Падение вверх

И вниз. Вниз творить историю. Ещё, наверное, никто так много, как они, не передвигался. На них два недоумённых взгляда. — Ешьте, мы вас не тронем. У нас другая цель. — Ратко сошёл на пол, а Ньюсекай за ним. Он, как обычно, пошел вырезать на стене их надпись, но с припиской внизу:» Ратко любит и видит вас всегда. Он может то, чего не можете вы. Если правила будут нарушены, он уничтожит вас. " Нескромный текст. Двое молодых людей, которые явно тут впервые, — парень и девушка младше обоих пришельцев возрастом, прочитали. — Вы пришли нас в какую-то религию индок… посвятить? — Девушка посмотрела на мессию как на какого-то тупого взрослого, который отстал от жизни. Ему этот взгляд очень не понравился, даже смутил его. Он на мгновение ощутил нерешимость. Не тупая агрессия в его сторону, которую он может заткнуть, запугать, а вот именно убедить. — Это не религия. Это правила вертикальной системы самообслуживания. — Пояснил он. — А что за Ратко? Это кто такой? — Юноша. — Это я. Моя задача, сделать это место лучше. — Ооууу… — Те переглянулись с ещё большим скепсисом. В них ещё не было чувства агонии и безнадёги в дыре, они были именно тем видом людей, на которых это было минимально эффективно. — А кто это? — Девушка. — Я Ньюсекай, первый последователь и журналист. Платформа остановилась внизу. Ратко посмотрел туда на двоих толстых людей, которые бесконтрольно поедали фуршет. — Эй вы! — Ратко агрессивно позвал их. — Если не прекратите, я прострелю вам головы! — Он показал пистолет, и люди скрылись из его поля зрения. — Так вот что за «он может, то, что вы не можете». А «видит вас всегда» — это значит доступ к камерам наблюдения? Они же в лампах? — Девушка осыпала его вопросами. — Я не буду отвечать про себя. Но о месте, куда вы попали, могу рассказать. Я тут очень долго. Периферическое зрение показывало, что первый последователь его одобряет. — Не, ну знаешь, Ратко, часть информации может быть ложная. Как проверить? — Скептик не был убежден. — Это как в библии есть «не убей» и дичь там про рабов. Вы же чего угодно среди правды могли впихнуть. — Одну часть вы узнаете сами. Другую вы не захотите проверять. Можете всё проверять, но я не хочу, чтобы вы подвергали себя такой опасности. — По-отцовски ответил Ратко. — Да и если бы что-то было выдумано, всем от этого только лучше. — Ньюсекай — Так всё же придумали! — Юный скептик хмыкнул. — Нет. Это значит, что ты не получишь ответы на все свои вопросы, и можешь думать, что мы выдумали. Вот ты веришь учёным? — Да я поклоняюсь науке! — А ты перепроверял каждый эксперимент? — Нет, но это друго… — Почему другое? — Ньюсекай перебил. — Потому что у них есть мой кредит доверия, их проверяет само общество учёных, а в науке только правда, какая бы она не была бы неугодная! — То есть у них нет никаких причин врать? — Именно! — Вот и у нас нет. Но ты ни в чём не можешь быть полностью уверен никогда. Есть вероятность в том, что вселенная схлопнется в каждую секунду. Мы не глупые, мы всё понимаем и принимаем, даже если ты будешь считать часть или всю надпись выдумкой. Ньюсекай понял, что у юноши проблема с авторитетом и с ним надо сражаться на его логическом поле, в котором первый последователь был лучшим. — Ты не глупый. Тебе сколько лет? — Ему не стали возражать. Именно потому что его частичное недоверие приняли, как логическое, у него не возникло желания противится дальше. Нет нападения — нет сопротивления. — Мне 22. — Наконец-то умный человек. Это ты это придумал? — Мы вместе. — А зачем? — Девушка подключилась. И они рассказали об ужасах, которые творились внизу во всей их графичности. План вышел практически безупречным. Он получал много одобрения, потому что люди обладали здравым смыслом и чувством самосохранения. Только у одного человека за 28 дней такого не обнаружилось. Как только Ратко с Ньюсекай уехали, он крикнул им, что на самом деле будет есть только, сколько хочет, и они не смогут с этим ничего сделать, на что их подъём был бы идеальным ответом, но так им прошлось только сказать, что они не убъют его сейчас, потому что тогда его уровень страдания будет слишком маленьким. Люди, с которым они уже были знакомы, реагировали по-разному, то кредит доверия был больше, то меньше. Но, в целом, их передвижение ещё никогда не было таким спокойным. Взяв запас в 2 дня, они пошли на быстрый спуск. По пути они встретили ту самую бабушку, которая говорила Ратко те же вещи. Он бы хотел ее как-то наказать за это, в тот самый момент осознания ему вообще страх как хотелось её удушить. Но он стал мудрее и не поддался. Спуск, пусть был в этот раз дольше, даже казался проще, опыт их научил. Хуже всех только реагировали уже бывалые люди, которые хотели есть больше, просто чтобы дожить. Слова о том, что они выживут и с нормальной порцией, не всегда помогали, а потому их надо было припугивать пистолетом, а то и бить балкой. В первый день они дошли до 200 этажа. Ноги ужасно устали, а у Ньюсекая ещё и запястье. Оно немело так сильно только во время того, как он писал какой-то госэкзамен с сочинением. На 200 этаже Ратко заботливо дописал остаток сам. — А у тебя хороший почерк. — Ньюсекай откинулся на матрасе. — Да он плохой. Я просто постарался. — Мелкая моторика есть. Ты же инженер. — Вообще,… по секрету, в детстве был очень хороший, а потом мне сказали, что такой он только у девочек, ну и я его испортил… — Признался он. — Серьезно? Такой маразм. — Вообще да… — Слушай, а ты стал умный. — Ньюсекай улыбнулся. — Сначала ты был такой тупой. — Согласен. — Ну прям очень. Тупой как, угол больше 90 градусов, как нос водородной бомбы, — выговаривал он со смаком, наверное давно придумал, — как… — Ну хватит. Я уже понял, что ты был отличником. — Да не был, преподы меня ненавидели. — Даже не знаю почему… — Усмехнулся Ратко. Наконец состояние атмосферы подразумевало разговоры о чем-то без срочной необходимости, а просто так. Как же это было приятно! Завтра им остаётся просто закончить работу. Что же может пойти не так? 237 этаж. На стене уже есть надпись без последней приписки. На кровати девушка с длинными спутанными волосами. По другую сторону тело, завёрнутое в простынь. Атмосфера тотальной безнадёжности, депрессии и смерти. — Идите есть. — Сказал Ратко, пока Ньюсекай писал. Голова поднялась, волосы были заправлены за уши. — Марайя?! — Ратко ошалел. Она была совершенно не похожа на себя. Собранная дисциплинированная Марайя теперь в мятой одежде с запавшими щеками и выражением глаз мёртвой рыбы. — Ратко… Прости… — У нее выступили слёзы. Они очень сюрреалистично блестели. Девушка была похожа на призрака. От ее спортивной фигуры не осталось почти ничего. — За что ты извиняешься? — Тот поднял тарелку с едой и ступил к ней. — Я не дождалась. Я верила… — Она задрожала и посмотрела в тарелку. — А есть без мяса? Тот поменял блюдо. Их оставалось всего 2. Она съела всё. Ньюсекай к ней обратился. — О, Марайя, привет! Не узнал. Мы расписали всё до твоего этажа, но теперь у нас есть дополнение… Ратко бросил на него строгий взгляд. Он притих. — Привет, Ньюсекай… — Она кивнула. — Вы молодцы. Но я… Мы с моей соседкой Фи… — имя выговорить не вышло, — мы верили в вас так сильно, ждали, и совсем немного оставалось… И она ради меня… — Марайя разрыдалась, впав в глубокое отчаянье. Ратко обнял ее, а она уткнулись в его грудь. Он сопереживал всеми струнами своей эмпатии. Какой пиздец. Даже Марайю, никого не пощадили. — Платформа уже едет! Пошли. — Ньюсекай. — Нет! Блять… Мы останемся с ней! — Рыкнул на него мессия. — Тогда не закончим! Если доделаем, будет куда больше пользы! Я сам не справлюсь. — Мы остаёмся и точка! — Мессия был до глубины возмущён этой бесчувственностью. По правде, приоритеты у Ньюсекая были лучшими для мира, но Ратко просто не мог. Он долго сидел с девушкой, пока она не успокоилась. Первым, что она тогда сказала, было: — Боже, какая же я слабая… Я так больше не буду. — Она пошла умылась, по дороге словив предобморочное потемнение. Ратко помог ей дойти. — Лучше бы вы оставили меня… — Обессиленно произнесла она. — А я говорил. — Ньюсекай раздражённо выпустил воздух. — Заткнись. — Бросил ему Ратко. И тот больше не открывал рта, сильно обидевшись. Мессия несколько раз выслушал историю дорогой подруги. — И когда я начала её есть, я делала это из… из благодарности. Я так хотела жить, а она дала мне эту возможность… но делая это снова и снова, я иногда думала, что не могу. И я заставляла себя есть, чтобы всё было не напрасно… Мои друзья, мои любимые люди, так хотят, чтобы я жила, а я уже не могу, я чувствую, что не могу. Людям постоянно приходится спасать меня, они умирают из-за меня… Я не хочу, чтобы это повторилось снова… Даже если я перетерплю дыру, я не знаю, что буду делать дальше… Я буду больная, слабая. Я не знаю, куда мне идти… Все травмы набросились на Марайю в несколько слоёв. — Я заберу тебя с собой. Ты будешь жить для себя. Он снова и снова отдавал ей надежду, всю свою надежду, убеждал в том, почему нужно продолжать, напоминал, что было сделано и что может быть. И в конце концов она пообещала ему, что будет бороться ради их дела и ради себя.