***
М-да, не такого я ожидал, когда думал «останусь в плюсе». Вот скажите, что бы вы ожидали увидеть, будучи мною, в подобном месте? Правильно, как какой-нибудь облачённый в громоздкую костяную броню-панцирь медведь сражается за место у водопоя с зашедшим на его территорию местным не вымершим тираннозавром, как они сражаются насмерть, чтобы в итоге умереть от смертельных взаимных ран и дать мне так же использовать их трупы для будущего резуректа в ряды своей армии нежити… Что ж, с медведем я не ошибся — это действительно был инфернальный закованный в наростовые доспехи мишутка четырёх метров в макушке, а вот с ти-рексом накладочка вышла… Вернее сказать, ящерица всё же была, но не такая, как… Ах! Ладно, просто признаю, что каламбуры — не моё. Идя на ощущение двух мощных аур и проявившиеся звуки битвы, я вышел к некрупной речушке, на каменистом берегу которой проходило ожесточённое сражение между огромным адским гризли и… девочкой. Я подоспел уже где-то к середине, если не к концу драки, но всё же несколько минут из тени дерева наблюдал за тем, как юркий сгусток серебристой молнии на околосветовой скорости кружил вокруг мишки, попутно осыпая его длинными тонкими лезвиями и иглами из будто бы голубого стекла. Периодически огонёк приближался к монстру, и вот в те-то моменты я и смог разглядеть его оппонента: то была девочка примерно моего возраста с длинными серебристыми волосами. Одета она в подобие смирительной рубашки чёрного цвета со множеством застёжек и ремней, одежда сама по себе изрядно изодрана и повреждена, так что на ней была куча дыр, а длиннющий правый рукав теперь доходил только до локтя. Однако, самой выразительной частью внешнего вида этой малявки были, без сомнений, два растущих у неё из спины в области лопаток механических отростка-крыла. О том, что это — крылья, можно было судить по восьми пятигранным «перьям» из голубого стекла, по четыре на каждой конечности, каждое из которых было ростом примерно с неё саму и толщиной в самой широкой части — с её талию. Что-то знакомое… — <Деление>! — послышался нечеловеческий рычащий голос будто из самих прозрачных пластин, те издали звук звона или скрежетания — описать его сложно, это что-то не от мира сего, — и на пару секунд свет, из которого они состояли, стал на пару тонов ярче, а затем последовал молниеносный взмах. Фигура оттолкнулась от туши медведя с такой силой, что приземлившись, ещё немного проскользила на босых пятках по каменистой земле, а рядом с мишкой упал огромный когтистый кусок мяса — это серебровласка в момент отскока полоснула одним из крыльев по левой верхней лапе зверя и отрубила ту, словно световой меч — обычную картонку. Раздался разъярённый крик боли и злости, а затем последовали два события, которых я, признаться, не ожидал. Первым было то, что огромное количество световых лезвий, усеявших тушу гризли, как мои <Костяные Копья> — лютоволков совсем недавно, как один задрожали, и их выдавило из кожи и брони монстра, как гной из застаревших прыщей, во все стороны. Девочка без особых видимых сложностей уворачивалась от непроницаемого града своих же снарядов, а вот мне пришлось перейти в призрачную форму, потому что от такого количества игл никакая скорость, которую я мог бы развить, не спасла бы. И стоит отдать мишке должное: в его туловище лезвия застревали чуть ли не на одну четверть, в то время, как близлежащие валуны и многовековые деревья пронзали, что разогретые до бела гвозди — пластмассу. Второе — это то, что раны от игл стали шипеть и пениться, стремительно зарастая, а из обрубка на месте левого плеча животного ударил поток костной и мышечной ткани, плоти и крови, и через несколько мгновений полностью восстановившаяся лапа покрылась густой чёрной шерстью и костяными защитными пластинами. Поразительная регенерация, которая напомнила мне о… Кажется, Митра’Акадон называл этих пушистых «армадилло» и присвоил им статус вымирающего вида в добавок к почти что максимальному по его классификации уровню угрозы для цивилизации. Ужасно враждебные твари, что в расцвете сил могут забороть демонов высокой категории или дракона — средней, при этом даже не понеся особых ранений, и из-за нереальной регенерации, прочности и разрушительного потенциала. Я, конечно, избрал своим полигоном весьма отдалённую от жилых пунктов местность, но всё же такое ощущение, что даже это — слишком близко для соседства с таким зверо-демоном. — <Деление>! — снова огласили крылья, когда кроха в очередной раз ударила животное, но уже кулаком, облачённым в несколько разномастных усиливающих печатей. Видимо, вся битва до моего прихода выглядела именно таким образом, но в этот раз нечто изменилось. Из разинутой пасти армадилло вырвался кровавый сгусток от, по всей видимости, разорванных внутренностей… Но когда она вновь отпрыгнула для очередного манёвра, меня на мгновение ослепила вспышка чего-то куда более быстрого, чем девочка с крыльями из света, и в следующий миг я увидел, как она летит на землю, извергая фонтан алой жидкости и нечто червеподобное из правого бока. Она рухнула на землю, а из рассечённой почти до самого позвоночника талии яростно хлестала кровь, и по почве развалились кишки. Брр-р-рах, неприятное зрелище! Крылья исчезли, а сама она с трудом перевалилась на спину. Каких-то иных телодвижений от неё я не заметил, но зато прекрасно видел, что медведь-монстр, встав на четвереньки, раскрыл клыкастую пасть на лежащую в нескольких метрах от него жертву, и в его рту зародился небольшой шарик красно-белой энергии. Да, армадилло что-то такое умели, но применять энергетическую атаку такой мощности, которой он собирался её добить, они бы стали только против гораздо превосходящего по силе врага, с которым не способны справиться грубой физической силой. Видать, смысл здесь был такой, что она, будто простая мандавошка, его попросту достала, и мишка решил таким образом излить злость. Это плохо, потому что, если я правильно рассчитал количество демонической ауры у него во рту, выстрел протянется на многие километры, испаряя всё на своём пути, а на линии огня ведь находится мой город… <Хватку Сердца> я использовал как раз в тот момент, когда сфера замерцала четырьмя лучами в разные стороны. В руке появилась проекция кровегонного органа армадилло, которую я поспешно сжал так, что из неё хлынули потоки иллюзорной крови — для меня она была иллюзией, но вот глаза у монстра налились уже настоящей, он отступил на две задние лапы и в пронзительном крике запрокинул голову. В этот момент сфера всё же разорвалась и извергла поток красно-белой сжатой до чудовищной плотности ауры — этакое <Серо> или <Биджудама> местного розлива. И я не ошибся в расчётах, потому что облака в радиусе нескольких миль вокруг этого места рассеялись, а всё пространство в обозримом небе заполнилось кровавым пламенем. Огонь ещё долго полыхал, и завершением своим увенчал то, что армадилло замертво рухнул на спину, сотрясая землю, а я же поспешил к лежавшей вон там девчушке. Она лежала в луже собственной крови, так что белоснежные волосы окрасились той в цвет, походя на таковые у Риас, а лицо наоборот — обрело трупный оттенок, глаза уже стекленели, пульс, когда я приложил пальцы к шее, почти угас, да и кожа на ощупь была не сказать, чтобы тёплой. Будь я поэтом, то сказал бы, что своими глазами наяву вижу, как сама Костлявая занесла над ней косу, чтобы отделить душу от тела. Что ж, печально всё это, как ни посмотри. Не знаю, что заставило её драться со столь опасным врагом, но сам факт того, что данная особа обладает артефактом под названием «Божественное Разделение», в моём времени и реальности, хотя им должен обладать правнук Люцифера, меня несколько беспокоит. В том ли я мире, в котором считал я нахожусь? Ну, как бы то ни было, уверен, что данный Святой Механизм ей теперь без надобности, а вот я найду ему достойное применение, так что, хах, не серчай, красавица. Но стоило мне начать конструировать магическую формулу для заклинания <Пожиратель Святых> — техники, изобретённой падшими ангелами для извлечения из носителей их Механизмы, как меня обдало мощной аурой в спину. Конструкцию я рассеял, так как не видел в ней надобности сейчас, всё равно не успею достать «Разделение» из-за того, что армадилло вновь встал на ноги. Хм, я уничтожил ему сердце в прямом смысле слова, но его регенерация даже это перебила. Как утомительно. По правде говоря, мне бы стоило бояться, ведь этот противник по всем признакам куда опасней даже целой стаи альф лютоволков — чего стоит одно только предположение, что маленькая Хакурьёку использовала на нём <Деление> не раз и не два до моего вмешательства, но данный лохматый исполин не только остался крайне силён и проворен, чтобы её поймать на такой-то скорости и попытаться выстрелить столь мощным лучом смерти, но и жизненной силы в нём осталось просто неимоверное количество, — но по правде говоря, страха во мне опять не было, любопытство просто не дало ему даже ступить за порог моего сознания. «Неимоверное количество жизненной силы», да? А почему бы и да? Зверь уже приготовился побежать на меня в атаку, но тут же застыл на месте, стоило мне выпустить из печати Столаса в руке несколько потоков пурпурного дымчатого тумана. <Поглощение Жизни>, скопированное мною у незабвенного Дарта Нигилуса, охватило армадилло с головой, и я ощутил, как через этот небольшой канал в меня стремится перетечь, без преувеличения, целый океан праны — самой, собственно, жизненной энергии, которая существует в противовес ауре. Не только она, но и мана тоже! Такого количества, я уверен, было бы достаточно, чтобы в идеальной форме вернуть с той стороны всю ту стаю лютоволков, мною убитых, даже на трёх альф хватит с лихвой… Мне одному это не потянуть, даже матери не справиться… Я уже восполнил весь потраченный за сегодня объём маны и праны, если же ещё возьму, то просто взорвусь — нужно либо оборвать канал, либо перенаправить куда-нибудь. Перенаправить в окружающую местность? Идея в общем-то хорошая, эффективная, но не стоит ограничиваться только ею, правда? Поглощающей у меня была левая рука, так что я немного повернулся и простёр правую над телом почти что отдавшей Аиду душу Хакурьёку — из моей ладони к ней устремились те же потоки <Поглощения>, ещё несколько впились в окружающую землю. Такое своеобразное переливание, в эффективности которого не был уверен совершенно, всё же первый раз этим занимаюсь, но попытка — не пытка… И ведь получается: выпущенные потроха стали медленно втягиваться в распоротый плавно зарастающий живот, волосы потихоньку выцветали, а лицо наоборот — наливалось здоровым румянцем. Окружающая природа также оценила мой «миротворческий» порыв, и деревья, шелестя листьями, стали активно расти, вспучивая вьющимися корнями землю и дробя ими камни. Пока же любовался этим цветением, совсем упустил момент, когда армадилло начал движение в мою сторону. Основной эффект у моего заклинания хоть и был в иссушении жертвы для восполнения потерь моей собственной маны и праны, дополнительно он очень сильно сковывал движения цели, парализуя её, дабы та не смогла ускользнуть, но мишка всё же двигаться смог, за что честь его стойкости и хвала. Конечно, он не бежал на меня, как бешеный, а лишь лениво переваливался с лапы на лапу, шаг за шагом, как если бы был самим дедушкой Белоусом, защищающим отход своих детей в той злосчастной битве при Маринфорде. Он на глазах стал стареть и дряхлеть, шерсть — седеть, но меня это превозмогание «по-ультрамариновски» всё же начало бесить, так что я начал лишь сильнее пить его жизнь, попутно заставив сотню <Костяных Копий> впиться в тело армадилло, чтобы хоть как-то его замедлить. Честно сказать, эти несколько минут мне показались вечностью. Смотреть, как на тебя, несмотря на все твои потуги, продолжает идти такая туша, а ты сам — словно жертва маньяка из второсортного ужастика, прицепленная к батарее или операционному столу, и твой будущий убийца неприлично медленно идёт к тебе с заведённой бензопилой, — вот это уже по-настоящему страшно… — Но я не буду жертвой, друг мой. — вырвалось у меня непроизвольно, так что когда я осознал сказанное, это заставило задуматься над теорией, что те, кто попадают в мир аниме, сами постепенно становятся аниме… Ладно, глупости глупостями, но пора с этим заканчивать. — <Хватка Сердца>! — скомандовал я, и когда оттопыренный коготь-мачете уже почти коснулся моей ладони, медведь вздрогнул всем телом и рухнул на живот. Он попытался что-то прорычать, но звук всё же вышел похожим на шелест песка, чем на что-то животного происхождения, и знамо отчего: к тому моменту, как я развеял действие <Поглощения>, от зверя осталась лишь иссохшая мумия, в которой не было даже малейшего огонька жизни, если верить анализу ауры. Армадилло умер окончательно, но природа вокруг нас заиграла с невиданной ранее силой и краской, а главное — я вытянул с границы между жизнью и смертью эту девочку со Святым Механизмом. Все её ранения исчезли, а внешней подпитки уже не требовалось, чтобы она могла выжить. — Ну, и что мне с тобой делать, красавица?***
Итак, что мы имеем? После того, как наша с армадилло односторонняя битва окончилась, я подхватил на руки мирно спящую девочку, переместил нас обоих в семейное поместье при помощи печати врат, и положил её на свою кровать. Сейчас, когда всякая угроза для жизни миновала, у меня наконец получилось трезво оценить сложившуюся ситуацию и данную персону. При помощи более глубокого аурного сканирования, мне удалось подтвердить свои предположения касательно природы этой девушки: судя по духовной структуре, она несла в себе «запах» дьявола и человека одновременно, полукровка то бишь, что в купе с белыми волосами и наличием «Божественного Разделения» указывало на, как бы это смешно не звучало, некоторое смещение. По всей видимости, я действительно не в том «DxD», о котором знаю, потому что будь я там, пол у этой особы был бы мужским, и звали б её/его никак иначе, как Вали Люцифер. Остаётся только подождать, когда она придёт в себя, и спросить напрямую об имени в надежде, что мне его добросердечно скажут… Хотя нет, есть ещё в чём стоит убедиться: действительно ли «это» — девочка? Признаюсь, в этот раз моё неисчерпаемое любопытство сыграло со мной очень злую шутку, потому что я просто и в лоб потянулся к подолу её смирительной рубашки — данное одеяние явно было не под неё подогнано, ведь рубаха доходила до половины бедра, и когда я задрал эту своеобразную юбку вверх, оголив белый живот, моему взору открылись… Бело-розовые детские трусики с декоративным изображением медвежьей мордочки. Занятно. Парень бы такое вряд ли стал носить, только если это не трап… Так что это вообще не аргумент, если честно, и я сделал то, что в своём разуме не счёл чем-то постыдным, а другим бы показалось крайне предосудительным и тревожным — я запустил пальцы под ткань на миниатюрных бедрах и стал плавно стаскивать трусики с неё, чтобы убедиться, что… — Юный господин, если вы достигли того возраста, когда мальчики интересуются телами девочек, то стоило лишь попросить меня, я бы всё вам показала. — послышался за моей спиной голос Мейзекин, а когда обернулся, меня вдруг осенило: за своими изысканиями я совершенно потерял бдительность и упустил тот момент, когда двери в комнату отворились, и я оказался здесь не один. На самом деле, помимо изящно прикрывшей рот ладонью горничной, по глазам и лицу которой можно было сказать, что она от души веселится, в дверном проёме рядом с Мей стояла вторая фигура, куда меньше, чем адская служанка. Там, вся красная как помидор от смущения, стояла блондинистая девочка, что безмолвно указывала на меня дрожащим пальцем. Хотела было сказать нечто членораздельное, но только судорожно хлопала широко раскрытыми губами со звуком «т-т-т-т-т-т-т…», что явно было началом предложения, звучавшего как: «Т-т-ты что такое делаешь?!..» — а дальше нотации о совершеннейшей неуместности ситуации и затрагивающие мои сексуальные предпочтения, а возможно и родословную, ругательства, но всё же она лишь тыкала пальцем воздух между нами. — Аластор, — начал я этот крайне трудный разговор. — Тебя не учили, что невежливо врываться в чужую комнату без стука и подглядывать за другими, когда они занимаются важными делами? За своими родителями, когда те предаются любви, тоже подсматриваешь, м, маленькая вуайеристка? — возможно, так нагло и прямо идти в атаку на ещё совсем неокрепшего умом ребёнка — совершенно нечестно и непедагогично со стороны ментально-тридцатилетнего мужчины, но мне всё же захотелось повеселиться. И моя атака сработала, потому что очень не мало времени ей потребовалось, чтобы сначала переключиться с осознания ею увиденного на обдумывание мною сказанного, с него — на придумывание достаточно колкого ответа и чтобы набраться решимости мне его высказать, так что данной заминкой я воспользовался, чтобы вернуть нижнюю и верхнюю одежду «Вали» в исходное состояние, поправить запонки на рукавах своего пиджака и расправить немного потрёпанный воротник. Всё же, традиционно-дворянская одёжка мне была не по нраву из-за своей крайней вычурности и неудобности, так что я избрал для себя другой фасон, который бы подходил моему вкусу и говорил бы другим о нём: оставаясь ребёнком, я и носил уменьшенную версию делового костюма, состоящую из чёрной хлопковой рабочей рубашки, тёмно-багрового — в цвет засохшей венозной крови, — пиджака, брюк со стрелками той же расцветки и чёрных лакированных туфель. Головной убор носить не стал, как и галстук, посчитав это не моим (я же не офисный клерк), а вот в качестве дополняющего элемента к своему второму наряду, в состав которого входила уже красная рубашка, чёрная жилетка и такого же цвета брюки и туфли, я на шее уже носил серый галстук-бабочку. Кстати, раз уж речь зашла об одежде, то и у моей собирающейся с мыслями оппонентки внешний вид был далёк от аристократического, и единственным для неё подходящим эпитетом было бы: «Косплеерша». Коричневое облегающее платьице в сеточку, сокрытое большей частью чёрным корсетом, тесные латексные шортики, невысокие вельветовые сапожки, коричневые чулки и перчатки до середины плеча, заколки для волос в виде нетопыриных крыльев — и всё в асимметричном стиле, с замысловатыми узорами, характерными бантами и рюшечками. И эта повязка на левом глазу. В общем, косплеерша, над которой все вокруг смеялись за её спиной. Но не я. На самом деле, меня она больше бесила, но не из-за внешности, а из-за нутра. — Д-д-да как ты смеешь обвинять меня в вуриризме в то время, как сам на моих же глазах без стыда и совести стягивал с бесчувственной женщины её исподнее?! — она так долго собиралась с мыслями, но даже неправильно произнесла слово «вуайеризм»? Я знаю её, без малого, полтора года, и догадываюсь, что она не только не знает правильного произношения и написания данного существительного, но и даже не имеет понятия об его значении — просто она осознала, что её как-то обозвали, и, следуя своей натуре, решила вернуть брошенную перчатку. Но получилось плохо. — Что ты здесь делаешь, Аластор? — а действительно, что? — Хах, как же ты мог забыть, Тэмозарелла Столас! — театрально коснулась она пальцами своего лба и показала мне раскрытую ладонь. — Я, Великая и Несравненная наследница дома Аластор, Роксен Люциферина Аластор, осветила онные земли своим присутствием с тем, чтобы взять тебя с собою в путь, полный мрачных и зловещих тайн из глубин самого Тартара… — Госпожа Аластор очень рада, что сумела застать вас, юный господин, ведь она очень переживала, что вновь не получится позвать своего любимого на свидание. — расшифровала мне эту несуразную околесицу Мейзекин, чем заставила лицо девчушки вновь залиться румянцем и уже обратиться к ней. — М-м-мейзекин, как смеешь ты открывать свой рот без моего разрешения?! То, о чём я молвила, — истина, а твои слова совершенно точно не!.. — Но вы ведь сами, юная госпожа, просили меня устроить встречу, разве нет? Я уже всё подготовила, так что вам остаётся только позвать мастера и вы… — Замолчи, глупая прислужница! Я распоряжусь, чтобы тебя выпороли за твой длинный язык! — Аластор, — позвал я блондинку, а когда обернулась ко мне с лицом, полным интереса и недоумения… Это лицо тут же наполнилось страхом. Поскольку благодаря жертве армадилло вся моя мана восстановилась, я мог позволить себе использовать её следующим образом: просто стал испускать в сторону девочки и служанки, подмешав немного тёмного намерения, чтобы создать иллюзию опасности. Мейзекин на подобное и глазом не повела, а вот Роксен очень сильно вспотела и отступила на пару шагов. — Не твоя это обязанность — наказывать моих слуг, не думаешь? Если не уяснишь, где находится та черта, за которой тебе здесь уже не рады, я могу и разозлиться. Тебе ведь этого не хочется? Каждое своё слово я обращал словом силы, при помощи давления ауры и подобающего тембра наполняя их тёмным смыслом. Не забывал я и про тяжёлый взгляд, с которым с момента «пробуждения» стал более-менее совладать. Не знаю, как я выглядел со стороны, но этого явно хватило, чтобы убедить Аластор вести себя сдержаннее, забыв о возмущении. В какой-то момент, глядя на её бесконтрольно дрожащие колени, я побоялся, что она обмочится и расплачется, так что стал постепенно сбавлять давление, пока всё не вернулось на круги своя. — Кроме того, — я сложил руки на груди и отвёл взгляд на лицо лежащей на кровати полу-демоницы. — То, что я делаю в своей комнате — это только моё дело. Но если вас обеих это так беспокоит, то я не делал с ней ничего предосудительного. — Я так и подумала. — кивнула Мей и немного улыбнулась. — Юный господин — дьявол большого сердца и достойных намерений, так что, если судить по состоянию данной особы, она подверглась чьему-то нападению, а мастер просто оказался рядом и решил помочь без какой-либо задней мысли, так ведь, повелитель? В ответ на это я кивнул, одновременно задаваясь вопросом, верит ли она сама в ею же сказанное, но главное — чтобы эта малявка поверила. Я очень сильно на это надеялся, потому что, как и сказал, больше всего мне в Роксен не нравился вовсе не её облик внешний, а внутренний. Младшая дочь нынешнего главы дома Аластор и одной из его многочисленных наложниц, она оказалась в очереди на престол только по той лишь причине, что в очень раннем возрасте пробудила <Архитектор Преисподней>, их родовую способность, а ведь в ином случае её и её мать ждала бы судьба обычной прислуги, но из-за аномального количества демонических частиц и состоящего из них аурного фона, Роксен для своего клана стала ценна — ровно настолько, что любую её прихоть исполняли с точностью, но наотмашь. Да, я знавал таких людей — типичных детей из богатых семей, у которых есть всё, но всё же и нет абсолютно ничего. Это люди с необъятной пустотой в сердцах, что как чёрная дыра пожирают богатство, власть и славу, становясь от сожранного лишь только больше и прожорливее, в то время как то, чего они на самом деле хотят — любовь. Любовь собственных же родных, которым они нужны только в качестве наследников и держателей семейного бизнеса, но уж точно не в качестве семьи, и эта главная, столь необходимая любовь ускользает от них, как один положительный заряд от другого точно такого же. «Вот тебе деньги, купи на них сколько хочешь конфет, но не мешай мне работать,» — будь Роксен человеком, эта фраза была бы единственным, что она бы слышала от отца и матери за всю жизнь. А может, она слышит это и сейчас, когда подходит к отцу с робким видом и просит её просто похвалить за то, что стала искусней в чём-то, над чем действительно упорно трудилась и сбивала кулаки, если она на это вообще способна. Печально, сказать мне больше нечего. Рокси испорчена именно из-за таких вот жизни и воспитания, избалована, высокомерна, напышена… Но называть её «стервой» или «сучкой» я бы не осмелился, да и не позволил бы кому-то другому, не заслуживает она этого. «Ненавижу», — так я сказал, но пожалуй, это было слишком громким словом, ведь я её скорее просто не перевариваю, чем презираю, и по правде жалею лишь самого себя, потому что мне с ней предстоит… — Кья-ха-ха-ха-ха! — залилась Аластор смехом, при этом чуть прикрыв рот внешней стороной ладони. — Что и ожидалось от того, кого прочили мне в мужья! Наверняка, это была ужасная своей жестокостью и разрушительностью битва, раз уж совсем недавно сами Небеса окрасились в цвета свежепролитой крови — так это было твоих рук, муж мой! Меньшего и не ожидалось… — но на этих словах она прекратила смеяться и несколько помрачнела, вместе с тем сократив дистанцию между нами на несколько шагов. — Однако, моё око Истины всё же не обманешь. Хоть ты и подобрал эту поседевшую дворнягу и, быть может, вырвал её из лап даже самой Пустоты, и теперь её жалкая душонка и жизнь целиком и безраздельно принадлежат тебе, но это не означает, что ты можешь так бесцеремонно раздевать и желать свою новоявленную рабыню. Прежде всего, никто не смеет стать для тебя первой вперёд меня!!! Да, полтора года назад мать изрекла мне свой вердикт касательно моего будущего и выбрала для меня невесту. Конечно, Кайра не стала бы размениваться по мелочам, и будь её воля, она бы постелила даже Серафолл Левиафан под меня для увеличения своей же собственной власти и влияния, но с учётом того, что такой силой моя здешняя мать не обладает и обладать никогда не будет, обошлась тем, что есть. А вариантов не так уж и много: было бы это возможным, она бы устроила мне помолвку с Риас Гремори, Соной Ситри или Сеегвайрой Агарес, но поскольку те являются наследницами своих домов, — как и я сам наследником для своего, — женитьба между нами бы означала слияние двух кланов в один, что крайне маловероятно, так что оставалось искать среди невест, находящихся либо не на первом месте в очереди наследования основных ветвей, либо выцепливать из побочных. Первой же на ум приходит Равель Фенекс, та же самая Роксен Аластор и несколько иных. Конечно, единобрачие среди демонов — это в противовес современному человечеству нонсенс, его в Аду не приветствуют и распознают в качестве проблем с «этим», так что, даже если Аластор станет моей супругой, я всё равно смогу иметь ещё несколько жён и любовниц помимо неё, которые будут мне по душе, но факт остаётся фактом — меня без меня собираются женить. Пусть до этого «часа икс» остаётся ещё несколько лет, — как минимум, до восемнадцати я могу быть условно свободен, как птица, — но я всё же не смирился. Я не люблю Рокси и всего лишь её жалею, а когда подобные отношения построены на жалости и сострадании, но не на любви, такая семья не станет счастливой, а я не хочу присоединиться к общей массе тех, кто именно в таком мире и живут. — Э?.. Ч-что ты делаешь? — в правом и открывшемся мне левом глазах девочки зрачки сузились до состояния точек. От чего это, спросите вы? Просто пока она изрекала свою тираду касательно того, на что я имею право, а на что — не имею, я не спеша подошёл к своей «невесте» и оттянул повязку на её лице, насколько было возможно. Думаю, не стоит говорить, что за этим последует? — Всего лишь проверяю твоё «око Истины» на прочность. Разрешишь? — Эм… — Я так и думал. *Шлёп* — КЬЯ-А-А-А-А-А-А-А-А!!!!!! — ох, этот крик поистине подобен буру, пронзающему небеса. Просто музыка для моих ушей и мёд для глаз видеть, как она катается по полу, отчаянно закрывая лицо. Для обычного человека от какого было бы уже не оправиться, но поскольку Аластор — чистокровный демон, ей грозит лишь двухдневный ячмень и раздражение от бесконтрольно льющихся слёз, если не применить исцеляющую магию. — Слишком мала ты ещё, чтобы говорить такие слова, Аластор. Мейзекин, — обратился я к подошедшей служанке, что всем этим, без сомнений, наслаждалась. — Будь добра, сопроводи эту незадачливую подругу к выходу. Кажется, ей несколько нездоровится, не думаешь? — Будет исполнено, Ваша Безжалостность. — оу, новый титул для меня? Как это любезно с её стороны. Как бы то ни было, Мейзекин всё же исполнила моё желание и унесла отсюда заплаканную Аластор на ручках, как малое дитя… Которым она и является по своей сути. Я же, когда они исчезли из поля зрения, усилием воли сжёг всё-таки порвавшуюся глазную повязку и вернулся к своей главной оси интереса — к гибриду с «Божественным Разделением». По сути, уже ничто не мешало мне применить <Пожиратель Святых> и завладеть СМ’ом: жертва не сопротивлялась из-за своего бессознательного состояния, так что извлечение должно пройти без особых проблем… Но всё же, что-то меня останавливает. Быть может, это жалость? К незнакомому мне человеку, пусть даже и которому я спас жизнь? Вряд ли, я всё же себя знаю, так что это нечто иное. Хм, пожалуй, это мои алчность и лень. Да, я бы мог сам стать владельцем «Разделения», и это было бы только в плюс, ведь когда ты обладаешь таким могуществом, каким она, то сможешь совладать хотя бы с половиной тех угроз, которые я помнил, что должны обрушиться на мир, но в то же время, именно мне придётся им противостоять, лично, а я, знаете ли, не фанат шутеров или слэшеров — мне по душе всегда были пошаговые стратегии и симуляторы Бога. «Так подари Механизм Кроули или кому-то другому, кто верен тебе, и дело с концом!» — так подумали бы другие, но всё же…