***
Марго слабо усмехается, поняв, куда бессознательно переместилась сразу после того, как жизнь окончательно покинула тело Авериной. Чистые пруды. Которые три века назад назывались Погаными. Весной, когда лёд растает, будет трудно сказать, какое из слов тут подходит лучше. Её правая рука слегка дрожит, и Марго невольно задаётся вопросом, только ли холод тому виной. Раньше она никогда не убивала вот так. На её счету был не один десяток смертей, но она не делала этого сама. Провоцировала, подталкивала к убийству других, подстраивала несчастные случаи — да. Убийство своими руками слишком примитивно и обычно не стоит затраченных усилий. Но не в этот раз. Несмотря на бешено колотящееся сердце и подрагивающие пальцы, Марго знает: она сделала бы это снова. И снова. Не из-за ненависти к Маше, хотя она и ненавидела её со страшной силой, и не потому, что это доставило ей удовольствие — нет. Но ей было безразлично, насколько Ян, Дэн или Михаил — насчёт которого она, впрочем, сомневалась, верили в эту глупую девчонку. Для Марго она не была тем, кому можно было оставить такой выбор. Она — точно нет. Что теперь будет с Яном? Если за триста лет в свете он так и не заслужил прощения, то вряд ли просто получит его сейчас. Возможно, ему придётся ждать появления новой чистой души — а такая появится, неизвестно когда, но появится. И тогда всё начнётся сначала: Ян будет бороться за юного посланника с Агнессой, а она… Нет, лучше не думать. Пока ей достаточно того, что он жив. Она чувствует его, слабо, но всё же чувствует: жив. Ян дорожил Машей, точно дорожил, но его ненависть и презрение Марго не пугают. Его чувства к ней теперь могут быть какими угодно. Для неё было важно лишь одно, которого давно нет — если вообще когда-то существовало. — Лиза, всё, мы уходим, — Марго поднимает взгляд и видит женщину, которая нетерпеливо протягивает руку. Маленькая девочка в сиреневой шапке прыгает по камням, покрывающим дно пустого декоративного бассейна, и Марго вспоминает, как приходила сюда летом. Ей нравились фонтаны. — Лиза! — девочка пролетает мимо неё, слегка задевая ладошкой, и подбегает к матери. — Идём домой. — Домой, — тихо повторяет Марго сама себе. Вот туда ей сейчас не нужно. Конечно, теоретически есть небольшой шанс убедить Агнессу в том, что Маша всё равно не стала бы одной из них. А если бы и стала, демон из неё получился бы немногим лучше Киры. Можно было бы выдать Дэна и попробовать выставить виноватым его. Но всё это так… жалко. Никуда она не пойдёт — будет сидеть здесь. Может, появится Ян и всё-таки попробует её убить? Её плеча снова касается чья-то рука, и она думает, что, наверное, стоит подыскать другое место. Не то, где носятся дети, а их родители бросают на неё подозрительные взгляды. А потом хватка на плече усиливается, и Марго становится ясно, что родителей этой девочки она здесь не найдёт. — Да, — говорит Агнесса. — Домой.***
Она сидит в кресле, откинувшись на спинку и положив ногу на ногу. Почти любимая поза, не хватает только бокала вина в руке. И ещё — возможности двигаться, которой Агнесса лишила её, как только они оказались здесь. Дома, будь он проклят. — Рассказывай, Марго. Мне так интересно узнать, что навело тебя на эту гениальную мысль, — Агнесса небрежным движением заправляет прядь волос ей за ухо, делает шаг назад и присаживается на диван, глядя со спокойным ожиданием — словно учитель, ожидающий ответа на простой вопрос. — Да, мне тоже очень, очень интересно! — встревает сидящий прямо напротив Феликс, едва не подпрыгивая на месте. — Не хочешь выпить?.. Ах да, — он с разочарованной гримасой кивает на её неподвижно лежащие руки. — Нет, серьёзно, Марго, расскажи нам. Может, мы чего-то не знаем, и у тебя есть свой грандиозный план? — Да какой там план? — фыркает Кира, меряющая шагами гостиную, и резко останавливается, рывком подскакивая к Марго. — А у нас ведь почти получилось… — она картинно цокает языком, хотя по глазам видно, что досада не такая уж напускная. У девочки отобрали трофей. Кира гладит её по щеке, а затем грубо хватает за подбородок: — Ну так что, дорогая? Что же заставило тебя убить Машу? — Она усмехается, а потом сдвигает брови в притворной грусти. Сейчас скажет что-то о Яне. Марго слабо дёргает головой, стряхивая её ледяные пальцы, и смотрит прямо в глаза: — Иди. Ты. — На лице Киры моментально проступает злость. Как же легко вывести её из себя. Впрочем, она довольно быстро возвращает на лицо ехидную улыбочку. — По-моему, ты слишком удобно сидишь, — с сомнением в голосе произносит Кира, оборачиваясь. Феликс с усмешкой пожимает плечами, Агнесса чуть приподнимает брови: не против. Получив негласное разрешение, Кира хватает её за шею, сдёргивая с кресла, и швыряет на пол. Теперь Марго видны только её массивные сапоги с цепями. Зря, наверное, она выбрала молчание. Надо было что-то говорить, надо было говорить первой, а теперь всем в этой комнате ясно, кто сейчас слабее. Теперь они ждут оправданий и чёрт знает чего ещё. А этого не будет. «Даже скорпион может умереть от жала своего сородича» — некстати вспоминаются ей собственные слова. Но кто тогда мог подумать?.. Кира снова наклоняется к ней, и тут вдруг громко хлопает входная дверь. Марго с трудом поворачивает голову — чтобы увидеть единственного, кто мог прийти сюда в такое время. И слышит крик: — Где она?! На фоне Феликса с выжидательно-заинтересованным выражением, ухмыляющейся Киры и почти безэмоциональной Агнессы Дэн напоминает буйнопомешанного. Никто даже не останавливает его, пока он широким шагом пересекает гостиную, направляясь к ней. Кира без возражений позволяет отодвинуть себя в сторону — просто со смешком отступает и садится на край дивана, закидывая ногу на ногу. Предвкушает веселье. Дэна трясёт от ярости, трясёт куда сильнее, чем недавно Машу, а его серо-зелёные глаза из-за расширившихся зрачков кажутся почти чёрными. Марго никогда его таким не видела. Наверное, и она бы выглядела так, если… — Ты, лживая тварь! — орёт он прямо ей в лицо, заглушая и мысли в голове, и чью-то короткую реплику на заднем плане. — Я любил её, ты слышишь меня? Я! Её! Любил! — Знаю, я знаю, думает она, или даже говорит, прежде чем Дэн больно хватает её за волосы. И со всей силы впечатывает лицом в пол.