A Silver Lining

Четверг, 10 ноября 2016 Море плещется у изголовья, наводняя мир невнятным гулом. Вокруг свежо и не так, как в Куинсе: не слышно машин, соседей, только откуда-то негромко матерится Уэйд. Уэйд?!.. Питер открывает глаза и садится: он в кровати, под одеялом, из приоткрытого окна в комнату заливается серый дневной свет и запах осеннего моря. Он вскакивает, спотыкаясь о свои же кроссовки, и бежит на голос — это недалеко, в соседнюю спальню, и не заперто. Алые пятна пляшут перед глазами: Уэйд в красном халате расхаживает, не хромая, туда-сюда, отражаясь в огромном зеркальном потолке и втором зеркале во всю стену, а на другой стене багровые брызги и кляксы опадают вниз, к пятнам на полу и к банке засохшей краски. В комнате пахнет морем, а от самого Питера вчерашней бойней и кровью, так что на секунду он зажмуривается. Через шлепанье босых ног не очень слышно недовольный женский голос, только повышенные обороты. Уэйд упрашивает: — Милли, ну проебался, прости, ну ладно тебе... Пожалуйста!.. Давай! А я к вечеру буду. Ты для меня столько... Сокровище мое!.. Питер открывает глаза. И, в придачу к алому, замечает, что захламленная кровать в центре просто гигантская, а в одном углу комнаты куча автоматов и винтовок, а в другом кресло и шкаф, а на тумбочке подозрительный тюбик, из тех, которые обычно убирают в тумбочку, а с покрывала черной змеей стекает дамский чулок и смотрится крайне странно среди чистых и грязных штанов и патронных лент... И еще он наблюдательно подмечает, что, видимо, на другом конце заканчивают разговор, потому что Уэйд смотрит на кнопочный мобильник с укором и убирает его в карман, а потом оборачивается и смотрит прямо на Питера, который стоит столбом. Ой, неловко он как-то вперся в чужую спальню. — Ну, как? — говорит Уэйд. — Впечатляет, — только и может выдавить он из себя, переступая ногами по холодному полу. Что тут, блин, сказать. Интерьер, блин… Уэйд ухмыляется: — Да как чувствуешь себя? Да как обычно, идиотом, спасибо. — Я проспал? Из настенных золотистых часов торчит метательный нож, так что секундная стрелка тикает и подергивается на одном месте... — Двенадцать. Я сам проспал. Зато оклемался. Уэйд выглядит не только здоровым, но и чистым, после душа. И, значит, он уже настолько хорошо себя чувствует, что вечером уже собирается... Ногу не видно под длинным халатом, но Питер и не хотел бы больше ничего такого рассматривать, ну нафиг, эти подробности и мерзости... Сейчас бы домой и тоже под горячий душ смыть всю грязь. — Кофе будешь? Питер кивает и, пока Уэйд спускается в кухню, бежит надеть кроссовки. Уэйд, получается, его сюда отнес ночью? А он вообще ничего не почувствовал. Он еще раз осматривается. Его-то спальня выглядит нормально, прилично, никаких больных фантазий, и похожа на недоукомплектованный номер отеля: обычная кровать, кстати, без простыней, пустой шкаф и комод без всякого такого, голая душевая даже без полотенец. Функционирующий унитаз: Питер смывает за собой ярко-желтую струйку, блин, надо больше жидкости употреблять. И во рту как кошки насрали. Сюда бы щетку и мыло... Он умывается, полощет пересохший рот, щупает круги под глазами и приглаживает волосы. И расческу бы. Даже туалетной бумаги нет. А с другой стороны, что он, жить тут, что ли, собрался... Сейчас домой, только попьет. Интересно, а что в других спальнях, чьи они, вон и дверь напротив приоткрыта, типа, просит: зайди ко мне, зайди. Ну, одним глазком. А то мало ли там трупы. Как у Синей Бороды. А что, с Уэйда станется. Прислушиваясь, Питер осторожно заглядывает за дверь: комната пустая, только на правой стене розовой краской намалеван поросенок с радужными волосами и — тремя ушами? А, это, наверное, единорог с рогом... А на левой стене очертания замка или гор и надпись Little Princess с потекшими розовыми и фиолетовыми буквами и ромашками вместо точек. Он быстро захлопывает дверь и спускается вниз. У Уэйда кофе в кастрюльке и яичница на тостах. Хочется стукнуть себя по голове и за глупое любопытство, и за идиотское подозрение. Мало ли кто каким кажется. Да, вчера все выглядело стремным, особенно на этой свиноферме, а сегодня — вон все нормально. Питер рассеянно, почти не видя, смотрит на жующего Уэйда, как крошка у него с губы падает в вырез халата... Интересно, эта женщина, как ей, что Уэйд такой?.. Бугры мышц под искалеченной кожей. Ее это не отталкивает? Может, наоборот, привлекает? Хрен их разберешь, этих женщин, кто им нравится… — Чего завис? Эти тебе, — Уилсон пододвигает ему тарелку. — Лучше переесть, чем недоспать!.. — Да я... так... — Питер надкусывает тост, отхлебывает горячий кофе и немного приходит в сознание. — Что делать будем? — В смысле? — Ну, там, нужная лаборатория в Бронксе... Мистер Уиззл написал, что если запустить туда троян, то он посмотрит про Таню... — Мистер Уиззл, — Уэйд с грохотом опускает посуду в раковину, и там что-то разбивается, припечатанное сковородкой и парой крепких слов, — мог бы поиметь совесть и не совать нос в чужие дела так напоказ!.. — Уэйд, прости, это я ему первый написал... Не стоило, да?.. — Блин, я дебил... Что ли адрес не стер? — Нет, ты стер! — Питер окончательно решает признаться. — Но там в коде был зашифрован е-мейл... Я догадался... — Хм, — Уэйд смотрит на него, — ну, дур... В смысле, подобное тянется к подобному. Ладно, что с тебя взять, ипси-випси паучок... Подкинуть в город? Доедай. — А... Что насчет лаборатории?.. — Сегодня? — уточняет Уэйд. Нет, блин, после дождичка в четверг! В Питере внезапно закипает. Ну конечно, на сегодня ведь он договорился с этой своей бабой, Эмилией или как ее там, и теперь ему похрен на бедную Таню, лишь бы им двоим было весело. Всем на всех наплевать в этом мире. Может, и мама десять лет назад так же, беременная... Она поехала туда на задание вместе с отцом просто потому, что им не нашли никакого другого агента в помощь, потому что тоже всем было все равно... и вот они... и в итоге... Питер ковыряется вилкой в тосте, размяв его уже в крошево. Надо доесть. Не лезет. — Эй, сегодня?.. Пит?.. Он с трудом проглатывает кусок, не отрывая взгляд от тарелки: — В понедельник... Уэйд вздыхает, что ли: — Давай сегодня. Питер отпивает кофе и смотрит на него. — Сегодня, — повторяет Уэйд. Он не выглядит раздраженным, только будто вдруг каким-то усталым. Выгребает осколки из раковины. — Днем, вечером, ночью можно, но не позже пяти ночи. Ты когда соберешься? Не веря своим ушам, Питер собирается с мыслями и подсчитывает: — Через четыре часа норм? Мне домой заскочить, подготовить планшет и прочее... — Норм. На связи, если что. Мобилу заряди, шнуров там в гостиной до жопы. Номер у меня тот же, — он достает старенький телефон и смотрит на него с сожалением... Решил все-таки отменить встречу. Ну да, Питер ему похерил планы на вечер, но ведь спасти человеческую жизнь важнее! — Давай, в авто через десять минут, — Уэйд сваливает наверх и, кажется, все-таки немного прихрамывает. Черт... Черт!.. Но ведь Питер тоже не для себя лично это делает... Можно вообще Уэйда попросить в машине посидеть, ну, на стреме, типа. Останется ли Уэйд сидеть, если уж согласился пойти?.. Ох, сомнительно... Он быстрее доедает, потом отыскивает подходящее зарядное в клубке проводов за диваном, хватает рюкзак с дисками DNAnalyse, когда-нибудь позже дома обстоятельно посмотрит, раз уж все равно их спер, и выскакивает к машине. Через минуту выходит Уэйд, уже в своем полувоенном камуфляже, в руках какие-то шмотки. — Накинь сверху. Крови много. Возле дома лучше не палиться. Да, вид у Питера, конечно приметный: спереди весь в крови, сзади в грязи... Даже вокруг вчерашней царапины откуда-то огромное кровавое пятно, с ладонь, хотя она не глубокая, да и сейчас уже вообще не болит. Не разуваясь, он влезает в огромные треники и толстовку. Морщится в сторону: пахнет. Духи или дезодорант. Женские. Какое-то приторное баунти… Конечно, вытащил, наверное, что почище из той кучи на кровати, вперемешку с этими чулками… и гандонами... Ладно, пофиг, главное, не на голое тело. — А я думал, ты в халате поедешь, как Допиндер вчера... — зачем-то все равно подкалывает он. И выходит неловко и несмешно, прямо скажем. — Да я-то с чего? А Допу мы просто вчера с бабы сорвали, сто пудов, видно ж было. Примчался, еле труселя успел надеть... Питер снова морщится: о чем с Уилсоном ни заговори, он все сведет к этому самому, противно. Уэйд включает радио. Он ставит на зарядку мобилу, давай, грузись быстрее, нет ли пропущенных от Мэй? Нету, повезло. Значит, можно попробовать еще раз отмазаться с Гарри... Кстати, от него сообщения. 19-48: ДНК расшифрована. Перфектно! И фото голубой флэшки на узкой ладони и пластин в мусорке. Умница Гарри. И в науку может, если захочет. 08-20: Снова прогуливаешь? Питер быстро набирает и отправляет: 12-33: Сможешь меня отпросить у Мориты на сегодня и завтра? Очень надо 12-36: Очень? Питер может представить: Гарри сейчас сидит, небрежно развалясь, как обычно, когда он чатится на уроках с Гвен, с мобильником для приличия под партой, хотя еще ни один препод не осмелился сделать ему замечание, только принципиальная мисс Тонелли начинает придираться и чаще спрашивать. И вот он сидит и с полуулыбкой дразнит Питера, потому что ему скучно на... Какой там предмет у них сейчас, общий или у Гарри свое?.. Господи, за целых три месяца он даже не успел выучить расписание, хорошо начался учебный год... 12-38: Физика пожизненно, все работы в твоем Гарварде или куда пойдешь Спешно и, пожалуй, опрометчиво обещает Питер. 12-40: Она того стоит? Гарри опечатался в слове «оно». Или... Или он подразумевает, что Питер этой ночью?.. Ай, да ну их всех, озабоченные!.. Питер выключает экран и смотрит пару минут за окно. Потом снова включает. 12-46: Дождешься меня в школе? Через полтора часа 12-48: Куда я денусь теперь с уроков. Хоть бы предложил вместе свалить 12-51: В следующий раз 12-52: Договорились 12-54: Только поговори с Моритой. Или лучше вместе подойдем. Блин, он мне сказал, что еще один прогул, и никакой спецпрограммы, буду сидеть в школе еще один год как минимум Уэйд с неодобрением косится на него, но хотя бы не комментирует про зумеров и гаджеты, и на том спасибо. Кстати, о гаджетах: пояс! Питер совершенно забыл про него, настолько он не вписывается в его картину мира. Реальная квантовая телепортация! — Уэйд… А тот пояс, он откуда?.. Все-таки?.. — Много будешь знать — скоро состаришься!.. — А дашь потом… ну, посмотреть?.. Ну, я осторожно… Уэд вдруг ухмыляется: — Десять поцелуев принцессы?.. — Да иди ты!.. Только вспылив, Питер вдруг понимает, что Уэйд, кажется, цитировал, мультик, что ли, какой-то?.. Но все равно оскорбительно!.. — Да покажу, покажу… руки только себе не поотрывай, изобретатель… Они едут молча до Куинса. — На нашем перекрестке? И идти через весь квартал в таком виде? — Закинешь поближе к дому? — просит Питер. — Сейчас налево и во дворы. Вон тот комплекс, три башенки. К средней. И вход с дальнего угла. Уэйд выглядывает в окошко: — Последний этаж, ты говорил? — Ага. — Ну, давай, а мне еще надо будет в пару мест… А ты освободишься — звони, я тебя подхвачу, или сам доберешься, поедем от меня. Счастье, что по дороге никто не встречается. В тихой пустой квартире Питер скидывает изгаженный рюкзак и все шмотки комом поглубже под кровать: черт, засохшая кровь аж до трусов, даже не верится, что ему не приснилась эта ночь в бреду… Горячий душ успокаивает нервы и мысли. Сначала он просто стоит и нежится минут пятнадцать, а потом хватается за все сразу: шампунь, зубная щетка, мыло… Пена рекой течет в глаза, а водичка так приятно бьет по плечам. Для полной эффективности можно было бы еще и подрочить: пока он везде оттирал мочалкой, у него как раз привстал. Привет, пубертат. Лучше бы внутренний будильник с такой регулярностью работал каждое утро, блин. Питер проходится по всей затвердевшей длине скользкими пальцами и прикрывает глаза. Гормоны, черт их дери, неизбежнее, чем грипп, неудобнее, чем заложенный нос. Маленькая уловка природы, чтобы заставить людей держаться вместе, хотеть прикосновений, компанию — и все для того, чтобы дать кучке генов пережить себя. И столько излишеств вокруг этой передачи ДНК, прям люди возвели это в культ: любовь, секс… ощущение себя одиноким неудачником, если никто тебя не хочет… Возбуждение толком не приходит, и он воображает мельком виденную в журнале блондинку с нежными губами и очень голубыми глазами, хотя там, наверное, был фотошоп… хотя, вон, у Уилсона не фотошоп, реальные, и зачем ему такие глаза, как для фотографии, чтобы в оптический прицел смотреть?.. Тоже излишество. Как они потемнеют и закроются, когда его девушка… когда она… и ведь выбрали же и его такого… за что-то… за что? Каждый кого-то находит… Когда-нибудь и Питера выберут, кто-то захочет быть с ним, нежно, ласково, хочу тебя, примыкая губами, бешеная свистопляска биологии, теснее, у́же, быстрее, с тобой, для тебя… хочется… выбери меня, только меня и никого другого… Чтобы вжало в стену чужим желанием, пусть даже временным… вот так, так хорошо, сладко, еще, пожалуйста, не останавливайся, будь со мной… Он шумно выдыхает и с минуту просто стоит, а потом снимает гибкий шланг с душем — тетина находка, удобно, оказывается, — и тщательно ополаскивает себя и ванную. Когда он выключает воду, в тишине вдруг слышится шум: шаги или хлопнула дверь. Сдернув с сушилки полотенце, с колотящимся сердцем он выскакивает в коридор, чуть не поскальзываясь на кафеле. Нет, показалось: в квартире все тихо, да и с чего бы... Потом из общего коридора снова шум, наверное, грузят что-то в лифт. Зачем-то он подходит к окну и выглядывает. Уилсона, конечно, уже и след простыл. Может, поехал к этой своей… Питер морщится, а то еще и вечером опоздает. Он включает ноут, скачивает файлы и перечитывает инструкцию от Уиззла Хаммера. Делов-то: подключи к одному из серверов с планшета и запусти, а дальше Хаммер сам удаленно все сделает. Ну да, такая же пара пустяков, как он вчера зашел и вышел. Нет, конечно, он выкрутился, но… Насчет сегодня его гложет какое-то нехорошее предчувствие. Ай, ладно, потом будет то, что случится потом. Он одевается в чистенькое, пихает в карман пару купюр из той взяточной пачки, с их первого вечера, как он мысленно называет этот момент, складывает угвазданную вчера маску в сумку с ноутом, возвращается от дверей захватить паучьи «сапожки» из шкафа и выдвигается в школу. Как раз последний урок почти прошел. От Мориты они выходят в приподнятом настроении: Питер потому, что прогулы снова сошли ему с рук, хорошо быть одаренным учеником и светиться на всяких симпозиумах, а Гарри потому, что старший Озборн, судя по любезности директора, пока еще не лишил школу спонсорской поддержки, договор, видимо, заключен на год, и по крайней мере до лета Гарри будет в шоколаде. Ну а дальше как-нибудь в универ. Неужели не найдется среди знакомых сына ректора или племянника декана, да пф-ф!.. — Отлично! Можешь на секунду встать вот тут на фоне школы? — Питер достает мобильник и набирает Мэй так, чтобы попасть в кадр вместе с Гарри. Давай, давай, вроде сегодня у тебя без совещаний. Есть! Она снимает трубку: — Питер, да, что-то срочное? Привет, Гарри!.. — Ой, я по видео тебя, что ли, набрал? Извини, случайно, — Питер переключает на аудио и отходит в сторонку. — Да, да. Все нормально. Да, с тестами вообще отлично. Слушай, я хотел спросить, если я и сегодня заскочу к Гарри с ночевкой, ты не против?.. Не, в выходные дома, точно. Ага. Ага, давай, спасибо, тебе тоже хорошего дня и вечера! Супер! Только Гарри, к сожалению, все это слышит: — Ну ты даешь, Профессор! — А что? Почти правда. В гости иду, какая разница, к кому. — Кто там у тебя? Красивая? Питер вспоминает Уэйда и не может сдержать широкую ухмылку. — Так, понятно, ладно, внешняя красота не главное… Первые отношения все равно на пару месяцев. Наверняка есть другие достоинства, — Гарри руками изображает то, что, по его мнению, должно украшать любую девушку, Питер не всерьез пытается отвесить ему подзатыльник. — Идиот! — Сам ты идиот!.. Посмотри на себя! Скоро совсем на все забьешь и прощай, научная карьера! — Ну уж нет, научная карьера мне дороже!.. — О, так она тебе пока не дает?.. Да, Питер, да?.. Страйк-аут? Или хотя бы на первой базе?.. — Иди ты!.. — Если нужен совет… — Гарольд!.. Гарри подкидывает его до любимого ломбарда: в самом стремном уголке Джамейки, но тут самый большой выбор старой техники. — Если тебе украшение, то у меня хорошая скидка в нормальном магазине. Да, будет дороже, но качество… — Да не, мне для компа. Новую видяху как-то не по карману… — Ха, новую и мне теперь дорого. Но я, знаешь, все-таки успел вложиться в пару валют на старте. Тебя подождать? — Не, спасибо, я надолго. Сам дойду потом. — Смотри, район-то, — Гарри морщит нос, — плохой. Питер хочет возразить, что ему все плохо, кроме Центрального Парка, но, надо признать, не будь он Пауком — согласился бы на это предложение. Район объективно нехороший. Он тут даже этническую драку с поножовщиной склеил однажды, а потом кого-то все равно убили через несколько дней. А ломбард вообще скупает краденое, похоже. — Да мне нормально, кому я нужен!.. Он берет, не торгуясь, за восемьдесят долларов планшет и симку и садится пить кофе с бургерами на сдачу в грязноватую забегаловку. Зато без камер. Час возни и вроде бы все работает как надо. Он отправляет письмо с деталями Уиззлу, что часа через три попробует подключиться к их сети, а дальше получится найти информацию? И, несколько раз набирая и стирая снова, все же прибавляет в конце: «А это дорого? Сколько с меня?» Или это Уиззл так пошутил? А он теперь выглядит как идиот и нищеброд. Блин, но суммы какие-то космические крутятся вокруг Уилсона. Неужели супергероем быть настолько накладно? Да, на все это на пицце в школьном кафетерии не наэкономишь… Ответ приходит на удивление быстро: «Все правильно. Просигналишь, когда подключишься. Денег пока не надо, потом отработаете». Отработае-те. Как будто Хаммер их уже считает заодно с Уэйдом. А они и вправду заодно? Все так думают, даже этот Боров. А Питер не знает. Он ведь и самого Уэйда знает будто не очень. Кто он? Что он? С кем он? Знакомства почти все странные. Мутный тип? Он запихивает ноут и планшет в рюкзак под внимательным взглядом официанта за стойкой. Вот уж этот точно мутный тип. И вайбы от него такие… Он вспоминает слова той убойной бабушки, Алтеи, что некоторые понимают только язык силы. И, возвращая свой поднос, не удерживается: берет неиспользованный стальной нож для масла в руки и, глядя в упор на смурного негра, скручивает в спираль. — Э-эй, ты что творишь? — не очень настойчиво начинает тот. — Ножи у вас тут плохие, — Питер достает смятую пятерку. — Вот, на замену. Понял? — Ну, понял, да. Официант, кажется, провожает его липким тяжелым взглядом и, когда Питер мельком косится на него в дверях, отбрасывает нож со звоном в раковину. Вот так. Зато за Питером никто не увяжется, если это сработало. Он от таких дельцов спас не одну сумочку в Бронксе. А может, официант был честный человек, просто рожей не вышел. Спокойно пройдя квартал, Питер набирает Уэйда. — Привет, конфетка! Готов? Я дома, двигай сюда. — Может, сразу там? Я доеду. А то дорога туда-сюда еще пару часов. А раньше влезешь — раньше вылезешь. — Да ну ты что, надо же подготовиться. Наш первый раз вместе как-никак! Намазать жопу, спилить мушку… — А-а, так вот зачем у тебя смазка на тумбочке!.. Ты готовился?.. Еще вчера? Само как-то вырывается. Уэйд — замолкает на секунду, но потом продолжает как ни в чем ни бывало: — Ладно, один — один. А ты, я вижу, наблюдательный, когда не надо. Все, жду!.. Таксиста он просит остановить загодя и долго идет к дому, собираясь с мыслями. Как-никак, у него действительно первый раз с кем-то, если не считать с Недом, когда они запалили кражу оружия у Старк Индастриз, но тот все-таки был в кресле на телефоне, а тут… В задумчивости Питер перемахивает через забор, и, хорошо, что колючка не под напряжением, — зацепляет ее кроссовком и чертыхается. Грэнни стоит во дворе, ждет. Сизо-багровые облака разметаны по небу будто выползшие из брюха кишки, солнце клонится к горизонту, и воздух над заливом кажется густым и желтоватым, как сукровица из раны. В окне спальни уже горит свет, и Питер аккуратно, стараясь не шуметь, забирается на стену, прилипая ладошками и коленом, в обуви не удобно, но он так, заглянуть на секунду, а потом по-человечески через дверь. Уэйд в футболке сидит на краю своей широченной кровати, шмотки и куртка скинуты на пол, гранаты и автоматические пистолеты, такие, как у вчерашних охранников, разложены рядами и кучками в изголовье, а перед ним на тряпочке лежат детали от каких-то больших серебристых пушек, отвергнутый Питером черный Глок в полуразобранном виде, и еще один хитрый синий ствол. Уэйд готовится. Нехорошее предчувствие становится уверенностью. Он же имеет дело с человеком, который стреляет на поражение. И теперь собирается иметь с ним — общее уголовное дело? Уилсон сам, как огнестрел — убойный. Смертельный под видимостью этих шуточек. И позвать его в свои паучьи вылазки — это… Питер сглатывает. Это уже не детские игры, как раньше. Это он лезет туда, выйти откуда таким же беззаботным, может быть, не получится… Или он уже забрался слишком далеко? Ноги в кроссах скользят, и он еще немного подтягивается на руках. А Уэйд сидит, что-то напевает себе под нос. Можно представить его таким: в казарме перед отбоем, в пустыне в конце утомительного марш-броска, на съемной квартире накануне какой-нибудь государственной шпионской заварушки... Полулегальной шпионской игры… Как мама и папа в Латверии, господи, ну почему, неужели и они тоже в подобном участвовали?.. Хоулетт рассказал, что да. Подвтердил. Сто процентов. А до сих пор сложно поверить... Тряпица разложена, а руки двигаются выверено, отсоединяя ствол, снимая затвор, вытаскивая пружины. Пропахшие порохом и оружейным маслом пальцы — почему-то хвоя и земля, как у охотника, хотя Уэйд говорил, что никогда не стрелял в зверей, — а только в людей, черт побери, только в людей!.. Это он имел в виду! — длинные пальцы аккуратно счищают щеточками нагар. Уэйд методично и ловко протягивает шомпол с ваткой по стволу, еще раз, и еще, пока не остается удовлетворен результатом. Глаза полуприкрыты, он что-то мурлыкает, песенку не в такт, пока его умелые руки живут своей жизнью, гладят, трогают, залезают в мельчайшие отверстия, проникают в каждый потаенный уголок, смазывают, протирают, полируют. Пальцы касаются оружия уверенно и по-свойски и как-то... как-то так, что в животе все переворачивается. Приклеенный к окну, Питер забывает дышать, а в горящих ушах отдается собственный пульс. Надо уйти... Надо неслышно спуститься и пойти через дверь, вязнут мысли в голове… Сбежать, пока не поздно… А взгляд по-прежнему прикован к освещенной кровати, к движениями рук — отчего-то обжигающим. И тут Уэйд вдруг поднимает глаза, смотрит на него в упор через стекло и машет широкой ладонью: типа, давай, заходи. Питер неловко достает ключи, открывает решетку, окно и проскальзывает в дальний уголок, забирается с ногами в кресло, скинув сумку с ноутом и кроссовки. — Как ты меня заметил? Уэйд кивает на зеркальный потолок: — Ну, и я же тебя ждал. Сейчас, соберу все, обговорим план, оденемся и пойдем. Питер молчит. И смотрит. Уэйд хочет идти вооруженный до зубов, как вчера. А Питер с некоторых пор недолюбливает оружие, как некоторые не любят змей, например, — внутренняя неискоренимая неприязнь, что-то животное, бессознательное. Бен не любил оружие. — А может… — он замолкает. — Что? — интересуется Уилсон, не прерываясь ни на миг. Его умные руки будто бы знают дело лучше, чем голова, и это тоже почти инстинктивное, животное. На Уэйда можно было бы так же смотреть, как на Мариам с кисточками и палитрой, часами, если бы только… Питер отводит глаза. Нет, нет, это не то ремесло, этим нельзя любоваться!.. — А если взять ту электрическую пушку, помнишь, в нашу первую встречу? Господи, уже как будто полгода прошло, а ведь и месяца нет… — Старковскую штучку-дрючку? Ну, можно, только как быстро она разрядится? У меня-то патронов хоть жопой ешь, — Уэйд заканчивает с одной серебристой пушкой, ставит магазин и начинает собирать вторую. — Эх, сладкая парочка, куда я без них. Сорок пятый калибр, отлично останавливают даже с жилетами. А грохоту! А вспышки!.. — А если все-таки резиновые пули? — Питер пялится на синий ствол, напоминая себе овечку, которая блеет что-то наперекор леопарду. — Ну да, чтобы нас еще на подходе подстрелили. Вчера по ноге мало попало? Хочешь там вообще лечь? Или даже сесть? Откуда он знает про царапину на ноге? Заметил, что ли? — Слушай, Уэйд, — Питеру, кажется, что он отыскал, наконец, правильный аргумент, — я как раз не хочу сесть, а особенно — за убийство, совершенное группой лиц по предварительному сговору… и если можно как-то минимизировать… — О, да ты прям как Уиззл! Он тоже на чужих руках в рай въехать… — Уэйд вдруг поднимает голову, и даже пальцы останавливаются, он смотрит на Питера долго и странно и цедит после паузы: — Хотя ты-то и правда чистенький… хоть единорожек лови… Значит, боишься со мной — допрыгаться? От этого тяжелого взгляда хочется спрятаться. Уэйд как будто все его сомнения прочитал, и вопрос как вызов. — Не боюсь!.. — отвечает Питер вместо рвущегося с языка «да» или вместо «не знаю» и снова неубедительно предлагает: — А может, я туда один, а ты подождешь меня снаружи? — Один? А сможешь? Давай проверим! И дальше Питер нутром, паучьим чутьем ощущает резкое движение, и его словно подкидывает с кресла. Он чудом успевает увернуться от первой пули и выкатиться в коридор, а в комнате уже бухает выстрел и звенит упавший торшер, и Уэйд стреляет еще раз — в дверной проем. И еще. Выскакивает следом за ним в коридор. Питер взлетает со стены на потолок, потом на пол и снова на стену, вокруг что-то падает и бьется. Ай, чертова люстра, он несется за поворот к лестнице, сбивая картинки в рамках со стен. Пули отскакивают где-то совсем рядом. Шестая? Седьмая? Надо как-то застать Уэйда врасплох, но как? Сколько их у него еще: три, семь? Не рассмотрел. — Ой! — он хватается за живот и оседает на ступеньки. — Блядь, — говорит Уэйд, подлетая к нему. — Питер? Пит, я что, попал?.. Питер пинает Уэйда по руке с синим пистолетом, другим коленом проезжается ему по обеспокоенному лицу, хватает за руку и валит на пол, шлепнув для убедительности немного паутины рядом с головой. — Все, я тебя приклеил, — мрачно констатирует он. — Game over. Я быстрее. — Болит? — спрашивает Уэйд и, задирая на Питере толстовку, проводит свободной рукой по животу, ребрам. — Выше, ниже? Где? Питер вздрагивает и откатывается в сторону: — Нигде, мазила!.. Не попал! — он одергивает толстовку и садится к стене, прижимая колени к подбородку. Костяшки правой содрал об косяк, и они теперь саднят. — Я тебя развел, как... Как... — Ну, епта... — Уэйд улыбается, на разбитых губах у него кровь. — А я думал, у тебя уже печень всмятку и ребра в крошку. Уэйд садится на лестницу парой ступенек ниже, словно хочет быть на одном уровне. Сопят, как два паровоза, как после драки... В горле пересохло. Хотя чем не драка? Учебная тренировка от Уэйда Уилсона, черт. Черт!.. Питер если и хотел, если и представлял, может быть, пару раз, как они по-дружески, ну, устраивают потасовку, типа обмена опытом, то думал, это будет что-то совсем другое. Веселая возня. Как с другом, а не как враги… Врагом Уэйда Уилсона, видно, быть смертельно опасно. Хорошо хоть руки не трясутся. Он подбирает с пола черный шарик, подкидывает его и ловит в ладонь. Так называемые нетравматичные боеприпасы, чтобы применять их против мирных граждан. В последнее время по телеку что ни репортаж о разгоне демонстрантов, так всегда показывают полицейских со щитами и с этим не убойным оружием, что, мол, вот как государство о них, дураках, заботится. А все равно, когда Уэйд открыл огонь, было как-то — страшно? Ну, не так, как вчера, по-другому. Но тоже неприятно и очень не по себе. Вдруг бы оказались настоящие… Нет, нет, Уэйд не стал бы настоящими… Наверное… Он машинально убирает пульку в карман. — Правда, так сильно?.. Печень всмятку? Тогда почему бы их не взять? — Ну это если в упор и без защиты. А так резиновые — говно, неэффективные, медленные, мажут — только по митингам стрелять. А вот с обычными пулями ты бы уже того, кони двинул. Диглы в пять раз быстрее, выше скорости звука уже... Ладно, чего разводить, пошли собираться, — заканчивает свою лекцию Уэйд и встает. — Поэтому я беру настоящие пушки, а ты — бронежилет и шлем. — Шлем? — Питер чуть не наступает на стекло в коридоре. — По первым пунктам, я вижу, возражений нет. Да, вон стоят. Меряй. Незаметные среди бардака, у стенки валяются маленький, как специально по размеру, бронежилет и шлем. Черный матовый — даже не каска, а с полноценной лицевой пластиной, синими стеклами, — настоящий шлем, не мотоциклетный, а прямо как у трансформера какого-то. — Ну ты же хочешь со мной пойти? — подначивает Уэйд. О как, и полдня не прошло, а теперь уже не Уилсон идет с ним, а он с Уилсоном. Вот ловко вывернул. — Какой шлем? — стонет Питер. — В нем видно плохо!.. И шея не гнется. Да и весит фунта четыре, наверное. Хотя на ощупь внутри приятный, и, строго говоря, видимость должна быть не хуже, чем в его самодельных гогглах. Только, наверное, света много пропускает. Хотя, если дополнить поляризованными линзами… и, кстати, эту пластину тоже можно посадить на магнитный замок, удобнее будет... — Давай, примеряй все. Интересно, угадал с размером?.. Ну, сколько Уэйд его в последнее время общупывает во всех местах — было бы странно не угадать… Питер надевает жилет. — Сам застегну, — он изворачивается и ухитряется в одиночку справиться с ремешками. Не то чтобы его очень беспокоило, когда Уэйд… Но как-то все равно эта избыточная тактильность… Уэйду самому, может, и норм, люди все разные, и Питер, ну, ему пофигу, он не стесняется и не осуждает там, а просто, ну, это как-то уже слишком… слишком близко. И чертов растущий организм, блин, не знаешь, когда подведет. В шлеме по крайней мере чувствуешь себя защищенным, в смысле, что лица не видно. И вообще он почти удобный. И обзор хороший. Питер вертит головой, и, когда Уэйд протягивает к нему руку — то ли потрепать по плечу, то ли что-то подправить, — отлично замечает это движение сбоку и непроизвольно отстраняется. Уэйд, лицо которого ничем не прикрыто, выглядит вдруг обиженным и отходит к своим пушкам. Он собирает второй — Дигл, так они называются? — пока Питер прыгает по стенкам, оценивая подвижность доспеха, и угрюмо интересуется, не хочет ли ипси-випси Паучок второй раунд, настоящими, заодно защиту проверим? — Не-а, не хочу, — Питер свисает с зеркального потолка и рассматривает вереницу своих черных отражений в зеркальной стенке. Шлем даже вниз головой не падает, сидит крепко, да и выглядит — да пипец круто выглядит, если честно, прям как в фильме. Собственные шмотки попали в тон, и он похож на темного ниндзя или кого-то такого, классного. Жаль, что его никто не видит, кроме Уэйда, которому, кажется, пофиг, тот упорно не смотрит в его сторону и перебирает другую пушку. — А ты что, стал бы настоящими? — между прочим спрашивает Питер. — А сам-то как думаешь? — Уэйд задирает голову, и вытягивает руку с пушкой. — Трах-бабах!... — А я не думаю… — Ага, так он и ответит. — Вот для тех, кто не думает, и изобрели защиту. Как будто сам действует умнее! Вчера так вообще!.. Питер делает тройное сальто и красиво приземляется на пол. — Неплохо, да? — Неплохо.