sent from the skies above

      Следующее утро кажется Дине невероятно лёгким: лёгким для быстрого пробуждения, для бодрствования в ранние часы, для того, чтобы выдержать целый день в пределах своей комнаты. Снег за окном не прекращался, кажется, на протяжении всей ночи, окончательно накрывая землю белым одеялом с проступающими на нем следами тех, кто уже успел отправиться по своим делам в субботнее утро. Дина не завидует этим людям, потому что знать, что суббота является выходным днём для большинства людей и всё равно перебарывать себя и отправляться на работу, по важным делам — не каждому подвластно.       Дина просыпается чуть позже девяти, радуясь тому, что сегодня ей не пришлось с негодованием тянуться за телефоном, разражающимся надоедливым звуком будильника. Глаза открываются постепенно, впитывая окружающую обстановку, привычную и в какой-то степени успокаивающую. Сердце из-за пробуждения бьётся все ещё медленнее обычного, но воспоминания о вчерашнем дне приводят его ритм в норму, заставляя быстрее колотиться в грудной клетке. Предыдущие несколько дней действительно заставили её знатно понервничать, убедиться в том, что даже когда ты полностью уверен в том, что знаешь себя, знаешь, что тебе нужно, всё может перевернуться вверх дном, и ты можешь осознать, что собственные мысли могут быть для тебя незнакомыми, пугающими.       Она старается не задумываться надолго о том, что ей нравится Элли, потому что тогда сомнение будет продолжать закрадываться под кожу. Сомнение не в себе, не в, тем более, рыжеволосой девушке, не в своих эмоциях, а в том, что всё идёт не так, как должно было бы. Сейчас всё настолько сложно, и Дина вместо того, чтобы разобраться со сложностями, просто-напросто отпускает ситуацию на самотёк, специально замалчивая свои чувства, скрывая от близких людей важное.       Раздаётся звонок, и Дина немедленно берет телефон в руки. Кэт.       — Дина, стань моим спасителем,— девушка вяло проговаривает, и произнесённые ей слова звучат довольно приглушённо. Темноволосая девушка сама догадывается, что подруга, как и она сама, только минутами ранее проснулась, окружённая беспорядком из своих коротко стриженных волос, одеяла и подушек. В отличие от Дины, у Кэт сейчас, наверняка, присутствует убийственная головная боль и непереносимая сухость в горле.       — Похмелье?— Дине не нужно задавать вопрос, она и так заранее знает ответ, но решает несильно подразнить девушку, слыша, как та сразу же бессильно стонет в подушку, а затем цокает языком из-за того, что сама же издала слишком громкий звук, который в данный момент не может переносить нормально.       — Иди ты.       Дина смеётся с неё, с её обусловленной головной болью неуклюжести и вместе с этим чувствует сожаление, что Кэт приходится проходить через такие неприятный ощущения, когда всё, что у тебя в голове — неостановимые покалывания, грозящиеся будто проткнуть иглой скальп.       — Принести таблетку?       — А у тебя есть?— и надежды в голосе Кэт полным-полно. Темноволосая девушка может с лёгкостью представить разрастающуюся на чужом лице улыбку, ту, которая выражает действительную надежду.       — Нет, к сожалению.       — Ты ужасна.       «Ты лучшая». В голове повторяется голос Элли, её вчерашние слова, сказанные в порыве радости, нечаянно, но так искренне, что Дина еле борется с улыбкой, что уже прокрадывается на губах.       — Слава богам, я вчера была не одна,— Кэт вытягивает подругу из воспоминаний, делая акцент на последнем слове.       — Почему?— Дина сразу же успевает подумать, что могло произойти что-то неладное, подвергнувшее Кэт опасности или какой-либо передряге. И это заставляет её напрячься. Дина знает, что Кэт может постоять за себя, она несколько раз была свидетелем того, как ловка девушка со словами, действиями, и как бесстрашно та даёт отпор довольно надоедливым или не имеющим уважения людям.       — Нора теперь знает, что мне, вроде как, нравится Элли,— сердце Дины падает вниз, застывает точно так же, как вода на ужасном холоде.— И я хотела ей вчера позвонить, сознаться во всём, чтобы как-то поторопить наши возможные отношения, хотя и без этого всё очевидно, но Нора отговорила меня,— Кэт внезапно замолкает, и темноволосая девушка действительно пользуется этим моментом, чтобы постараться ровным дыханием утихомирить неравномерно бьющееся сердце. А что, если бы Элли ответила ей взаимностью?       И что? Ничего бы не изменилось. Более того, Элли вправе ручаться за свою жизнь, и если бы она захотела согласиться на то, чтобы быть с Кэт, Дина не стала бы препятствовать. Они обе — её друзья, и она хочет, чтобы каждая из них была счастлива, даже если это счастье будет для неё самой неоднозначным. И какой бы двуличной девушке не хотелось бы быть в данный момент, мысли сами возникают в голове, напоминая, что именно она оказалась той, к кому Элли пришла по собственному желанию, именно она была первой из них двоих, кому Элли сыграла на гитаре, спела, отвела в совершенно замечательное место, о котором Кэт даже не подозревает.       Если Кэт звала рыжеволосую девушку к себе в гости, не удосужившись и поделиться этим со своей близкой подругой, то и у Дины есть все права, чтобы не делиться произошедшим за последние несколько дней с Кэт. Всё более чем честно.       И хотя чувство неправильности проскальзывает у темноволосой девушки в голове: о том, что Кэт не обязана делиться с ней всем, что происходит у неё в жизни, о том, что они обе могут иметь собственные секреты,— Дина всё же думает, что стоит на ступень выше неё.       Встряхнув головой, чтобы выкинуть внезапно созревшие в голове противные мысли, ранее никаким образом не беспокоящие девушку, Дина фокусирует взгляд на расположенной на потолке лампе.       — Ладно. Хочешь сходить в кафе чуть позже, позавтракать? Нора тоже присоединится,— предлагает она, прикрывая глаза.       — Да, конечно,— Дина отвечает, стараясь улыбаться, хотя в этом и нет надобности, ведь Кэт не может видеть её. Но чувство вины начинает постепенно проскальзывать в душе, ведь так нельзя. Нельзя устраивать что-то сродни гонки или соревнований за внимание человека, который просто по несчастливой случайности понравился им обеим. Но раньше ведь не было такого: Дина могла засматриваться в сторону красивых парней, Кэт же постоянно болтала о красивых девушках, приходящих к ней, чтобы набить татуировки. А сейчас случилось так, что Дина, сама того не ожидая, поняла свою симпатию к человеку одного с ней пола. К девушке.       Это так непривычно звучит, даже если просто прокручивать эту мысль в голове. Дина, наверное, никогда не сможет озвучить свои чувства, потому что боязно, волнительно и сердце грозится остановиться.       Девушки встречаются на первом этаже общежития примерно через полчаса: Дина сохраняет спокойствие, сильнее кутаясь в верхнюю одежду перед выходом на улицу, Кэт же вяло вышагивает рядом, большую часть времени просто опустив голову вниз. Дина думает, что прогулка на свежем воздухе сможет немного привести подругу в сознание, придать ей хотя бы малую долю жизненных сил, чтобы по приходу в кафе та не уперлась бы лбом в стол из-за плохого состояния.       Этого не происходит, к счастью. Они занимают наиболее комфортное место, более отстранённое от остальных, на диванчиках около окна, и Дина в первую очередь заказывает Кэт холодный кофе без сливок, зная, что чашка разбавленного с сиропом кофе сможет привести её в более-менее бодрое состояние. Девушки сидят друг напротив друга, и Дина протягивает руку через стол, чтобы сначала ударить ладонью по чужому лбу за непредусмотрительность во время вчерашнего вечера, а затем чтобы парой движений погладить место удара вместо словесных извинений.       Нора привлекает к себе внимание, как только открывает дверь кафе и входит в помещение, встряхивая ладонью курчавые пушистые волосы. Она сразу же стягивает с себя шарф, обмотанный в несколько слоёв вокруг шеи, и кажется, будто каждый человек успел посмотреть на неё, концентрируясь на необычайно привлекательной внешности. Темнокожая девушка замечает неподалёку столик у окна, за которым как раз сидит Кэт в компании с Диной, и на её лице появляется приветливая улыбка.       Следом за ней заходит Джесси, ничуть не удивляя своим появлением девушек, и рукой стряхивает снег со своих волос, что падает на пол и моментально превращается в маленькие лужицы. Дина наспех смотрит в окно, убеждаясь, что снег сейчас не идёт, и задаётся вопросом, откуда тогда он взялся на голове парня и поверх его плеч?       — А Элли где?— выдаёт озадаченно Кэт, уже равномерными глотками попивая кофе и даже не приветствуя пришедших друзей, но двигаясь по дивану в сторону, чтобы освободить место для Норы, которая, к слову, выглядит намного бодрее самой Кэт. Джесси целенаправленно присаживается рядом с Диной, тихо проговаривая ей дружественное «привет». Темноволосая девушка не может оставить парня без улыбки, ладонью стряхивая оставшиеся снежинки с чужих волос, которые уже наполовину превратились в капельки воды.       — Нора кинула в меня снежок,— поясняет тихо он, снимая с себя куртку и откладывая ту в сторону.       Дина успевает уловить, как Нора поясняет причину отсутствия рыжеволосой девушки — «не захотела идти». Дина затем снова возвращает внимание к сидящему рядом Джесси, что с усмешкой на губах проводил невесомо по собственным волосам ладонью, убеждаясь, что те успели стать влажными. Дина представляет, как Нора могла исподтишка подойти сзади с рукой, полной снега, из-за которого чуть покалывает кожа, и опрокинуть тот на чужую голову, заливаясь смехом. Моменты ребячества всё ещё ценны для них всех.       — Что-то случилось?— Кэт задаёт новый вопрос, явно показывая свой интерес. Дина мысленно закатывает глаза; нельзя же быть такой назойливой. И почему она раньше не замечала эту черту характера в человеке, с которым видится практически каждый день в учебное время?       — Ничего, думаю. Просто день такой, да и в последнее время у неё до самого позднего вечера репетиции, сил не остаётся ни на что,— в этот раз за пояснение берётся Джесси, уже тянущийся к небольшому меню, лежащему на столе. И парень не врёт, Элли действительно старается всеми силами совладать с напавшими резко нагрузками, которые только увеличиваются с каждой новой неделей, и даже не находит порой времени на себя и собственный отдых.       — Дина, как дела?— Нора смотрит в глаза темноволосой девушки, пытаясь уйти от разговора, который Кэт может развить до нескольких часов. Не одной Дине, кажется, бывает порой невыносимо выслушивать болтовню Кэт, сводящуюся к теме с кодовым названием «Элли».       — Надо срочно собраться вместе до концерта Элли, чтобы как-то приободрить её,— и Кэт снова перебивает, вынуждая Дину с раздражением вздохнуть. И дело сейчас даже не в том, что разговор о рыжеволосой девушке получается довольно сумбурным, вынужденным, а в том, что Кэт просто-напросто не даёт двум людям спокойно поговорить. Кэт задумчиво смотрит в определенную точку на столе и ждёт ответа, который получает моментально от Норы.       — Да всё будет нормально, скоро каникулы, ещё успеет прийти в себя.       Кэт запускает в цветные волосы ладонь, на секунду цепляясь за корни, и секундой позже протяжно выдыхает.       — И что, нужно теперь, чтобы она целыми днями до конца декабря загруженная ходила?       — С каких пор ты так беспокоишься об Элли?— Джесси вмешивается в разговор, не совсем понимая настолько агрессивный интерес к собственной подруге, и продолжает рассматривать страницу меню с названиями разных горячих напитков, одаривая Кэт взглядом лишь на пару мгновений.       — С тех самых, как положила глаз на неё,— усмехается Нора, явно выглядя гордой за то, что прямо сейчас раскрыла не-совсем-тайный-секрет. Дина думает, что Джесси может сейчас начать смеяться, упрекать, но никак не сохранять прежнее выражение лица, выражающее абсолютное спокойствие.       Парень лишь поджимает губы, пожимает плечами и выдаёт совсем не удивлённое:       — У тебя со вкусами проблемы.       Темнокожая девушка разражается хохотом, раскрытой ладонью ударяя Кэт по спине, от чего та морщится и с нескрываемым раздражением, смешанным со всё ещё чувствующейся головной болью, опрокидывает голову на чистый стол, создавая тем самым довольно громкий звук.       — Спасибо, Нора. Теперь он будет вечность меня этим доставать.       — Мы можем в ответ доставать его по поводу Дины,— в знак мнимого сожаления, Нора чуть толкает подругу локтем под бок, не получая в ответ даже взгляда в свою сторону.       — Эй!— Джесси встревает в разговор, напрямую ведущий к тому, чтобы откровенно разоблачить парня перед Диной. Не то чтобы его симпатия к ней особо скрывалась, но Джесси всё же начинает чувствовать несвойственную ему неловкость, выражающуюся в том, как покраснели кончики его ушей.       — Что?       — Напомни мне, почему я все ещё с тобой общаюсь?       — Потому что любишь,— Нора легко отвечает, ведь говорит правду. Джесси закатывает глаза.       — И ненавижу большую часть времени.       Дина наблюдает за динамикой разговора, решая внести свою лепту в разгорающуюся дружескую потасовку.       — Вы не забыли, что я тоже все ещё здесь?— ей тоже не хотелось бы при каждом удобном и неудобном случае быть объектом поддразнивания, не говоря уже о том, как на самом деле неловко может быть самому Джесси, который ещё не оглашал свою симпатию, но чьи чувства уже знали его друзья. Дина поворачивает голову к парню, сидящему на небольшом расстоянии от неё, и с сарказмом в голосе обращается к нему.— Джесси, если хочешь, мы можем вместе тихо прикончить их, и никто ничего не узнает.       Парень на это лишь протягивает ей руку, и они заключают бессловесный договор, за которым наблюдает Нора и в шутливой форме закатывает глаза. Дина в некоторые дни действительно задумывается и оказывается по правде радостной из-за того, что характеры между всеми ними, между пятью людьми, которые совершенно не похожи друг на друга, совмещаются и дополняют один другой. Бывают и такие ситуации, когда в компании всего из трёх человек один, к сожалению, оказывается лишним из-за немного иного мышления, образа жизни или прочих причин; или же в дружеском коллективе из четырёх человек с течением времени создаются условные две пары с более общими интересами.       У них всё чуть иначе, и это не может не успокаивать. С кем наедине сейчас Дине не пришлось бы остаться, с каждым она нашла бы, о чём завести разговор, какие темы затронуть, о чём и как пошутить, будь то Нора, Джесси, Кэт или Элли. С каждым из них ей будет комфортно, с каждым из них она может быть собой. И даже несмотря на то, насколько темноволосая девушка уверена в своих друзьях, в том, что может доверить им многие свои проблемы и секреты, одна из этих тайн пока что не должна быть никем услышана. Потому что Дина должна окончательно разобраться со всем сама.       Джесси вежливо подзывает к себе официанта, который подходит к их столику в считанные секунды с ручкой и миниатюрным блокнотом в руках, куда моментально записывает озвученные парнем позиции из меню. Он даже не спрашивает у Норы, чем той хотелось бы сейчас перекусить, и выбирает всё самостоятельно. Дина убеждается, что путь их дружбы настолько долог, что они наизусть знают предпочтения друг друга; Нора одаривает Джесси улыбкой — он с совершенной точностью заказал именно то, что она хотела.       — Так!— темнокожая девушка негромко хлопает ладонями.— Вопрос! Раз скоро концерт Элли, мы пойдём куда-нибудь отмечать после этого?       Дина собирается сказать, что это отличная идея, чтобы поддержать её, снять огромное количество стресса, что накопится у неё за весь период времени до самого заветного дня, но как только девушка открывает рот, Кэт опережает её, выпрямляясь в спине:       — Я всеми руками за.       — Это было вполне ожидаемо,— Нора усмехается, пока Дина рассматривает собственные ладони, находящиеся под столом.       Вечером она чувствует чрезмерную нужду связаться с Элли, хотя бы немного пообщаться с ней, чтобы узнать, всё ли в порядке, не слишком ли она нагружает себя и находит ли время на полноценный отдых. Для полного счастья ей не хватает только лишь нескольких минут разговора с рыжеволосой девушкой, наполненной той притягивающей к себе энергией.       Но как бы сейчас ни хотелось услышать чужой голос, воспринимаемый на слух словно шёлк, Дина в первую очередь думает о том, чтобы не потревожить девушку, не нарушить возможную занятость, поэтому она решает отправить обычное сообщение, чтобы посмотреть, насколько быстро ответит ей Элли. И ответит ли вообще. [ Дина; 22:03 ]: привет       Первые несколько минут ожидания темноволосая девушка проводит с телефоном в руках, решая включить какой-нибудь лёгкий для восприятия фильм, и с нетерпением ждёт значок уведомления, который должен появиться в верхней части экрана. Дина успевает просмотреть первую половину выбранной комедии, в основном не концентрируясь на сюжете, и в какой-то момент она думает, что Элли уже давно могла ей ответить, и уведомление могло пройти мимо глаз. Но это совершенно не так. Всё ещё никакого сообщения спустя почти час ожидания.       И у Дины нет ни единого права на возмущения, ведь иногда бывает и так, что человеку нужно побыть одному, он может быть уставшим или просто не в настроении на общение. Но отчего-то девушка на совсем малую долю расстраивается, продолжая отстранённо наблюдать за меняющимися на экране телефона сценами, что её никаким образом не смешат и, в общем-то, даже не интересуют.       В любой другой день Дине бы мог понравиться фильм, она бы смеялась с глупых решений героев, вслух критиковала бы их в самые странные моменты, но сейчас совсем не то настроение. Девушка вздыхает, потирая глаза ладонью; она продолжает мысленно напоминать себе каждые десять минут, что Элли не обязана ей отвечать. Элли вообще, в принципе, ей ничего не обязана.       Фильм заканчивается; Дина на этот раз не пропускает даже титры, около десяти минут слушая песню в стиле кантри, что является одним из саундтреков к киноленте, и отстранённо смотрит, как строчки с именами актеров и всех остальных людей, принявших участие в создании материала, проматываются вниз.       Девушка решает принять горизонтальное положение на кровати; вдруг сон нежданно придёт и разрешит Дине избавиться от ожидания, перенося её сразу в новый день. Она со специально медленной скоростью убирает с кровати покрывало, в любой момент готовая рукой дотянуться до оставленного на столе телефона, но такой надобности не возникает.       В абсолютной тишине, в абсолютной темноте единственной более-менее интересной вещью становится потолок; Дина смотрит вверх, над собой, и не понимает, пусты ли сейчас её мысли или же забиты самыми разными доводами, вариантами развития событий. Если Элли ей ответит до того, как она успеет заснуть, нужно ли отвечать ей в ту же секунду? Или же это будет казаться слишком настойчиво со стороны?       Рядом раздаётся резкий звон — новое сообщение. Пусть это будет Элли, пожалуйста.

[ Элли; 23:35 ]: привет, извини, что сразу не ответила

      Дина забывает про все свои наваждения, моментально перебирая пальцами по телефонной клавиатуре и не совсем не замечая, как на лице появилась радостная улыбка. Девушка прикусывает губу, перечитывая собственное сообщение, и только после третьей проверки нажимает вызывающую волнение кнопку «отправить». [ Дина; 23:36 ]: ничего страшного :) чем занимаешься?

[ Элли; 23:39 ]: только вышла из душа, день тяжёлый

      Дина шумно сглатывает; так, что слышит саму себя, ощущает, как шум сердца отдаётся в ушах. Она позволяет себе на секунду прикрыть глаза и дать воображению нарисовать в голове образ рыжеволосой девушки, одетой в растянутую футболку, мешковатые шорты, с распущенными, влажными волосами, что наверняка сейчас не завязаны резинкой позади, не собраны в пучок или же хвост, а просто обрамляют её лицо. И с кончиков изредка падают капли воды на её постель, заставляя какое-нибудь ругательство тихо вырваться из губ Элли. [ Дина; 23:41 ]: я могу позвонить, если так будет удобнее [ Дина; 23:41 ]: и если ты вообще хочешь поговорить       Пожалуйста, скажи «да».       Дина не замечает, как несколько минут ожидания проводит за покусыванием губ и внутренней стороны щёк, вымещая таким образом разыгравшуюся нервозность.

[ Элли; 23:44 ]: может, в другой день?

[ Элли; 23:45 ]: я очень устала, правда. не знаю, хватит ли меня на разговор

      Девушка пытается обнадежить себя положительными мыслями о том, что, возможно, в следующий раз: завтра, послезавтра или в любой другой день,— ей удастся связаться с рыжеволосой девушкой, залезть под собственное одеяло, будто бы прячась от внешнего мира, и свободно поговорить с ней. [ Дина; 23:45 ]: тогда лучше засыпай. спокойной ночи, элли       На последнее сообщение Элли не отвечает.       Дина засыпает с вопросом, крутящимся в голове: после того дня, когда она позвала меня прогуляться, когда мы обменялись номерами телефонов, убрала ли она после моего имени в контактах тот дурацкий смайлик с милой улыбкой и сердечками вокруг него? Потому что Дина, в свою очередь, поставила точно такой же после имени Элли.       В следующий раз очередная встреча их компании по предложению Норы, на которое все дали обоюдное согласие, происходит в картинной галерее. Темнокожая девушка выражает невероятный восторг из-за открывшейся выставки; и хотя ранее она не упоминала её ни разу в разговорах, её увлечение искусством виднеется сразу же, как они входят в здание по билетам: глаза загораются восхищением, но Нора соблюдает все правила приличия, размеренно подходя к первой картине, занимающей довольно большую территорию на стене.       В этот раз Дина старается вообще не зацикливаться на том, что Элли решила пропустить встречу и сегодня; это ведь ничего не значит. Наверное. Впереди ещё столько много времени, столько моментов, когда она сможет наладить отношения с рыжеволосой девушкой. Нужно только подождать, пока закончатся эти длительные недели репетиций, и затем Дина сможет, наконец, на расстоянии вытянутой руки увидеть искрящиеся зелёным глаза. А затем снова ожидание: сессия, новогодние каникулы,— и всё это время она опять не сможет видеться с Элли. Кажется, обычные желания Дины постепенно переходят в невыносимую нужду. Так бывает. Симпатия это или нет, друзей хочется видеть всегда, чтобы лицом к лицу узнать обо всём, что успело произойти за те моменты, пока они не виделись.       Даже Кэт, вроде бы, не думает настолько много об отсутствии Элли в сегодняшнем дне. Та, к слову, отошла в противоположную Норе сторону, остановившись у более маленького произведения, изображённого в стиле реализма; она подзывает Джесси ладонью, приглушённо что-то говоря ему.       Дина решает присоединиться, приближаясь к друзьям, и начиная собирать воедино детали картины, что с каждым шагом становились для зрения всё чётче: там девушка с интересным головным убором, в утеплённой одежде, покрытой мехом, вальяжно сидит в открытой повозке, смотря тёмными глазами на каждого подошедшего к ней посетителя. Картина удивляет; если отойти на несколько шагов назад, то она вполне может быть спутана с обычной фотографией.       — «Незнакомка», тысяча восемьсот восемьдесят третий год,— Джесси всматривается в надпись под самим портретом, вслух читая увиденное,— а вот имя художника я даже не буду пробовать прочитать.       — Дина, ничего не замечаешь?— Кэт кивает в сторону картины, наклоняя затем голову набок, словно заинтересованная в чём-то кошка. Соответствует своему имени.       — Кэт говорит, что эта девушка немного похожа на тебя.       — Отдалённо что-то есть,— Нора присоединяется к ним трём, вставая рядом и слегка прищуриваясь, блуждая карими глазами по чертам лица написанной на полотне девушки.— Тебе бы подошла такая одежда. Мне почему-то кажется, что если бы ты разрешила Элли себя нарисовать, она бы нарисовала что-то в подобном стиле. У неё фантазия что надо.       Эти слова оседают у Дины в голове тяжёлым грузом. Для того, чтобы человек кого-то или что-то захотел изобразить на бумаге собственными руками, тратя на процесс долгие часы, перетекающие даже в дни, нужно, чтобы человек вдохновился; чтобы в нём было неугасимая нужда начать и довести дело до конца. Дина считает, что не может являться для Элли тем человеком, с помощью которого может загореться желание.       В течение следующих нескольких дней Дина пытается привыкнуть ко временному отсутствию рыжеволосой девушки в её жизни; она улавливает кусочки новостей от остальных: Нора упоминает, что заходила к ней и Джесси в гости, наводя в комнате Элли назревший беспорядок; Джесси проговаривается, что на одной из его тренировок на трибунах присутствовала Элли; даже Кэт невзначай говорит, что разговаривала с ней по телефону некоторое количество времени назад.       И только Дина по сей день не может добиться хотя бы пары слов от неё. Именно тогда девушка оказывается вынужденной думать, что что-то идёт не так.       Неожиданный телефонный звонок туманным вечером заставляет Дину подпрыгнуть на месте от испуга; звонит Джесси, и девушка уже заранее знает, что сейчас он предпримет попытку пригласить её куда-нибудь, чтобы провести время наедине друг с другом. Такое переодически случается, и порой девушке бывает стыдно отказываться; она совсем не хочет обидеть Джесси, но и окончательно оттолкнуть его от себя будет неправильно.       — Хэй, что делаешь?       — Практически засыпаю над столом,— Дина чёркает ручкой хаотичные линии в тетради, что лежит прямо под её рукой, и задумывается, получится к концу разговора из этих черт что-то цельное. Она начинает ответственно готовиться к предстоящим экзаменам, повторяя пройденный за осенние месяцы материал, но Дина действительно солгала бы, сказав, что ей больно хочется заниматься этой суетой. Девушка осознаёт, что, несмотря на собственную уверенность в том, что большинство полученной в текущем семестре информации хорошо сохранилось в памяти, всё же есть надобность в повторении. Лучше лишний раз подстраховаться, нежели потом винить себя.       — Отлично, потому что я как раз хотел предложить тебе развеяться.       — Развеяться?       — Покататься по ночному городу, перекусить где-нибудь, просто отвлечься от всего,— и предложение Джесси звучит невероятно заманчиво. Дина не отказалась бы прямо сейчас выйти за пределы своей комнаты, оставить на письменном столе открытые конспекты, накинуть на плечи поверх домашней одежды пальто и сесть в уютный салон автомобиля, откидывая спинку сиденья и размякая на нём, пока за стёклами проносятся пейзажи города, ставшего Дине вторым домом.       — Джесси, я не против, правда, мне очень хочется, но завтра трудный день, и я не знаю, смогу ли вообще выспаться, если сейчас поеду с тобой. Только не обижайся,— она опускает ладонь на глаза, закрывая их, и сама вздыхает из-за того, что позволяет себе давать кому-то глупые надежды, потому что из-за такого слабого характера не может сказать прямое «нет».       — Всё нормально.       — Извини, правда. Ты точно не обижаешься?       — Дина, это подождёт. Ещё будет время, не переживай.       — И всё равно спасибо за предложение.       Дина просто продолжит надеяться, что Джесси не держит на неё зла за постоянные отказы, отговорки и, хоть и правдивые, но причины не составить ему компанию для обычного отдыха. Конечно, сегодня у девушки вполне уважительная причина, но она, вдобавок к этому, не сможет сказать полную правду о том, что некоторую часть её желания пойти с парнем куда-то отбивает Элли, которая уже столько дней просто-напросто не поддерживает с ней контакт.       — Тогда спокойной ночи?       — Ну,— Дина устало усмехается, следя за движениями собственной руки, что вырисовывает кривые лучи на белом листе,— у меня сон на ближайшие полтора часа точно не запланирован.       — Ну, в таком случае, удачи,— Джесси хрипло посмеивается, ещё раз заставляя девушку выпустить с громким звуком весь воздух из легких.       — Пока.       По озвученному для Джесси сценарию Дина проводит достаточно приличное количество времени за письменным столом, не стараясь уже удерживать осанку ровной и чувствуя, как спина начинает побаливать в определенных местах из-за неправильного положения. Это не мешает девушке продолжить начатое, вслух зачитывая грамматические правила, конструкции, литературные понятия, что нужны для анализов различных текстов; она упорно продолжает возобновлять в памяти информацию, не отвлекаясь даже не минутные перерывы. Если позволить себе задуматься о чём-то другом, то мысли займёт только один человек, а Дина устала. Устала, но сама не понимает от чего: от учёбы, надоевшей рутины или от того, что пытается дотянуться до Элли, но всё, что получается — только стучать в закрытые двери.       И она всё равно не может удержать себя. Дина смотрит на последнее сообщение, которое сама же отправила рыжеволосой девушке более недели назад, и, поджав губы, решает написать ещё раз. [ Дина; 00:21 ]: ты уже, наверное, спишь, но джесси и нора говорят, что ты в последнее время допоздна пропадаешь в институте, и я просто хотела спросить, как у тебя дела и всё ли нормально. я знаю, что ты сейчас каждый день устаёшь, но я надеюсь, что скоро со всем этим концертным хаосом станет полегче, и ты сможешь нормально отдохнуть и... возможно, поговорить со мной? я скучаю по нашим разговорам [ Дина; 00:22 ]: это звучало странно, да?       Происходящее по иронии напоминает Дине о событиях, что произошли несколькими месяцами назад, когда между ними с Элли стояла прозрачная, но прочная стена, не позволявшая им хотя бы заговорить друг с другом несмотря на то, что интерес был, пусть и совсем незаметный. Только вот теперь всё чуточку иначе: Элли продолжает молчать, а Дина глухо бьётся в это раздражающее стекло, что начинает разрастаться, не позволяя ей хотя бы увидеть глаза, похожие на зелень выглядывающих из-под снега ландышевых стеблей.       Она прекрасно помнит каждую деталь Элли, что уже успела приметить за все те разы, что они виделись, но Дине хочется увидеть их вживую. До концерта остаётся всего каких-то две недели, но девушка не вытерпит, если всё это время Элли будет продолжать оставлять её без ответов; если будет продолжать не появляться на встречах.       Дина чувствует себя слишком эгоистичной. И хотя она всегда немного была такой в кругу своей семьи из-за того, что была младшей, более балованной, сейчас — это именно тот момент, когда Дина действительно ощущает чувство неудовлетворенности. Ей хочется злиться, хочется посмотреть в зелёные глаза и напрямую спросить, за что с ней так поступают: сначала подпускают близко, позволяют наслаждаться компанией, впускают в собственные отрывки памяти, а затем так холодно обходят стороной, не позволяя даже узнать, как проходят будние дни.       Теперь, словно маленький ребёнок, она не знает, как будет правильнее поступить: как действительно зрелый человек продолжить маленькими шагами добиваться состоящего хотя бы из одного слова ответа или же показать свою обиду, отступая в сторону и не тревожа рыжеволосую девушку, раз та сама того хочет. Из-за невозможности нормально разобраться в проблеме и решить, как себя вести дальше, Дина в ту ночь засыпает слишком поздно, чуть не опаздывая на первое занятие с утра.       Кэт спрашивает, с чем связано непривычно позднее появление девушки, и Дина отмахивается, говоря, что просто не было желания спать, и что полночи она провела за бессмысленным пролистыванием социальных сетей. Кэт ей верит, и на секунду Дина чувствует стыд, что может так легко врать ей.       Кафетерий, в который подруга тащит Дину за руку после трёх занятий, и который прилегает к кампусу института, никогда не обладал такой же славой среди студентов, какую имели другие находящиеся рядом с корпусами кофейни. Здесь всегда находилось минимальное количество людей, сидящих по своим компаниям в довольно большом расстоянии от столов друг друга: младшие и старшие курсы открыто беседовали друг с другом, смеялись, иногда кидались в шутку друг в друга едой, пока кто-нибудь из преподавателей не пройдёт мимо и не сделает им замечание строгим голосом. Студенты на некоторое время станут тише, несколько порядочнее, но после этого снова возьмутся за дружеские перепалки.       Дина приходит сюда обычно как раз таки только из-за Кэт, которая после окончания пар оказывается настолько голодной, что находит здешние перекусы невероятно сытными и вкусными. Темноволосая девушка обычно просто с теплотой наблюдает, как Кэт наспех прожевывает еду, успевая при этом ещё и что-то увлечённо рассказывать, жестикулируя свободной рукой, но сегодня из-за катастрофического недосыпа организм слёзно требует кофе со сразу несколькими ложками сахара.       Сегодня время небольшого отдыха проходит по большей части в тишине: Кэт одной рукой держит вилку, подцепляя салат, и слепо подносит ту раз за разом ко рту, попутно смотря на экран телефона, где пальцами второй руки пролистывает назревшие за прошедшие часы дня новости.       — Из-за того, что Рождество выпадает на рабочий день, администрация сейчас думает, сделать ли пары сокращенными в праздник или потом просто сократить каникулы на один день,— Кэт вслух зачитывает одну из вышедших на сайте вуза статей, переформировывая ту своими словами. Девушка с негодованием цокает языком, что выходит довольно забавно из-за наполненных едой щёк.— Что за бред, вечно всякую херню придумывают. В прошлом году праздники же тоже были посреди недели, и ничего, никто не сокращал и так короткие каникулы. Мы вообще обязаны начать отдыхать с Рождества, а не передохнуть денёчек, а потом ещё целых две недели до каникул мучиться.       Дина посмеивается, откинувшись на спинку пластмассового стула. Она бы могла сейчас действительно высказать свою точку зрения, что полностью совпадает с негодованием Кэт, но смысла в этом никакого не будет; от того, что они сейчас обе раззадорятся из-за таких глупых решений, принимаемых главами института, ничего не изменится, поэтому Дина сохраняет молчание, слушая, как Кэт рассуждает о своей буквальной готовности выйти на митинг, чтобы побороться за этот самый выходной день. Она переключается на более радостные вести, бегая глазами по строчкам статей и выцеживая основные пункты для Дины.       Кэт собирает оставленный после себя мусор со стола, выбрасывая его на пути к выходу в урну, и без вопросов, как факт, говорит темноволосой девушке, что они сейчас вместе пойдут в её комнату, чтобы немножко отвлечься от начинающей изрядно надоедать учебной суматохи.       — Джесси спрашивал, какие цветы тебе нравятся,— Кэт открывает дверь общежития, впуская Дину внутрь, и стопорится на месте, ища по карманам собственный пропуск, уже немного потёртый по краям.       — Зачем?       — Пацан бегает за тобой, как может, а ты даже внимание на него не обращаешь,— с усмешкой проговаривает Кэт. В её голосе не проскальзывает акцент на упрёк, но Дина прекрасно знает, в какую сторону старается клонить девушка, подходя издалека.— Знаешь, такого, как он, не всегда так легко встретишь.       — Кэт, не начинай. Зачем ты сейчас вообще будешь меня наставлять?       — Я просто подсказываю. И смотритесь вы вместе ничего так. Но это так, просто к слову,— подруга подёргивает бровями вверх-вниз, ступая на первую ступень лестницы. Дина идёт на одну ступень выше.       — Кэт.       — Что? Помнишь, на первом курсе за тобой Ноа ухаживал? Он тоже был хорошим, и ты тоже не дала ему шанс. В чём проблема?       Ноа — парень, что первый со всего потока решился попробовать привлечь к себе внимание Дины, когда с начала первого семестра прошло лишь каких-то несколько месяцев. Изначально он не предпринимал попыток расположить темноволосую девушку к себе, сдружиться с ней, показать, что он достоин доверия и времени; Ноа был точно таким же новым для Дины человеком, по совместительству одногруппником, на тот момент ещё не отличавшимся ни от кого в новом коллективе: он первое время так же больше был заинтересован в том, чтобы привыкнуть к сменившейся обстановке, влиться в размеренный темп студенческой жизни.       И только ближе к окончанию полугодия парень начал ежедневно здороваться с Диной, переодически стучаться в дверь её комнаты, чтобы тревожить по мелочам: попросить одолжить учебник, взять конспекты под предлогом, что ему было лень писать под диктовку преподавателя, спросить, на какой день назначена следующая проверочная работа по какой-либо дисциплине. Ноа мог беспокоить этим кого угодно, но выбрал Дину; он мог обращаться со всеми просьбами и вопросами, просто написав сообщение, но предпочитал при любой возможности «навещать» девушку в её же комнате.       Это, естественно, ни к чему не привело. Дине даже не пришлось объясняться перед ним, потому что через какое-то время Ноа нашёл ту девушку, которой оказалось не всё равно на его какие-никакие попытки вызвать взаимную симпатию.       — Ноа не в моем вкусе, это во-первых, а во-вторых, Джесси просто...— «не тот, кто мне нужен»?— не знаю.       — Так ты можешь узнать, если дашь ему шанс!       Темноволосая девушка нарочно громче обычного вышагивает вверх по ступеням, отходя чуть в сторону, чтобы установить между собой и Кэт небольшое расстояние. Она хмурится из-за того, что разговор приобретает нежелательные обороты.       — Давай я сама разберусь?       Кэт не обращает внимание на возникающее в воздухе напряжение, прибавляя скорость на последних ступенях лестницы и с резким выдохом через губы ступает, наконец, на свой этаж.       — Как знаешь. Я вот мечтаю, чтобы за мной так же ухаживали, как он за тобой. Но получается, что это я таскаюсь за Элли, и получаю точно такой же игнор, как Джесси от тебя.       — Я не игнорирую его!       — Да-да.       Как только дверь в комнату Кэт оказывается в зоне видимости, Дина замечает знакомую фигуру, облокотившуюся о стену рядом — Нора. Теперь появление девушки в этом месте совсем не кажется удивительным, но когда это произошло в первый раз, Дина даже успела подумать, что та прошла в общежитие каким-то не совсем честным, не совсем законным способом, но, по словам Кэт, чёрный ход зачастую не заперт в дневное время и вовсе не охраняем, поэтому Нора с лёгкостью проскальзывает внутрь здания оттуда, когда прибывает в гости раньше, чем заканчиваются занятия Дины и Кэт.       Заприметив друзей, движущихся в её сторону, Нора встаёт прямо.       — О чём разговариваем?       Кэт достаёт ключ для комнаты из кармана джинс, отворяя дверь.       — О том, что Дина не видит, как кто-то может ускользнуть из её рук, если она вовремя не включит голову.       Нора проскальзывает в маленькое помещение первая, бросая сумку у порога и наклоняясь, чтобы моментально скинуть с себя сапоги. Когда девушка приобретает прежнее положение, чуть возвышаясь над Диной, она устанавливает с ней зрительный контакт.       — О чём она?       Дина поджимает губы, пожимая плечами.       — Сводит меня с Джесси.       Темноволосая девушка отчетливо понимает, что Нора готова полностью поддержать её сторону, когда видит, что девушка в мелькающем на лице раздражении закатывает глаза.       — Кэт, иногда тебе полезно подержать рот на замке.       Дина безмолвно соглашается с услышанным, незаметно кивая. Нора замечает выполненный девушкой жест и с лёгкой улыбкой устраивает свою ладонь на чужой спине, пару раз проводя ею вверх-вниз. Кэт в это время фыркает.       — Не всегда же только мне Дину любить, она достойна лучшего, и это лучшее ходит у неё перед носом.       После услышанных слов, похожих на сотни других, сформулированных чуть иначе, Дине приходится не на шутку постараться, чтобы совладать с собственными бушующими внутри нервами; чтобы мысленно успокоить себя и своё рвущееся наружу желание повысить на Кэт голос и просто заставить её замолчать. Она понимает, что после такого между ними может нарасти напряжение, увеличиваясь в геометрической прогрессии с каждым днём, поэтому и сжимает челюсть, в упор наблюдая за подругой прищуренными глазами.       Для Кэт все эти разговоры кажутся сущим пустяком, потому что она думает, что вскоре события пойдут тем чередом, который она уже успела продумать в голове, но всё совершенно не так. Кэт не знает и половины правды, и осознание этого действительно приводит Дину в сознание.       — Конечно, можно и тебя понять,— добавляет Нора, присаживаясь на край кровати,— но дай Дине самой разобраться. Это не наше дело.       — Мы её друзья.       — Если бы ей понадобился наш совет, она давно бы обратилась за ним. Но это не значит, что нам теперь нужно следить за каждым её движением и решением.       Наступила очередь Кэт закатывать глаза.       — Проехали,— она отмахивается ладонью, переключаясь на другую тему, более интересную ей самой.— Элли опять занята?             — Лежит дома, насколько я знаю.       Дина на секунду думает, как ей нужно было бы себя вести, присоединись Элли сюда сегодня; ей пришлось бы делать вид, что молчание рыжеволосой девушки ни капли её не беспокоило, пока внутри взрывались бы вулканы негодования и охотного желания спросить у неё обо всем, что крутится уже столько дней в голове, игнорируя всех присутствующих в комнате.       — Так устала?— Кэт спрашивает с переживанием в голосе.       — Всё-то ты хочешь знать,— темнокожая девушка вздыхает, но не из-за допросов подруги.— Упала она, растянула лодыжку. Обе ноги же ведь левые,— она усмехается, потирая ладонью лоб.— Упрямая ещё такая, рассказала, как грохнулась с лестницы после репетиции, когда спускалась со сцены, и потом ещё сама каким-то образом допрыгала на одной ноге на парковку до машины Джесси, чтобы тот подвёз её до травмпункта. А одна прыгала по коридорам потому, что никого не хотела нагружать. И из-за этого нога ещё больше опухла.       — Всё хотя бы в порядке будет?       Дина просто слушает со стороны, словно её и нет в комнате; просто она не знает, что сказать, пошутить ли о том, какая Элли неуклюжая, чтобы разрядить обстановку, или высказать собственные реальные эмоции, сосредотачивающиеся полностью в выплескивающимся через край волнением. И Дина думает, что рыжеволосая девушка, наверняка, даже не напишет ей об этом, не даст знать о том, что произошло, хотя в этом и нет больше надобности из-за того, что Нора уже в деталях рассказала о случившемся.       — Несколько дней сказали отлежаться, принимать таблетки, делать компрессы. В общем, можно заранее понять, что она этому не рада, концерт же на носу.       Дина может только представить, насколько возникшей из ниоткуда проблемой озадачена Элли, как раздражена она может быть из-за того, что теперь ей придётся просить помощи у Джесси, постоянно отвлекая его от собственных дел, или из-за того, что некоторые репетиции всё же придётся пропустить, если никто не будет в силах подбросить её до института. Дина отводит взгляд от двух продолжающих разговаривать девушек, делая вид, что отстранённо ищет что-то в своей сумке, но на самом деле в её мыслях было только два слова — «я волнуюсь». Она волнуется так, словно ещё вчера совершенно не злилась на Элли.       Дина вспоминает, что на руках Элли, её пальцах и, возможно, на тех местах, что спрятаны под одеждой есть неисчислимое количество не только рыжих веснушек, но и шрамов, заработанных самыми разными и необычными способами, некоторые из которых действительно морально сложно озвучить, и которые Дина не знает. Но надеется узнать однажды, если ей предоставится такая возможность. Потому что она окажется благословленной, если в один день Элли решит раскрыть ей свои самые потайные страхи, победы, трудности и счастливые моменты.       И сейчас распутье между тем, чтобы навестить рыжеволосую девушку и лично узнать, как она, не болит ли у неё нога, нужно ли за ней присмотреть несмотря на то, что в другой комнате от неё живет Джесси, или же остановиться на обычном сообщении, на которое Элли может опять не ответить, съедает Дину заживо. То, что Элли не отвечает ей на уже превращающиеся в нуждающиеся сообщения, создаёт чувство, что её могут избегать.       Что, если она могла обидеть Элли, не подозревая этого, а сама рыжеволосая девушка просто не хотела заострять на этом внимание, поэтому спустила чужую оплошность с рук, решив лишь начать игнорировать Дину? Что, если это действительно так? Ещё никогда столько сомнений и боязней не окутывали Дину коконом, буквально не выпуская из него наружу, на свежий воздух. Она не видела Элли всего ничего, а по ощущениям прошло не менее нескольких лет.       Можно освежить в памяти те самые черты лица, воспроизвести перед глазами тот чёртов момент из спортзала, когда Дина впервые засмотрелась, начала думать о том, о чём совершенно не имела право даже на секунду задумываться. О том, как было бы волнительно увидеть её без футболки, увидеть её тело. А теперь что? Теперь она не может и короткого промежутка времени прожить без общения с рыжеволосой девушкой, без того, чтобы видеть её и её улыбку. Сейчас, если бы Элли оказалась волшебным образом прямо перед ней, Дина не смогла бы противостоять своим желаниям дотронуться до чужой руки, заправить прядь волос за ухо, обнять, чтобы понять, каково это — чувствовать ладони Элли на своей спине, в ответ заключающие её в объятия.       И Дина совершенно не хочет навязываться, не хочет, чтобы Элли, в конце концов, посчитала её чересчур надоедливой. Однако мысль о том, что та может слишком сильно расстроиться из-за своей травмы и того, что теперь она не сможет без чьей-либо помощи присутствовать на частых репетициях, гложет Дину. Ей хочется заранее придать Элли уверенности в том, что всё сможет сложиться хорошо; что девушка со всем справится.       И именно в эту самую секунду Дина высвобождается из потока мыслей, по-глупому часто моргая, потому что теперь она, кажется, знает, что подарить Элли на новогодние праздники.