Убежище

Была причина, по которой Даби выбрал именно этот цветочный магазин. Почему он ходил туда годами, несмотря на то, что выглядел преступником в лучшие дни и злодеем в худшие. Лавочница была слепа: и в своём зрении, и в своей вере в человечество. Она никогда не задавала вопросов и была слишком добра к нему. Даже зашла так далеко, что привела подростка через заднюю дверь магазина в свой собственный сад, чтобы напоить его чаем и онигири, услышав, как урчит его желудок. И хотя она не могла видеть зелени вокруг, Даби восхищался тем, как сад примыкает к одной из многочисленных маленьких речек, пересекающих городские улицы Токио. Эта конкретная река даже имела тротуар, идущий вдоль неё, на пять метров ниже уровня улицы. Вне поля зрения. Милая женщина с красивым садом. Даби надеется, что она его помнит. Колокольчики над дверью звенят, когда он входит первым, маленькая девочка по-прежнему крепко прижата к его груди, пока он быстро входит внутрь. За его спиной стеклянная дверь несколько раз качается, позволяя завыванию сирены врываться и вырываться, как прерывистая запись, пока она, наконец, не остаётся закрытой, отсекая хаос для личного рая. И всё же, только когда их окружает ошеломляющий запах цветов, Даби понимает, как сильно они с малышкой воняют дымом. — Йошико-сан? — зовёт он, быстро пробираясь дальше в магазин и удаляясь от вида улицы. Он искренне надеется, что никто не видел, как он вошёл в магазин. В его объятиях маленькая девочка всхлипывает, и её рог царапает его челюсть, когда лицо прижимается к его шее. В глубине магазина, за прилавком и занавеской, отделяющей покупателей от личного пространства, раздаётся скрипучий голос: — Может ли быть это голос Тойи? Даби стискивает зубы, жалея, что сказал это. — Да, Йошико-сан, это я. Из задней комнаты доносится лёгкий стук, и Даби слышит жужжание телевизора, который, судя по звуку, сообщает о происшествии на улице. — Может быть, ты расскажешь мне, что происходит снаружи? — голос старухи разносится перед её приближением. — По телевизору сказали, что произошло какое-то злодейское нападение, но… — она замолкает, войдя в главную комнату, и тут же наклоняет голову, словно прислушиваясь, её морщинистая рука опирается на дверной косяк, а бледно-голубой фартук висит немного криво. — Тойя, ты привёл кого-нибудь с собой в этот раз? Пальцы ребёнка снова сжимаются на его куртке, и он слышит, как её дыхание становится почти тихим в ответ. Собственная реакция Даби инстинктивна и совершенно бездумна, когда он кладёт тёплую ладонь между её лопатками. Не совсем поглаживание для комфорта, а просто — удержание. — На нас напал злодей, — говорит он, проходя мимо полки с гардениями и не сводя глаз с окна, выходящего на улицу. — Мне и моему… другу нужно выйти через заднюю дверь. И мне нужно, чтобы вы забыли, что мы были здесь. На мгновение её брови удивленно поднимаются вверх. Потом она улыбается. — О, ты же меня знаешь, — говорит она легко, и в её слепых глазах вспыхивает интерес, — я уже почти не помню своего имени, не говоря уже о тех людях, которые приходят в мой магазин, — она снова наклоняет голову, как будто прислушиваясь к чему-то далёкому, прежде чем помахать им рукой, — почему бы вам двоим не последовать за мной, и я помогу вам разобраться. Она приглашающе откидывает один клапан норена, и Даби обходит прилавок, чтобы нырнуть в жилое пространство магазина. Как только они оказываются отрезанными от улицы, она кладёт руку на предплечье Даби, вглядываясь в направлении его груди. На ребёнка, который прижимается к нему всем телом. — Привет, — мягко говорит она. — Ты в хороших руках с этим молодым человеком. Он покупает самые восхитительные цветы для своего друга, так что он не так страшен, как кажется. Глаза Даби сужаются, но потом маленькая девочка расслабляется в его объятиях, а Йошико выводит их через заднюю дверь, и он не может найти в себе сил опровергнуть её слова. Задняя часть закрыта от улицы, и якудза кишит повсюду. На самом деле, она закрыта от всех улиц. Это просто сады, река и верёвки с бельём, развешанные сушиться. И пронзительный вой сирены тоже. Этого достаточно, чтобы заставить зубы Даби сжаться, и он оглядывается назад на то, как они пришли с его сердцем, бьющимся нервным ритмом в горле. — Подождите здесь всего лишь минутку, хорошо? — говорит Йошико, похлопывая его по руке. — У меня такое чувство, что где-то здесь будет несколько вещей, которые вам понадобятся. Даби пытается протестовать, но женщина уже ушла, нырнув обратно внутрь с энергией и уверенностью, которые опровергают её инвалидность. Поэтому он стоит здесь, в саду, с напряжёнными от волнения мышцами шеи, обдумывая, что же они могут сделать дальше. Сиротский приют? Нет, — думает он, крепче сжимая спину девочки. — Они не смогут защитить её от этих монстров. Может ли он вернуться в Лигу? Он фыркает про себя, взъёрошивая шелковистые белые пряди под носом. Они-то и вербуют Реконструктора, для начала. Они, вероятно, не знают, что ребёнок принадлежит Реконструктору, но если бы они узнали…? Воспользуются ли они ею, чтобы скрепить свой союз? Некоторые из них могли бы. Может быть, не для того, чтобы скрепить союз, а потому, что они не хотят раскачивать лодку со своим новым партнёром. Шигараки, однако… Даби не думает, что у человека-руки хватит духу отдать явно сломанного ребёнка её обидчику. С другой стороны, он организовал похищение подростка и чуть превратил в пыль нескольких из них в USJ, если верить его разглагольствованиям о маленьком ломающем кости ребёнке. Не помогает и то, что он сейчас злится на меня. Если я скажу ему, что испортил его муть с Реконструктором, он может вернуть её только для того, чтобы «научить меня моему месту» или ещё что-нибудь. И у Шигараки были свои счёты с Реконструктором о Магне. Последнее, что нужно было девочке — это стать новой игровой пешкой для идиотов-ублюдков, чтобы играть ею в их ставках, дабы перехитрить друг друга. Так что нет. Лига — не вариант. Точно не сейчас. Ну и… чёрт, с чем же он тогда остался? Ястреб? Вероятный предатель, который, скорее всего, бросит её с Комиссией Общественной Безопасности Героев? К чёрту это. Ты мог бы позаботиться о ней сам, — раздражающе нравственная часть его мозга трубит вверх. — Не то чтобы у тебя не было опыта. Блять, — он ненавидел эту часть своего мозга. Он думал, что убил её в первый раз, когда поджёг кого-то на улице, но та продолжала возвращаться снова и снова. — Сэр? — спрашивает тоненький голосок откуда-то из-под его ключицы. Он заглядывает в большие красные глаза девочки, не зная, что сказать. Он был не из тех, кто раздаёт дурацкие банальности вроде «всё будет хорошо». По крайней мере, в наши дни. И если у мафиози был способ проследить за ними… если они приняли похищение Эри личным… ребёнок, вероятно, не поверит ни одной дерьмовой банальности в любом случае. Но эти красные глаза всё ещё серьёзно смотрят на него. Просят о чём-то вроде доброты. Намёк на уверенность. Она выглядит так же, как Шото, когда машина Старателя остановилась на подъездной дорожке, — думает Даби, совершенно непрошено. Он прогоняет эту мысль, как только она приходит ему в голову. — Мы что-нибудь придумаем, — бормочет он, в конце концов, потому что это, по крайней мере, он может обещать. Он не прожил бы так долго, не сумев разобраться в этом дерьме. Но это не помешало ему не иметь ни малейшего представления о том, что делать прямо сейчас. Вернуться домой, в свою крысиную квартирку? Может быть, найти где-нибудь херовый отель и укрыться на ночь? Беспокоиться о том, чтобы получить припасы и прочую фигню позже. Избегать, как можно большего числа членов подпольной преступной секты — не нужно перестраиваться, чтобы застать их врасплох на шёпоте стукача. Если он назначит ей награду… — Тойя? — окликает его Йошико, отвлекая внимание от мрачных мыслей и возвращая в тихий маленький сад. Она протягивает ему сумку, которая выглядит так, будто она из какого-то универмага. — Что это такое? — спрашивает он, не сразу беря сумку. Не доверяет даже безобидной старушке. — Припасы, — отвечает она, и её старые руки начинают дрожать под весом сумки. Даби накручивает ручки на своё свободное запястье, его брови сходятся, когда она продолжает, — немного одежды для твоего друга, несколько закусок и бутылки с водой. Я позволю тебе разобраться с этим, когда ты уедешь отсюда подальше. Словно по сигналу, над головой пролетает вертолёт, роторы которого гудят в воздухе, а громкоговоритель призывает к спокойствию и порядку. Также в воздухе, сопровождая представителей власти, находится человек с ярко-красными крыльями, которого Даби узнаёт слишком легко. И если Ястреб был здесь, им действительно нужно было двигаться — герой узнал бы описания своего синего огня даже с маскировкой, которую он носил. Он снова смотрит на лавочницу. — Нас здесь никогда не было, — напоминает он ей вместо «спасибо». Ради неё самой он надеется, что она никогда и словом не обмолвится об их присутствии. Она напряжённо кивает, и Даби поправляет свою хватку, прежде чем направиться к маленьким каменным ступенькам в дальнем конце сада. Подъездные ступеньки, ведущие вниз к дорожке у реки. В трёх метрах ниже уровня улицы, окружённый со всех сторон густыми вишневыми деревьями и вне поля зрения главных дорог. С девочкой в одной руке, прижатой к его груди, и сумкой, свисающей с другой руки, Даби исчезает в городе.

***

К тому времени, как Даби добирается до своей квартиры, на город опускаются сумерки. Рядом с ним, теперь уже на собственных ногах, покачивается в изнеможении маленькая девочка, похожая на него самого. Тащить двадцать килограммов ребёнка было утомительно уже через час, особенно когда его кожа натягивалась каждый раз, когда она двигалась. И это не единственное неудобство. — Дом, милый дом, — бормочет он, больше для того, чтобы что-то сказать, чем что-то ещё. Он никогда по-настоящему не думал, что встретит кого-то, кто мог бы быть более непринуждённым в тишине, чем он, но Эри дала ему шанс стремиться к новым вершинам. Отперев дверь, он собирается войти внутрь, но маленькая рука хватает его за пальцы. — Вы сказали, — шепчет она. — Вы сказали, что он может узнать, кто вы? Из-за вашей причуды? — её пальцы крепко сжимаются вокруг его пальцев. — Я не хочу, чтобы вам тоже было больно. Она вглядывается в темноту его квартиры, как будто уже видит воображаемых демонов, притаившихся там и готовых разорвать их на части. Брови Даби слегка сдвигаются, прежде чем он присаживается на корточки, колени и спина сердито протестуют против этого движения. — Хэй, малышка, — говорит он, отвлекая ее внимание от темноты. Есть кое-что, что он хочет ей очень чётко объяснить. — Я выбрал это, ясно? Если там что-то ждёт, я с этим разберусь. Если Реконструктор узнает, кто я — я с этим разберусь, — её глаза изучают его покрытое шрамами лицо, сомнение, страх и тревожная надежда всё ещё ясно читаются в каждой черточке, вырезанной на лице, слишком молодом, чтобы быть таким испорченным. Даби сглатывает, усталый, злой и страдающий всем своим существом. Давно уже никто так на него не смотрел. Он вздыхает и пытается придать лицу спокойное, если не сказать счастливое выражение. — Хочешь горячего шоколада или ещё чего-нибудь? Почти уверен, что у меня есть кое-какие припасы, чтобы сделать это. На этот раз выражение её лица просто растерянное. — А что такое горячий шоколад? Даби поднимает брови в слегка притворном шоке. Слегка потянув её за руку, призывая следовать за собой, он поднимается с корточек и начинает пробираться в свою квартиру. — Хочешь сказать, что никогда раньше не пробовала горячего шоколада? — он небрежно включает свет, будто его это не волнует, хотя все его чувства готовы к любому движению. Но в четырёх углах пустого пространства вокруг них ничего не скрывается. Может быть, он найдёт мафиози, скорчившегося на крышке его крошечного туалета в единственной закрытой комнате, но он сомневается в этом. — Пошли, малышка, — говорит он, провожая её в своё дерьмовое подобие кухни. В основном выложенный плиткой участок пола с плитой, неисправной микроволновой печью, сидящей на корточках на вершине мини-холодильника, и ещё более дерьмовой рисоваркой, опасно балансирующей на вершине микроволновой печи. У него есть две пластиковые коробки с едой, которая не так легко гниёт, сложенные рядом с холодильником, и именно оттуда он достаёт свой последний пакет горячего шоколада. Не имея молока в холодильнике, Даби довольствуется тем, что нагревает воду, за которой он идёт за краном в ванную комнату, оставляя ребёнка наедине с собой всего на секунду (а также убеждая себя, что на самом деле нет злодея, сидящего на корточках на его крошечном унитазе). Набрав воды и осмотрев ванную, он греет руку, возвращаясь к ней, пока из кружки не поднимается пар. Затем он приступает к чёрному, хорошо знакомому делу — приготовлению горячего питья для несчастного ребёнка. Совсем не так, как я ожидал, — думает он, позвякивая ложкой о дешёвый фарфор. Маленькая девочка просто стоит там, выглядя грязной в своём больничном халате, с пеплом, испачканным вдоль одной стороны подола. Её голова висит от усталости, белые волосы каскадом падают на маленькие круглые щёки и цепляются за рог, который дугой поднимается от линии роста волос. Даби молча протягивает руку и кладет ладонь ей между лопаток, ведя её в главную комнату, где он осторожно вытряхивает для неё свой футон. Она всё время смотрит на него серьёзными глазами, но только когда он кивает ей, чтобы она легла на футон, а сам садится рядом с ним, она, кажется, понимает. — Я не могу… — начинает она, переводя взгляд с него на кровать. Даби даже не смотрит на кучу старых одеял и дешёвых циновок. — Ты уже давно на ногах, малышка, — ровным голосом говорит он. — И я не собираюсь спать в ближайшее время, — он хватает с кофейного столика кружку, от которой шёл лёгкий пар, и протягивает её над кроватью, как пряник, соблазняя её своим запахом. Её глаза следуют за кружкой, и она, наконец, ступает на футон, протягивая обе руки, чтобы схватить его. Даби даёт ей его и смотрит, как она успокаивается. Смотрит, как она делает первый глоток, и видит, как её глаза загораются от удивления. — Неплохо, а? — спрашивает он, отводя глаза к пустой стене, вспоминая… вспоминая, что такое дерьмо, как это, было трудно. Такие маленькие жесты могли сломить человека. — Это хорошо, — говорит она удивленным и слегка дрожащим голосом. Он чувствует, как кто-то тянет его за рукав. Девочка прижимает кружку к груди, чтобы привлечь его внимание. Её губы растягиваются в дрожащей улыбке. — Спасибо, хм, — она колеблется, — Тойя-сан? Даби чуть не дёргается в ответ на это имя, втайне злясь на Йошико-сан за то, что она его упомянула. Но… чёрт, он слишком устал, чтобы поправлять её. — Не беспокойся об этом, — бормочет он, отводя взгляд и впервые поднимая руку, чтобы откинуть капюшон. Расстегнув молнию на толстовке, можно увидеть ещё больше его шрамов, и Эри следует за линией пурпурной кожи, открывающейся на его шее, потягивая свой напиток. — Вы… — начинает она и замолкает. Даби бросает на неё взгляд, который она, должно быть, находит ободряющим, потому что она протягивает руку и осторожно касается его ключицы. — Вас тоже кто-то обидел, — грустно заканчивает она. Бинты на её руках не остались незамеченными. На самом деле, они вызвали у него очень неприятные воспоминания. Но Даби снова смотрит на них с кипящим в сердце гневом. Если я снова встречу этого ублюдка, то буду жечь его до тех пор, пока не останется ничего, что можно будет регенерировать. Он протягивает руку и легко обхватывает пальцами её крошечное запястье, отводя её руку от своей повреждённой кожи. — Наверное, стоит посмотреть, что он с тобой сделал, прежде чем ты ляжешь спать, — устало говорит он. — Инфекции, блядь, отстой. С этими словами он поднимается с пола и идет в ванную за аптечкой первой помощи.

***

И быстро теряет самообладание, когда видит шрамы, покрывающие её руки и ноги. Маленькие углубления и более длинные надрезы там, где были взяты пробы. — Образцы, — мёртвым голосом повторяет он её слова для шрамов. Девочка — Эри, напоминает он себе — жевала пакетик сушеного эдамаме, который он откопал, услышав урчание в животе. Он был осторожен, чтобы не потерять его видимым образом, и до сих пор ему удавалось не тревожить её. Преимущества взросления в страхе перед проявлением каких-либо эмоций, кроме абсолютного повиновения — Даби хорошо умел скрывать свои чувства. Но видеть шрам за шрамом, выстроившимся, как сетка, вдоль руки маленького ребёнка? Блять. — Так их называл Хроно-сан, — тихо призналась Эри, вынимая очередную фасоль из пластикового пакета, который протянул ей Даби. — Они сказали… Она снова обрывает себя, и Даби чувствует, как у него на виске пульсирует жилка. — Ты не должна говорить, — спокойно сообщает он ей, переворачивая один из свежих разрезов вдоль её крошечного бицепса. Но она качает головой и, кажется, крадётся сама. — Они сказали, что моя, м-м… ДНК очень полезна. Из-за моей причуды. Кровь стучит у Даби в ушах, и он стискивает зубы так сильно, что мышцы челюсти подскакивают под кожей. Он долго молчит, борясь со своим гневом, отвращением и убийственным огнём, горящим под его пальцами. Вместо этого он завязывает последнюю повязку и закрепляет её куском спортивной ленты, которую отрывает зубами. Но когда его руки и рот больше не заняты, он испускает вздох — закрыв глаза и откинувшись на низкий кофейный столик. Какую бы шутку Вселенная ни сыграла со мной, я надеюсь, что она будет чертовски смеяться, — с горечью думает он. Ребёнок. Ребёнок с седыми волосами, жестокий отец и апатичные придурки вокруг неё, которые хотели её за её причуду и ничего более. В следующий момент он узнает, что у неё есть трое младших братьев или сестёр, которые тоже созданы ради своих причуд. Или, может быть, что она была создана, чтобы уничтожить героя Номер Один, зная его чёртову удачу. Он проводит рукой по лицу, осторожно прикасаясь к скобам, и, наконец, открывает глаза — встречаясь с обеспокоенными красными всего в нескольких сантиметрах от него. — Поспи немного, малышка, — говорит он. — Я пока буду наблюдать. Эри прикусывает губу, но делает, как ей говорят — свернувшись калачиком под одеялом, на футоне, который практически проглатывает её, она такая крошечная. Пальцы Даби впились в джинсы. — Эри? — добавляет он низким и твёрдым голосом. Она смотрит на него из-под одеяла. — С этого момента ты используешь свою причуду, когда захочешь. Больше никаких образцов. Больше никаких экспериментов. Понятно? Её глаза широко раскрываются, а рот приоткрывается в лёгком удивлении, прежде чем она нерешительно кивает. Соглашаясь, потому что он сказал это, но пока не веря в это. Даби её не винит. В конце концов, он и сам не вполне в это верит.

***

Крылья Кэйго так и норовили раздуться от раздражения. На самом деле, если бы не его телепатические способности, он выглядел бы, как пухлый шарик разочарования, нетерпеливо постукивая ногой по столу и поглядывая на часы, полностью игнорируя отчёт, который он открыл на своём ноутбуке. Он написал Даби несколько часов назад, сообщив, что получил проклятый шарф Пятна Убийцы Героев, как он и просил, чтобы они могли встретиться, как и было запланировано. Но Даби не ответил ему, и было уже около часа ночи, и… и… Кэйго устал. Сегодня его разослали повсюду в поисках зачинщиков беспорядков в торговом центре под открытым небом. О чём он хотел поговорить с Даби, потому что, несмотря на обилие огненных причуд, очень немногие из них горели синим пламенем. Если он набрался смелости напасть на кого-то в гражданском торговом центре… — встревоженно думает Кэйго. — Это может означать, что Лига собирается сделать свой следующий большой шаг. Не то чтобы ему хотелось развлекаться, но в последнее время он делает много такого, чего не хочет. Он посылает ещё одно сообщение, спрашивая, будут ли они встречаться посреди ночи. И тут же появляются маленькие текстовые пузырьки. Они появляются и исчезают несколько раз под пристальным взглядом Кэйго, прежде чем, наконец, приходит односложный ответ. Неизвестный: [Нет]. Кэйго чувствует, как у него дёргается глаз. Я: [заполучил твою грязную бандану. Разве ты не хочешь её?] Ещё пузыри. Опять ожидание. Кэйго заканчивает фразу в своём отчёте, отмечая, что главный зачинщик в торговом центре, очевидно, имел с собой маленького ребёнка. Отчасти потому, что он хотел спросить об этом Даби, так как он мог знать других пользователей огня, подобных ему. Возможно, у него даже есть добрый брат-близнец, бегающий по городу, так как Даби, очевидно, был злым. Кстати, об этом. Неизвестный: [я не могу поверить, что ты действительно забрал её я напишу тебе позже]. А потом — ничего. Кэйго раздражённо проводит рукой по лицу и решает выплеснуть своё раздражение на отчёт, вместо того чтобы потерять хладнокровие из-за своей единственной связи с Лигой. Однако, рассматривая фотографии громоздкого, одетого в куртку и очки таинственного нападающего в зернистых кадрах камеры безопасности, Кэйго поджимает губы. Это было совсем не похоже на Даби. И, честно говоря, Кэйго никогда не мог себе представить, чтобы поджигатель так нежно прижимал к себе ребёнка. Но… Но это случилось всего через пару минут после того, как я с ним поговорил. Именно тогда он перестал отвечать мне. Может быть, это просто совпадение. Были и другие люди с причудами, как у Даби. Как и полиция, когда Лига впервые появилась на их радаре. Во всей Японии было сто девять пользователей огня, которые сообщили, что они могут использовать голубое пламя, из десятков тысяч с причудами, связанными с огнём. Речь шла о долях процента людей, которые могли бы делать то же, что и Даби. Он исчез с радара сегодня в то же самое время, когда появился этот парень с синим пламенем, — думает Кэйго, постукивая своим мобильным телефоном по бедру, которое подпрыгивало, пока он думал. Подожди, пока молчаливый Даби что-нибудь выдаст, или посмотри, сможешь ли заманить его в ловушку, чтобы он позволил какой-то информации ускользнуть… Хм-м. Нет, Ястреб не может спросить Даби по смс. Слишком легко солгать или уклониться от ответа. Что Кэйго может сделать, так это пойти на место происшествия утром и посмотреть, не заметил ли кто-нибудь из местных жителей чего-нибудь, о чём они не сообщили в полицию. Или если они заметили что-то, что полиция не распознала бы как подпись злодея. Как, например, его спокойное сучье лицо. С этим планом в голове Кэйго ложится на ночь, всё ещё задаваясь вопросом, что Лига Злодеев может хотеть от ребёнка, из всего в этом мире.

***

Даби качает головой на сообщения Ястреба, до сих пор не в силах поверить, что герой пошёл и взял шарф Пятна из шкафчиков вещественных доказательств, потому что он попросил. Заставляет его задуматься, хотя бы ненадолго, можно ли доверять герою, чтобы он принёс ему немного той херни, что нужно для ребёнка. Еда. Может быть, какую-нибудь одежду, чтобы у неё было что-то ещё, кроме грёбаной больничной смены. Основные принадлежности, например, ещё одна зубная щётка. Подождите, — думает Даби, моргая затуманенными глазами в полумраке своей квартиры. — Разве Йошико…? Он бросает взгляд на дверь, возле которой оставил сумку, подаренную хозяйкой цветочного магазина. Чёрт, разве она не говорила, что даёт ему припасы? Окончательно проснувшись, Даби тихонько встаёт со своего места на полу (где он вяло листал телефон, пока малышка спала) и направляется к сумке. При свете мобильника он видит в сумке связки мягкой одежды, что-то похожее на набор туалетных принадлежностей и пару конвертов. Там также есть два яблока, батончики мюсли, вода и маленькая коробка бенто на дне. Даби чувствует лёгкий укол чего-то болезненного, когда он открывает его, чтобы увидеть самодельные онигири, аккуратно выстроенные внутри. Последним человеком, который сделал его онигири, был… Он закрывает коробку, решив разделить их с малышкой на завтрак. Он всё ещё роется в сумке, дёргая за один из конвертов, когда что-то странное приходит ему в голову, и он тут же замирает. Там. Только потому, что он так близко к двери, он слышит шум, который раздаётся снаружи. Нервы горят от напряжения, Даби прижимает своё покрытое шрамами ухо к тонкой фанере, максимально сосредотачиваясь. Скрипы. Осторожно и равномерно двигаясь по коридору. Сердце Даби колотится в груди. Может быть, ещё один жилец, — думает он про себя, хотя его паранойя превращает эту мысль в песок. Жильцы не столь уж ползали. И участники «прогулки позора» не встанут ещё несколько часов. Люди, которым есть что скрывать, хотя…? Это дерьмовый многоквартирный дом, полный дерьмовых людей, — рассуждает какая-то часть его, но он уже движется, его инстинкты возвращаются к тактике выживания, выработанной годами на улицах. Когда угроза приближается, выясни, можешь ли ты бороться с ней или тебе нужно убраться к чёртовой матери. Бесшумно ступая, он подходит к тому месту, где спит ребёнок. Присев рядом с ней на корточки, он трясет её за плечо, уже поднеся палец к губам. Она моргает пару раз, но принимает сумку с припасами, которую он беззвучно передаёт ей в руки, очевидно, очень быстро понимая, что сейчас не время для вопросов. Даби рискует слегка сжать её руку. — Сейчас вернусь, — выдыхает он. «Будь готов ко всему», — мысленно повторяет он, но всё равно кивает, прижимая сумку к груди и поднимаясь на ноги. Готов бежать, если понадобится. Хорошо. Даби возвращается к двери, по-прежнему не издавая ни звука. Хотя то же самое нельзя было сказать о человеке — людях? — снаружи. Вся стена гудела от низкой вибрации, и был какой-то щёлкающий звук, который становился громче и быстрее с каждой секундой. Это звучало удивительно похоже на таймер для… Его глаза расширяются в тревоге, и он ударяет обеими ладонями в дверь, голубое пламя уже вырывается с достаточной силой, чтобы опалить воздух. Но он недостаточно быстр, и даже когда дверь рассыпается в пепел под его руками, таймер взрывчатки звенит. И воздух перед ним взрывается.