sent from the skies above

      С наступлением декабря кто-то словно распорядился о том, чтобы снег шёл с периодичностью в несколько дней, оседая на землю крупными хлопьями, иногда слишком мокрыми, чтобы спокойно гулять под их натиском. Выйди на пару десятков минут в такую погоду на улицу — и промокнешь так, будто попал под осенний дождь. Дине всё равно на распоряжения природы о том, каким сделать очередной день: морозным до такой степени, что трясётся подбородок и стучат друг о друга зубы, нехарактерно для декабря солнечным, что весь выпавший снег успевает растаять, просто пасмурным, когда из-за неизменно серого неба над головой не понимаешь, день всё ещё или вечер.       Дине всё равно, потому что у неё есть свои заботы, свои дела и задачи; и никакое ненастье не посмеет остановить её от того, чтобы упорядочить хотя бы часть проблем, внезапно упавших на голову. Сегодня, как и обычно, девушка проверяет погоду, выглядывая в окно, только тогда, когда собирается выйти наружу: там заполонённое грузными тучами небо, предвещающее возможный ближе к вечеру снегопад. Если верить прогнозу, температура снаружи весь сегодняшний день будет держаться выше привычного, и Дина убеждается, что это — чистейшей воды правда, когда спустя пять минут ходьбы до остановки ворсинки шарфа начинают неприятно прилипать ко влажной коже.       Она проверяет телефон, убеждаясь, что тот не находится на беззвучном режиме, чтобы в случае экстренных ситуаций всегда быть на связи. Дина уже не пытается штудировать социальные сети каждый божий день по несколько раз, Элли всё равно не обновляет ни одну из своих страничек. Она больше не пишет ей, хотя в ночное время желание сделать это возвышается в десятки степеней; Дина и не удивляется, когда кто-то упоминает имя рыжеволосой девушки, но продолжает надеяться, что та оправилась после недавно полученной травмы.       На пути к месту назначения Дина несколько раз успевает мысли о том, что выбранный ею подарок для Элли — не несущая в себе никакой ценности безделушка, позволить проникнуть в голову. Вокруг в последнее время одни лишь сомнения, неуверенность; может, пора действовать, а не утопать в собственных выдумках, которые не разрешают двигаться вперёд?       Дина не задирает голову ввысь, когда подходит к высокому зданию, чтобы убедиться в том, что количество этажей в нём немерено. Девушка не засекает время, не устанавливает себе ограничения, не ставит себя во временные рамки, и просто с лёгкостью бродит по этажам торгового центра, обходя некоторые несколько раз и заглядывая в маленькие магазинчики, чтобы заново заглядеться на витрины и просканировать их досконально. Пару раз на глаза попадается практически то, что ей нужно, но сердце не отзывается одобрением; Дина понимает, что такую вещь редко где найдёшь, ведь запрос на неё достаточно низок. Но надежда переполняет девушку, делая её желание найти именно тот подарок, что вспышками образов возник в её голове, невообразимым.       Дина расстегивает пуговицы пальто, распахивая то и позволяя телу немного охладиться из-за того, насколько жарко становится внутри большого помещения; девушка не засматривается на прохожих, но иногда счастливые улыбки других девушек, со сверкающими глазами смотрящих на своих парней и рассказывающих им что-то, бросаются во внимание, заставляя Дину прикусить внутреннюю сторону щёк. Она не завидует... только если совсем немного, такую малость, что всплывающий образ Элли в голове можно сослать на очередные пустяки.       Дина присматривает подарки своим друзьям, но большее внимание концентрирует на определённом предмете, образ которого уже успела идеализировать в голове и теперь сомневалась, найдётся ли здесь хотя бы что-то похожее. Да, она заранее знает, что вещица точно не обойдётся ей в дорогую сумму, но в подарке ведь главное то, с какой внимательностью, с каким обожанием ты его подготавливаешь; а Дина и измерить не может то, с какой тщательностью и заботливостью она обхаживает центр, не пользуясь помощью консультантов и лично осматривая подсвеченные витрины.       Девушка и не думала, что новость о сломанной ноге Элли разрешит вмиг одну путающую проблему, как бы глупо это ни звучало, подкидывая замечательную идею о презенте. Она, как бы сильно ни хотелось, не навещала рыжеволосую девушку, не звонила ей, но не смогла не написать коротенькое сообщение не с обычными пожеланиями о выздоровлении, а просьбами; Дина усмехается, её отчаяние и нужда в Элли читается, наверное, даже через те слова, что она отправляла ей в ночное время.       Дина останавливается у небольшого магазинчика в глубинке молла, видя там бижутерию из минеральных камней, выполненные в самых разных оформлениях и видах, и заходит внутрь, исследуя каждую витрину, пока кое-что отличительное по цвету от других изделий не привлекает к себе внимание.       Вот он, просто идеальный, перенесённый из мыслей в реальность амулет. Он сделан в виде аккуратного браслета из трёх тоненьких ремешков, похожих на искусственную кожу, а в центре украшения идеально располагается сам талисман, приносящий в жизнь больше защиты, безопасности и удачи; он выглядит будто раскрытая ладонь, где вместо мизинца присутствует второй большой палец, расположенный строго напротив первого. А в саму ладонь был впаян знакомый синий глаз, который Дина уже видела однажды в собственном доме, и тот был настолько привлекательным, висевшим на довольно видном месте, что она тогда ещё детским голосом спросила у родителей, в чём его смысл.       А смысл его кроется в даровании чего-то доброго тому, кто будет носить браслет на руке. Дина понимает, что Элли может быть совсем не знакома с тем верованием, которое темноволосой девушке ближе всего; возможно, она даже не захочет надевать такую на первый взгляд кажущуюся безделушкой вещицу, но Дина давно знает, что такие украшения, обладающие серьезной символикой, можно зарядить собственной энергией. Она хочет верить, что это правда, чтобы некоторое время подержать в руках браслет, а затем самостоятельно надеть его на чужую руку и попросить Элли быть чуточку аккуратнее и беречь себя.       Дина представляет, как браслет будет смотреться на татуированной руке рыжеволосой девушки, влито ложась на запястье. Да, это именно то, что она искала.       Возможно, Элли не будет носить его ежедневно; возможно, она просто будет держать его на каком-нибудь видном месте или же в одном из ящичков своей небольшой тумбы у кровати, изредка натыкаясь на него глазами в поисках чего-то иного,— это всё не так уж и важно; главное, что он будет напоминать ей о Дине и её искренней заботе.       В том же магазинчике девушка покупает небольшую коробочку, куда продавец любезно укладывает браслет, благодаря Дину за покупку. В тот день она чувствует необычайный прилив сил и желания поскорее отметить в кругу друзей новогодние праздники.       А затем наступает день Х, перед которым темноволосая девушка даже спит немного неспокойно.       В некоторые дни Дина позволяет мысли о том, что Кэт специально старается изо всех сил осложнить её жизнь, оккупировать голову; сегодня как раз один из таких дней. Но она, несмотря на это, не может винить подругу, когда та заявляется к ней в комнату в уже восторженном настроении, одетая в более непривычную ей одежду: заправленная в чёрные брюки рубашка, оттенком напоминающая морскую пену, и волосы, теперь уже бросающиеся в глаза не своей яркостью, а натуральным цветом — Кэт перекрасилась в угольно-чёрный, и сейчас волосы были собраны в короткий низкий хвост.       Дина озадаченно вздыхает. Кэт выглядит просто идеально: не только её внешний вид, но и подходящая ей уверенность могут притянуть к себе интерес любого человека; как кто-то вообще может не попасть под её зачаровывающую натуру? Дина ни в коем случае не завидует, просто ей впервые хочется выглядеть хорошо для кого-то, а не только для себя, а она даже не знает, что ей нужно сделать, что надеть, чтобы впечатлить.       Кэт не разувается, терпеливо стоит у двери, не заступая за границы входного ковра, и складывает руки на груди. Это машинальное движение, и девушка минутами позже опирается спиной о поверхность двери, замечая, что в ближайшее время Дина точно будет нервно собираться на долгожданное мероприятие — концерт Элли.       Дина задумчиво стоит прямо у раскрытого шкафа, не зная, к какой одежде прикоснуться; она не относится к тем людям, которые в таких ситуациях начинают судорожно доставать каждую вещь, примеряя ту на себя, и по итогу образуя вокруг себя кучу раскиданных вещей.       Но если на день рождения Дины Элли впервые отметила то, насколько красиво та тогда выглядела, то это вполне можно считать причиной, почему сегодня стоит надеть то же самое — то винного цвета атласное платье; и даже если на улице температура совсем не для такой одежды, можно чуточку потерпеть, чтобы побыть привлекательной для зелёных глаз.       — Будто на свидание собираешься,— Кэт дразнится, получая в ответ холодный взгляд, за которым Дина на самом деле прячет переживание: за то, что Элли не обратит желаемое внимание на неё, за то, что Кэт может узнать, по какой причине темноволосая девушка оделась настолько не по погодным условиям, за то, что в итоге будет неуместно выглядеть на фоне остальных.       Последний взгляд в зеркало на себя перед самым выходом, и Дина стягивает с собранных в хвост волос резинку, позволяя завивающимся локонам упасть на плечи и чувствуя, как те позади касаются талии — да, так она чувствует себя чуточку увереннее.       Уже подъезжая к нужному пункту, Дина отмечает остальные припаркованные машины на автостоянке, прослеживает взглядом несколько такси, из которых выходят люди, оплатив проезд. По количеству автомобилей, заполоняющих парковку, девушка предугадывает, что на концерт приехало достаточно много зрителей. Нора, завидев приближающихся подруг, помахала тем рукой, чтобы привлечь их внимание, и затем все четверо заходят в кампус, который Дина начинает рассматривать с самого порога: внутренняя отделка незначительно отличается от той, к какой привыкла девушка, но здесь сразу чувствуется творческий подход, потому что периодически в глаза бросаются висящие на стенах картины и афиши, а в одном из углов холла расположен широкий стеклянный шкаф, внутри которого аккуратно выставлены самые разные награды за совместные усилия студентов на внештатных музыкальных конкурсах.       Джесси советует девушкам следовать за ним, пока сам вглядывается в номера рядов и сидений, сверяя их с теми, что напечатаны на билетах, чтобы занять правильные места и не создать, в случае чего, неудобства. Зал оказывается полон, даже в ложе практически не осталось свободных кресел, которые, Дина уверена, вскоре тоже будут оккупированы зрителями. Девушка этого и ожидала: гул взволнованных в ожидании голосов, ходящих по помещению, приглушённый свет, словно специально создающий в зале атмосферу спокойствия, укутанная занавесом сцена, на которую смотришь — и уже заранее захватывает дух.       Девушка идёт позади своих друзей, озираясь по сторонам, улавливая взглядом лица незнакомых людей, чьи улыбки настолько искренни и чисты, что хочется дать волю своим эмоциям и так же позволить улыбке появиться на собственном лице. Вокруг жестикулируют во время разговоров люди разных возрастов, Дина может с лёгкостью догадаться, что все они являются выступающим близкими, друзьями, родителями. Джесси говорил, что Джексон, откуда он, Элли и Нора приехали сюда после окончания школы, находится не так уж и далеко, и девушке становится интересно, смог ли сегодня на концерт приехать Джоэл.       Дина могла бы спросить это лично у Элли, если бы та отвечала ей на звонки или хотя бы сообщения.       Чем ближе начало концерта, тем тусклее становится освещение в зале, интригуя присутствующих; Дина может только представить, насколько волнительно в эти секунды всем тем, кто находится за кулисами, тратя последние мгновения на то, чтобы убедиться в исправности и правильной настроенности своих инструментов, чтобы сделать последний глоток воды, подготавливая голосовые связки, или размять кисти рук и пальцы для предстоящей игры на своём инструменте.       Красный занавес порой раскрывается на несколько сантиметров, и оттуда протискиваются мужчины и женщины однозначного старшего возраста — Дина делает вывод, что они являются преподавателями, наставляющими напоследок своих студентов, придавая им больше сил,— и спешат занять места на первом ряду, выделенные специально для них.       Дина осматривается ещё раз, ловя момент до полного погашения освещения в зале, и осознаёт, что их места — наиболее лучшие; такие, с которых как раз прекрасно видно любое действие, которое будет происходить на сцене. Джесси не прогадал с выбором и сделал правильно, решив приобрести билеты как раз после начала их продаж.       Действительно пугающий мандраж охватывает темноволосую девушку тогда, когда небольшие бра на стенах гаснут, позволяя направленным на сцену прожекторам стать единственным источником света. Занавес открывается, и перед зрителями сразу же появляется торжественно одетый парень с микрофоном в руках и небольшим листком, на котором, наверняка, сделаны некоторые пометки на случай, если он запнётся посреди речи.       Ведущий не занимает много времени, не изнуряет пришедших людей долгим вступлением; он лишь приговаривает, что такого рода концерты были введены в программу обучения данного института уже несколько десятков лет назад, чтобы не только оценить результаты обучения каждого студента и его умения, усовершенствованные за полугодовой период семестра, но и позволить каждому желающему лично стать свидетелем того, какие талантливые люди учатся на музыкальных кафедрах.       Парень затем объявляет первого выступающего, которой оказывается миниатюрная девушка со скрипкой и смычком в руках. Дина и представить не в состоянии, насколько страшно быть первой в очереди, ведь на первого человека всегда обращают больше всего внимания; в данном случае, девушка является той, кто открывает шоу, но она справляется на отлично, и даже один из преподавателей в конце выступления привстает со своего места, показывая музыкантше два поднятых вверх больших пальца.       Выходящие на сцену музыканты умело показывают свои отточенные таланты, отыгрывая соло-номера или же давая зрителям насладиться неким подобием квартетов, где несколько аккомпанирующих друг другу людей превращают игру на разных инструментах в единое целое, несущее за собой смысл, мелодичность и невероятную сочетаемость звуков. Ни один из музыкантов не ошибается в собственной мелодии, не заикается при пении, не позволяет маленькой запинке в случае огромного волнения стать заметной,— Дина наслаждается каждым номером и громко аплодирует для всех выступающих, отмечая, что ладони действительно горят из-за сильных хлопков.       Студентов объявляют по их фамилиям и именам, вызывая тех строго в алфавитном порядке, и выступления продвигаются чуть быстрее, чем Дина предполагала. Она на секунду смотрит в сторону, замечая, как завороженно на своих местах сидят её друзья, будучи впечатлённые музыкой, и вспоминает, что их, в принципе, музыка и познакомила друг с другом. Если бы не тот августовский фестиваль, если бы Кэт не просила темноволосую девушку составить ей компанию в один из последних деньков каникул, если Дина не приняла бы приглашение, предпочтя остаться в стенах собственной комнаты, она не сидела бы сейчас здесь.       У Дины просто не было бы возможности наблюдать за происходящим в данный момент перед глазами волшебством, с затаенным дыханием ожидая, пока мужской голос произнесёт то самое имя, давая рыжеволосой девушке сигнал о том, что вот он — момент, посвящённый только ей. Дина не может держать на неё обиду. Как она вообще может иметь что-то против, если при одном только виде Элли сразу же теряется дар речи?       Девушки и парни, отдающиеся с головой в музыку и сосредоточенные на своей игре на сцене, не отличаются уровнем своих умений: нельзя сказать, кто из них только-только знакомится с университетской жизнью, отыгрывая сегодня свой первый концерт, а кто — уже свыкся с данным этапом учёбы, на раз-два справляясь с созданным напряжением. Все из них особенны, но в то же время и похожи друг на друга собственным профессионализмом; без внимания не остаётся и то, что выбранные студентами жанры отличаются, а это значит, что ограничений никаких не было поставлено, каждый мог писать, что угодно, и отыгрывать это, как угодно.       Дине становится ещё страшнее; она не готова вновь услышать голос Элли после стольких дней, потому что она уверена, что он заставит сердце треснуть напополам. Девушка до сих пор не забыла и никогда не сможет забыть то, с какой болью Элли играла ту песню в парке, с каким порывом выговаривала слова, явно обращаясь к кому-то. Только вот этот «кто-то» — реальный человек, что смог встревожить чувства рыжеволосой девушки, или же Элли просто-напросто может изображать никогда не пережитые на своём опыте эмоции?       Дина не упускает из виду мысль, пролетевшую в голове за неуловимые мгновения: вся ситуация похожа на капкан, куда девушка попала совсем случайно, совсем того не хотя, и дело лишь в том, что ей всё нравится, всё устраивает. Нет надобности что-то менять: Дине только в радость задаваться вопросами, думать о них ночами, не имея наглости и обычной храбрости, чтобы напрямую спросить их у причины их возникновения. Для неё сейчас абсолютно всё в новинку; Дина никогда не чувствовала разом такое несусветное количество бабочек, роящихся в животе, щекочущих её изнутри.       Уже приевшийся голос ведущего озвучивает следующее имя: Элли Уилльямс,— и Дина выпускает через рот воздух, который словно весь день таился в лёгких. Девушка на совсем малые секунды прикрывает глаза, мысленно наставляя себя избавиться от излишков волнения. Элли выходит на сцену: на ней те же самые ботинки, в которых она ходит в обычные дни, заправленные в них чёрные штаны, белая футболка с рукавами, доходящими до самых локтей и открывающих красивый вид на чернила на её руке.       Она одета намного проще предыдущих студентов, однако от этого хуже впечатление о ней не становится; для Дины она выглядит лучше всех остальных. Рыжеволосая девушка оказывается посреди предоставленного ей пространства, присаживаясь на высокий табурет, вынесенный для неё. Она устраивает гитару на одном колене, всё это время ни разу не посмотрев на находящуюся перед ней аудиторию; ей это ни к чему, иначе нервозность сможет поглотить раньше положенного.       Микрофон направлен в сторону Элли, он расположен на стойке довольно близко к её лицу, поэтому получившийся судорожным вдох, что девушка делает, прикрыв глаза, слышен всем; Дина только надеется, что никто из присутствующих в зале не воспримет это как знак слабости. Это только в дополнительный раз показывает, что образ человека — не отражение его внутренних переживаний; что как бы Элли снаружи не выглядела в некоторые моменты отстранённой, разозлённой или недоброжелательной, она, на самом деле, испытывает множество эмоций, бушующих порывами сильного ветра внутри.       Звук гитары отдаётся от стен помещения, распространяясь по нему плавными волнами и заставляя слушателей замереть в ожидании. Для того, чтобы понять, что игра Элли будет в очередной раз на высоте, не нужно опираться на ожидания и надежды. Первые аккорды уже лёгким покрывалом ложатся на слух, и дыхание Дины замедляется, постепенно утихая. Смотреть на играющую на гитаре Элли вблизи и на большом расстоянии с места обычного зрителя — две разные вещи, однако эмоции остаются теми же самыми: ты словно оказываешься наедине с рыжеволосой девушкой, позволяя ей зачаровывать тебя всё больше и больше.       Она выглядит так, словно сцена ни черта не пугает её, даже не заставляет нервничать; Дина, на самом деле, знает, что это не так, потому что по сей день помнит один из осенних вечеров, проведённых у Норы дома, когда друзья рассказали, что даже им Элли не играет зачастую. Однако рыжеволосая девушка начинает петь, и голос её совсем не дрожит, начиная доноситься до каждого.       И снова не проходит и минуты, как Дина осознаёт, о чём поёт Элли: она в собственной манере рассказывает целую историю, оповещая через призму дозволенного о том, как сильно её гложут определенные события прошлого, как она старается, не покладая рук, сделать одного важного человека счастливым и с треском проваливается, теперь проводя летние, больше похожие на зимние из-за окутывающего сердце холода, дни в полном одиночестве. Некоторые строчки даются девушке особенно тяжело, и это видно по её хмурому выражению лица, по тому, как нижняя губа на мгновения подрагивает.       Элли мечтала сделать кого-то счастливым, сделать всё правильно, а в итоге случились только разбитые вдребезги мечты. Дина пытается просто слушать, но всё же глубоко вникает в историю рыжеволосой девушки, искренне не понимая, как кто-то может быть несчастен рядом с таким человеком, как она: понимающим, храбрым, настолько сильным, что даже появление своих шрамов она вспоминает с улыбкой.       Но кое-что Дина всё-таки осознаёт, слушая последние секунды песни — как больно бы Элли ни было излагать собственные воспоминания и чувства через музыку, она продолжает это делать, черпая вдохновение с помощью того, кто однажды причинил ей невероятную боль; она продолжает искать хотя бы какую-нибудь частичку счастья, что витала когда-то вокруг неё, когда всё всё ещё было хорошо. Кем бы ни был этот человек, как давно бы он ни присутствовал в жизни Элли, темноволосая девушка уже сомневается, что хотела бы когда-нибудь встретиться с ним лицом к лицу.       Выступление Элли завершается; тем, кто возвращает Дину к реальности, оказывается Джесси, одним из первых разрушивший тишину зала громким выкриком и не менее оглушающим свистом. Парень подпрыгнул со своего места, а следом за ним во весь рост выпрямились Нора и Кэт. И хотя рыжеволосая девушка не может сейчас видеть поддержку близких ей людей, находясь уже за кулисами и, наверняка, приводя в порядок мысли и дыхание, Дина следует примеру друзей, вставая на ноги и в тот же момент чувствуя, насколько они ватные.       Никакой паузы между выступлениями не происходит, и темноволосой девушке только остаётся насчитанной количество следующих минут быть до сих пор погружённой в собственные мысли. Она смотрит на сцену, на каждого, кто ступает на неё один за другим, но уже не может чётко услышать звук музыкальных инструментов — всё происходит будто за нескольким слоем стен.       В фойе спустя недолгое время уже образуется толкучка из-за взбудораженных концертом людей, что ищут в толпе знакомые лица выступающих, чтобы подарить им похвалу и крепкие объятия. Она смотрит по сторонам, но ничего не слышит из-за бешено колотящегося сердца, ведь Элли вскоре тоже должна выйти из-за кулис, встретиться со своими друзьями, собственной своеобразной группой поддержки.       Нора во время ожидания рассказывает истории с предыдущих концертов Элли, но Дина улавливает предложения лишь обрывками; во-первых, из-за того, насколько шумно вокруг них, а во-вторых, из-за того, что всё заглушает галопом скачущее сердце.       Когда Элли появляется в поле зрения, немного потерянная из-за того, что не может моментально обнаружить в зале группу из четырёх человек, Дина замирает на месте. Ей нужно преодолеть собственноручно вызванный страх, держащий её в оковах, чтобы сделать хотя бы пару шагов навстречу той, что успела приметить своих друзей с помощью Джесси, который выделялся ростом среди других и активно махал рукой. Ей нужно сделать несколько глубоких вдохов, способных остановить разрастающуюся панику. Дине действительно жизненно необходима пара мгновений тишины и одиночества, чтобы собраться с мыслями и дальнейшими действиями. Потому что всё происходящее заставило её опешить, упустить из виду, как трое её друзей уже быстрыми шагами начали проталкиваться к Элли.       Элли выглядит так, словно спустилась откуда-то с небес, вся запыхавшаяся и вмиг способная быть замеченной из-за рыжины своих волос, из-за идеально изогнутого носа и сухих губ. Была бы возможность, присутствовала бы в Дине такая невероятно нужная смелость и отвага, она бы просто сорвалась с места, к которому сейчас была намертво приклеена, подбежала бы к рыжеволосой девушке и бросилась бы ей на шею, крепко держась за неё ладонями и вставая на носочки, чтобы кончиком носа зарыться в чужие волосы, сохраняющие оставшуюся после выступления влагу.       Вместо этого, Дина видит, как все её желания воплощает Кэт, первее всех оборачивая руки вокруг Элли, что в неверии располагает собственные, всё ещё подрагивающие ладони на чужой спине, не опускаясь ниже лопаток. Это заставляет Дину опомниться и начать приближаться к друзьям, уже одаривающим Элли похвалой, которую она заслужила. По мере сокращения расстояния, Дина слышит восторженный возглас Кэт, немного тормошащей рыжеволосую девушку за плечи:       — Элли! Ты так хорошо справилась.       Она раскачивается из стороны в сторону, удерживая девушку в своей хватке довольно долгое время, из-за чего Джесси посмеивается, проговаривая что-то невнятное для темноволосой девушки, которая продолжает аккуратно проходить между людьми, приглушённо извиняясь перед каждым, кому успела причинить неудобства или случайно оттолкнуть. Кэт немного отходит от Элли, поглаживая её плечо так, словно между ними такие прикосновения — обычное дело. Только вот лицо Элли выражает скованность, и она пользуется отвлеченностью Кэт на продолжающего говорить Джесси, чтобы отступить на шаг назад; рука девушки спадает с её плеча.       Нора успевает в это время обернуть руку вокруг шеи расслабившейся Элли, лучезарно улыбаясь из-за гордости, испытываемой за собственную подругу, и потирая кулаком макушку её головы. Дина, наконец, успевает подойти к своей компании, игнорируя проходящих мимо людей, которые нечаянно задевают её плечами. Джесси, замечая позади себя темноволосую девушку, с улыбкой отшагивает в сторону, чтобы та встала прямо возле него.       — Молодец, рыжик,— уделённое Норой внимание значительно отличается от того, каким одарила рыжеволосую девушку Кэт. Та ладонью треплет рыжие волосы, приводя их в небольшой беспорядок и получая в ответ лишь смущенную улыбку и сморщенный нос, на котором собравшиеся складки Дина сразу же хочет разгладить пальцами. Она всё ещё остаётся в стороне, хотя одновременно две вещи: чтобы очередь до её поздравлений дошла быстрее и чтобы она вовсе не дошла до неё. Дина уверена, что если друзья увидят, насколько велико напряжение между ними двумя, они смогут заподозрить что-то неладное.       Элли впервые за долгое время (действительно невыносимо долгое) оказывается настолько близко, что Дина теряется в ощущениях, сомневается, что происходящее — текущая вокруг реальность. Она ещё не смотрит в глаза Дины, не вглядывается в её лицо, но уже вызывает табун мурашек на чужом теле; Элли целиком и полностью погружена в заботу Норы, продолжающей с энтузиазмом прижиматься к ней под аффектом собственного восторга.       — Боже, ты порвала всех,— Джесси, вложив большую часть собственной силы в удар, огрел кулаком предплечье Элли, отчего та отшатнулась немного в сторону из-за неожиданности, но отплатила парню тем же, вернувшись в прежнее положение. Они обмениваются широкими улыбками, прежде чем обнять друг друга; парень приподнимает Элли над полом, подбрасывая её незаметно в воздухе, и девушка стучит по его спине, прося, наконец, опустить её обратно на пол.— Превзошла саму себя, вот честно.       Элли закатывает глаза, но блеск в её глазах говорит только о том, как она благодарна на самом деле иметь такую огромную поддержку, иметь таких людей в своей жизни. Только вот улыбка прекращает быть настолько яркой, когда ближе подходит Дина, громко сглатывая и молясь, чтобы стук её сердца никто больше не услышал; Элли не серьёзна, нет, она просто в характерном для ситуации ступоре, в незнании, что ей делать. Румянец на её щеках действительно бросается в глаза, когда Дина поднимает взгляд, чтобы в попытке показать своё восхищение и обожание негромко проговорить:       — Элли, ты была просто невероятной.       Невероятной — самая малость, что может сказать Дина. Единственной; единственной, кто смог заставить Дину забыть обо всём на свете, забыть о том, что нужно дышать, о том, что время не может быть приостановлено. Те три, четыре, почти пять минут её выступления — Дина не засекала точно,— были мгновениями, когда единственным человеком, что существовал для неё, была Элли.       — Спасибо,— рыжеволосая девушка застенчиво улыбается, рукой в неловкости дотягиваясь до собственной шеи и почёсывая ту.       Нора, завидев бросающуюся в глаза стеснительность между двумя девушками, хитро улыбнулась, не обнажая на этот раз зубы, и пихнула Элли, сделав вид, что это получилось совсем не специально. Из-за довольно сильного толчка рыжеволосая девушка подаётся вперёд, туда, где прямо перед ней стоит Дина, уже готовая поймать её в любой момент, с широко распахнутыми глазами. Они оказываются в руках друг друга, удерживаясь от падения, и Дина, подняв глаза к тем самым зелёным, помедлила с секунду, взвешивая все возможные исходы, и прильнула ближе, устраивая голову на чужом плече.       Дина точно никогда не сможет забыть этот первый раз, когда ощущение больших ладоней Элли на собственной талии потрясло её с ног до головы, словно её только что после кипятка окунули в замёрзший ручей; Элли удерживает её на месте, поднимаясь руками выше и в итоге устраивая их прямо под лопатками, поглаживая совсем призрачными движениями. Темноволосая девушка успевает на секунду дотронуться кончиком носа до сгиба чужой шеи. Мир вокруг замирает.       Дина чувствует прикосновение к собственному плечу, которое возвращает её в реальность, туда, где рядом с ними всё ещё стоят друзья. Она оборачивается, раскрывая глаза и медленно, насколько это возможно, высвобождаясь из объятий Элли.       — Ну, мы обязаны отметить.       Она поворачивается к Кэт, только что с наигранной радостью проговорившей это, и улавливает, как эмоции на лице подруги с невероятной скоростью меняются от заметной досады до прежнего воодушевления. Остальные поддерживают озвученное предложение, но Дина ещё некоторые секунды бродит взглядом по лицу Кэт, пытаясь скорее понять истинную причину такого её поведения.       — Я уже в который раз убедился, что Элли не зря решила связать жизнь с музыкой,— Джесси с грохотом ставит на деревянный стол неизвестную по счёту бутылку алкоголя и поднимает вверх указательный палец, констатируя факт, когда они уже более часа проводят в кафе. Его слова всё ещё внятны, но уже получаются чересчур быстро произнесенными.— Не знаю, как для остальных, но по-моему, твои выступления всегда выделяются,— парень хмурится, подбирая дальнейшие слова. Нора, сидящая рядом с ним, кладёт свою ладонь на его плечо, пару раз похлопывая и таким способом будто бы поддерживая попытки Джесси продолжить высказывать всё, что появляется на уме. Он обращается к Элли, смотря ей прямо в глаза.— Понимаешь, о чём я? Ты будто бы...       — Имеешь в себе очарование, которое притягивает все взгляды,— перебивает Кэт, повышая тон голоса и экспрессивно подняв руки в воздух.       Элли опускает голову, пристально смотря на свои колени, и приподнимает уголок губ в усмешке; Дина наблюдает за реакцией девушки, слегка сводя брови к переносице из-за подозрительно знакомого поведения.       — Вы слишком преувеличиваете.       Элли не уверена в себе. Этого Дине не хочется больше всего — чтобы рыжеволосая девушка сомневалась в собственных умениях, которые действительно поражают до неописуемого словами шока, до сотен мурашек, ходящих по всему телу, из-за того, насколько она умеет выразить собственный эмоции, запрятанные глубоко внутри, через сочиненные собственноручно рифмующиеся между собой строчки песен. И чтобы хотя бы как-нибудь образом дать Элли знать о своей безоговорочной уверенности в её одарённости, Дина решает поддаться моменту и рискнуть сделать то, что в эту секунду велит ей сердце.       — Элли, ты действительно справилась лучше всех,— придавая большей честности и искренности своим словам, темноволосая девушка пользуется тем, что сидит рядом с рыжеволосой девушкой, и дотрагивается согревшейся ладонью до чужого бедра, невесомо сжимая на нём пальцы, отчего на веснушчатом лице напротив прочитывается явное удивление, тут же сменяющееся смущённой улыбкой. Элли опускает взгляд, и Дина воспринимает это как знак, что недолгий контакт стоит прекратить, пока стеснение между ними не образовало пропасть.       Однако Элли ничего не стоит признать, что именно слова старшей девушки вселяют в неё уверенность в собственном достижении — концерт прошёл удачно, она на самом деле справилась с поставленной перед собой задачей. А карие глаза, наполненные честностью и открытостью лишний раз заставляют в этом убедиться.       Они смотрят друг на друга, не высчитывая нужные секунды, и после того, как Джесси прокашливается где-то рядом, обе девушки одновременно обращают на него внимание, понимая, что их небольшое взаимодействие увидели все. И это вгоняет в краску сначала Элли, а затем и Дину, которая начинает быстрее дышать, боясь, что прямо в эту секунду кто-то из их друзей поднимет совсем не готовую к обсуждению тему.       Абсолютно каждого сидящего за столом отвлекает от произошедшего телефонный звонок, доносящейся со стороны Кэт. Девушка взглянула на экран устройства, и её выражение лица стало смутным, встревоженным.       — Я отойду на несколько минут.       Взглядом проводив подругу, схватившую под руку собственную куртку и надевающую её на ходу, четверо оставшихся на местах людей переглянулись между собой, замечая, что атмосфера прежнего комфорта немного поубавилась, оставляя место странностям. Джесси, однако, переживал по этому поводу меньше остальных, предлагая снова выпить и поднимая для этого вверх свою бутылку с пивом.       Новый тост — Джесси громко проговаривает «за удачную предстоящую сессию!»,— и стук ударяющегося друг о друга стекла отдаётся в ушах. Со следующей недели учеба начнёт выжимать все жизненные силы, заставляя работать на износ, поэтому на оставшиеся более свободные дни лучше забыть о предстоящем; как, например, сейчас, когда ты окружён хорошей компанией, душевно проводя время. И от алкоголя даже стало теплее; если до этого мурашки переодически пробегали по рукам, то теперь по всему телу прогонялась кровь, и щёки отдавали еле-еле приметным оттенком розового.       Кэт входит обратно в помещение, выглядя действительно загруженно, и по мере приближения к нужному столику она старается улыбнуться, что получается ненатурально и устало.       — Я надеюсь, дорога на такси в другой конец города не обойдётся слишком дорого,— с этими словами Кэт опирается руками о стол, уже не присаживаясь на своё место и не снимая верхнюю одежду.       — Что случилось?— Дина спрашивает сосредоточенно, опережая в вопросе своих друзей.       — У мамы появились небольшие проблемы, попросила приехать.       Темноволосая девушка видела однажды лично мать своей подруги: миловидная женщина приезжала проведать Кэт в общежитие и застала их в комнате вместе с Диной, решая в конечном итоге познакомиться с той, о ком собственная дочь, оказывается, рассказывала ей уже не раз. Всем было известно, что Кэт жила в общежитии по причине своего свободолюбия, да и более того, так дорога до общежития занимала всего-то несколько минут, а не более часа, как происходило бы, останься она жить в собственном доме в совершенно противоположной части огромного города. Мама Кэт с первой встречи приобрела тёплые чувства к Дине, после этого зачастую передавая ей приветы через свою дочь; и слышать о том, что у неё могли возникнуть трудности, оказывается непросто.       Кэт и сама рассказывала однажды, что очень дорожит своей небольшой семьей, которая состоит всего из трёх человек, включая её саму. Дина является одной из немногих, кто знает, что Кэт долго планировала правильный способ признаться семье в своей ориентации, что она, несмотря на хорошие отношения с ними, сильно переживала, и что её приняли такой, какая она есть, не высказав ни одного упрёка. Рассказывая Дине эту историю ещё на первом курсе, Кэт не смогла не прослезиться, с улыбкой делясь воспоминаниями.       Дина не знает, сможет ли однажды взять себя в руки и смело рассказать всю правду собственным родителям.       — Поехать с тобой?       — Нет, всё в порядке,— Кэт мягко отвечает, призрачно улыбаясь уголком губ.— Простите, что не могу остаться. Элли,— девушка ловит чужой взгляд,— ты была сегодня лучше всех, правда. Хорошо отдохните.       — Это обязательно,— хмельным голосом Джесси убеждает всех, что его вечер пока что — самый лучший за прошедшую неделю точно. Кэт на это посмеивается, качая головой, и машет рукой на прощание, когда уже подходит к выходу.       — Надеюсь, ничего серьёзного не случилось,— Нора проговаривает свои мысли, меняясь в лице — на нём эмоции неподдельной тревоги. Дина пожимает плечами, отводя взгляд в сторону, но всё их начинающие утихать разговоры подталкивает к продолжению Элли, неожиданно начиная рассказывать о том, как в последний момент перед концертом несколько номеров чуть не сорвалось, как это обычно бывает в дни важных мероприятий.       Она иногда прерывается на то, чтобы быстро посмеяться, выдавая друзьям все закулисные секреты: одна из выступающих девушек-виолончелисток, впоследствии оказавшейся первокурсницей, умудрилась потерять сознание, не на шутку пугая, в первую очередь, руководителей факультетов, которые тут же сорвались на поиски нашатырного спирта, перерывая найденные в ближайших кабинетах медицинские чемоданчики. Что оказалось наиболее удивительным — эта девушка вернулась в сознание сама, когда один из преподавателей уже нёсся к ней с найденным медикаментом, и обыденно задала вопрос, словно просто проснулась после короткого сна: «Я же не пропустила свой выход?».       Элли говорит, что у неё самой, насколько бы она не волновалась в такие моменты, не было подобных случаев, и максимум, который был в её опыте — неправильно зажатый аккорд, из-за которого хотелось просто провалиться сквозь землю. Но, кажется, преподаватели не успели этого заметить, ведь итоговая оценка всё равно была «отлично», и это был первый раз, когда рыжеволосая почувствовала гордость за себя, ведь выступала она перед большим количеством людей тогда впервые.       Нора активно кивает, говорит, что отчётливо помнит этот день и то, как Джоэл звонил ей по видеосвязи, чтобы своими глазами увидеть происходящее на сцене. Дина, услышав это, улыбается, вспоминая свои первые месяцы обучения в этом городе, первые хорошие и неудовлетворительные отметки, полученные заслуженно, первые улыбки собственных родителей, когда Дина позвонила им в конце декабря, оповещая о первом удачно выдержанном экзамене в семестре.       Джесси в какой-то момент ёрзает на месте, поднимая вверх опустошенную бутылку пива и сигнализируя стоящему неподалёку официанту о том, что ему нужно принести ещё две таких же. «Повтори мой заказ тоже»,— просит его Дина, и парень тянется через стол за её стаканом, чтобы так же поднять его в воздух, постукивая второй рукой пальцем по стеклу. Его просьбы прекрасно поняли, потому что молодой официант, одетый в строгую рабочую униформу, с вежливой улыбкой на лице подходит к их столику спустя мгновения, сгружая поднос со своей руки на плоскую поверхность стола.       Он расставляет принесённые бутылки алкоголя, которые Джесси тут же притягивает ближе к себе, и, взяв в руки стеклянный стакан, наполненный красным вином, вопросительным взглядом оглядел каждого присутствующего, безмолвно спрашивая, чей это был заказ. Дина приподнимает ладонь в воздух, подавая сигнал парню, и тот, мгновенно прошедшись глазами по лицу девушки, передаёт стакан ей. Улыбка на лице официанта становится подозрительно шире.       — Спасибо.       — Такой прекрасной девушке нет надобности меня благодарить, я только рад угодить,— он наклонился чуть вперёд, будто бы кланяясь, отчего щёки Дины всколыхнули розовым под воздействием уже выпитого спиртного; каким добродушным ни был бы жест, Дина чувствует подступающий к горлу дискомфорт, но всё же старается улыбнуться, надеясь, что парень в скором времени уйдёт, чтобы продолжить выполнять свои обязанности.— Если что-то понадобится, дайте знать, примчусь по первому зову, обещаю.       Дина инстинктивно придвигается ближе к Элли, которая внезапно для всех подаёт голос, посылающий мурашки по коже темноволосой девушки, смотрящей сейчас на лицо официанта:       — Ты пришёл сюда работать или до девушек докапываться?       — Элли,— Нора встревает предупреждающим тоном, только чтобы не получить даже секундное внимание к себе.       — Извините, что-то не так?— парень мнётся на месте: он прекрасно знает, что сейчас ему ни в коем случае нельзя грубо отвечать рыжеволосой девушке, решившей проверить его на прочность, ведь она является посетителем кафе, и её положение выше его. Однако по выражению его лица совершенно очевидно, насколько его задело прямо высказанное замечание.       Элли же машинально понижает голос, с вызовом смотря в чужие глаза, но под столом неожиданно сталкиваясь с тёплой ладонью Дины, которая ложится на её собственную, мягко сжимая. Через такой жест девушка явно просит Элли о чём-то, но разум рыжеволосой настолько отвлечен на происходящее, что она откладывает думы на потом, даже не вздрагивая от тактильного контакта и буквально через зубы обращаясь к официанту:       — Скажу яснее: подбирай слюни и вали нахер отсюда. Так понятнее?       — Элли,— Нора повышает голос, хмурясь. Она со вздохом поворачивает голову к парню, находящемуся между ступором и ярым желанием ответить Элли, и старается слегка ему улыбнуться.— Спасибо, больше ничего не нужно,— и тот удаляется, забрав с собой поднос.       Дина не беспокоится больше о том, как может выглядеть со стороны, и осматривает лицо Элли, постепенно приобретающее прежние эмоции спокойствия. Чем бы ни была вызвана такая реакция, темноволосая девушка не может не восхититься тем, насколько быстро Элли решила, не раздумывая, вступиться за неё и прекратить любые попытки заполучить её внимание. Дина не может не быть обвороженной произошедшим и не может не уловить то, как довольно знакомое чувство возрастающего жара между ног принуждает её руки начать подрагивать.       На время образовавшуюся тишину прерывает тихо ходящая по помещению музыка; Дине не хватает сейчас Кэт. Та по щелчку пальцев заставила бы друзей забыть о секундами ранее произошедшем инциденте, переводя интерес к чему-нибудь другому и снова погружая каждого в прежнее настроение.       С одной стороны, Дина не может понять, как Элли так быстро уловила её неудобство, нежелание поддерживать назревающий флирт, а с другой — безгранично ей благодарна за такое действие, ведь сама Дина не захотела бы казаться в чужих глазах грубой, отталкивающей, не смогла бы показать своё недовольство. Теперь становится ясным то, отчего рыжеволосая зачастую попадала в драки, учась в школе: её легко раззадорить, просто задеть словом или поведением.       Нора искренне пытается спасти ситуацию, начиная шутить, что Элли нашла довольно интересный способ избавиться от полученной во время концерта встревоженности, выплеснув всё на ни в чём неповинного парня, а затем плавно переходит на повествование истории из собственной жизни, которую Дина практически не слушает; она смотрит на то, как рыжеволосая девушка выглядывает в окно, за которым уже горят уличные фонари, как щурится, поджимая губы, как не может остановиться перебирать собственные пальцы.       Дина хочет помочь; она снова инстинктивно тянется своей ладонью до чужой, кладя ту поверх и большим пальцем оглаживая кожу. Возможно, поддержка получается у Дины никудышной, но она действует так, как ей велит сердце. И Элли отплачивает ей смутной улыбкой, показывающей, что она до сих от погружена в свои мысли.       Всё ещё держа в ладони чужую, старшая девушка возвращается к разговорам, делая замечание о том, как Джесси ловко опустошает принесённые ему бутылки алкоголя; парень в ответ пьяно улыбается, подпирая голову рукой. Его, наверное, ничего в данный момент времени не беспокоит, не заботит, он просто позволяет себе отпустить каждое происшествие и проблему, наслаждаясь вечером. И пусть даже завтра с утра он пожалеет об этом, но он об этом не задумывается.       К счастью, атмосфера возвращается на круги своя, и даже Элли заметно расслабляется, когда их следующий заказ приносит совершенно другой официант. Дина забывает о времени, немного эгоистично оставляет в стороне трудности, возникшие у Кэт, решая разузнать всё завтра, и опускает глаза вниз, большим пальцем оглаживая чужие костяшки. Она делает это как можно медленнее, растягивая момент, и улыбается.       К счастью, Джесси решает рассказать историю о своей очередной подростковой глупости, поэтому со стороны её улыбка может вполне сойти за реакцию на рассказываемое, когда на самом деле ей всего-навсего так приятно находиться рядом с Элли спустя столько длинных дней без возможности даже посмотреть в её глаза.       После завершения уютного вечера Дина осознаёт, что следить за временем всё же было необходимо.       — Чёрт.       Она смотрит на время на экране телефона, отмечая там давно перевалившие за полночь часы. Если бы Кэт всё ещё была здесь, они вдвоём могли бы без лишних проблем добраться до её студии и переночевать там, пусть и не в самых удобных условиях. Но сейчас Дина даже не знает, к какому варианту прибегнуть, потому что в голове нет ни одного.       — Комендантское время?— Элли замечает тяжёлый вздох рядом.— Поехали, переночуешь у нас.       Она предлагает это так обыденно, так просто, но Дине всё ещё неловко соглашаться на предложение, потому что у Элли сейчас есть другая ноша — засыпающий на ходу Джесси, и приносить ей больший дискфорт не хочется.       — Всё в порядке, я могу...       — Дина. Поехали.       — Ты уверена?       — Пойдём, такси уже подъехало,— Элли кивает в сторону остановившегося на стоянке автомобиля, и следует за девушкой, придерживающей Джесси.       За время поездки парень успевает погрузиться в неглубокий сон, от которого рыжеволосая девушка пробуждает его, как только в зоне видимости появляется их многоэтажный дом.       В подъезде оказывается светло настолько, что после поездки в тёмной машине и нахождении в уличных сумерках свет сначала режет глаза. В этот раз Джесси выпил не то количество алкоголя, от которого можно валиться с ног, но, однако, поддержка в виде чужого плеча ему всё равно оказывается надобной; он молчит, пытается аккуратно поднимать ноги, поднимаясь по ступеням, но всё равно спотыкаясь несколько раз, извиняясь настолько тихо, что до слуха доносится только невнятное бормотание.       До второго этажа подниматься недолго, и это радует и Элли, и Дину, всё же помогающую рыжеволосой девушке в том, чтобы по другую сторону от неё придерживать Джесси за предплечье для дополнительной помощи.       — Сейчас,— Элли забирает весь вес Джесси на своё плечо, чтобы в следующую минуту облокотить его о стену подъезда, немного покрытую пылью. Она поочерёдно погружает руки в карманы штанов, не находя там ключ от двери, перед которой Дина оказывается уже во второй раз в жизни. Элли затем на незаметные мгновения улыбается уголком губ, обнаруживая связку из нескольких ключей во внутреннем кармане дублёнки,— секунду,— девушка отворяет входную дверь быстрее обычного, чтобы скорее впустить стоящую рядом Дину в тепло квартиры.       Джесси волшебным образом не спотыкается о собственные ноги, пытаясь снять обувь, мыском наступая на пятку, пока держится за тумбу у входа, на которую Элли сразу кидает свои ключи. Она улыбается темноволосой девушке и подталкивает друга к его спальне, как только тот сбрасывает на пол свою куртку.       — А Дина? Она может переночевать у меня.       — Она не будет спать на твоей кровати. Помолчи и шагай быстрее,— Элли поворачивает голову в сторону, обращаясь теперь к темноволосой девушке.— Дина, проходи в мою комнату, я скоро приду.       Дина во второй раз за вечер испытывает щекочущее ощущение внизу живота из-за слов Элли, проговоренных хрипло, и стыдит себя за это. А затем делает несколько шагов в определённую сторону, отворяя дверь нужной комнаты.       В темноте комната Элли ощущается совсем по-иному, сегодня здесь и пахнет иначе: так по-домашнему, что Дина невольно вспоминает собственный дом, всегда наполненный спокойствием и любовью, и обжигается о собственные назревшие в голове мысли. Совсем нет надобности думать о плохом именно в эту секунду.       Дина не стремится включить свет, ей вполне хватает ночной луны, освещающей приличную часть комнаты, но так удачно не попадающей на чужую кровать, оставляя ту в глубокой тени. Девушка не смеет пошевелиться, не зная, куда себя деть, пока за дверью, вне комнаты, слышится небольшой шум, что создаёт Элли. Рыжеволосая девушка, скорее всего, помогает сейчас Джесси лечь в постель, чтобы оставшаяся ночь прошла без происшествий, и Дина вдруг осознаёт, что быть в этой комнате наедине с рыжеволосой девушкой будет куда сложнее, чем в компании с кем-то.       — Ты чего?— Элли спрашивает с улыбкой, что видна даже в таком сумраке, как только входит в комнату, оставляя за собой приоткрытую дверь, чтобы из прихожей в помещение попадал свет. Она подходит к невысокому шкафу, отворяя дверцы с характерным скрипом. Её шаги практически невесомы, сравнимы с плавающим по полу с помощью ветерка пером, и Дина может только наблюдать, как Элли перебирает аккуратно сложенные стопки вещей, выуживая оттуда что-то нужное.       Только сейчас смысл заданного вопроса добрался до сознания Дины: она всё это время стояла на одном месте, посреди комнаты, практически не дыша.       — Вот, держи,— Элли встаёт прямо перед ней, протягивая в чужие руки выбранную одежду; Дина чувствует свежий запах, исходящий от неё.— Скорее всего, тут всё будет тебе немного большое, но это лучше, чем ничего. Если хочешь принять душ, то в ванной на полке есть чистые полотенца.       Нужно со смущением признать, что было бы куда волнительнее надеть те вещи, которые девушка уже могла носить некоторое время назад, ведь тогда Дина просто утонула бы в чужом запахе, видя во сне знакомый силуэт, до которого хочется дотянуться, но ни каким способом не получается это сделать. Но даже так предвкушение от того, что вскоре Дина ляжет в чужую кровать в чужой одежде, собиралось комом в горле.       — Спасибо.       Элли выдерживает взгляд карих глаз, уже привыкая к потёмкам за окном и отмечая, как полоса света из другой комнаты ложится на вороньего цвета волосы. Элли с огромными усилиями борется с желанием пропустить волнистые пряди сквозь свои пальцы.       — А ты?..— Дина хочет что-то узнать, но так и не завершает вопрос.       — Что я?— Элли сконфуженно смотрит на темноволосую девушку, улыбаясь из-за собственной непонятливости. Наверное, то, как её привлекают черты лица напротив, сильно мешает шестеренкам в голове работать и вообще сосредотачиваться на чём-либо другом.       — Где ты будешь спать?       — Кресло раскладывается, я помещусь,— рыжеволосая отмахивается рукой, решая, наконец, приготовить для себя спальное место, но делая это только затем, чтобы не быть пойманной с поличным за пристальным наблюдением за чужой красотой.       — Элли, я так не могу,— доносится шёпотом за спиной. Элли в эту же секунду поворачивается лицом к Дине.       — Всё в порядке, правда. Если тебе что-то понадобится ночью, зови, хорошо? Я чутко сплю, поэтому смогу сразу услышать.       Старшая девушка дарит в ответ лучезарную улыбку, которая, Элли думает, могла бы сейчас затмить луну и вернуть день посреди ночи. Пара секунд молчания, и Дина удаляется из комнаты с вещами в руках, чтобы направиться в ванную. И как только она выходит за пределы комфортных четырёх стен, рыжеволосая девушка тяжело вздыхает, опускаясь на поверхность кресла и зажмуриваясь. Нельзя быть настолько очевидной.       Но когда Дина возвращается, одетая уже совсем в другую одежду, которая действительно оказывается не её размера и укутывает её тело, словно коконом, Элли не может не выдохнуть шумно через рот. Волосы темноволосой девушки уже заплетены в косу, но это не то, что больше всего привлекает внимание; футболка достаёт Дине до середины бедра, и если бы не шорты, прикрывающие ей даже колени, то взору бы предстали смуглые ноги. Становится интересно, каково это, проводить по ним ладонями. Элли незаметно трясёт головой, прогоняя такие мысли.       — Элли?— снова бархатным голосом зовёт Дина. Её шаги босыми ногами по ковру доносятся до слуха, в следующую секунду — её руки, быстро оборачивающиеся вокруг плеч, чувствуются убивающим разрядом тока.— Спасибо.       Это выбивает весь воздух из лёгких, Элли старается дышать равномерно, но с треском проваливается, позволяя себе во второй раз за этот день обернуть ладони вокруг чужой талии, прикоснуться к скрытой одеждой коже.       Когда девушки отрываются друг от друга, между ними не возникает неловкости, лишь только застенчивые улыбки и тихие смешки, которые прекращаются, как только они обе располагаются на своих сегодняшних местах для сна.       Тишина, погрузившая комнату в ауру невесомости, заставившая Дину почувствовать, будто бы они с Элли остались единственными людьми на земле, у которых ещё сотни миллионов световых лет для того, чтобы побыть наедине и рядом друг с другом, пусть и на разных кроватях, отражалась от стен. Девушки вовсе не чувствовали скованности: Элли, высунув руки из-под одеяла и расположив одну под головой, переваривала события сегодняшнего дня, смотря отстранённым взглядом на потолок, который ей уже давно хотелось бы раскрасить созвездиями, чтобы в такие моменты пробовать пересчитать даже самые маленькие звёзды; Дина же, отвернувшись к рыжеволосой девушке спиной, размышляла о том, как прошедшие недели без Элли в её жизни в мгновение ока закончились тем, что теперь она лежит практически рядом с ней, слыша её размеренное дыхание. Дине хочется уснуть последней из них двоих, чтобы проверить, как меняется дыхание Элли во время сна, как глубоко она дышит, как выглядит, видя сновидения.       — Элли?— Дина, немного поразмыслив и заранее пораздумав, будет ли уместно начать сейчас разговор, нарушила молчание, не осмеливаясь говорить громче шёпота. Из-за этого атмосфера моментально ощутилась невероятно интимной. Дина слышит копошение поодаль и поворачивается в сторону Элли уже лицом, наблюдая, как девушка устраивается удобнее, чтобы тоже смочь смотреть прямиком на старшую девушку.— Я знаю, что, возможно, преувеличиваю, но у меня все прошедшие дни были мысли, что я чем-то обидела тебя.       Не проходит и секунды, как Элли заметно хмурится.       — Обидела?       Дина не испытывает тягу проговаривать сейчас все свои сомнения, терзающие думы, словно выкладывая их на стол как игральные карты — мастями вверх, раскрывая свои слабые стороны. Вместо этого неожиданная усмешка вырывается из губ, оказываясь достаточно громкой для того, чтобы Элли услышала её и глубоко вздохнула; она всё сама прекрасно понимает, просто не хочет сталкиваться с теми разговорами, которые могут привести к нежелательным итогам: Дина может прекратить с ней общаться, например, потому что Элли не привыкла к таким чувствам, что испытывает, видя темноволосую девушку и просто-напросто разговаривая с ней. Она не привыкла к такому, потому что прошло действительно большое количество времени с тех пор, как все эти дурацкие ощущения невесомости были для неё более чем знакомы.       Насколько это возможно, Элли встряхивает головой, макушкой вжимаясь в подушку сильнее обычного.       — Дина...       Её перебивают; Элли не знает, рада ли она, что Дина берёт сейчас ситуацию в свои руки, или же расстроена из-за того, насколько слаба в объяснении того, в чём сама же виновата.       — Давай ты сейчас пообещаешь мне,— старшая девушка начинает тихо, но в тишине комнаты её голос звучит отчётливо, и Элли улавливает в нём просветы озадаченности,— что если в будущем я опять что-то сделаю не так, ты мне сразу об этом скажешь, хорошо?— Дина слегка ёрзает на постели, подвигаясь ближе к краю, чтобы хотя бы на миллиметр стать ближе к рыжеволосой девушке. Единственное, что ей сейчас невыносимо хочется — обладать возможностью дотянуться до чужой ладони и переплести свои пальцы с пальцами Элли.— Я не хочу, чтобы ты избегала меня.       Держаться на расстоянии от Дины сложно. Невероятно сложно. Даже теперь, когда впереди них целая ночь, которую они проведут в одной комнате, деля сон на двоих, Элли всё ещё чувствует себя виноватой и слабой; виноватой в том, что заставила темноволосую девушку волноваться, слабой — в том, что не может просто-напросто не усложнять жизнь тем, кто этого не достоин. Дина не достойна всего того, чем её может в любой момент озадачить Элли; Дина хочет сделать так, как будет лучше, она точно так же, как Джесси и Нора, хочет быть ей хорошим другом, опорой, но даже не понимает, насколько этим осложняет и без того загруженную прошлым рыжеволосую девушку.       Прошлое на то и есть прошлое, чтобы оставлять его позади себя, держать в воспоминаниях как что-то хорошее или же, наоборот, плохое, заставляющее ладони сжиматься в кулаки, но ни в коем случае не держаться за него, не позволяя настоящему моменту всё, наконец, поменять. Элли давно привыкла к тому, что произошедшие когда-то события до сих пор стоят у неё перед глазами, с головой погружая в уже утёкшее время. Но с появлением Дины в её жизни кое-что успело поменяться — теперь Элли позволяла мыслям виться не только вокруг пережитого, но и вокруг этой постепенно засыпающей девушки, заставляющей её зачастую натыкаться на необъяснимые, сбивающие с толку чувства.