грозным для нее, и Тобирама даже усмехнулся. Он понял, о чем говорил ему брат, когда сказал, что она бывает очень строгой с детьми, хотя в обычной жизни совсем не такая. — А… Ханакара-сенсей… — тихонько начала Кохару. — Что?! — А… нам можно моргать? — осторожно спросила она. Тобирама еле сдержал смех. Ханакара вздохнула и ответила: — Можно. Дышать тоже разрешаю. Все! А теперь быстро на полигон, негодники! Дети тут же испарились с крыльца, будто их и не было. Ханакара закрыла дверь и медленно повернулась к Тобираме. На ее лице была широкая улыбка, и через секунду девушка взорвалась заразительным хохотом.