***
— Ты был нашим единственным дальнобойным, — сказал Шигараки низким, напряжённым голосом. — А ты, оказывается, где-то шлялся. Остальная часть Лиги наблюдала за противостоянием, ничего не говоря. Не споря. — Мы же договорились, — прорычал Даби, не обращая внимания на то, что внутри у него всё бурлило, и Шигараки был прав, и что он заслужил это, — и… таковы были наши условия. — Только, — огрызнулся Шигараки, наклоняясь вперёд в пространство Даби так, как злодей распада почти никогда не делал. — Только если ты работаешь, — он с силой ткнул смертельным пальцем в грудь Даби, почти заставив его отступить на шаг. — Но ты всё ещё не хочешь рассказать мне, чёрт возьми, что ты делал той ночью. Так что я должен предположить. Ты. Просто. Блять. Играл. С нами, — каждое усечённое утверждение сопровождалось очередным уколом, пока Даби наконец не оторвал палец от груди. Ярость в глазах Шигараки была такой яркой, такой жгучей, что на полсекунды — вдох — Даби снова был Тойей, и эти красные глаза превратились в синие. Он ушёл, горло сжалось, а сердце было переполнено яростью — огнём, ненавистью, оцепенением, сожалением — чтобы сказать что-нибудь в своё оправдание.***
И оно у него есть. То есть оправдание. Оно очень хорошее, даже если он не может ничего сказать, пока не будет уверен. Потому что в то время как Твайс был там, вербуя чрезвычайно опасного преступного вдохновителя, который, вероятно, обманет их рано или поздно в своём стремлении добраться до вершины, Даби встречался с героем Номер Два. Он пыхтит про себя, его дыхание вырывается из медицинской маски, почти приклеенной к лицу. Горькая ирония заставляет его кулаки сжиматься, а костяшки пальцев напрягаться, потому что проблема была в том, что Ястреб также, вероятно, собирался обмануть их в своём стремлении добраться до вершины. Герой, который победил Лигу Злодеев, завоевав их доверие? Старатель будет свергнут менее, чем через год пребывания на своём хвалёном посту. (Если это не приведёт к тому, что Даби и Лига окажутся в тюрьме или похоронены в какой-нибудь безымянной могиле, он может даже позволить Ястребу сделать это, просто чтобы убрать своего старика). Его телефон снова жужжит в кармане, показывая, что он получил сообщение. Учитывая, кого он подстрекал, и нынешнее холодное плечо Лиги, у него есть довольно хорошая догадка, кто это. Его ухмылка складывается на щеках, поднимая скобы, омывающее его глаза, когда он вытаскивает свой телефон из кармана. Птица: [ты хочешь, чтобы я принёс тебе бандану Пятна? из шкафчиков для вещественных доказательств Даби, втф зачем?] Даби хихикает над быстрой сменой текстов, хотя ему и кажется крайне жалким, что он начинает социализироваться, дёргая героя за цепь. Ну и что с того, что сейчас с ним разговаривает только Ястреб? Он выполнял работу, которую дал ему Шигараки, пытаясь найти новых рекрутов. (Это неубедительное оправдание даже для него самого. Шансы настолько ничтожны, что Ястреб правда хочет вступить в Лигу, что он лично даст Меткому Стрелку пострелять в него. Вероятность того, что Ястреб был шпионом — значительно выше. Это была главная причина, по которой он держал язык за зубами, когда Шигараки был у него перед носом, требуя ответов.) Он не отвечает герою, оставляя его читать тот факт, что он увидел его сообщения, потому что он просто хочет пораздражать Птицу, он на самом деле почти притормозил. Вокруг него толпа действует как лучшая маскировка, чем его куртка/очки/маска для лица что могли бы быть. Поскольку люди были сосредоточены на своих собственных целях, своих телефонах, своих спутниках, Даби, вероятно, мог бы пройти среди них без маскировки вообще и по-прежнему оставаться незамеченным некоторое время. На время. Даже самый эгоцентричный человек, как правило, замечает такое лицо, как у него. Даби снова вздыхает в маску, морщась от ощущения горячего дыхания, бьющего ему в лицо. Ему нужно было бы вымыть свои скобы после того, как он провёл весь день с микробами во рту, ползающими по его коже. На другой стороне оживлённой улицы Даби видит магазин, который он искал, спрятанный в переулке. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как он в последний раз был внутри — до того, как его искалеченное лицо попало в полицейские списки «самых разыскиваемых» и он приобрёл репутацию похитителя, злодея и опасного члена Лиги. Тогда он был просто ужасно изуродованным парнем, который брался за любую работу, чтобы свести концы с концами, и любил посылать анонимные цветы пациентке психушки. Мягкое трепетание вывески магазина уверяет его, что она всё ещё открыта, и Даби чувствует, как что-то в его груди расслабляется, даже когда его плечи сжимаются вокруг ушей. Он замедляет шаг и смотрит на магазин на другой стороне улицы. Решаясь. Наконец, он делает шаг в этом направлении — взгляд его устремлён на изящные иероглифы знамени и старуху, выставляющую горшок с тюльпанами — настолько сосредоточенный, что он не слышит быстрого топота босых ног, пока что-то маленькое не ударяет его сзади по коленям. Даби пошатывается, чертыхается и втягивает языки пламени в подушечки пальцев, обжигая воздух, когда он слепо хватается за… …ребёнка. Маленькая беловолосая девочка, которая вцепилась пальцами в его джинсы, как будто они не давали ей утонуть. — Помоги мне, — шепчет она самым надтреснутым испуганным голосом, который Даби слышал за многие годы. — Пожалуйста, не дай ему забрать меня. — Что..? Даби чувствует, как она дрожит у его ног, и время словно замедляется. Как будто он тонет в прошлом, пока всё, что он может видеть: это его младшая сестра, сжимающая его грудь и дрожащая от рыданий. Пока это не была его мама, стоящая на коленях на полу перед ним, склонив голову и пряча волосы, скрывающие её ушибленное лицо, неспособная видеть дрожащую руку, которую он протягивает, так сильно желая вытереть её слёзы, но слишком боясь прикоснуться к ней руками, как он. Крошечные пальчики впиваются в его бедро, неосознанно натягивая пару скоб. Жало боли возвращает его в настоящее, и он опускает руку на голову девочки. Она такая маленькая, что его ладонь затмевает её череп. — Кто? — спрашивает он, стараясь, чтобы в его голосе не было резкости. — Кто за тобой охотится? Девочка поворачивает к нему лицо, глаза ярко-красные и блестят от слёз, рот сжат в тонкую линию страдания и ужаса. Из-под её волос торчит маленький рог, а руки и ноги обмотаны бинтами и торчат из-под грязной белой сорочки. Затем Даби возвращается к совершенно другому беловолосому ребёнку. Тому самому, которому он смотрел в глаза каждый раз, стоя перед зеркалом в течение многих лет. Смотреть, как жизнь истекает кровью день за днём. А потом смотреть, как та же медленная смерть овладевает его младшим братом… Злодей скрипит зубами. Повинуясь инстинкту, который, как ему казалось, он похоронил восемь лет назад, Даби успокаивающе проводит рукой по голове девочки и медленно сгибает колени, чтобы предостеречь её о своих движениях. Она ослабляет хватку ровно настолько, чтобы он опустился на одно колено — чтобы оказаться на уровне глаз, даже если его рука не покидает её мягкие белые волосы. Якорь в её урагане страха. — Малышка, кто тебя преследует? — он спрашивает снова, голосом более ровным и отстранённым, когда он рассматривает шрамы и черты лица, пытаясь сопоставить её со своим списком. Мысленная картотека дерьмовых героев, злодеев и гражданских лиц с историей домашнего насилия. Те, кого он «проверял» время от времени, между обязанностями Лиги, просто чтобы убедиться, что они не думают о том, чтобы быть рецидивистами. Девочка не соответствует ни одной из их жертв. — А, вот и ты, — раздаётся из глубины переулка искажённый голос, и вся спина Даби напрягается в предчувствии. Его рука движется, чтобы обхватить затылок девочки, защищая её от тёмного мужчины, идущего к ним, готового тащить её за собой. — Слава богу, Вы её нашли. Я думал… — Думал, ты побьёшь маленькую девочку, да? — он рычит, не в силах вынести этот фальшиво-добродушный голос. Его взгляд резко поднимается вверх, и кровь стынет в жилах. Гораздо холоднее, чем лёд, который портит его кожу и искажает его причуду. Потому что перед ним, посреди людной площади, стоит, казалось бы, не боящийся разоблачения человек, которого Шигараки, несмотря на протесты Даби, так настойчиво пытался завербовать. Чисаки Кай. Один из самых опасных людей во всём злодейском подполье. Человек, о котором Даби слышал ещё подростком, пытаясь выжить на улицах Токио. Каждый, кто хотел жить, знал, что не стоит пересекаться с грёбаными Ши Хассайкаем и их безумным лидером. Лидером, который стоял здесь, глядя на него сверху-вниз жёлтыми пустыми глазами, от которых у него мурашки побежали по коже. Глаза, в которых ещё не было узнавания. Он меня не знает, — вот его первая мысль. Вторая: он вот-вот это сделает. — Моя дочь — буйный ребёнок, — ровным голосом объясняет главарь мафии, склонив голову набок и глядя на злодея сверху-вниз. Даже с маской чумного доктора отсутствие выражения на лице мафиози выглядит жутковато. — Она попадает во всевозможные неприятности и не знает, когда не стоит беспокоить других. Разве не так, Эри? Пальцы девочки впиваются в согнутое колено Даби, и она всхлипывает. Даби чувствует, как красный цвет затмевает его зрение, отменяя все прежние предосторожности. Он больше не был подростком, слушающим страшные истории вокруг костра из бочек с порохом. Его дочь. Он сделал это со своей собственной чёртовой дочерью. Даби не знает, когда он решил, что это его проблема. Это не было сознательным решением с его стороны. Это было импульсивно и глупо, и Шигараки, вероятно, припугнёт его позже, но Даби поймал себя на том, что ему наплевать. Один выстрел в него. Ты получишь один выстрел. Он не узнал тебя, но он быстр, и если он доберётся до тебя… Пальцы Даби прижимаются к голове девочки, пытаясь убедить её, что всё будет хорошо. Что он не позволит ей вернуться к этому грёбаному ублюдку. Он встречает пристальный взгляд мафиози через свои очки и может сказать, что преступник становится нетерпеливым. Даби улыбается под маской. — Сдаётся мне, что единственный, кто доставляет здесь неприятности — это ты, — медленно отвечает он, давая свободной руке нагреться, но сдерживая пламя. — Так, блядь, почему бы тебе. Не. Отвалить. Сейчас. Затем он выпускает бушующий синий ад из своей руки в упор. Реконструктор исчезает в пламени. Крики разрывают тихий послеполуденный воздух от внезапного насилия, и люди начинают разбегаться во все стороны. Даби быстро протягивает руку, которая не слишком горяча, и прижимает девочку к своей груди. Её пальцы впиваются в его толстовку, пока она держится за него мёртвой хваткой. Надо убираться отсюда, пока власти не расправились с нами. Блять. Я не могу оставить её, но… может быть, я могу бросить её в приют, или… Сотни мыслей проносятся в его голове, пока он пятится к рассеивающейся толпе, пытаясь слиться с ней. Он уже видит трепещущую красную накидку героя, приближающегося к месту действия. С сильно бьющимся о рёбра сердцем Даби ныряет за кофейный столик, где укрылась молодая пара. Адреналин вливается в его организм, и онемение кожи проходит, прежде чем он понимает, что девочка тянет его за рукав. — Сэр, — умоляет она сдавленным голосом. — Сэр, пожалуйста, это его не остановит. Две тысячи градусов полного сгорания не остановят его? — думает он, но уже высовывает голову с другой стороны укрытия. Опасаясь того, что увидит. И это к лучшему, потому что то, что он видит — Реконструктора, буквально восстающего из пепла, смотрящего с чем-то за пределами злобы. Ну да, ну да, пошёл я к чёрту, — думает Даби, на лету придумывая план, и ныряет обратно за стол. Если он действительно искал девочку — сам босс — значит, она была важной персоной. Если она так важна, значит, он не один. — Малышка, — шепчет он, крепче прижимая к себе дрожащее тело девочки. — Он один? Он привёл слуг, чтобы они искали тебя? Она кивает ему в ключицу, и он чувствует, как сквозь толстовку намокают слёзы. Он стискивает зубы. Варианты, варианты, варианты, — взгляд Даби обшаривает улицы, магазины, людей, съёжившихся за перевёрнутыми столиками кафе и заглядывающих в витрины универмагов. Вдалеке начинает завывать сирена предупреждения о нападении злодея, и сердце Даби бьется ещё сильнее. Затем он замечает ещё одного человека в чумной маске, двигающегося, чтобы перекрыть одну из боковых улиц и его зрительные туннели. Он не хочет драться с ребёнком на буксире. Он также не знает, с какими причудами или со сколькими противниками ему придётся столкнуться. Никакой поддержки, никакой помощи вообще, кроме двух героев, которых он мельком видел — которые, вероятно, окажутся бесполезными против парня, который может противостоять его пламени с одного грёбаного метрового расстояния. И всё, что я хотел сделать, это купить несколько проклятых цветов, — смеётся менее здравомыслящая часть его мозга. Как будто его жизнь когда-нибудь могла быть такой чертовски лёгкой. Минутку… — думает он, бросая взгляд на маленькую боковую улочку, на которую смотрел раньше. Цветочный магазин. Там нет никого, кто охранял бы улицу, которую мог видеть Даби. Но даже так. Даби оглядывается по сторонам, ища что-нибудь, что могло бы скрыть характерные белые волосы девочки. Когда он замечает куртку, которую подросток рядом с ним повязал вокруг талии, он поднимает всё ещё остывающую руку и зажигает низкий огненный шар. — Отдай мне куртку, или я подарю тебе новое лицо, — процедил он сквозь зубы. Парень непонимающе смотрит на него, но затем, видимо, складывает синее пламя от атаки вместе с синим пламенем, которое размахивается перед его лицом. Он протягивает ему куртку без слов. Даби накидывает её на голову девочки и снова прижимает к своему бедру. Он опускает подбородок, чтобы посмотреть на неё, и видит её красные глаза, глядящие на него из-под воротника куртки. — Мы собираемся бежать, ладно? — объясняет он, подавляя бурление в своих кишках от доверия, которое он там видит. Она неуверенно кивает. — Хорошо. Он кивает в ответ. — Хорошо. И они бегут.