sent from the skies above

      Пройдя в темноте к своей кровати, Дина опустилась на пружинистый матрас с совершенно застывшим выражением лица: распахнутые глаза, что моргали теперь редко, медленно, тая в себе неверие в испытываемые ощущения, чуть приоткрытые губы, успевшие немного обветриться. Если бы всё можно было решить сном, девушка прямо сейчас, не теряя ни секунды, легла бы в собственную постель, укрываясь одеялом с головой, и заставила бы себя заснуть; но так просто возникшие непредвиденно дилеммы не исчезнут, не испарятся в воздухе, а лишь повиснут в нём. Дина должна во всём разобраться.       Элли нравится ей. Дина практически ничего не знает об этом чувстве, что испытывает сейчас; да, ей по личному опыту известны симпатии, что разрастаются в ходе общения, встреч, ей знакомо и такое, когда даже не знаешь человека лично, но из-за одного его появления на горизонте начинает сбиваться дыхание, она не раз и не два сталкивалась с влюблённостями, но всё это было с парнями. И чтобы за такой короткий срок приобрести окрыляющие эмоции из-за девушки, что так спонтанно появилась в её жизни — такое впервые, такого никогда не было.       Дине всегда нравились парни. Все те года, что она помнит, она смотрела только на них, обсуждала с одноклассницами, затем — с однокурсницами, только их: какое шикарное телосложение у команды волейболистов, какой великолепный рост у баскетболистов, какие, должно быть, начитанные и невероятно проницательные те, что увлекаются точными науками. Она принимала ухаживания, скрыто флиртовала, засматривалась, отвечала взаимностью на признания и соглашалась на отношения. Но она никогда и не думала, что в её жизни может случиться переворот на сто восемьдесят градусов; такой, который поставит её в тупик, заставит потерять дар речи; такой, после которого она сможет в один миг понять всё то, о чём с ней обычно делится Кэт.       Кэт. Один из самых главных фактов — Элли нравится и Кэт тоже, что вдвойне озадачивает ситуацию. Дина не может спросить у неё совета, не может поделиться тем, что заполняет её мысли, потому что она даже не знает, какую реакцию ожидать от подруги; разозлится ли она, узнав, что близкий ей человек испытывает влечение к той же девушке, что и она? Или же она посмеётся в лицо, дав ясно понять, что не уступит ей Элли?       Если бы исход был второй, Дина покорно отошла бы в сторону, даже не пытаясь вставать на пути. Если же зайти издалека, просто-напросто спросить отдалённо, попросить дать подсказку, то Кэт непременно догадается обо всём самостоятельно. И за неимением хотя бы какой-нибудь возможности убедиться в том, верны ли собственные ощущения, Дина позволяет себе опустить веки, озадаченно вздохнуть и, уперевшись локтями в колени, уронить отяжелевшую голову на ладони.       Но ведь если Кэт не делилась с Диной тем, что звала рыжеволосую девушку к себе в гости, тем, что они уже какое-то время поддерживают друг с другом общение отдельно от остальных, значит у неё есть на то свои причины. И это также значит, что Дина имеет такое же право сдерживать происходящее только между собой и Элли; просто в конечном итоге это может вылиться в довольно неожиданную картину, где вполне возможны недомолвки, скрытность и даже некая неприязнь между ними тремя.       В голове возникает силуэт Элли, и Дина не сдерживает улыбку. Из-за путаницы в собственных чувствах, которая мгновенно приобрела смысл, девушка пропустила мимо ушей одну незначительную (наверное) деталь — Элли сказала, что завтра придёт не одна. Был ли кто-то, с кем она хотела познакомить Дину? В любом случае это вызывало неоднозначные эмоции: будет ли неизвестный ей человек плохо настроен по отношению к ней или же всё пройдёт более чем хорошо?       В ту ночь Дина так и не включает перед сном свет, только с приятной усталостью стягивает с себя вещи, немного дольше обычного держа в руках свитер, и долго не может принять удобную позу для сна. Она ворочается по подушке, высовывая из-под одеяла то ноги, то руки, то оставляя лишь голову вне него, но то, как именно она засыпает, девушка не помнит. Зато прекрасно воспроизводит с утра в голове короткие сцены увиденного сновидения, в котором присутствовала Элли. И именно тогда Дина понимает, что ни в чём не ошиблась вчера.       Даже последний учебный день недели проходит в необыкновенно быстром темпе, успевая закончиться раньше, чем Дина привыкла и ожидала; обычно длящиеся бесконечно шесть часов в кампусе института сокращаются словно вдвое, и приподнятое с самого утра настроение вызвано явно не только этим. Вообще не этим.       — Влюбилась, что ли?       Кэт вырывает темноволосую девушку из задумчивости, хитро улыбаясь прямо ей в лицо, отчего Дина отводит взгляд в сторону, стараясь не выдать тайное за очевидное.       — Почему?       — Мне сегодня целый день приходится тебя по несколько раз звать, чтобы ты, наконец, обратила на меня внимание,— Кэт демонстративно пару раз щёлкает пальцами на уровне чужих глаз, убеждая подругу в том, что та действительно сегодня чересчур отстраненная, погружённая в свои волнения.— Мы с Норой хотим пойти вечером в бар, Джесси не идёт, у него тренировка,— Дина кивает, показывая, что внимательно слушает,— Элли тоже чем-то занята. И вообще её очень сложно куда-то вытащить, я уже практически готова сдаться,— Кэт вздыхает, потому что она на самом деле не привыкла к тому, чтобы кого-то добиваться ради несерьёзного «развлечения». А так же оно несерьёзно на этот раз? Дина не хочет об этом думать.— А ты пойдёшь?       — Я не смогу.       — Ага,— Кэт протяжно проговаривает, облизывая губы,— а может, вы с Джесси врёте, чтобы просто тайно пойти на свидание?       — Что?       — Ну, а что тогда?— Кэт смеётся.       — Не могу сказать,— Дина пытается отойти от вопроса, но, кажется, только сильнее загоняет себя в ловушку, в которой Кэт точно сможет добиться своего; но если Элли уже дала отрицательный ответ на предложение их общих подруг, не объяснив причины, значит, и Дина не должна раскрывать её. Что-то в этом имеет определенное очарование — иметь общий секрет с Элли.       Кэт больше не задаёт вопросы, только открыто и с энтузиазмом, видным невооруженным глазом нетерпением высказывает, как давно не ходила в такие заведения, где приглушённый свет и высокие сидения у барной стойки, приятные бармены и джазовая музыка отлично дополняют неторопливо выпиваемый бокал чего-нибудь не слишком крепкого, но создающего дымку перед глазами. Дина бы пошла, правда, с удовольствием составила бы двум девушкам компанию, весь вечер заходясь от смеха от их удивительно похожего юмора, наблюдая, как каждая из них пытается говорить громче другой. Но Элли первая заняла место в расписании её дня, и поэтому Дина не может отказаться от уже запланированной встречи. Не может и не хочет.       Они расстаются где-то посреди территории кампуса на радостной ноте: Кэт заключает темноволосую девушку в объятия, пользуясь своим ростом и наклоняя чуть голову, чтобы с лёгкостью прикоснуться сухими губами к чужому виску. Дина улыбается, прижимаясь щекой к крепкому плечу девушки, потому что в последнее время у неё возникает жадная нехватка тактильных контактов. Зима и недостаток тепла действительно превратили её в нуждающегося человека, который тянется за малейшими прикосновениями, от которых с помощью тепла чужого тела отогревается.       Дина смотрит на циферблат телефонных часов, отмечая, что до прихода Элли и... того, с кем она пообещала прийти, остаётся немногим больше двадцати минут, что даёт ей возможность вернуться в комнату, чтобы подготовиться. И нет, не для того, чтобы всё время потратить у зеркала, приводя себя в достойный вид, а для того, чтобы достать из шкафа небольшой рюкзак и компактно уложить туда всё, что может потребоваться им во время прогулки. Дина надеется, что та затянется на долгие часы.       В рюкзак отправляются несколько вымытых яблок, термос с подготовленным подсахаренным чёрным чаем и пара плотных перчаток на случай, если пальцы из-за мороза действительно перестанут слушаться. Девушка снова проверяет время, быстро отсчитывая количество оставшихся минут, и чем их меньше, тем волнительнее ей становится.       Кого бы Элли с собой не привела, Дина надеется, что найдёт с этим человеком общий язык; что сможет вписаться в атмосферу, не чувствуя себя замкнуто и не имея возможности разговаривать о том, что взбредёт в голову.       Элли отправляет короткое сообщение. «Выходи». И темноволосая девушка не заставляет её ждать, немедленно оборачивая шарф вокруг шеи так, что, подцепив позади небольшую его часть, натягивает ткань ещё и на макушку. Так будет чуточку теплее.       Элли стоит практически на том же месте, где они вчера прощались друг с другом, мысом ботинок ковыряя затвердевшую землю; рядом с ней никого, зато из-за спины выглядывает знакомый чёрный кейс с явно укрытой внутри гитарой, который за широкую лямку перевешен через чужое плечо. Улыбка на лице Дины появляется ещё до того, как она успевает приблизиться к рыжеволосой девушке, привлекая её внимание своими словами.       — Вот с кем ты собиралась встретить меня?       Теперь предвкушение от вероятной предстоящей игры охватывало Дину, заставляя почувствовать мягкую негу на коже: не мурашки, но что-то очень приятное, почти неощутимое.       — Да,— Элли уверенно отвечает, немного тряся плечами, чтобы гитара позади неё выполнила те же движения.— Ты хотела послушать мою игру, я исполняю твоё желание.       Да, Дина в этот самый момент была счастлива. У Элли скоро экзаменационное выступление, на котором темноволосая девушка вполне смогла бы насладиться чужим талантом, который до этого никогда не лицезрела, но Элли, несмотря на отчасти шуточные желания Дины, просто взяла и пришла за ней в этот ноябрьский будний день, чтобы отвести в пока ещё неизвестное место и... сыграть ей. Это может значить только то, что такие действия Элли вызваны её собственным желанием.       — Если верить Джесси, ты играешь только в присутствии тех, кто тебе близок,— Дина окончательно подходит к высокой девушке, приподнимая подбородок, чтобы заглянуть в зеленые глаза. Одна из бровей Элли ползёт вверх в искусственном удивлении.       — А он не говорил, что я ещё и пою только для тех, кто мне нравится?— Дина была совершенно не готова совладать сейчас с уверенной Элли, поэтому всё, на что она оказалась способна — тихая усмешка и отведение взгляда от таких настойчивых глаз напротив. Рыжеволосая девушка уловила чужое смущение, следом моментально теряя и свою решительность. Но Дина соврала бы, если бы сказала, что ей не понравилась такая убежденная в своих словах Элли. Даже если девушка не споёт ей сегодня, а просто наиграет мелодию, этого уже будет достаточно.— Я шучу. Пошли.       Элли рассказывает, что собирается отвести темноволосую девушку к одному из самых тихих мест в городе, которое она раскрыла самостоятельно ранее в этом году, поздней весной, когда бесцельно бродила по окрестностям, немного повздорив с Джесси. Она убеждает, что там безопасно, всё же ища долю сомнения в карих глазах Дины, но находя там только спокойствие и доверенность её решениям. И чтобы ещё сильнее доказать, что всё должно пройти хорошо, Элли упоминает, что взяла с собой грелки для рук, которые они смогут использовать в случае усилившегося холода. Только от такой предусмотрительности со стороны рыжеволосой девушки Дине становится теплее.       Дина знает, что Элли нравятся девушки. Как, интересно, она смогла понять это? Потому что для Дины это оказалось более чем устрашающе вследствие того, что она всю свою сознательную жизнь до своих двадцати лет была уверена в том, что ей симпатизируют только парни. В старших классах у неё были скоротечные отношения с несколькими парнями, одни из которых продлились достаточно долгое количество времени для самой Дины — около восьми месяцев. Может, она, всё-таки, ошибается и всё, что связано с Элли — нелепые мысли, взявшиеся из ниоткуда?       Рыжеволосая девушка любезно оплачивает проезд за двоих, садясь на свободное сидение в автобусе и спуская гитару со спины, чтобы расположить ту между ног на полу. Дина следит за довольно обычным движением, чувствуя стыд, подкрепляющийся розовеющими щеками, за то, что так долго рассматривает чужие бёдра, скрытые за чёрными джинсами. То, что творится у неё в голове — явно не нелепые мысли. Девушка с трудом сосредотачивается на виде из окна, пока Элли ёрзает на сидении, ища более удобное положение.       — Почему ты не сказала Кэт и Норе, что мы идём гулять?       — А зачем им знать?— Элли двусмысленно улыбается, затем вздыхая, чтобы дать ответ.— Я сегодня настроена играть только тебе, а если бы они узнали, то тоже захотели бы пойти.       «Играть только тебе». Дина несколько раз прокручивает в голове услышанное, откладывая слова в одну из коробочек памяти. И чтобы не потревожить девушку долгим молчанием, Дина поджимает губы, сдерживая порывающуюся наружу улыбку. Как бы Нора и Кэт не уравновешивали тихие жизни Элли и Дины, иногда времяпрепровождение без них — словно глоток свежего воздуха: приводит в сознание, даёт разобраться с мыслями и чуть отвлечься от суеты, творящейся в жизни.       — Как дела с учёбой?       — Вполне себе,— Элли пожимает плечами.— Большинство пар сейчас автоматически превращается в репетиции. Все хотят, чтобы концерт прошёл хорошо.       Дина слушает, и слушает, и слушает: о том, что для музыкантов-первокурсников такие частые игры на музыкальных инструментах непривычны, и что они после первого круга репетиции уже выматываются; о том, что Элли продолжает разрабатывать песню для собственного выступления, держа всё под контролем, потому что ей осталось совсем немного; о том, что рыжеволосая девушка находит плюсы во всём этом, потому что некоторые знакомые обращаются к ней за помощью в написании музыки, выражая благодарность не только словами, но и денежной платой. Элли делится многим происходящим в её жизни, и Дина понимает, что даже если та и является спокойной, её будни — полная противоположность этому слову. По крайней мере, сейчас, в этой суматохе.       Всю дорогу Дина впитывает в себя новую информацию об Элли, с завороженным взглядом изучая уже известные черты лица, пока та рассказывает о чём-то ещё, беззвучно отбивая неизвестный ритм указательным пальцем по чехлу гитары. Темноволосая девушка делится, что однажды хотела овладеть игрой на пианино, уж больно сильно её привлекали мелодии, которые можно на нём сыграть. Но один из одноклассников, узнав об этом, сказал, что у неё слишком короткие пальцы для такого занятия, и после этого у Дины зародился небольшой комплекс. И хотя затем, немного повзрослев, она поняла, что всё мифы о том, что у пианистов от природы должны быть длинные и тонкие пальцы, неправдивые, желание всё равно уже не вернулось.       Элли усмехнулась, приглушенно сказав: «Дети бывают такими уродами», что заставило Дину рассмеяться. Рыжеволосая девушка затем с уверенным «дай-ка» потянулась в сторону Дины, беря её руки в свои, и чуть наклонилась вперёд, перебирая чужие пальцы и разглядывая их. Дина сглотнула, почувствовав, как внутри неё что-то затрепетало, и начала лишь молиться о том, чтобы собственные ладони не задрожали под касаниями других рук. Рук Элли, что были больше её, грубее, теплее, красивее.       Дина замечает на правой руке рыжеволосой девушки, ближе к ребру ладони, своеобразный шрам. Позже она обязательно постарается найти возможность спросить, как вообще все её шрамы, что Дина успела увидеть пока что лишь на лице и руке, появились, какие есть ещё и в каких местах.       Элли вздыхает, отпуская успевшие потеплеть ладони темноволосой девушки.       — Красивые пальцы, зря ты слушала того выродка.       — Мы же были маленькие,— Дина пожимает плечами. Она уже смутно помнит степень своего желания научиться играть хотя бы какую-нибудь песню на пианино, поэтому всякие обиды давно оставлены в прошлом. Но рассказать историю стоило только из-за того, чтобы Элли взяла её руки в свои.       Когда обе девушки выходят из транспорта, что прямо за их спинами мигом закрывает двери, быстро уезжая прочь, Элли внезапно просит не ожидать от их пункта назначения чего-то удивительного: «Там просто малолюдно, есть возможность почувствовать, будто вокруг никого». Дина в предвкушении сжимает руки в кулаки, заранее спрятав те в карманы пальто.       Во время их недолгой прогулки до того самого места, Дина озирается, пытаясь вспомнить, была ли она когда-то в этом районе или нет; что-то в незнакомых её памяти зданиях, большинство из которых оказываются всего в несколько этажей, в множестве круглосуточных магазинчиков у обочин дорог, таких же многочисленных цветочных магазинах подсказывает, что они приехали в один из городских спальных районов. Здесь жизнь тише, чуть спокойнее, и Дине в глаза сразу врезается контраст между центральной и отдаленной от центра частями. Города большие, но от этого удивление, что жизнь в пределах одной территории может настолько сильно отличаться, не становится меньше.       Она задумывается на секунду о том, что было бы неплохо в будущем иметь достаточно стабильный заработок, чтобы смочь накопить сумму на покупку загородного домика. Домика, расположенного где-то в более глухой части города, приезжать туда в особые дни, выходные или во время отпуска, чтобы вставать рано с утра и сразу же отправляться на крыльцо и наслаждаться свежестью воздуха с чашкой горячего чая в руках. Наверное, это одна из её настоящих мечт.       — Так потеплело,— замечает Дина, ощущая, что лицо согревается, а рукам уже становится жарко в заточении карманов.       — На сегодня снег передают, думаю, из-за этого.       Было бы просто замечательно, если бы этот прогноз оказался правдой: проводить один из последних дней ноября, слушая игру Элли на гитаре в полнейшем комфорте, а сверху на их волосы ложится мелкими крупинками снег, моментально тая.       Элли указательным пальцем показывает, что нужно повернуть направо, и прямо во время рассказа о том, как на первом курсе одна из её однокурсниц продолжила выступление несмотря на то, что у неё от излишнего волнения потекла кровь носом, быстро сказала, что ещё немного и они придут на нужное место. Нужным местом оказывается облагороженный парк с высаженными по периметру фруктовыми деревьями, теперь уже стоящими голыми; и лишь ели располагались хаотично территории, возвышаясь над людьми и кронами восходя к небу.       Взглядом Дина уловила нескольких людей, сидящих на скамьях: кто-то присел туда на мгновения, следя глазами за собственным играющим с собакой ребёнком, кто-то просто пил горячий кофе, смотря какое-то видео с телефона. Элли немного толкнула девушку плечом, косвенно прося проследовать за ней, и направилась в ту сторону, где людей не было вообще.       — Почему ты решила поступить именно на музыкальное?       Если бы сюда её привёл кто-то незнакомый, она сразу же подумала бы о том, что от неё просто-напросто хотят избавиться самым изощренным образом, чтобы никто не увидел и не услышал, но Элли можно доверять. Особенно, когда на её лице появляется улыбка от того, что ещё пару шагов, и они обе окажутся там, где невероятно красиво и уединенно.       — Не знаю. Всё как-то само собой пришло к этому: мне нравится играть, я постоянно вожусь с музыкой, пишу, сочиняю,— Элли прошла вперёд Дины по внезапно сузившейся тропе, чтобы показать дорогу.— Осторожно,— и уже через считанные секунды они оказались в абсолютно невероятном месте, которое сейчас не портили даже серые облака на небе и недостаток солнечного света.       Здесь небольшой пруд, который, темноволосая девушка уверена, выглядит ещё лучше на фоне весеннего цветения, но даже в период поздней осени, когда вокруг лишь малочисленная и поблекшая зелень травы и сухие листья деревьев под ногами, в такой развернувшейся перед глазами картине находится своё очарование. Дина осматривается, замечая, что прямо у воды находится пустая скамья. Туда она первым делом и отправляется, слыша по хрусту листьев позади, что Элли последовала за ней.       Яблокам находится применение сразу же: Элли не отказывается от одного, Дина берёт второе. Фрукты оказываются настолько сладкими и сочными, что старшая девушка убеждается в том, что не зря купила именно сорт ярко-красного цвета. Или же зря, всё-таки. Потому что Элли доедает яблоко, доходя до его ядра и после одного из последних укусов капля сока стекает к её подбородку. Но прежде, чем Дина успевает засмотреться, рыжеволосая девушка стирает влагу с кожи тыльной стороной ладони. Дина отводит взгляд в сторону.       Элли затем расстёгивает замок чехла и откидывает его крышку, кладя гитару себе на колени.       — Видишь, какая потертая?— Элли усмехнулась, потирая нос, а после — указывая на поверхность лакированного дерева, где виднелись явные признаки потрепанности и старости гитары.— Джоэл подарил. Я храню её как зеницу ока, пылинки сдуваю каждый день,— девушка пару раз похлопывает ладонью по инструменту, будто тот — её старый друг,— у меня даже для учёбы специально другая куплена, чтобы с этой ничего не случилось.       — Джоэл — кто это?       Услышав вопрос, эмоции на лице рыжеволосой девушки слегка меняются: она не озадачена, но чуть сжимает губы, подбирая слова.       — Он... мой опекун? Родитель?— Элли оглядывает гитару, случайно задевая струну, что издаёт нескладный звук. Дина замечает на грифе маленький рисунок, который оказывается цикадой. Что-то у Элли явно связано с этими издалека похожими на бабочек насекомыми.— Джоэл удочерил меня.       — Элли... — Дине не хочется, чтобы в её голосе звучала жалость; это, скорее всего, последнее, чего хотелось бы самой Элли — видеть и слышать, как её жалеют за что-то, что уже в прошлом. Но Дина уже заранее знает, что, несмотря ни на что, Элли справилась с тем, что было до того, как её забрали в настоящую семью.— Ты не обязана рассказывать что-то, если тебе некомфортро.       — Нет, всё в порядке,— рыжеволосая смотрит вдаль, туда, где по водяной глади пруда ходят вибрации незаметных волн из-за редкого дуновения ветерка.— Я просто не ожидала, что мы так скоро сможем об этом поговорить. Даже Джесси узнал обо всём только через год после нашего знакомства,— Элли вздыхает, и Дина даёт ей время, чтобы собраться с мыслями.— Я просто до четырнадцати лет жила в детском доме. Можно сказать, большую часть сознательной жизни провела в вечной строгой дисциплине и без кого-либо рядом,— она рассказывает, открываясь перед Диной с каждой секундой всё больше, но не смотря напрямую в чужие глаза.— Тамошние учителя постоянно говорили, что из меня ничего путного к восемнадцати годам не выйдет, что такую никто не заберёт уже в семью из-за возраста и плохого характера. А я и не хотела, чтобы забирали, мне одной было вполне комфортно,— темноволосая девушка внимает каждому слову, пока в голове возникает картинка за картинкой, где Элли в гордом одиночестве сидит поодаль других детей, пиная камни или, сложа руки на груди, выслушивает что-то ужасное в свою сторону.— Но Джоэл говорит, что подумал иначе; не знаю, что он имел ввиду, но он как-то сказал, что его не пугали все эти рассказы о том, какая я проблемная. И на гитаре тоже он научил меня играть, хотя я и хотела бросить изначально, потому что не получалось даже нормально её держать в руках,— Элли усмехается, когда воспоминания занимают её голову.       Дине хочется спросить ещё, узнать больше, но чувство такта вовремя просыпается, отговаривая от этого. Элли может быть до сих пор болезненно освежать в памяти те моменты, что она провела в месте, где некоторые люди её не жаловали. Но она рада, что узнала эту информацию, погрузилась в детство рыжеволосой девушки, узнала, кто смог подарить ей дом и недостающую родительскую заботу. Теперь факт того, что гитара была настолько изношенной, был ясен: это, похоже, первая значимая вещь, подаренная девушке её приемным отцом.       Сейчас Дина начала понимать, что скрывалось за рассказами Норы и Джесси о том, как Элли свободно поддерживает разговоры, выкладывая на стол большое количество информации, шуток и заливистого смеха, от которого уже хочется смеяться самому. Тёплое чувство разливается внутри, проходясь по всему телу, от осознания того, что Дина отныне тоже является тем человеком, перед которым рыжеволосая девушка не боится быть свободной, не имеет проблем показывать большинство своих сторон. Только большинство, потому что Дина уверена, что есть среди них ещё те, которые она, возможно, сумеет раскрыть в дальнейшем.       Но в то же время девушку отчасти страшат возможные изменения в собственной жизни. Она не знает, что может случиться завтра, как может всё обернуться.       — Вот почему ты столько раз дралась в школе? Потому что с самого детства была задирой?— Дина аккуратно строит вопросы, стараясь не сказать глупостей, но беззлобно улыбается, слегка толкая плечом сидящую рядом девушку.       — Джоэл каждый раз после моих драк получал приглашение в кресло директора и потом дома постоянно надирал мне задницу. Я долгое время не знала, как к нему относиться, если честно. Просто он и по сей день бывает иногда слишком ворчливым, а тогда я не знала даже, что лучше: остаться с ним или сделать так, чтобы он сам вернул меня обратно в приют.       Дина смеётся. Должно быть, в их маленькой семье царит довольно непринужденная атмосфера; должно быть, сам Джоэл является действительно замечательным человеком, раз смог заполучить доверие четырнадцатилетней Элли, что до того возраста получала колкие замечания.       — Можно задать вопрос?— Элли кивает.— Как вы в итоге сблизились?       — Ну, та небольшая стопка новых выпусков моих любимых комиксов, что он купил, и поход в музей явно стали первопричиной, чтобы поменять отношение к нему,— Элли с улыбкой на губах вздыхает и устраивается удобнее, уже держа пальцы в расслабленном положении на струнах гитары. Она смотрит Дине прямо в глаза, зависая, и прокашливается в кулак, наклоняя голову.— Так, что ты, говоришь, предпочитаешь?       — Что-то спокойное,— темноволосая девушка облокачивается о спинку скамьи, готовясь к волнительному моменту.       — Будет сделано, мадам.       Сердце Дины грозится оборваться и упасть вниз, когда Элли за пару секунд настраивается, перемещая пальцы в нужное положение и с определенным нажимом проигрывая первые аккорды. Элли поднимает голову, на ничтожное мгновение заглядывая в чужие глаза, и снова опускает её вниз, сосредотачиваясь на игре. Мелодия льётся так естественно из-под рук Элли, что Дина не замечает, как собственное дыхание сходит на нет.       На лицо рыжеволосой девушки спадает прядь волос, которая начинает раскачиваться из стороны в сторону от попадающего на него дыхания и уличного ветерка. Гитарные звуки получаются искусными, и Дина прослеживает, как на ладонях Элли проступают вены, создавая невероятный контраст с её лицом; как она может выглядеть так по-ангельски совершенно в то время, как её руки одними своими движениями показывают, сколько на самом деле силы в них скрывается?       Отбивая ритм ногой, Элли продолжает наигрывать разрастающуюся в громкости музыку, следя за тактикой действий собственных рук, и это даёт Дине отличную возможность смотреть, смотреть и смотреть, не отводя взгляда. До слуха внезапно доносится то, как рыжеволосая девушка вдыхает, а за этим выдох так и не следует.       Потому что Элли начинает произносить слова, складывая их в строчки песни.       Дина вслушивается в каждое слово, улавливая смысл, понимая, что рыжеволосая девушка поёт о неразделенной любви. И её голос звучит так по-другому, не как при обычных разговорах; сейчас он мягче, пока что тише, бархатистее, словно она вкладывает в свою игру и пение душу, пусть и вся публика, что перед ней — это одна лишь Дина. И самой Дине безумно хочется знать, эта ли песня — одна из написанных самой Элли, и если её всё-таки сочинила именно она, то что сподвигло её это сделать? Кто дал ей вдохновение на написание настолько наполненных горечью строк?       Элли поёт о том, как её отвергают, как кто-то ведёт себя скрытно по отношению к ней, как совсем иначе ведёт себя в её компании. А потом наступает припев и затихшая игра, приглушённым голосом спетое: «В кого же ты влюблена сейчас? Я хочу знать правду», и голос Элли подрагивает на последнем слове. Дина наблюдает с замиранием сердца, не осмеливаясь даже пошевелиться, сдвинуться с места, позволить плечам высоко подняться от глубокого вдоха.       Рыжеволосая девушка продолжает петь, и Дина замечает, как в настроении Элли появляется совсем малая доля агрессивности, которую она вкладывает в игру, более резко проводя пальцами по натянутым струнам. Старшая девушка наперёд знает, что будь они на месте, где проходимость достигает высокого уровня, люди собрались бы вокруг Элли, до конца следя за её исполнением, снимая её на камеры телефонов, поднимая брови в удивлении. Происходящее сейчас только раззадоривает желание Дины увидеть, как Элли выступает на сцене при большом количестве людей, дрожит ли её голос от волнения или же она забывается, отдаваясь музыке на выделенные ей минуты.       Вслед за отбиванием ритма ногой по сухим листья, укрывающим землю, Элли начинает покачивать головой, подходя к моменту завершения песни. Сама песня не набирает обороты, она продолжает виться вокруг всё той же темы о слишком невыносимых переживаниях, накрученных мыслях; о том, что прикосновения когда-то родных рук уже чересчур холодны и незнакомы; о том, как хочется добиться правды, а не выслушивать очередные слова о том, как всё хорошо, когда это, на самом деле, совершенно не так.       Элли допевает последний припев, голосом сходя на нет на последних словах, произнося их практически шепотом, а потом поднимает голову, выдавая смущенную улыбку. Она быстро заправляет собственную выбившуюся прядь волос за ухо.       — Ну, как-то так.       — Элли,— у Дины нет ни единого шанса, ни даже капли желания врать, что-то скрывать или недоговаривать,— это лучшее, что я слышала за всю свою жизнь.       Взволнованная улыбка на лице рыжеволосой девушки становится шире, но глаза всё так же продолжают говорить о том, как ей может быть непривычно от таких слов. Она держит гитару на коленях, и не планируя прятать её обратно в чехол, что даёт Дине небольшую надежду, что сегодня она сможет ещё раз услышать голос Элли во время пения, посмотреть, как она ловко совладает со струнами, заставляя их создавать такую мелодию, какую хочется ей.       — Нет, правда,— Дина снова заговаривает, пытаясь подобрать правильные слова, которые смогли бы передать девушке рядом всю её искренность.— Ты просто...       Элли перебивает её, звуча серьезно и смотря на неё своими зелёными, зачаровывающими глазами.       — Спасибо, Дина.       А после этого Элли решает сыграть ещё, теперь уже не произнося ни слова, но мыча под нос мелодию, словно под аккомпанемент гитары доводя песню до идеальности. Дине и этого хватает, чтобы практически улетучиться в иное пространство, где только она, сосредоточенная на своём деле рыжеволосая девушка и необычные эмоции, которые никак нельзя распознать. Несмотря на то, что Элли постаралась привести их в самый укромный уголок этого места, мимо них всё равно изредка проходили люди, и Дина могла бы вообще не замечать их, если бы не характерный хруст листьев под чужими ногами.       Пока Элли наигрывала вторую мелодию, умело перебирая пальцами струны, даже не забывая ни единой ноты, Дина успела задаться вопросом: волновались ли Элли так же перед их сегодняшней встречей, как это делала она сама? Но в одном она была уверена со стопроцентной точностью — раз Элли рассказала ей часть своей истории, какой бы тяжелой она ни была, раз пригласила её сюда, чтобы просто исполнить когда-то с несерьезностью сказанные Диной желания, то для неё их сегодняшняя встреча совершенно явно не была обычной прогулкой. Она намеренно захотела увидеть Дину. И даже если это не так, даже если Дина ошибается в своих догадках, то ей будет немного приятнее думать иначе, по-своему.       В какой-то момент Элли, словно под аффектом собственного напева, прикрывает глаза. И тогда Дина абстрагируется от всего вокруг, сужая видение только до рыжеволосой девушки рядом с ней, до её слегка покрасневших пальцев и носа, до даже не подрагивающих ресниц, до её расслабленных черт лица. И в эту самую секунду в поле зрения попадает что-то, что тут же заставляет Дину всмотреться в небо: на волосы Элли падают редкие снежинки. Прогноз не обманул.       Белые снежинки, похожие на звёзды, что можно попробовать словить руками, постепенно участились, ложась на голую кожу рук рыжеволосой девушки, тая на ней, превращаясь в мелкие капли воды. Дина не замечает, как на её лицо тоже попадает снег, будто специально успокаивая и остужая вспыхнувшие розовым щёки.       Элли заканчивает небольшое выступление, что организовала для старшей девушки, наконец поднимая глаза на неё и одаривая однобокой улыбкой. Некая игра в гляделки не продолжается долго, потому что Элли спешит убрать гитару в чехол, в конечном итоге опирая тот о лавку. Дина широко улыбается, видя, как рыжеволосая девушка вздрагивает, поднося ладони ко рту и дуя на них.       — Будешь чай?       — Боже, скажи, что он ещё тёплый.       — Горячий,— уточняет Дина, уже доставая термос из рюкзака и следом наливая не успевшую остыть жидкость, размешанную с сахаром, в кружку. Она протягивает ту Элли, смотря, как пар от чая исчезает в прохладном воздухе.       — Ты лучшая,— Элли и сама замечает, как слова срываются с её губ, начиная колебаться от своей неосторожности. Дина улавливает сомнение на чужом лице, стараясь свести все в шутку собственным смехом.— От игры пальцы промёрзли,— уже тише добавляет рыжеволосая, все же позволяя улыбке распластаться, когда рук достигает тепло вкусно пахнущего напитка.       — Я знала, что что-то подобное может случиться. И надень перчатки,— Дина меняет тон голоса с мягкого на более серьёзный, цокая языком,— не хочу, чтобы ты потеряла пальцы и потом винила меня в этом.       Элли открыто смеётся, быстро возвращая на губы ухмылку.       — У меня уже был момент, когда я чуть не лишилась двух,— она поднимает левую ладонь на уровень глаз, указывая правой на два последних пальца — мизинец и безымянный.       Не может быть.       — Что?— Дина смотрит на девушку, прищурившись, не веря услышанному.— Ты врешь.       — Не вру. Честно,— Элли кладёт кружку на лавочку, на сей раз поднимая обе ладони в воздух в знак правдивости сказанного, но Дина продолжает сомневаться, пока не сосредотачивается на показанных ей ранее пальцах и замечая на их фалангах затянувшиеся рубцы. Рубцы, которые явно появились там вследствие чего-то серьезного, они не были похожи на те, что появляются после обычных порезов. Шрамы незаметны при мимолетном взгляде, но они есть, и они служат ещё одним воспоминанием Элли, которое она не спешит раскрыть так же легко, как историю с появлением у неё семьи в виде Джоэла.       Чтобы не зацикливаться на том, что рыжеволосой девушке может быть не вполне желанно обсуждать, Дина убирает с лица появившуюся на нём серьезность, поднимая вверх уголок губ.       — По крайне мере, у тебя бы остались три наиболее важных пальца.       — Важных?— Элли смотрит на неё, чуть сводя брови к переносице. Она слегка машет головой, давая понять, что не может уловить смысл, скрывающийся за словами Дины.       Девушка не думала, что ей придётся объяснять высказанную в виде поддразнивания шутку, она не может прямо ей в лицо сказать, что суть скрывается сексуальном подтексте, поэтому лишь закатывает глаза, произнося тихое «Элли» и только надеясь, что таким образом рыжеволосая поймёт всё быстрее.       — Дина!— румянец, наливший щеки Элли, заставил темноволосую девушку засмеяться, прикрывая рот рукой. Элли спрятала левую руку в карман, правой поднося кружку к губам и выпивая залпом весь чай.       Позже Элли всё же предпринимает попытку рассказать историю о своих чуть-не-потерянных-пальцах, сначала немного сомневаясь и поджимая губы после каждого сказанного предложения. Но Дина снова заверила её, что нет надобности в том, чтобы открывать разом всё то, о чём девушке может быть тяжело вспоминать, рыться в укромных углах памяти, вытаскивая наружу травмирующие моменты из прошлого. Темноволосая девушка положила ладонь на чужое плечо, на этот раз не улыбаясь, а лишь ожидая ответа от Элли, что с тяжелым вздохом опустила голову, кивая несколько раз. На сей раз Элли действительно замолкает, уступая Дине очередь рассказывать что-то из своего прошлого.       Темноволосая девушка с секунду размышляет, как выстроить свою историю правильно, поэтому начинает с того момента, когда, ещё будучи ученицей младшей школы, она яро просила родителей завести питомца. Через некоторое время её хотение переросло в неумолимую жажду иметь под боком кошку, пушистую и большую. И пусть бы она неистово линяла, оставляя по всей одежде и по всем комнатам шерсть, Дина была готова убирать любой беспорядок, учинённый животным.       В таких жалобных просьбах прошло действительно много времени, пока на один из дней рождений ей не подарили серого кота, который сначала показался Дине игрушечным, вот настолько он был идеальным: глаза-пуговки, короткая, но мягкая шерстка, торчащий кверху хвост и стоящие уши. Лишь тонкое мяукание убедило её, что питомец настоящий, и он теперь её. А ближе к вечеру на празднование десятилетия Дины подоспели некоторые родственники, одни из которых подали ей коробку и попросили тут же открыть. А в коробке сидел ещё один маленький кот, теперь уже черношерстный, чьи глаза практически сливались с цветом его шерсти.       Родители тогда захотели отдать второго в хорошие руки, ссылаясь на то, что двое совместными усилиями своими когтями уничтожат половину мебели; что они еле решились на одного и то только потому, что животное захотела Дина. Но сама Дина никому ничего не позволила сделать, первые две недели строго держа котов в своей комнате и обслуживая их всеми нуждами там, чтобы их никто не отобрал их у неё. Чуть позже, когда кот с серой окраской играл, бегая по помещению, и зацепил когтями белую ткань покрывала кровати, стягивая то поверх себя, Дина дала ему имя — Гоуст, ведь в тот момент он был похож на маленького призрака. А ко второму прицепилось забавное Гуни, которому девушка по сей день не может дать объяснение. Девушка к слову упоминает, что коты по сей день преспокойно живут в её родном доме, теперь уже активничая чуть меньше из-за возраста.       Вокруг них с Элли темнеет, загораются первые уличные фонари, усиливается снег, уже успевший покрыть землю и деревья тонким слоем инея. Гитара вновь водружается на плечи Элли и та первая встаёт с нагретого места, возвышаясь над темноволосой девушкой, которой приходится задрать голову, чтобы посмотреть в чужие глаза, сверкающие в сумерках и при свете фонарей.       — Могу я...— Элли прочищает горло.— Можно проводить тебя?       — Ты же совсем в другой стороне живешь,— Дина приподнимает одну бровь, чувствуя, как улыбка сама по себе появляется на губах. Ей действительно нравится получаемое внимание.       — Это не важно,— Элли перенимает себе чужую улыбку, отводя взгляд в сторону.— Так что?..       — Да.       Вне парка царит такая же более-менее спокойная атмосфера; Дина теперь понимает всю прелесть отдалённых от центра города районов, в которых даже час-пик превращается не во что-то, что вызывает только раздражение, а в обычную ситуацию, когда нет ежесекундных звуков машин, перебивающих друг друга, на улице отсутствует переполненность людьми, что спешат по домам, не забоятсь о том, что могут наступить кому-то на ногу и даже не извиниться.       Они с Элли идут плечом к плечу, продолжая обмениваться историями и узнавать друг о друге некоторые детали; Дина понимает, насколько сильно рыжеволосая девушка, оказывается, вовлечена в параллельные миры комиксов. В автобусе их бёдра касаются друг друга, но Дина игнорирует мурашки, бегающие по собственным ногам.       — Кстати, Джесси долго упрашивал, можно ли ему пойти вместе с нами, пока не вспоминил, что у него сегодня по расписанию тренировка,— невзначай упоминает Элли, смотря в сторону окна.       — Правда?       — Ты ему нравишься,— девушка пожимает плечами, продолжая избегать чужого взгляда.       — Он хороший друг, но я не думаю, что он мне нравится так же сильно, как я ему,— Дине нужно, чтобы Элли это знала.— И знаешь что?— девушка усмехается из-за банальности происходящего.— Похоже, это теперь наша общая фишка — разбивать сердца.       После последней фразы Элли действительно на некоторое время погружается в собственные мысли, позволяя тишине повиснуть между собой и темноволосой девушкой в воздухе, перебиваемой лишь голосами посторонних людей. Дина улавливает изменившееся из-за неё настроение, понимая, что сказала лишнее, позволила себе необдуманно произнести что-то вслух, но что именно оказалось неправильным — она не могла осознать. Элли поджимает губы, но первая пытается восстановить диалог. И Дина с удовольствием поддерживает разговор, утопая в быстротекущих минутах.       — Спасибо, что сыграла мне,— темноволосая девушка смущённо проговаривает, когда они приближаются к общежитию, всё ещё продолжая идти близко друг к другу.       Дина чувствует некий триумф, созданный Элли, из-за того, что не Кэт, а она сама оказалась первой из них двоих, кто услышал лично таланты рыжеволосой девушки.       — Надеюсь, я оправдала твои ожидания.       «Ты смогла удивить меня уже в который раз, что я сбилась со счёта». Дина встряхивает головой из-за внезапного осознания, что все подобные мысли заполоняют её голову в самой непривычной для неё манере: она только-только начала узнавать Элли лучше, с недавнего времени начала действительно сближаться с ней, тогда почему так случается, что за невообразимо короткий промежуток времени она смогла получить столько эмоций, сколько не получала ни в одних своих отношения, ни с любым другим человеком?       — Скоро увидимся,— Элли ладонью тянется к чужой, спрятанной в перчатку, и на ничтожные мгновения дотрагивается, сразу же выпуская из своей. Но Дина совсем не против, потому что ей сейчас на самом деле хочется попрощаться (ведь это всё так неправильно), уйти и посмотреть, как отреагирует собственное сердце; будет ли оно рваться назад, к Элли. Будто бы Дина заранее совсем не знает ответ.