Небо в алмазах

Нам остается сделать ход на линию вперед.

Следующие пару недель Тобирама постоянно находился в напряжении, когда был на работе. Он ждал очередного выпада от Цугуми каждый раз, когда девушка подходила ближе или открывала рот, чтобы что-то спросить или сказать. Это странное чувство неправильности происходящего его не покидало. Он все еще не мог понять, в чем истинная цель Цугуми. Свои отношения с Ханакарой он не скрывал — о них была в курсе вся деревня, и Тобирама знал, что от Хьюги Тошинори эта информация также не ушла. На счет свадьбы он к нему не приходил, да и к Хашираме, по его словам, больше не обращался. — Видимо, он понял, всю тщетность своих попыток хоть немного приблизиться к власти в деревне, — решил Тобирама, обсуждая это с братом за чашкой чая в его доме. — У тебя паранойя. Может, он хотел свою дочь удачно выдать замуж? — ответил Хаширама. — А когда понял, что не выйдет, не стал унижаться. — В таком случае, я сомнительная партия для нее. — Ханакара-чан бы с этим не согласилась, — улыбнулся Хаширама, дергая бровями вверх. — Прекрати, ты понимаешь, о чем я, — смутившись, отмахнулся Тобирама. — Мы с Ханакарой знаем, что такое жизнь шиноби. И у нас не будет с ней разногласий по поводу миссий или опасности, мы оба все понимаем. К тому же Ханакара любит свободу не меньше меня. — Хочешь сказать, будешь отпускать ее на миссии со спокойной душой? — прыснул Хаширама. — Не смеши меня. Мито тоже куноичи. Но после женитьбы она быстро забеременела, а потом и вовсе сама оставила выполнение миссий, мне даже ее просить об этом не пришлось. Тобирама задумчиво направил взгляд в стену. — Ты же задумывался о том, что вы поженитесь и родите детей? — спросил его Хаширама. — Конечно, задумывался, — через вздох произнес Тобирама. — Всему свое время, и детям тоже. Не вижу смысла торопиться с этим, как это сделал ты. — А я вот не думал, да и Мито тоже, — засмеялся Хаширама. — Само собой все получилось. — Ага, — усмехнулся Тобирама. — Ветром надуло. Жизнь Тобирамы не могла не радовать его. Он был необычно для себя воодушевлен переменами, наступившими в его ежедневной рутине. Ханакара вносила в нее свою долю хаоса и света. Она была большой выдумщицей на разное времяпрепровождение, и каждый раз Сенджу до последнего не знал, что она им двоим приготовила. Сперва его это беспокоило, но только лишь потому, что сам он не мог с таким же успехом ее удивлять. Даже когда одним утром он внезапно явился к ее порогу с полной корзинкой различных вкусностей, которых он наготовил, проснувшись ни свет ни заря. Ханакара тогда обрадовалась, но сказала, что ждала нечто подобное, поэтому нисколько не удивилась. Сенджу был предсказуемым, но, как он понял, ей это только нравилось. В конце рабочего дня Тобирама мог пройтись с Ханакарой по центральным улицам Конохи, зайти за продуктами; под взгляды любопытных соседей и сослуживцев они могли просиживать свободное время возле реки или в идзакае. Тобирама позволял ей подольше задерживаться в его кабинете, сидеть на его столе или даже кормить его, пока он не может оторваться от прочтения важных свитков. В один из вечеров, когда Ханакара решила ему почитать перед сном, на задворках памяти Тобирамы совершенно случайно всплыло воспоминание об его отце и матери. Он даже не был уверен, настоящее ли это воспоминание или же это игра его воображения на фоне счастливой жизни. Но ощущение, что это случилось по правде, у него было. Лежа между двух братьев, Тобирама проснулся и босиком прошлепал по темным коридорам к единственной комнате, в которой горел свет. Осторожно заглянув внутрь через небольшую щель, Тобирама увидел, как мама лежит головой на ногах отца чуть выше его коленей, а сам он одной рукой перебирает ее белоснежные волосы, а второй держит небольшой сборник хокку и читает вслух. И это действо кому-то могло показаться совершенно нормальным. Однако для Тобирамы было шоком, что суровый Буцума, на лице которого он никогда прежде не видел улыбку, улыбался в тот момент и поглядывал на Асами с особым теплом и удовольствием. Маленький Тобирама тогда не придал этому большого значения, хотя ему было приятно увидеть родителей такими счастливыми. Но единственная мысль у него была, чтобы поскорее да потише убраться обратно к себе в комнату и лечь в постель, иначе можно было получить нагоняй от отца за ночные прогулки. А теперь, когда он сам лежал на ногах Ханакары и слушал ее выразительное чтение прозы, он думал о том, что все это время ошибался на счет своего отца. Тобирама всегда думал, что Буцума больше всего на свете любил сражения и свою глубокую ненависть к Учихам, до того он не хотел отказываться от всего этого. А сейчас, не в состоянии отделаться от воспоминания, Тобирама понял его теплый взгляд, который от него получала только Асами. После ее смерти этот взгляд исчез навсегда. Несмотря на все неприятности, что доставила Цугуми, отрицать ее вклад в деятельность резиденции было бы глупо. Лишь благодаря ее компетентной помощи, Сенджу смог больше времени проводить с Ханакарой. За прошедшие две недели Тобирама окончательно освоился со свалившимися на него задачами, поставил все на поток и мог быстро распределять миссии между шиноби. После того, как Цугуми помогла ему с распределением всех архивных миссий и отчетов, и у него появилось свободное время, Тобирама разработал систему оценки уровня сложности миссии. Он убедился в необходимости сделать это, чтобы можно было быстро понять, кого из шиноби на нее назначить. А после этого его осенило. Такую же систему нужно выстроить и с рангами самих шиноби, и для оценки их способностей он разработал специальный экзамен. Когда он и Ханакара провели его для нескольких десятков шиноби из разных кланов, поняли, что это достаточно эффективный способ определить их уровень способностей. Допускать детей к подобному Ханакара сперва отказывалась, но предложила хотя бы разбить их на группы для этого. Маленькими стайками им было бы проще пройти второй этап, а также продемонстрировать умение работать в команде. В дальнейшем их можно было бы оставить в этих командах для более успешного прохождения миссий. Сам собой перед Тобирамой возник вытекающий вопрос: у каждой группы детей должен быть свой капитан. Ставить главным ребенка не представлялось ему правильным. Им нужен был кто-то достаточно взрослый, кто сможет передавать свои знания и опыт. — Чур я забираю себе Учиху Кагами, — радостно выкрикнула Ханакара. А потом протянула ко рту Тобирамы палочки с зажатым между ними кусочком рыбы. — Я сперва распределю их в группы, — твердо сказал Тобирама, взял кусочек и прожевал его. — А потом уже назначу каждой группе сенсея. Но будь уверена, Сарутоби Хирузена я тебе не отдам. — Я готова за него посражаться, — улыбнулась она. — Он неплохо работает в паре с Утатане Кохару и с Митокадо Хомурой, — задумчиво произнес Тобирама и сделал соответствующие пометки в своем свитке. — Согласна? — Да. Но если поставить Хирузена с Данзо и Кагами, можно было бы неплохо этих троих настроить на соперничество. — Думаешь? — Это будет подстегивать их к развитию своих навыков. Пока Тобирама писал и разглядывал список детей, пытаясь понять, как лучше их распределить, Ханакара стащила из его бенто несколько кусочков рыбы. Сенджу оторвался от дела и укоризненно взглянул на нее, прикинувшись, что его это задело. — И прежде, чем ты снова начнешь ворчать, — произнесла она, — я… Она не успела договорить. В кабинет сперва постучалась, а затем, не дождавшись разрешения от Сенджу, вошла Цугуми. Хьюга ожидала увидеть здесь Ханакару, так как за все время привыкла, что она бывает у Тобирамы в обеденное время. — Тобирама-сан, прибыл архитектор со своей бригадой. Я помогла им разместиться в рекане, и он назначил вам встречу на месте через десять минут. Я позволила себе подтвердить, что это время вам подходит. — Да, спасибо, — кивнул он и скрутил свиток со списком детей. Цугуми довольно улыбнулась и, коротко взглянув на Ханакару, вышла обратно в коридор. Тобирама взял свои палочки из рук Хатаке и как можно быстрее проглотил всю еду, которую принесла она. — Это тот архитектор из столицы, помнишь, я говорил? Будет проектировать здесь несколько парков, театр, а я должен проверить его проекты. Можешь остаться и спокойно доесть, а мне надо идти на встречу, — сказал Тобирама, вставая с кресла. Он наклонился к ней и легко поцеловал. Ханакара едва ответила, но улыбнулась ему. Выйдя в коридор, Тобирама увидел Цугуми. Девушка все это время ждала его под дверью, хотя он и не просил этого. Вместе они вышли из резиденции и направились в сторону места встречи. — Тобирама-сан, — обратилась она к нему. — Я позволила себе еще кое-что. И не волнуйтесь, от вас ничего не требуется. — О чем вы? — Тобирама уже напрягся. — Ноками-сан запросил расположение трубопровода, — объяснилась Цугуми. — Чтобы его бригада ничего не повредила во время строительства. И я… — Вы уже отдали ему чертежи?! — Тобирама нахмурился. Цугуми на мгновение замешкалась от такой его реакции, но быстро взяла себя в руки. — Не успела, так как в архив мне доступа нет без разрешения от вас или от хокаге, но должна была после этой встречи. Что-то не так? — Другими словами, вы хотели передать неизвестно кому важную информацию о коммуникациях деревни? — строго спросил он, и девушка даже дрогнула от его тона. — Но это ведь архитектор. К тому же он из столицы, а не из другой страны. Что в этом может быть плохого? — У вас мало опыта, Цугуми-сан. Он может работать на кого-то, и за любую информацию о Конохе ему могли заплатить деньги. Поэтому больше никакой самодеятельности! Все только через меня или через хокаге. Вам понятно? — Да. — Как только он предоставит свои чертежи, вы должны отправиться в архив, я выдам вам разрешение на это, самостоятельно проверить их и внести корректировки, если потребуется. Но никакой информации о наших коммуникациях им в руки не давать. — Есть, — кивнула Цугуми. — Вы к ним уже приставили пару шиноби-охранников? — Да. Пыл Цугуми и ее самоуверенность явно поубавились. Тобирама не мог не заметить это, когда они пришли с ней на пустырь, с которого был отличный вид на деревню. И по своему обыкновению Цугуми обязательно бы тараторила что-то. Но сейчас девушка задумчиво подошла к краю и внимательно разглядывала горизонт. Архитектора нигде не было, Тобирама даже просканировал пространство, чтобы понять, что никто к ним не приближается. — Тобирама-сан, — обратилась к нему Цугуми, и тогда он подошел немного ближе, потому что девушка говорила достаточно тихо. — Вас с Ханакарой-сан уже давно связывают отношения? Цугуми со спокойным лицом упорно смотрела вперед и не увидела, как сильно Тобирама нахмурился. — Да, — подтвердил он. — Они начались с самого момента основания Конохи, я права? — Да. — Вы ушли на миссию, расстались с ней на год… Вы скучали по ней, Тобирама-сан? — Я не буду это обсуждать. Ее и без того стеклянные глаза стали еще более пустыми, хотя Тобираме казалось, что еще больше невозможно. Ни один мускул на ее лице не дрогнул, когда он напрочь отрезал ее попытку обсудить его личную жизнь. — Я знаю, что мой и ваш отцы хотели нашей свадьбы, — произнесла она через небольшую паузу. Тобирама напрягся, но ничего не ответил ей, так как решил, что раз она ничего у него не спрашивает, комментировать ее реплику ему не обязательно. — Вам никогда не было интересно, как сложились бы наши с вами жизни, если бы шесть лет назад эта свадьба бы состоялась? — спросила его Цугуми и повернулась к нему. Тобирама упорно делал вид, что не замечает ее пристального взгляда, просящего ответа. Он думал, что сказать ей, но никак не мог решить. Не было желания разглагольствовать о том, что ему хочется приходить домой к любимой женщине, а не к предмету мебели, который просто отдали ради получения выгоды. Но не ответить ничего было бы слишком даже для него. Тобирама повернул к ней голову и ощутил ее пронизывающий пустой взгляд. — Я уверен, мы с вами не смогли бы сделать друг друга счастливыми. — Почему же? «Потому что ваша удушающая жажда угодить, быть полезной и удобной всегда отталкивала бы меня в сторону искренней женщины, признающей себя», — подумал Тобирама. — «И когда брат бы создал Коноху, я стал бы жить и работать на благо деревни бок о бок с Ханакарой. Что тогда стало бы со мной? Я бы встал перед немыслимым выбором: быть несчастным всю жизнь или же нарушить клятву и расторгнуть брак, чтобы быть вместе с Ханакарой». — Мой отец уверен, что мы смогли бы создать идеальный союз, — продолжила Хьюга. — Я благовоспитанная, приличная девушка. Вы достойный и благородный мужчина. Мы оба из могущественных кланов, я обладательница додзюцу. Его мнение, что наши с вами дети, а потом и внуки смогли бы стать великими шиноби или даже будущими хокаге. Что вы думаете на счет этого? Тобирама почувствовал легкое отвращение. «Рассматривает себя как объект. И задает такой вопрос… Для чего? Чтобы сделать вывод, а потом подстроить себя под меня? За ней ухаживали, как за домашним садом, переделывали, когда нужно было, меняли местами цветы и переставляли камни и тропинки — все ради удобства. Для Цугуми это знакомая стратегия жизни. Зажатая в тисках собственных стандартов и условностей, а не свободная женщина, знающая свою природу и живущая согласно с ней». — Вы напрасно думаете, что мой ответ даст вам что-то полезное, Цугуми-сан. — При всем уважении к вам, Тобирама-сан, но это мне решать. Поэтому сделайте милость, ответьте. — Я не тот, на кого подействуют подобные заявления. Если я принял решение не отвечать, значит, вы должны с этим смириться. Цугуми с легким возмущением хмыкнула и отвернулась. Неловкость между ними нарастала. Но Тобирама почувствовал приближение группы людей. Он обернулся и увидел, что к ним подходил архитектор со своими помощниками. Тут же завертелся активный разговор, и Сенджу с облегчением выдохнул. Архитектор с энтузиазмом рассказывал, что и где расположит, показывал на своих схемах. И не забыл снова попросить план трубопровода в деревне. На что получил отказ Тобирамы, и был несколько обескуражен подобному, принявшись объяснять, для чего ему эта информация. Цугуми тут же заверила, что самостоятельно проверит все, и позволит избежать неприятных казусов. Обратно в резиденцию Тобирама с ней шел в полном молчании. И он был этим доволен. В нем поселилась надежда на то, что Цугуми передаст это своему отцу, чтоб тот оставил мысли о договорном браке. — Подождите меня в кабинете, я выпишу вам разрешение для работы в архиве, — бросил ей Тобирама, а сам ушел в кабинет хокаге. Сидя за столом, Хаширама что-то бурно объяснял Наоми, а она со снисходительной улыбкой слушала, не отрывая взгляда. — Я говорил с архитектором, — Тобирама смело перебил его, так как догадался, что предмет разговора явно не рабочий. — Мы как раз с Наоми-чан, обсуждали, что у нас в Конохе не много мест, где можно отдохнуть после рабочего дня. Когда все будет готово? — Пара месяцев, — бросил Тобирама. — А тебе что, заняться нечем, раз такие глупости обсуждаешь? Наоми, он часто бездельничает? — Нет, что вы, — замотала головой в стороны девушка. — Мы буквально минуту назад прервались. Тобирама строго посмотрел на старшего брата, улыбающегося так, как будто его лицо перекосило. — Что-то мне… Тобирама не успел договорить. Из его кабинета донесся странный резкий шум, затем тишина, а потом настоящий грохот. Он, Хаширама и Наоми тут же бросились туда. Распахнув дверь и влетев внутрь, они увидели, как посреди кабинета возле перевернутого стола на расстоянии пары метров друг от друга стояли Ханакара и Цугуми. И последняя, немного скрючившись, вжав шею в плечи, тряслась, а на глазах блестели слезы. Цугуми боялась даже дернуться, не то, чтобы посмотреть на вошедших. Она держалась за щеку, испуганно и затравленно глядя на Ханакару.