Diabolus x Dragon: Art Of Darkness

            «И всё-таки это искажение превосходит все разумные пределы, раз уж не только перелопачивает устои и законы одной Вселенной, но и расширяет её рамки до той отметки, когда они пересекаются с границами другой, сливаются с ними и размываются. В противном случае другого объяснения их присутствию здесь я не вижу.» — про себя вздохнул я, при этом наблюдая за тем, как молодая женщина лет двадцати пяти в элегантном белом платье, обладающая приличными формами и длинными и слегка непослушными каштановыми волосами, с искренней улыбкой на лице общается с другой, примерно её возраста (хотя бы визуально), чья внешность ни чуть не уступает своей собеседнице, а между ними о чём-то увлечённо щебечут две девочки девяти-одиннадцати лет, одна из которых обладала кроваво-алыми волосами, другая — серебристо-белыми.             Присутствие на этом мероприятии леди герцогского дома Гремори, Венеланы, и её дочурки в принципе не вызывало вопросов, оно было вполне закономерным и соответствовало тенденциям и традициям высшего общества, когда одна семья аристократов общается с другими и стремится свидетельствовать тем своё почтение и пиетет хотя бы в форме посещения редких, но красочных светских раутов, а вот вторая пара, состоявшая также из матери и дочери, вызывала некий диссонанс не только своей расовой принадлежностью (чистокровных вампиров на балу чистокровных дьяволов увидишь не часто), но и самим своим существованием в этом мире. Хотя… я, наверное, начал не с того? Стоит немного откатить время назад, чтобы всё прояснить.             Что ж, если быть последовательным, то эта небольшая сайд-стори началась около месяца назад, когда во мне взыграл чисто джентльменский интерес насчёт тех, кто будет присутствовать на моём десятом Дне Рождения. Я попросил у матери список приглашённых персон и с его прочтением убедился в умении Кайра делать по-настоящему неожиданные сюрпризы, с получением которых ты определённо не будешь знать, радоваться тебе или грустить… При этом сама она не будет даже догадываться о значении данных «подарков». И сейчас я имею в виду даже не «Короля», который для меня действительно является очень приятным даром, позволяющим мне поднять свой потенциал на качественно иной уровень, нежели без него, а говорю о людях, что будут пить, есть и гулять на этой вечеринке. Несмотря на свою нелюбовь и высокомерие по отношению к остальным Столпам Ада по самым разным причинам, она всё же умная и опытная женщина и прекрасно осознаёт, что связи решают, даже если поддерживать и укреплять их приходится сквозь зубы и со скрещенными за спиной пальцами. Сейчас не времена Гражданской Войны, когда была возможность примкнуть к одной из сторон ради уничтожения давних соперников, засевших по другую сторону баррикад, так что победе физической приходилось предпочти победу экономическую и дипломатическую, что Кайра и сделала, «добросердечно» пригласив на столь важное не столько для меня самого, сколько для неё празднество огромное количество представителей высшего и среднего сословий.             Меня подобный размах несколько удручал, потому что я банально к этому не привык (предыдущие мои днюхи мы отмечали в меру скромно, но не в пример более душевно), но безмолвный посыл своей матери я всё же уловил и противиться ему не стал. Листая список и сопоставляя имена с теми, которые знал уже до этого, из своей прошлой жизни, я узнал и множество новых, попутно утешая себя мыслью, что даже если это и был праздник в мою честь, мне совсем необязательно выставлять себя главным гвоздём программы, жать руку и становиться закадычным другом для всех и каждого, кто придёт в наш дом просто ради того, чтобы набить живот… И всё бы ничего, если бы в графу «Старых знакомых» я не занёс два женских имени, прочитать или услышать о которых в этом мире хоть когда-либо я не ожидал от слова «совсем».             Акаша Бладривер и Акасия Мока, мать и дочь, являющиеся чистокровными вампирами и по совместительству центральными персонажами вымышленной истории под названием «Rosario+Vampire». Сказать, что я удивился — это ничего не сказать, потому что… Ну не должно было быть их здесь, тем более одновременно, не должно быть.             Как сейчас помню, это была одна из первых прочитанных мною манг не только в жанре гарема или сверхъестественного, но и вообще: её сюжет, персонажи и проработанность мира, являющиеся на самом деле скудными, казались мне с моим девственным мозгом по-настоящему чарующими и крутыми, так что и многие аспекты этой истории отпечатались глубоко в разуме — ином случае я бы даже не вспомнил и не заподозрил ничего неладного, наверное, просто отделался бы чувством дежавю и мыслями о совпадении, но всё же стоило мне прочитать эти имена, как в голове возникли образы, которые завладели моим вниманием в ущерб остальным гостям, так что интерес к оставшемуся списку пропал, и я стал копать, что эти две особы забыли в мире «Старшей Школы» в общности и в Подземном Мире — в частности. И мои изыскания меня удивили.             Как оказалось, месяца три назад сообщество тёмного мира Японии потрясло с одной стороны (с моей) безмерно далёкое и незначительное, а с другой — очень значимое событие: кучка ушлых экзорцистов-радикалов из Католической Церкви пошли против ныне принятой доктрины вооружённого паритета своей конфессии и нелюдей Страны Восходящего Солнца и совершили дерзкое нападение на родовое гнездо самого могущественного в Азии вампирского клана, попутно убив их лидера, Шузен Иссу. Насколько я понял, данное соглашение было заключено ещё около полувека назад и предусматривало в своей структуре политику взаимного невмешательства в дела друг друга как напрямую, так и через посредников. Это было весьма удачным договором, ведь вампирам, в отличие от дьяволов, не было никакого дела до разрастающегося влияния веры людей в Библейского Бога на территории японских островов, они не стремились заполучить человеческие души и поклонение или вступать в союз с нами или падшими ангелами для противостояния ангелам и их цепным чихуахуа, а просто хотели в спокойной обстановке продолжать жить и радоваться жизни, попутно увеличивая своё влияние в людском преступном мире. Да, реалии были таковы, что восточные носферату являлись самой что ни на есть обычной (пусть и долгоживущей) якудзой, в которой господствовали вполне обыденные и приземлённые законы джунглей и принципы братоубийства, территориальных войн с целью захвата власти как у других вампиров, так и иных видов, вооружённого и финансового террора, рэкета, киллерства и прочего и прочего. Полуночные аристократы Шузен оказывали огромное давление на мир людей, но лишь на его грязную сторону и не больше, чем любая другая мафия — на население своей страны, с той лишь разницей, что Исса (если судить по полученным сводкам) обладал несвойственной гангстеру рациональностью и умеренными аппетитами, что не мешало ему держать в ежовых рукавицах всех остальных. В виду этого Ватикану не было особого смысла как-то гадить этому клану из-за их незаинтересованности в исконном Библейском противостоянии, а даже наоборот — стоило исключить возможное вмешательство Шузен и их вассалов в конфликт на стороне врага, так что эта партия вполне себе грамотна.             Только вот всё накрылось медным тазом, когда группа слишком нетерпимых к любым формам нечеловеческой жизни инквизиторов-демоноборцев вторглись на территорию своих дипломатических союзников и совершили ранее озвученное деяние. Не знаю, может, поводом к такому опрометчивому поступку послужило нечто иное, нежели радикальный фанатизм, но к делу это не относится… По крайней мере, причины мне неинтересны, а интересны последствия и лица, с кем данное несчастье приключилось. После смерти Иссы его полномочия возложила на себя Шузен Гёкуро, сделавшая сразу и с ходу два дела: разорвала соглашение с Церковью, начав очень целенаправленно гадить и вставлять палки в колёса Ватикану на территории чуть ли не всей Азии, и взашей прогнала из Японии любовницу своего мужа и их дочь — Акашу и Моку, собственно.             И здесь стоит отметить тот момент, что это — вполне закономерный и реалистичный исход полигамных отношений, которые создатели вселенных «DxD» и «Крестика» слишком уж романтизировали и превознесли в своих произведениях, либо забыв о тёмной стороне такого сюжета, либо намеренно его опустив для создания красивой сказки. Гарем — это в первую очередь ответственность, справиться с которой может далеко не каждый условный султан, и только лишь во вторую — проявление любви, совладать к которой также крайне трудно. Мужчины — существа полигамные, и для них в принципе естественно иметь несколько самок, в то время как женщины большей массой моногамны. Если опустить сложные психологические и биологические теории и привести пример для самых маленьких, то мужские особи, благодаря своей способности производить большие объёмы детородного материала, могут оплодотворить за раз некоторое количество самок, а вот женским особям требуется время, чтобы выносить потомство, причём только от одного партнёра. Казалось бы, простая физиология, но если бы всё дело крылось только в ней, то это было бы слишком просто и однобоко, здесь не обойтись без эмоций.             Любой гарем — это банка с пауками, обитатели которого не жрут друг друга и разводящего их человека только в двух случаях: если хозяин этого бабьего царства достаточно силён и хитёр, чтобы держать многочисленных пассий в узде теми или иными способами, или же если этот «султан» — баловень сюжета, какими в оригинальных мирах являлись Хъёдо Иссэй и Аоно Цукунэ. Если бы это всё происходило в антураже моего прежнего мира, то вряд ли бы к концу повествования у этих двоих было больше одной обозначившейся спутницы — не столько из-за малой вероятности их встречи с другими девушками, сколько из-за отсутствия вмешательства всемогущего Автора-сама, по мановению руки которого все потенциальные конфликты от природы ревнивых женщин пресекались на корню ещё на стадии формирования костяка самих персонажей и сюжета. Гёкуро это в полной мере показала: может, при живом супруге она и была готова терпеть рядом с ним соперницу, но с его смертью сработал триггер, запустивший, как ни странно, естественную реакцию отторжения… Или она просто посчитала, что Акаша захочет узурпировать власть над столь могущественным кланом, так что решила сделать это первой, и гибель мужа здесь роль играет чисто номинальную? Не знаю, взаимоотношения внутри их семьи меня волнуют только с точки зрения чисто научного интереса.             Окей, всё это, конечно, грустно и трогательно, но с получением данной информации у меня появилось опасение, что количество моих потенциальных проблем возрастает по экспоненте из-за двух вещей: Алукарда и «Сказки». Меня это немного нервировало — настолько немного, что я попросил у Джазии одного из её черноруков и отправил его во владения Шузен, чтобы подтвердить факт наличия под их поместьем дремлющей туши гигантских размеров монстра, будто бы сошедшего со страниц произведений господина Лавкрафта. И с каким же облегчением я узнал, что ассасин прошерстил дом Шузен сверху-донизу и ничего подобного не обнаружил, кто бы знал! Впрочем, отсутствие древнего вампира могло говорить лишь о том, что его могли просто перенести куда-нибудь в другое место, так что радоваться ещё было опрометчиво, хотя в душе у меня теплилась надежда, подогреваемая ещё и так называемой «Легендой о девяти Тёмных Владыках» — полумифической историей, подающейся в формате героического эпоса о сражении обозначенного количества героев тёмного мира против одного из самых страшных бедствий ушедшей эпохи.             Версии этого рассказа разнились, но в нашей фамильной библиотеке я нашёл самую точную и бесхитростную, являющуюся по сути своей сухой констатацией факта подобно очередной двухстраничной главе в каком-нибудь учебнике по истории.             Согласно ей, в течение нескольких веков на территории Восточной Европы находилось небольшое, но в меру сильное государство, правила которым династия Басарабов — жёстких, но при этом принципиальных и вполне себе успешных господарей, что с определённым успехом противостояла внешним и внутренним угрозам, применяя при этом эффективные методы правления, при которых население хорошо обеспечено и мало в чём нуждалось. Ещё одной особенностью данной страны являлось её этническое разнообразие, поскольку там люди и самые разные виды маджинов жили рука об руку — и эта солянка была стабильной за счёт принципов, которых придерживался правитель Валахии… Да-да, именно что правитель, один, потому что от начала и до конца это был один и тот же индивид, который из раза в раз прятался под личинами своих потомков, чтобы избежать подозрений со стороны недругов. Владислав III Басараб, Влад Цепеш, Кызыклы-Бэй, Колосажатель, Дракула — всё это имена одного и того же вампира, который с поразительным прагматизмом исповедовал труднодостижимые, но всё же не невозможные принципы равенства и братства живых существ независимо от их расовой принадлежности, статуса и мировоззрения. На страницах человеческих учебников история стран и даже целых цивилизаций имеет куда большую детализацию, отчего не перестаёт быть насквозь сфальсифицированной, так что для всего нынешнего человечества Дракула остаётся лишь законодателем множества раздажающих и нелепых вампирских клише в современной поп-культуре, списанным с реально существующего человека. Для большей же части сверхъестественного мира этот персонаж, его достижения и наследие — реальны и вполне осязаемы, как кусок металла. Печальна развязка этой истории, ведь утопия людей и монстров пала под натиском врагов, нетерпимых к её принципам, а те немногие, что выжили, оказались одни в этом холодном неподатливом мире, лишенные защиты своего господина и отца — впрочем, Алукарда бы самого кто защитил…             Отчаявшийся и разбитый собственным бессилием, бывший государь вознамерился отомстить и исправить то, в чём потерпел неудачу — если стране людей и монстров быть не суждено, то пусть будет лишь для монстров, единственным жителем которой будет он сам. В какой-то момент и каким-то образом он завладел неимоверной силой, обратившей его в бедствие мирового масштаба, которое опустошило большую часть Европы и грозило привести Землю к её очередному и последнему вымиранию — и против него выступили девятеро смельчаков, у которых в принципе было крайне мало шансов на успех, и сначала они потерпели поражение, но затем добились своего. В версии из нашей библиотеки говорится именно о гибели Алукарда, а не о каком-то образном «низвержении», что с учётом отсутствия оного под владениями Шузен можно воспринять за благополучное окончание этой истории, на что мне хотелось бы надеяться, но доверять этому со всем сердцем не стану, чтобы не остаться в итоге обманутым.             Хотя, если принять во внимание, кто принял участие в этой эпохальной битве, вариант с гибелью Дракулы набирается правдоподобности и доверия от мысли к мысли, а не сделать этого я не могу хотя бы потому, что две из них были приглашены на мой День Рождения. Тохо Фухай, Микогами Тенмей, Акаша Бладривер… и Венелана Гремори. Имена остальной пятёрки мне ни о чём не говорят (и судя по их отсутствию в истории «Крестика», они — продукт мира «DxD» или слияния обоих), а вот присутствие на поле боя с озверевшим вампиром Льняной Королевы Разрушения в принципе объясняет, почему в этом «руте» последовало уничтожение, а не запечатывание — сама родовая способность Баэлов, <Сила Разрушения>, и факт того, что итоговые топы «РозаВампа» не показали ничего, что смогло бы сопоставить их с относительно высокими по уровню сил персонажами «Старшей Школы», на это указывает.             Забавно получается: сражение отгремело около пяти веков назад, успев превратиться не то в легенду, не то в сказку на ночь, не то в миф, так что можно подумать, что пока сынок-сверхдемон со своими однокашниками свергал «ультра-фашистский» режим наследников оригинальных Владык Демонов, леди Гремори развлекалась в мире людей выбиванием дерьма из ктулхианских фриков… Ха-ха, да, действительно забавно.             Ну, как бы то ни было, с добычей всей этой информации я теперь могу понять присутствие госпожи Бладривер с дочерью в Преисподней — после смерти Иссы Акаше в принципе не было смысла оставаться там, где ей до глубины души не рады. Интереса к правлению преступной империей Шузен в ней, по всей видимости, не имеется, сдерживающий фактор в лице способного пробудиться и наворотить дел без пристального надзора приёмного отца также отсутствует, а среди адской знати присутствует давняя соратница, влияние семьи которой могло бы обезопасить как её саму, так и драгоценную дочурку от посягательств Гёкуро с приспешниками. Вполне логично, как по мне. Логичным ли является то, что Акаша и Мока оказались приглашены на праздник наравне с Венеланой и Риас? В какой-то мере да, потому что иметь в знакомых целых двух Истинных Предков, одна из которых (или обе в зависимости о того, на что конкретно рассчитывает Кайра) в перспективе способна войти в состав моей свиты, когда я подрасту в силе и заимею собственные Фигуры Зла. Пути моей матери неисповедимы, не так ли?             Что ж, не скажу, что моё любопытство касаемо Моки и Акаши было полностью удовлетворено изначальными и полученными в ходе расследования знаниями истории их жизни, но прелюдно показывать свой интерес я не стал — хотя бы по той причине, что персоне уж точно не моего статуса бегать с высунутым языком за юбками красоток… Да и увлечённость эта была по сути своей всего лишь лёгкой ностальгией, не больше и не меньше. Не стоит проецировать всё своё внимание только двух особ, чтобы не обидеть остальных гостей (так сказал, словно бы это было для меня важным, хах).             — Как я тебе, Тэмозарелла? — от размышлений о кровососущей составляющей этого мира меня отвлёк голос Аластор, обернувшись на который я увидел то, чего увидеть никак не ожидал — в честь торжества Роксен нарядилась в красивое голубое платье, в котором выглядела не только не вычурно или как-то подчёркнуто пафосно, а как-то… по-обычному, что ли?             Ослепительные золотые волосы были собраны не в два характерных для её образа хвостика, а в конский хвост, доходящий до середины спины. Само платье имело типичную для такого фасона пышную полу, которую для нормального хождения приходилось приподнимать, и, в противовес ежедневному косплею Рокси, не обладало ни рюшечками, ни обвесами, ни замысловатыми узорами, ни прозрачными или сетчатыми областями. Плюсом к этому на ней находилось минимальное количество косметики, выполняющей чисто символическую роль в отличие от повседневного боевого раскраса, который тоже не превращал девочку в пугало, но предназначался для более явного и грубого привлечения внимания. И вновь у меня возник диссонанс, потому что Аластор в её нынешнем образе мне… понравилась. При взгляде в эту пару чистых изумрудных глаза, сверкающих нескрываемой детской жаждой похвалы и одобрения конкретно от меня, я немного сдал. Совесть никогда не была для меня чем-то первостепенным, а её голос зачастую распознавался разумом, как еле слышимый комариный писк или белый шум, но что-то подсказывало, буквально кричало, что если в данный момент я отнесусь к своей невесте с привычным холодом и безразличием, то определённо подпорчу настроение в этот светлый день не только ей, но и самому себе. Мне банально этого не хотелось.             — Ты просто неотразима, Рокси. — я личность необщительная, и громких и долгих тирад от меня ждать не приходится (только в редкие моменты, когда действительно пробивает на злорадство), так что эту скупую фразу я сказал с самый тёплым взглядом и нежной улыбкой, на которые только был способен, попытавшись языком мимики и ауры в полной мере выразить свои эмоции.             И это сработало, потому что выражение её лица с поразительной скоростью изменилось с выжидающей преданности на удивление, радость и смущение — причём последнего было больше всего, так что покраснела она, как помидор. Ну, иного я и не ожидал, она же всего лишь ребёнок.             — Н-ну, это… — замялась она, отведя бегающие и часто моргающие глаза, и стала накручивать обрамляющую лицо прядь на палец. — Т-тебе правда нравится? Матушка помогала мне с выбором и сказала, что ты будешь в восторге, так что я…             «Матушкой» она обычно называет мою мать, а не свою, так что я могу с уверенностью сказать, что Кайра очень наблюдательна, раз заметила моё раздражение вычурной модой и поведением Роксен и решила вмешаться, чтобы несколько подогреть наши отношения. Она хорошо поработала, так что я не преминул ещё похвалить Аластор, попутно высказывая одобрение и в сторону мамы:             — Не просто, должно быть, было вынести придирчивость моей матери? Но вы с ней постарались на славу, так что я даже и не знаю, что с этим делать. — состроил я задумчивую мину и стал гладить подбородок, чем вызвал у неё интерес и недоумение.             — С «этим»?             — Будь мы одни, я бы пригласил тебя на танец, но сейчас переживаю, как бы у меня не отбил мою невесту какой-нибудь богатенький сынок.             Судя по выражению её лица, она изначально восприняла мою намеренную недосказанность в качестве упрёка, но стоило мне вновь слегка улыбнуться и подмигнуть, как Роксен поняла, что я на самом деле имею в виду, отчего её радость и восхищение возросли просто в разы. Не в силах совладать с эмоциями, она подалась ко мне и чмокнула в щёку — жест предсказуемый, но уворачиваться или по-иному противиться я не стал и просто принял этот искренний знак девичий влюблённости. По её поведению было достаточно трудно определить, поняла ли она, что является для меня просто подсобным инструментом и средством отгородиться от посягательств других знатных родов, но даже если и поняла, то решила просто наплевать на это. Возможно, её логика подсказывала ей, что даже если любовь не взаимна — это всё равно любовь, и от неё можно получить удовольствие, главное в этом деле — знать, как это сделать. И похоже, что она знала. Знала и делала.             — Как думаешь, стоит ли уже почтить заскучавших гостей присутствием самых важных персон, которых они когда-либо видели в своих серых жизнях?             Я подставил ей локоть, который та с благодарностью и с какой-то даже собственнической жадностью оплела своими руками и прильнула всем телом к моему.             — Определённо. Только не заглядывайся на других девочек, когда я рядом.             — То есть, когда тебя рядом нет, я это делать могу с чистой совестью? — спросил я с некоей садистской искоркой, пока мы двигались к лестнице, ведущей с балкона на первый этаж.             — Нет! Даже не вздумай! — она надулась так, словно готова была лопнуть от злости, а я почувствовал озорной задор. Всё же, мне нравится дразнить других людей, ничего не могу с собой поделать.             Решение принять участие в собственном торжестве в последствии доказало свою опрометчивость, потому что не успели мы влиться в общую массу и затеряться в толпе, как нас со всех сторон обступила стена дьяволов самой разной степени паршивости, которых мой мозг самостоятельно где-то в подкорке окрестил «статистами» и «пушечным мясом», так что так я и стал к ним относиться. Человеку моего склада характера очень тяжело заводить новые знакомства в таких объёмах и с подобным количеством «заведомо третьеплановых персонажей», так что от стресса я рисковал поседеть уже в третий раз (первый был, когда я посмотрел воспоминания Вали, второй — когда переживал длительный самораспад от слияния с «Королём»… Последствия этого я, кстати, стирать не стал, так что на моей челке живописно красовалась небольшая прядь седых волос), и это могло произойти, если бы не одна вещь — Роксен словно бы ощущала моё крайнее беспокойство, а потому не отпускала мою руку ни на миг. Хоть она и держалась не за моё плечо, а всего лишь крепко сжимала мою ладонь в своей, но и этого было достаточно, чтобы на отметке, когда меня захлестнула натуральная паника, сознание и тело обдало странным импульсом, и я почувствовал тепло и спокойствие. Магического воздействия со стороны своей спутницы я не заметил, так что в качестве объяснения данного феномена могу лишь выдвинуть версию о какой-то неподдающейся мужскому восприятию и разумению женскую ауру — некоторую осязаемую эмпатию, отличную от привычной демонической или магической силы. Трудно это понять и ещё сложнее объяснить, а спрашивать напрямую у Рокси, которая уже во всю общалась с гостями, словно бы укрывая меня собой от их нападок, пока сам я беспомощен, было как-то не комильфо. Тут Тэмозарелла Столас наконец-то понял и принял, что он здесь главный и никак иначе, глубоко вздохнул и включился в разговор, вспомнив, что вообще-то немного тренировался перед праздником и разучил несколько дежурных фраз, чтобы одновременно отделаться от всех этих персон, при этом не создав у них впечатления, что в его глазах они — говорящий кал.             Так и прошло несколько часов, в течение которых я познакомился (и сразу же позабыл) с кучей «NPC», среди которых время от времени проскакивали и интересные знакомства с более-менее знаковыми персонажами, которых я знал ещё с прошлой жизни. Магдаран Баэл, бывший на пару лет меня младше, Ирюка и Зефадор Гласеа-Лаболас, Латия и Диодора Астароты, Сеегвайра Агарес, чета основной ветви маркизов Фенексов за вычетом Райзера и одного из его старших братьев, и несколько иных, которых я хотя бы ради приличия запомнил.             Особенно выделился момент со знакомством с маленькой Равель, бывшей ровесницей мне и Аластор. Казалось бы, ничего особенного случиться не должно было, просто парочка очередных дежурных фраз с моей стороны и всё… Только вот я не учёл один фактор: Роксен, по всей видимости, была знакома с младшей дочерью Фенексов ещё до нашей с ней встречи, и знакомство это было «хорошим» — настолько, что я начал опасаться, как бы они не разворотили весь зал к чертям. Они были очень похожи во многих аспектах — не только в плане внешности (а выглядели эти две девчушки, как настоящие сёстры), но и по складу характера и личностных качеств. Они обе были избалованными конфетными принцессками, привыкшими с лёгкостью получать то, чего желают, но если Рокси не так давно получила по лицу от Вали и, вроде как, что-то да осознала, то Равель была отражением её прошлой — она выразила ко мне глубокое почтение и вела себя очень кротко и мило, вместе с тем в её глазах искрами мелькал характерный для девочек этого возраста интерес. Аластор восприняла это за интерес отобрать её жениха, а Фенекс этого и не отрицала, стойко выдерживая угрюмые взгляды и возвращая их насмешкой, так что они, будто были давними злейшими подругами (и лучшими врагами), вступили в диалог, целиком состоящий из токсичных помоев, замаскированных под приторный карамельный сироп. Милые улыбки под звон взаимных уколов и парирований, словно бы блондинки соревновались, кто кого больнее оскорбит дружелюбной фразой…             Девчонки — страшные, а высшее общество — ещё страшнее, я понял это по тому, что совсем упустил из виду суть их разговора, а все окружающие, наоборот, одобрительно поддакивали, будто бы видели истинную грязь, сокрытую под аристократической атмосферой, и принимали это, как должное. В их глазах всё так, как и должно быть, а у меня, видимо, слишком мало опыта, чтобы играть во все эти дворцовые игры. Я прямая железнодорожная шпала, брошенная посреди ювелирного магазина или музея модернистского искусства, но не заметить напряжение между Равель и Роксен не получилось даже у меня, когда воздух стал искажаться от испускаемого ими жара и враждебной ауры. Чем дальше эта перепалка заходила, тем меньше десятилетние демоницы себя контролировали, что могло вылиться в настоящий мордобой без каких-либо изысков и завуалированно позёрства.             Но закономерный финал столкновения интересов кокетливой огненной пташки и моей невероятно ревнивой невесты не последовал, потому что в дело вмешались мама Равель и Кайра. Они успокоили и разняли девочек… но лишь только для того, чтобы встать на их место и словно бы показать своим преемницам, как подобное противостояние ведут умудрённые опытом столетий настоящие светские львицы. Равенна Фенекс и моя мать делали всё то же самое, что и блондинки до этого, но более изысканно, по чему я понял, что у этих двух дьяволиц давняя история, и были они далеко не добрыми подругами. Или это и была та самая «настоящая женская дружба», какой её воспринимали истинные представители Подземного Мира.             «А я-то наделся, что вы покажете новому поколению пример хороших взаимоотношений, столь важных в такое время, а вы, две старые кошёлки, что сейчас пытаетесь исполнить?» — с этими мыслями я выскользнул из толпы демонов, собравшихся вокруг двух скрытно бронящихся демонесс, умыкнул с одного из столов поднос с показавшимися мне более аппетитными вкусняшками (со стороны это наверняка выглядело жалко, ведь не к лицу хозяину бала воровать со своего же стола) и побрёл, куда глаза глядят, лишь бы подальше. От всего этого я натурально стал задыхаться, так что решил, что на этом праздничный вечер для меня закончился, и стал искать место, где смог бы уединиться, насладиться тишиной и спокойно поесть.             Я миновал несколько пролётов, поднялся по весьма неприметной лестнице аж на третий этаж и пошёл по коридору, в котором, если память не изменяла, должен был находиться выход на балкон. За несколько лет жизни более осознанной, чем пристало ребёнку моего биологического возраста, я хорошенько изучил княжий дворец (который лишь за глаза называли поместьем, чтобы не выражаться излишним пафосом), и помнил, что именно отсюда должен был открываться живописный вид на горный хребет, бывший настолько большим и величественным, что тянущаяся чуть ли не до самого горизонта черта Торас-Моргула, если смотреть с этой позиции, терялась на фоне этой громады. Выбрал я это место не случайно, ведь пейзаж оказывал на меня какой-то мистический эффект, пробуждая аппетит. Знаю, звучит смешно и нелепо, но ничего с собой поделать не могу.             И я не ошибся и вышел действительно на тот самый балкон… Правда вот пейзаж с моего последнего визита несколько переменился и дополнился фигурой сереброволосой девочки в простеньком чёрном платьице. Она держала руки за спиной, пока то поднимающийся, то стихающий ветер развивал белоснежные локоны, подобно щупальцам. Сначала я подумал, что это Вали, но в следующий миг примерился к её ауре, а когда бесшумным шагом чуть обошёл её и заметил блеск алых глаз, то опроверг догадку. Хм, а ведь они похожи, хотя бы внешне.             — Предполагалось, что только я знаю об этой точке замка. Как неудачно.             От моих слов Акасия Мока вздрогнула и тут же обернулась, уставившись на меня удивлёнными глазами. Странно, ведь вампиры обладали завидной повышенной чувствительностью, так что она должна была если не заметить меня при помощи ощущения магического фона, то точно банально унюхать или услышать. Неужто я такой тихий и незаметный, или это у неё пока слабо развиты эти чувства в силу возраст?             — И-извини, я просто вышла подышать воздухом. Не думала, что встречу кого-то вне банкетного зала в такое время. Я сейчас же…             — Красивый вид? — мне не было особого смысла прогонять её отсюда, так что решил вот так просто сменить тему и выйти на диалог. — Я иногда прихожу сюда, чтобы подумать… Ну и нагулять аппетит. Забавно иногда получается: вот так смотришь на эти горы, а потом отвлекаешься на урчание в животе. Поэтому я стал приносить сюда что-нибудь съестное, как сейч…             И не успел я закончить фразу, как услышал характерный звук, доносящийся из желудка юной шинсо. Столы в зале ломятся от еды на любой, даже самый привередливый вкус, и я не поверю, что Мока всё время ничего не ела — дети на подобный соблазн ведутся в ста пятидесяти процентах случаев. Сколько же она здесь «дышит воздухом»?             — Вижу, не я один такой, да? — вот уж не знаю, что заставило её мраморно-белое лицо налиться румянцем больше — мои слова, язвительная улыбка или звук собственного голода, но выглядело это очень мило.             — Э-это не то, о чём ты подумал! Я просто!.. — на то, что она прервала меня до этого своим урчанием, я ответил, прервав её беглые отговорки броском появившегося в руке яблока.             Носить в руках целый поднос мяса, фруктов и сладостей я посчитал неудобным, так что отправил его в небольшое карманное измерение, откуда стал извлекать продукты по необходимости — и в данный момент, пока вампирша втыкала в рубиновое яблоко, которое ей подкинул, я подошёл к поручню, поравнявшись с Мокой, и надкусил своё золотистое, бывшее в полтора раза больше и раза в два сочнее и слаще отданного.             — Попробуешь? Или не любишь яблоки? В них много железа, а я слышал, что для вампиров это — очень важное соединение в пище. — в ответ на мою фразу глаза девочки округлились и стали напоминать две кормовых автомобильных фары при торможении. Я её удивил?             — Ты знаешь, что я — вампир… Но всё равно со мной вот так просто общаешься? Почему?             — А не должен? Что, Гремори плохо обращаются со своими гостями из Японии? Мне казалось, они поддерживают тесные связи с этой страной, и для них должно быть в радость привечать у себя одну из Тёмных Владык и дочь рода Шузен. Я ошибся?             — Всё не так! Венелана-доно и Риас-чан очень добры ко мне и маме! Они…             — Тогда всё должно быть в порядке, разве нет? Ведь нет причины считать, что здесь тебе не рады, если тебя окружают хорошие люди… или есть? — мне всё же выпал шанс удовлетворить своё любопытство касаемо взаимодействия персонажей из изначально различных миров, сплавленных воедино искажением, так что я несколько усилил напор на Моку. Рискованно, но почему бы и нет?             — Другие… — она не выпустила всё ещё целое яблоко и стала потирать локоть одной руки ладонью другой, отведя при этом взгляд.             — Хм?             — Остальные нас сторонятся. Я буквально чувствую на себе и маме эти взгляды. Это… нелегко.             — Какое волку дело до блеяния овец? — я задал вопрос, от которого она впала в ступор. — Если так легче, то почему бы не ограничиться обществом отдельного круга лиц, с которыми постоянно общаешься? Этот мир таков, что ты можешь кому-то не нравиться, а кто-то определённо будет не нравиться тебе. Это естественно, что здешнее общество дьяволов смотрит на тебя, как на чужака, потому что вас с нами буквально ничего не связывает, ведь мы даже не одной крови. — я снова откусил яблоко и продолжил только после того, как прожевал. — Нет смысла пытаться угодить всем и каждому — просто выбери тех, кто дорог, и держись за них. Уверен, если не ошибёшься с выбором, то и жить станет легче, потому что они поддержат. А что же до остальных? Просто покажи им их место, если станут докучать.             М-да уж, это место и впрямь на меня так пагубно влияет — чистосердечно выпалил всё, чего придерживался сам. Это не было позёрством или попыткой в пафосный монолог, ведь повторюсь: я не герой, вдохновляющий других на великие свершения, я просто живу так, как сам того хочу. Передо мной в какой-то момент тоже возникла дилемма с определением места в обществе, пока я не нашёл её решение в лице банального, но эффективного эгоизма и самоцентризма. Это раньше, когда был обычным человеком, зависел от общественных мнений, у меня не было силы и смелости что-то изменить, преодолеть, подняться над другими, но сейчас всё это у меня имеется, и я намерен этим воспользоваться в своё удовольствие. «Settra does not serve. Settra rules!», как говорится.             — Мой отец когда-то сказал мне то же самое. — всё время, что излагал свою мысль, я смотрел вдаль, набираясь вдохновения, но когда взглянул на Моку, то увидел на её лице тёплую улыбку. Она ударилась в ностальгию? — Видимо, тогда я была слишком глупым и несмышлённым ребёнком, раз поняла смысл его слов только сейчас, когда их произнёс кто-то другой. Спасибо.             — Было бы за что.             Затем мы просто наслаждались открывшимся видом, попутно покончив с яблоками и перейдя на куриные ножки. Оказывается, когда ты находишься в компании другого человека, с которым вы плюс-минус разделяете одно мнение касательно какого-то вопроса, едите в тишине и наблюдаете за окружающим миром с того ракурса, с которого это делали мы, время течёт по своему особому и особенно волшебному курсу. Отсюда вся южная окраина города — как на ладони, и её жители — как муравьи, на жизни и судьбы которых что мне, что Моке в данный момент откровенно плевать. Я знаю, это мои подданные, которыми мне предстоит в будущем править… Но сдаётся, что быть мне не самым хорошим повелителем. Не знаю, может с возрастом, когда ментально дорасту до пенсии, стану относиться ко всему этому куда как грамотно и ответственно, но сейчас мне просто хотелось жить своей жизнью, не заботясь о чужом благополучии. Обычное желание. Я всё ещё ребёнок — на всех планах своего бытия, и считаю, что необязательно стремиться поскорее вырасти… Ведь на практике взрослые куда несчастнее детей.             — Ну что, возвращаемся? — поинтересовалась у меня юная вампирша так, словно признала меня в нашей компании из двух человек главным. Зачем это?             — Как хочешь. С меня на сегодня всего этого хватит, устал, — я прикоснулся ребром ладони к кадыку. — Так что ещё немного побуду здесь, а потом пойду спать. А ты иди, развлекайся, если хочешь.             На этом я уже мысленно провёл черту, за которой остались Акасия и весь остальной мир, и был готов исполнить задуманное… Но одиночества так и не постиг, потому что беловласка осталась со мной, как и стояла.             — Ты разве не хотела вернуться к матери и Гремори?             — Они подождут. Уверена, что у них и так есть, с кем пообщаться. Ты не против… если останусь здесь?             И что это такое? Только не говорите, что помимо Вали и Роксен я запикапил ещё и её. Нет, в этом в принципе нет ничего особенного, но сдаётся мне, что окружающие могут посчитать, будто у меня фетиш на женщин со светлыми волосами. У меня на многие вещи имеются фетиши, от которых стыдно или не очень, но не на это… В любом случае похоже, что я в какой-то степени расположил её к себе, что в принципе, ну, окей.             Я кивнул в ответ на её вопрос, но затем уловил где-то на границах восприятия чужое присутствие и замер. А дальше инстинкты, которые у меня от рождения были не самыми острыми или мощными, дали пинка нервной системе и заставили тело само перейти на призрачный план — и это было благо, что всё произошло быстрее и интуитивнее, чем я успел воспротивиться порыву, ведь в противном случае могло статься так, что клинок, в последующее мгновение рассекший мою астральную проекцию без какого-либо реального для меня вреда и вонзившийся в балконную плиту перекрытия, мог бы впиться в мою плоть и кость где-то в районе шеи и разделить тело на две почти что равные половинки.             Автор сего неожиданного нападения предстал перед нами в облике одетого в чёрный мешковатый балахон-панчо человека. Голову его покрывал плотный капюшон, лицо было сокрыто тканной марлей от шеи до самых глаз, а на предплечье правой руки, показавшейся из складки мешковины, красовался обмотанный бинтами (и потому в меру неприметный) наручь, с внешней стороны которого торчало метровое обоюдоострое лезвие, очень напоминающее своей толщиной иглу или пчелиное жало. Клинок вошёл в пол довольно глубоко и с поразительной лёгкостью, словно в бы в картон.             — Чт?!.. — хм, судя по этому удивлённому возгласу со стороны капюшённика, он несколько удивлён не то тому, что я увернулся, не то тому, каким именно способом это произошло. Подобной реакции бы не последовало, если бы мой противник основательно подготовился к нападению и собрал всю необходимую информацию о своей цели, из чего я сделаю вывод, что пришли не за мной.             Мою теорию подтвердила Мока тем, что пискнула и пошатнулась, а затем потянулась рукой себе за спину, чтобы вытащить всем на обозрение небольшой острый дротик. Наверняка при попадании ей в шею или спину он ввёл в неё какой-нибудь яд или токсин. К такому умозаключению я пришёл потому, что подобным снарядом и кошку не убьёшь, а вот тем, что он потенциально мог в себе нести или быть этим смазан — вполне.             Я развеял действие <Астрала> и тут же стал мишенью для атаки с трёх сторон: лезвие клинка-наруча первого киллера сверкнуло с небывалой быстротой в мою сторону, вместе с тем будто бы из ниоткуда появился второй персонаж и метнул в мою сторону чёрную цепь со сверкнувшим от собственной остроты трехгранным гарпуном на конце, а сверху в меня полетел дождь ножей-кунаев. На самом деле, о двух других я бы не узнал, если бы не подконтрольный мне ворон-зомби, с которым мы делили одну область обзора, исключая возможность возникновения слепых пятен по крайней мере вокруг меня. Своего фамильяра я, кстати, в данный момент использовал не только для этого, но также чтобы убедить не так давно приставленного ко мне в качестве охраны чернорука от действий по моей защите от покушения. А действовать он определённо хотел, потому как всем телом напрягся и покрепче схватился за древко раскладной боевой косы, но за мгновение до рывка перед ним, следуя моей воле, показался этот самый ворон, которого я применил для взаимного мониторинга. Я заставил марионетку вполне по-человечьи покачать головой, чтобы показать хашишину, кто именно ведёт в этой маленькой шпионской игре и что мне его помощь пока не нужна. Удивлённый взгляд красноречиво говорил о глубоком непонимании, как же я смог заподозрить столь искусную слежку за самим собой, но мои намерения он понял и не стал бросаться в бой, однако оружие из рук не выпустил.             Отвлекаясь от темы ручных ассасинов и возвращаясь к вопросу вражьим: снова уворачиваться я не стал, а принял атаку в лоб, чем в значительной мере напугал Моку — она изначально не поняла, как я увернулся в первый раз, потому что это было столь же быстро и неожиданно, как и появление убийцы, на которое она среагировала с, казалось бы, фатальным опозданием. Но испуганный взгляд и оборванный призыв об осторожности сменились безмолвным удивлением, когда клинок-жало, готовый вот-вот отделить мою голову от тела, сломался о тонкую шею и отлетел в сторону. Вечно уворачиваться нельзя, да и я бы не стал, так что сосредоточил определённое количество своей маны в области головы и ключиц — достаточное, чтобы не позволить наверняка отравленному металлу меня даже поцарапать. Должен сказать, на этот шаг я решился только лишь из-за наличия у меня фигурки «Короля», что за весьма короткий срок с момента внедрения подняла количество моей демонической энергии до отметки, достичь которую без подобного катализора я не смог бы ещё лет десять-двадцать. Раньше я бы продолжал уворачиваться и убегать, цепляясь за любые возможности для атаки, но сейчас позволил себе немного «поиграть мускулами», а заодно и опробовать, насколько сильным могу быть физически, ведь краш-тест своих способностей заклинателя я провёл ещё когда оживил армадилло несколько раз к ряду и поддерживал братьев Ванхейстов в активном состоянии довольно-таки продолжительное время. И моё предположение оказалось верным: оружие сломалось, оставив опешившего наймита с прикрепленным к руке стальным обрубком, бывшим в длину дай Бог четверть от прежней длины.             Летящий со спины гарпун же я перехватил, выставив в его сторону ладонь и получив уже закономерный результат: острый колышек отрикошетил от кожи, как резиновый мячик — от бетонной стены, а я крепко схватил сами звенья и воспользовался образовавшейся инерцией, чтобы дать цепи плотно обмотаться вокруг своего предплечья. По глазам второго нападавшего было понятно, что он злорадствует, но было для этого явно рановато. Отвлёкшись от него, я позволил запущенным кунаям усеять пол вокруг себя, как дождевым каплям, не особо навредив мне в процессе, поднял руку и создал в ней печать, которая должна была выплюнуть в сторону третьего индивида, засевшего на парапете в паре этажей надо мной, сгусток некротической энергии.             Происходило всё на самом деле очень быстро — в течение не более десяти секунд, так что я сам удивился, что могу так стремительно двигаться и мыслить. Я списал это на усиление от «Монарха» и тут же отогнал обманчивые и опрометчивые мысли о собственном полном превосходстве, потому что точное количество врагов не мог до сих пор определить даже при помощи сенсорного сканирования через взгляд фамильяра, а у них ещё могла быть пара тузов в рукавах, так что расслабляться не стоило. А я и не расслабился, но открыл для себя возможность мыслить в нескольких направлениях и делать несколько дел одновременно, на что до этого был не способен. Видимо, адреналин простимулировал мозг таким образом, что я в один момент выстрелил в метателя ножей <Взглядом Нагаша>, и сразу за этим применил на цепочнике это же заклинание, но в несколько иной форме — не стал формировать технику в законченной форме второй рукой, а направил энергию, её составляющую, по металлическим звеньям в подобии электрического заряда. Последствия не заставили себя долго ждать, ознаменовавшись стремительным обращением тела ассасина в пыль под какофонию его же душераздирающих криков. Цепь также рассыпалась в ржавую труху, а я поднял голову и узрел, как мастер кунаев увернулся от <Взгляда> грациозным прыжком в сторону… Вернее сказать, он увернулся бы, если б снаряды колдовской тьмы не поменяли по моему желанию свою траекторию и не довернули за ним. Этот бедолага явно был не особо-то опытным, потому что должен был понимать, что в неконтролируемом полёте увернуться от последующих атак будет крайне сложно, если не невозможно. Ещё одна кучка пыли, тут же развеявшаяся на ветру…             — Отпусти! — этот крик принадлежал Моке, и когда я обернулся к ней, то увидел здоровенного амбала больше двух метров ростом в характерном чёрном балахоне, который прижимал своим предплечьем девочку за горло к своей груди. Она трепыхалась, отчаянно пыталась вырваться, но делала это всё труднее, потому что, видимо, он просто сильнее с каждым разом её душил, пока не подавил всякое сопротивление, и лицо вампирши не приобрело нехарактерный даже для её белоснежной кожи нездоровый бледный оттенок.             — Блять, да что это за пездюк такой?! — вырвалось у оставшегося без оружия неудавшегося убийцы, который минуту назад напал первым, а сейчас трусливо пятился от меня к здоровяку             — Как грубо, Грэг, наследник дома Столас заслужил, чтобы к нему отнеслись с куда большим уважением — особенно после того, как с такой поразительной лёгкостью убил двоих наших компаньёнов. Сам ведь знаешь, они не были слабаками. — упрекнул своего напарника рослый наймит вполне спокойным и рассудительным голос, показав хорошо поставленную речь. Не такого ожидаешь от того, кто похож на армрестлера или бодибилдера. Впрочем, каких-то выдающих успехов на поприще профессионального наёмничества или виртуозного похищения важных персон от подобного шкафа тоже не ждёшь, однако же он сумел подкрасться к нам с такой скоростью и скрытностью, что ни я, ни Акасия его не почуяли, а ворон даже мельком не увидел.             — Так этот пездюк — Тэмозарелла Столас?             — Я буду очень признателен, если вы перестанете называть меня этим словом. Возраст дьявола — ещё не повод его недооценивать. — решил я вступить с ними в диалог, ведь мне уже стало интересно. — Как по мне, довольно странно, что только один из вас имеет представление о том, как выглядит хозяин праздника, на который вы так беспардонно ворвались. Хотя… вы, должно быть, лидер это небольшой группы, и раз уж вы знаете, кто я такой, а остальные — нет, то у вас на то были веские причины.             Я обратился к державшему Моку в заложниках наёмнику, словно бы второй был пустым местом, на что первый утвердительно кивнул:             — Это так. Была маленькая вероятность, что наш клиент окажется в компании будущего лорда этих земель, и в таком случае нам придётся его убрать, как свидетеля. Узнай они, мне пришлось бы бороться с их сомнениями насчёт возможной вендетты Хозяйки Разложения за своего убиенного ребёнка, а этого мне не нужно в самый разгар миссии — рука любого из них могла дрогнуть в самый ответственный момент. — забавно, что ассасин так разговорчив с, как он выразился, «свидетелем, которого собирается убрать», но не отметить продуманность плана я не могу. Малая вероятность всё же произошла, так что это было оправдано, но вот, что мне не даёт покоя…             — Э-эй, босс, какого хера?! Почему ты нам не ска?.. — было возмутился этот недалёкий паренёк, но тут же откинул голову и начал падение на спину, когда из его шеи ударил фонтан тёмно-алой крови.             Это их главарь метнул в него нож с такой скоростью и резкостью, что ни я, ни наймит этого не заметили, а в следующий момент тот рухнул навзничь, ещё что-то хрипя и бьясь в конвульсиях.             — Так просто разбрасываться товарищами по оружию? А вы расточительны. — слегка улыбнулся я, потому что меня позабавила эта сцена.             — Всего лишь расходный материал, которому повезло не умереть на прошлом задании, но не повезло — на этом. — цинично и без какого-либо негатива или сожаления проговорил он.             — Хорошо, но что теперь? Как ни посмотри, а себя вы уже выдали, когда показались и заговорили со мной. За нападение на наследника престола Стигии на вас начнут охоту уже наши мастера метать ножи и носить скрытые клинки под одеждой, так что хоть сколько-то адекватным решением в данной ситуации остаётся убить меня, как последнего свидетеля похищения.             — Так я и хочу поступить, но это будет очень непросто с обозом в руках.             — Вы же видели, на что я способен, так не кричат ли ваши отменные инстинкты убийцы о скорейшем побеге? Почему вам кажется, что сумете меня осилить? — с этими словами я стал постепенно увеличивать выход ауры в окружающее пространство, чтобы добавить себе веса в его глазах хотя бы за счёт возросшего давления. В потенциале это ещё было нужно, чтобы при необходимости придать энергии форму <Образа Жнеца> или <Эгиды>, потому что мне казалось, что у него должно быть ещё что-то припасено.             — Это будет тяжко, но я постараюсь. — и молниеносным движением в меня были запущены четыре лезвия, каждый из которых оставлял за собой болид рассекаемого на огромной скорости воздуха.             Успеха эта атака ожидаемо не принесла, потому что стоило ножам войти в зону наибольшей концентрации маны, как они в ней буквально увязли, а затем были перенаправлены в обратном направлении созданным мною мощным толчком. Предсказуемо, что от каких-то кинжалов он увернулся, а какие-то отбил другим лезвием с минимальными на то усилиями или движениями.             По правде говоря, у меня и не было надежды его этим поранить, наоборот, я хотел, чтобы он отразил свои же снаряды и хоть сколько-нибудь своего внимания распылил на них. Ещё во время нашего с ним диалога я выцепил момент, когда Мока встретилась своим взглядом с моим с безмолвной просьбой о помощи, и тогда я еле заметно ей улыбнулся и подмигнул. Я наделся, что для него это останется незамеченным, а вот от неё ожидал, что та сумеет додуматься и понять, что следует приготовиться воспользоваться возможностью освободиться и уйти с линии огня. Она с трудом мне кивнула, а затем последовала «горячая картошка» кинжалами, по завершении которой, когда наймит отразил последний снаряд, Моке всё же удалось уловить мимолётный момент небольшого послабления хватки, и произошло так, что она оттолкнулась ногами от его живота, извернулась на манер гадюки совершенно непостижимым (и, скорее всего, совершенно недостижимым для меня) образом и, оказавшись кверху тормашками, воспользовалась возникшим крутящим моментом и инерцией, чтобы со всей дури влупить ему в висок мыском пятки. Будь она обычной человеческой девочкой, а он — простым громилой, также относящимся к роду «Homo sapiens», это не принесло бы какой-то ощутимой пользы из-за разницы в поле, весе и общих габаритах, кроме кратковременного вывода того из равновесия ударом по чувствительному месту головы, но сейчас эффект оказался по-настоящему фееричным: раздался смачный хруст одновременно ломающихся височной, теменной, лобной и клиновидной костей, слившийся с влажным чавканьем разрывающего мозга внутри черепной коробки, и похитителя отбросило к перилам, об которые его тело ударилось и обмякло, чудом те не проломив.             Это стало наглядным примером тому, в чём кроются объективные различия между дьяволами и вампирами, если не затрагивать происхождение и анатомическую составляющую. Если мы используем генерируемую в наших телах энергию для воздействия на окружающий мир и изменение реальности посредством магии, то они конвертируют свою в повышенные по сравнению с другими видами физические характеристики и живучесть. Конечно, это не значит, что среди носферату не найдётся могучих чародеев, способных потягаться силой с мистиками Ада, а показанное мной недавно укрепление тела свидетельствует о возможности перенять вампирский боевой стиль, но всё же эти примеры — исключения, лишь подтверждающие правило. Прямо сейчас Мока наглядно показала, как, даже не имея от природы стальные мышцы, непробиваемую плоть или огромный боевой опыт, малёхонькая летучая мышка может с лёгкостью опрокинуть здоровенного нечеловека, полностью нивелировав разницу в росте и телосложении одним точным ударом, усиленным всей доступной ей внутренней энергией. Когда она замахнулась, чтобы совершить этот раунд-кик (который в будущем может стать её короночкой, кстати), её нога от пальцев до таза покрылась заметной невооружённым взглядом темно-пурпурной дымкой — это было физическим проявлением вампирической ауры, которая усилила и укрепила мышцы, связки и кости, также повысив эластичность, чтобы не травмировать и ничего в процессе себе не порвать и не раздробить. Видимо, госпожа Бладривер уже какое-то время тренирует свою дочь, раз у той получилось подобным образом воспользоваться своей силой.             Как бы то ни было, освободившись из захвата, моя подруга приземлилась на четвереньки и залилась утробным кашлем, пытаясь дать лёгким вернуть возможность нормально дышать. Громила чуть её не задушил, так что даже стоять у неё получилось бы с трудом, а я опасался, как бы её не стошнило.             — Ты как? — я положил руку ей на плечо, отчего Мока, всё же не прекращая кашлять, посмотрела на меня с вымученной улыбкой.             Её «Д-да, кха-кха, в поряд-кхах!..» тут же оборвалось, когда девочка замерла, явно ошарашенная тем, что было за моей спиной. Проследив за её взглядом, я вновь увидел ассасина с размазжённой головой, на грудь которого из-под потемневшего от влаги капюшона стекала вязкая мозговая жидкость вперемешку с кровью.             Понятно, Мока оцепенела от ужаса при виде учиненного ею же месива и разлившегося в воздухе прелого запаха крови. Иного мне от неё и ожидать не следовало, ведь несмотря на бытность легендарным кровососущим маджином, дочерью одной из Лордов Тьмы и лидера крупнейшей семьи-якудза в Японии, она всё ещё была десятилетней девочкой. Да, вампиры — раса прирожденных воинов и хищников, с этим я не спорю, но выходцы даже из самых воинственных и жестоких народов не будут ничего из себя представлять без необходимой психологической подготовки и душевной закалки. Они не станут хладнокровными убийцами, если их этому не научить. Я знаю, что сёстры Шузен часто спарринговали между собой, когда не могли что-то поделить, но вряд ли это соперничество переходило черту между мелкими ссадинами и лопнувшими подобно яйцам в микроволновке черепами.             Она просто была к такому не готова, надеялась, что враг будет покрепче, и его просто отшвырнёт или впечатает в пол, но наверняка не надеялась сопроводить Костлявую к Её очередному клиенту. А что же до меня…             Меня это не трогало. Вид лежавшего вон там, в луже собственной крови, наёмника меня не ужаснул так, как маленькую вампиршу, которая попыталась отвести взгляд от деяний рук своих, но просто наткнулась на не менее неприятную картину, чувства вины из-за двух обратившихся в пыль противников также не было. На месте всего этого был просто… холод. Холод и безразличие, с которыми уставший от жизни и суеты мясник разделывает давно мертвую свиную тушу в своём холодильнике. Я и раньше убивал, причём не единожды, но то были живые существа явно не одного со мной уровня интеллекта и развития личности — кроме того, они хотели меня убить (пусть и чтобы просто защититься), так что ничего зазорного я в этом не видел. Просто Природа, в которой каждый ест каждого. Но что же до других, до таких же, как я? Что до людей, у которых была своя история, свои чувства, свой внутренний мир, свои мысли и мечтания, свой страх в самом конце исчезнуть без следа, будто бы и не было никого и никогда? А ничего. Где-то на уровне подсознания мой разум без моего ведома провёл воображаемую черту, по одну сторону которой стояли те, кому было суждено жить, как мне и Моке в данный момент, а по другую находились те, кто хотел нам навредить — такие позиционировались мною, как уже мёртвые. Не трудно и не жалко пару раз пырнуть в сердце бездыханный труп, правда ведь?             Это сложно объяснить, но если попробовать разобраться, то вывод наклёвывается сам собой — моя социопатия достигла той степени, на которой я становлюсь совершенно безразличным к страданиям и обстоятельствам окружающих, даже если дело касается их убийства. Я понимаю, что в результате увиденного и испытанного у Моки может возникнуть даже посттравматический синдром, потому что у неё детская, не окрепшая психика, под такое просто не заточенная, могу визуально выказать сочувствие и поддержку так, чтобы это не выглядело фальшивым, и она не заклеймила саму себя чудовищем… Но подобным стенаниям из-за своей психически расстроенной натуры сам не подвержен и в глубине души мне на всё это совершенно плевать. Я был таким, наверное, с рождения, но в куда меньшей степени, затем перерождение в дьявола и лицезрение воспоминаний Вали меня значительно закалило, если не вовсе перековало, так что теперь из нас двоих маньяком или монстром можно было с чистой совестью обозвать меня, но уж точно никак не Моку.             Даже сейчас, когда она так подавлена, я лишь могу над ней про себя посмеяться, ибо понимаю, что все её переживания не имеют никакого значения, потому что они о том, чего по сути не случилось. Мока по-настоящему никого не убила. Будучи некромантом — существом, имеющим дело с куда более загадочными, тонкими и пугающими материями, чем доступны восприятию даже таких мощных сенсоров, как вампиры или ёкаи, я сразу могу определить подлинность факта отделения души от тела в момент смерти. Обучая меня основам, Кайра обозвала этот феномен «Жатвой» или «Выбросом», и я воочию наблюдал это, когда убивал армадилло, вырезал стаю лютоволков, иссушал деревья и адских кроликов, экспериментируя над созданием <Поглощения Жизни> и развитием его в <Похищение Души>, был готов дважды запечатлеть отлёт Вали из этого мира… А сейчас я подобного не чувствовал. Громила не двигался, его кровь и мозги вытекали из черепушки наружу, он получил фатальные для большинства людей и маджинов повреждения, но душа как была привязана к телу стальным тросом с самого рождения, так и осталась на своём законном месте, даже не думая никуда уходить.             Поэтому я не стал расслабляться. Чувство всё ещё не прошедшей опасности только усилилось: чутьё подсказывало, что точное число похитителей далеко от четырёх, да и бугай вполне мог регенерировать и встать, как ни в чём не бывало, так что я сосредоточил на нём определённое количество своего внимания, чтобы быть к этому готовым.             И я не ошибся, потому что в один момент совсем рядом вспыхнули два аурных силуэта — не слишком крупных, чтобы отличаться от человека среднего роста, но достаточно плотных, чтобы для их определения не потребовалось каких-то особых сенсорных способностей или чутья, и достаточно пёстрых, чтобы определить их принадлежность к классу высокоранговых нелюдей.             — Это… — Мока более-менее оправилась и встала на ноги, всё ещё выглядя ослабленной и измотанной, и она подтвердила мои мысли, когда уставилась на широкий проём-арку, ведущий из коридора на этот балкон. — Калуа-неесан?             — Ты определённо подросла с тех пор, как мы виделись в последний раз, Мока. Как тебе вкус первой пролитой крови? Понравилось? — эти слова были произнесены спокойным мелодичным голосом, обладательнице которого в пору петь на сцене и ловить овации, а не говорить нечто подобное.             Следом за ними появилась и их хозяйка: одну из вельветовых полупрозрачных занавесок, украшающих проём, плавным движением оттянула в сторону облаченная в белую перчатку до середины плеча рука, освобождая путь высокой девушке, внешность которой только подкрепляла мысль о певице. Длинные пшеничные волосы, некоторые пряди которых слегка завивались, белоснежное вечернее платье, идеально смотрящееся на подтянутом загорелом теле блондинки, некоторое количество не слишком вычурных украшений, главным из которых в глаза бросалась хрустальная диадема на голове… И пронзительный взгляд двух рубиновых глаз, радужки которых оказались разделены надвое узкими вертикальным зрачками. «Шузен Калуа» — так мой разум сражу же окрестил представшую передо мной смуглую красотку, потому что больно они были похожи, да и Мока сама произнесла её имя с приставкой, обозначающей старшую сестру.             Так вот, кто стоял за попыткой похищения, но это в принципе и неудивительно, потому что кому ещё может понадобиться Акасия-сан, как не Гёкуро, желающей при помощи её крови пробудить Алукарда. Это наводит на мысль, что бывший господарь Валахии всё-таки где-то схоронился и уже взаимодействует с главой рода Шузен через своего бэк-ап-клона, потому что я не поверю, что у Гёкуро хватило хитрости, чтобы убедить старших сестер Моки, которые её любят просто до безумия, выкрасть ту с целью банально отомстить Акаше. Ни Калуа, как бы она ни была зависима от матери, ни Акуа на такое бы просто не пошли. И да, вторая сигнатура скорее всего принадлежит Чёрной Дьяволице, плавающей среди измерений где-то поблизости.             Ни природа Калуа, ни её способности меня не пугали, а вот Мока исходиться холодным потом… И она встала между нами, как бы отгородив меня от своей сестрёнки. Это не выглядело, как случайность, так что я польщён, что даже несмотря на страх перед Калуа она печётся обо мне, но вот немного обижает, что, даже несмотря на уже показанное мною, этого маленького, но не в меру могучего дьявола до сих пор недооценивают. Да, вторая по старшинству среди сестёр Шузен сильна, но всегда полагается лишь на грубую мощь и свои навыки киллера, а такому бойцу я проигрывать не намерен — тем более, когда у меня имеется очень даже колкий ответ на её регенерационные и метаморфозные способности.             — Что ты здесь делаешь?             — Пришла повидаться, конечно! — на прекрасном лице блондинки расцвела искренняя улыбка, от которой, однако, Мока лишь сильнее напряглась. — Мы бы и раньше смогли встретиться, но мама всё время доверяла это дело таким-то ненадёжным людям. У них не получилось, так что пришла я. Ты рада?             — Так за этими нападениями стояли вы?! — хм, значит, это не первый случай за эти месяцы, но на моём месте скорее всего выступали Гремори или сама Акаша, оберегаю свою дочь от посягательств Гёкуро. Занятно, что до Моки это дошло только сейчас.             — Извини, я говорила им, что не нужно к такому прибегать. Ты же ведь приняла бы нас, если бы мы вежливо попросили о встрече? Ты могла бы уговорить Акашу-окаасан разрешить…             — Уходи! — резко выпалил она, тут же отвергнув даже возможность исхода, озвученного Калуа. — Из-за вас Риас-чан пострадала! Вы не оставили меня в покое, даже когда я пришла на чужой праздник! Раньше всё могло быть, как ты сказала, но не сейчас, когда вы так далеко зашли.             — Ожидаемо. Я говорила, Калуа, что возможность всё решить миром была упущена ещё с первой попыткой, когда это доверили не нам. — голос донёсся из-за наших спин, а когда мы обернулись, то увидели, как небольшая область пола расходится еле заметными кругами, словно жидкость, а посреди неё плавно возвышается девушка на вид шестнадцати-семнадцати лет с тёмными волосами и такими же вампирскими звериными глазами, как у блондинки.             Я почему-то так и решил, что это будет именно она, потому что помню, что две сестры часто работали в паре на важных криминальных делишках своей семьи, образуя прекрасный симбиоз грубой разрушительной силы и тонкой, но смертоносной техники. Просчитать возможность их личного появления было не сложно, но далеко не очевидно, если не обладать теми знаниями, какими обладаю я. Пора бы мне уже привыкнуть, что после смерти оказался в мире, где у итога с самой низкой вероятностью выпадения она меняется на весьма ощутимую, потому что… Сука, ну вот какова вероятность, что у ничтожества, вроде того же Хьёдо, получится завладеть силой, способной сокрушать трансцендентных божеств и целые Вселенные, а не закончить жизнь таксистом на какой-нибудь японской «Шахе»? Высокая, если он — герой гаремного сёнена! Так же и сейчас: какова вероятность условно обычному десятилетнему мальчику повстречаться сначала со здешней Хакурьёку, а затем — с двумя маджинами S-категории с первым даном по физическому устранению кого бы то ни было? Удача, как у утопленника.             Хах, ладно, не будем об этом, а вернёмся к нашим баранам, вернее овцам. Итак, что мы имеем? Я оказался зажат меж двух обученных и довольно-таки опытных вампиресс-экзекуторов, которых перспектива столкнуться лбами с моей матерью или её слугами явно не напугает, и отвращать их от моего убийства не станет, так что заводить диалог с целью запутать или убедить уйти идеей будет бесперспективной. Откупиться от них обещанием обо всём забыть и просто отдать Моку на растерзание Гёкуро? Глупая мысль. Уговоры на них не подействуют, мы друг другу — буквально никто, так что остаётся только сражаться за жизнь, и сражаться при раскладе «трое против одного». Моя новообретенная подруга только что рухнула на пол, как мешок картошки из-за действия паралитика, которое попало в её организм парой минут ранее, благодаря отравленному дротику, и никакой физической поддержки мне оказать просто не силах, а наймит с развороченной головой только что зашевелился и противно зашипел, подтверждая мою теорию о том, что ещё не погиб. Так что да, трое против одного. Хотя-ааа…             Пока я кое о чём раздумывал, одна из моих противников сделала свой ход, и Шузен Акуа появилась прямо передо мной, чтобы полоснуть по голове пальцами прямой ладони, как лезвием. Вот так сразу, без предисловий, без объяснений, без диалога — просто и методично, как и подобает профессиональному устранителю. Мне это понравилось, но как бы я не восхищался холодом и безразличием старшей сестренки Моки по отношению к чужим жизням, нужно было что-то предпринять, чтобы не сдохнуть в процессе снятия скальпа. И в такой момент уход в призрачный мир показался мне единственно верным решением, потому что техника, которой пользовалась Чёрная Дьяволица, не могла быть отражена ни <Эгидой>, ни <Образом Жнеца>, ни плотью, укреплённой даже со всей моей текущей силой.             <Хоугецу Джиген-Тоу> позволял пользователю перемещаться между измерениями, игнорируя физические преграды и оставляя в изначальном мире остаточный иллюзорный образ, что делало эту технику очень похожей на <Камуи> Учихи Обито — Акуа использовала атакующую вариацию, перемещая руку или ногу внутрь объекта и затем материализуя её, вызывая таким образом мгновенное разрушение молекулярных связей, сопровождаемое эффектом разрыва. Блокировать это в лоб, как я понял, можно было лишь двумя путями: противопоставить равную или превосходящую мощью пространственную технику на подобии <Миэй-Тоу>, специально разработанную Тохо Фухаем в качестве контраргумента <Джиген-Тоу> (и оба приёма, кстати, были изобретены им же), либо иметь куда большую прочность и плотность, чем таковые у плоти и костей Акуа, чтобы в момент очередного перехода её конечность раздробились об мои клетки, а не наоборот.             На самом деле, я не знал, как сработают мои оборонительные заклинания-конструкции против такого ультимативного оружия, но рисковать и проверять не стал, потому что ничто концептуально не мешало девушке не атаковать сам заслон, а проигнорировать его и напасть на меня напрямую. Я бы всё равно не успел должным образом поставить защиту, а проверять тело на прочность в данных обстоятельствах не было совершенно никакого желания, так что ладонь Акуа, которую та во время удара перемещала из мира в мир с чистотой бензопилы для достижения максимального разрушительного потенциала, прошла сквозь человекоподобный сгусток полупрозрачной белесой дымки, которым я стал в глазах окружающих, без каких-либо последствий для меня. Как я и рассчитывал, только эффект условной неуязвимости и вездесущности объединял <Астрал> и <Хоугецу Джиген-Тоу>, в остальном же они были разными, ведь использовали разные источники силы, измерения и принципы в своей основе.             — Интересно. — должен сказать, если старшая из сестёр и испытала удивление от увиденного, то этого не показала. В отличие от Моки и Калуа, разинувших рты в немом вопросе (для них, должно быть, было совершенно невероятным, чтобы Акуа не сумела мгновенно убить кого-то, кто от неё даже не уклонялся), в её взгляде я увидел любопытство.             Я отлетел от неё на несколько метров и вернул себе физическое воплощение… И в этот момент почувствовал затылком (и увидел глазами ворона-зомби), как за моей спиной оказался наймит, который ещё не успел до конца восстановиться, но уже был готов размазать меня в лепёшку увеличившимся в размерах кулаком. Ассасин сам по себе изменился и теперь напоминал скорее жертву жестоких экспериментов по выведению абсолютного живого оружия, нежели даже самых громоздких и свирепых маджинов: плащ во многих местах порвался и теперь лоскутами висел на наростах, как продолжавших уже имеющие кости, так и произрастая поперек им и даже образуя новые, плоть поалела и натянулась на значительно так увеличившиеся в объеме и рельефности мышцы, лицо превратилось в звериную морду будто бы вовсе без кожи, а левая рука деформировалась и превратилась в клубок бритвенно острых щупалец, напоминающих переплетённые между собой позвоночники. Абоминация в чистейшем виде, от которой веяло такой дикой жаждой убийства и аурой, что не ощутить её на себе было просто невозможно.             Впрочем, если эти наглые вторженцы решили играть втроём против одного бедного и беспомощного меня, то и мне не было смысла им подыгрывать. Нет, я не стал призывать нежить себе на помощь, а вместо этого просто ослабил затянутый ранее поводок — и летящая на меня монструозная туша тут же распалась на бесчисленное множество кусочков мяса, будучи расчленённой вступившим в бой черноруком, всё это время с моей подачи наблюдающим за сражением. Она терпеливо ждала согласно моему безмолвному желанию, но когда появились Акуа и Калуа, явственно почуяла исходящую от них угрозу и приготовилась разобраться с нарушителями, но бездействовала, пока я не убрал с её пути своего фамильяра. Это был неоднозначный намёк, разглядеть в котором просьбу о помощи было бы в меру сложно, но она догадалась, и вихрем всполохов пурпурного лезвия боевой косы пронеслась сквозь мутанта, будто бы тот был зарослями кустом можжевельника на пути новенького секатора.             Рядом со мной приземлилась невысокая фигура в угольно-чёрном плаще с натянутым на голову капюшоном, удерживающая обратным хватом за спиной своё тонкое и изящное оружие так, что остриё лезвия смотрело через противоположное державшей руке плечо в сторону темноволосой вампирши. Хоть лицо моей ситуационной союзницы и было спрятано под крыкастой костяной маской, в ней всё же можно было распознать девочку четырнадцати-пятнадцати лет, а спадающие на грудь длинные фиолетовые волосы не оставляли сомнения, что моя телохранительница представляла собой неординарную личность… Хотя бы потому, что от её оружия и от неё в целом исходила еле уловимая аура смерти — не такая, какую вплетали мать или я с свои заклинания, а более чистая, первобытная, настоящая. «Мрачный жнец, возможно, полукровка.» — такой мыслью я охарактеризовал её.             — И кто же из вас мой противник? — Акуа встала в боевую стойку, явно принадлежавшую какому-то виду восточных единоборств, и протянула раскрытую ладонь в мою сторону, в ответ на что прислужница Джазии закрыла меня собой и перекрутила косу в руках, схватив поудобней. — Понятно.             Она скромно улыбнулась и еле заметно напряглась, явно для того, чтобы молниеносно сократить дистанцию, но не успела Акуа даже податься вперёд, как резко раскрыла глаза и присела на корточки, пропуская в считанных миллиметрах над мокушкой лезвие косы. Быстрее, чем я или вампиры успели среагировать, убийца появилась за спиной девушки и смертоносной сталью очертила широкую горизонтальную дугу, в процессе срезав несколько прядей чёрных волос. Выражение лица Акуа и её сузившиеся до состояния тёмных точек пульсирующие зрачки нужно было видеть воочию, на что у меня было буквально мгновение, ведь масочница продолжила замах и извернула орудие таким образом, что теперь атаковала сверху-вниз, как гильотиной. Видимо, что-то подсказало Шузен, что не стоит доверять неосязаемости <Джиген-Тоу>, и она увернулась перекатом в сторону, а рядом со мной прошла тонкая дуга незримой энергии, проделавшая борозду в железобетонном перекрытии балкона на добрых двадцать сантиметров и разрубившая перило. Занятно, ведь предыдущий взмах косы таких последствий не нёс.             Затем их противостояние развернулось в полную силу, в процессе которого я вспомнил слова одного мудрого старого мастера, гласившие, что всегда найдётся рыба покрупее. Акуа фактически встретила такого противника: её оппонент был куда быстрее неё, проворнее, явно лучше ориентировался в условиях битвы на огромных скоростях… И ни дистанционные атаки, когда она посылала в цель поток пространственных резаков, ни приёмы ближнего боя с использованием коронной техники не приносили должного результата. Взмах пурпурного лезвия рассеивал волны <Хьякуджин Рионан> (наконец вспомнил это мудрёное название!), как лёгкий бриз, а межпространственная пила, в которую Акуа попеременно обращала свои конечности при ударах и комбинациях, билась о древко косы, как вода об камень. <Хоугецу Джиген-Тоу> просто не работал, стоило соприкоснуться с мистическим оружием, и вместо того, чтобы ударить из другого измерения, Шузен била вполне обыденным образом. У её оппонента тоже не было всё так гладко: хоть ультимативный клинок черноволосой вампирессы и не работало на должном уровне, вампирская аура, усиливающая и укрепляющая тело, всё же никуда не делась, так что получив пару увесистых пинков в блок, девушка в плаще стала больше перенаправлять и парировать, нежели танковать. В грубой силе она Акуа уступала, так что бились они плюс-минус на равных с небольшим перевесом в нашу сторону.             — Акуа-неесан… Не верится, что среди живущих есть кто-то, кто способен угнаться за тобой… — произнесла Калуа с каким-то трепетом.             — Мир куда шире, чем кажется. Почему я с высоты своих десяти лет вижу это яснее, чем та, кто вчетверо старше меня? — сражение — не повод не издеваться на противником. Теперь бой будет идти с равным количеством участников по обе стороны, и если Акуа себе противника нашла, то мне оставалось лишь встретить лицом к лицу среднюю из сестёр.             — М-мне всего семнадцать! — возмутилась она. В какой-то мере даже мило.             — Старуха. — от вида моей бесстрастной мины она опешила и, кажется, впала в депрессию.             — Я… я правда так выгляжу? *Хнык*, у-у-у… — она действительно заплакала.             — Не выводи её из себя! — Мока наконец подала голос. Видимо, всё ещё спящая кровь Истинного Предка всё же сумела адаптироваться под анестезию, а до этого какое-то время не позволяла своей обладательнице потерять контроль над телом раньше, чем это по факту произошло. — Калуа-неесан очень опасна, когда начинает плакать. Она!..             — Это всё действительно выходит из-под контроля, — с этими словами блондинка посмотрела на меня влажными глазами, но с доброй улыбкой. — Мы правда пришли только за нашей дорогой сестрёнкой, ничего более. Не нужно вражды. Я не знаю, кем вы стали друг другу за то время, что она перебывает здесь, но я даю слово, что с ней ничего не случится. Мы всего лишь хотим…             — Я не знаю веса ваших слов, госпожа Шузен, но из увиденного и услышанного могу судить, что у вас крайне паршивая манера доносить свои мысли, говоря одно и делая совершенно иное. Мы с госпожой Акасией познакомились только сегодня, так что не знаю, можно ли нас назвать друзьями. — ох, этот обречённый взгляд Моки, будто бы её предали! — У меня в принципе нет причин вам препятствовать, и я бы не стал…             — Значит!.. — было обрадовалась девушка, но одним лишь холодным взглядом мне удалось остудить её спаривание.             — …Если бы это всё не происходило на территории моего дома. Мока Акасия и её мать — мои гости, а Столасы никогда не оставляют своих гостей голодными или огорченными, если те не злоупотребляют гостеприимством. Вы им злоупотребили, вы — незваные гости, а таким только одна судьба уготована в этих земелях.             Я разразился пафосом, попутно встав между Мокой и Калуа. От подобного девушка посмотрела на меня со скорбью и жалостью.             — Тогда мне очень жаль. Я бы хотела, чтобы всё произошло при других обстоятельствах, мне правда очень жаль. — по её щекам потекли слёзы, а рука потянулась к небольшой инкрустированной бриллиантами золотой серёжке в форме креста.             — Сестра, не вздумай! Я пойду с вами, только не!.. — заистерила Мока, но было уже поздно — украшение, являющееся на самом деле мощной сдерживающей печатью, было сорвано, и по округе распространилась гнетущая и густая аура, которой не составило бы труда захлебнуться. Определённо, если бы не маскировочный барьер, который похитители поставили вокруг балкона некоторые время назад и который я заметил совсем недавно, на «запах битвы» бы пришли моя мать, Мейзекин и другие гости, ещё когда я сражался с бугаём.             — …нет. — Мока стукнулась лбом об пол, видимо, от осознания моей скорой кончины, а вот мне было не страшно, ведь всё это более чем предсказуемо.             «Посмотрим, сыграет ли должным образом карта, подготовленная против подобных ей дуболомов».