Просто дыши

По вечерам за столом семьи Уизли всегда было шумно. Утром у каждого было свое личное время пробуждения, просьбы не трогать пока полностью не проснулся или, наоборот, слишком активное поведение, поэтому за столом обычно сидело не больше троих людей одновременно и разговоры, если и велись, то очень вяло и без особой смысловой нагрузки. Вечером же назначалось время трапезы, на которую стекались все обители дома. Звучал смех, звон посуды, обсуждались новости, особенно после удачной или неудачной миссии Ордена Феникса, слышались перебранки между братьями и была просто та самая атмосфера семьи, в которую хочется влиться, чтобы чувствовать полную гармонию с её участниками. Этот ужин был слишком шумным. Появление нового человека в доме семья восприняла болезненно. И  отношение к Лесли разбило семью на два лагеря. Молли, Перси и Артур, который даже не присутствовал на представлении, что устроила чета Уизли днём, были сообща. Довольно эмоционально Молли пыталась убедить своих детей, что их гостья просто ребёнок, который нуждается в безопасном месте, что она не причинит вреда. Перси же пытался объяснить, что человек, который стоит за ней очень влиятельный. И если судить по бюджету семьи, который значительно уменьшился после войны, как и семейный счёт Поттеров, то они очень нуждались в сотрудничестве с мистером Бёрк. Экономическое состояние Магической Британии оставляло желать лучшего после всего пережитого. Сотни жертв, сирот, разрушенных домов. Не говоря уже об инфекциях, которые расползались по Святому Мунго, как крысы по метрополитену. Поэтому и обещанные премии к Ордену Мерлина первой степени откладывались каждый раз до будущего собрания Комиссии Отрегулирования Трагедии (КОТ). Правда резала глаза. Фред и Джордж понесли невероятные убытки, когда был разрушен их магазин на Косой Алее. На данный момент необходимо было возвращать в банк кредит, который они запросили для мебели и оборудования. А кроме этого их не покидала идея восстановления своего дела. Гарри собирался ремонтировать дом на площади Гриммо и перебраться туда с Джинни, как всё уляжется. А Перси и Гермионе нужны были деньги на образование. С другой же стороны баррикад были дети, те самые дети, чьих одноклассников убивали люди, с которыми связана Лесли. И страх того, что война пришла к ним в дом, в их Оазис, очень сильно пугала. Гнев не появлялся из-за злости, он появлялся из-за ужаса воспоминаний и нежелания их касаться. Гнев появлялся из-за слабости, которую никто не хотел признавать. Когда стало понятно, что этот спор ни к чему не приведет и каждый до последнего будет стоять на своем, хозяйка усадила всех за стол и сказала, что до конца трапезы к этому вопросу не возвращаемся, а иначе она отправит в ночи гонять садовых гномов, у которых будет явное преимущество в такую темень. Либо эти слова подействовали, либо Уизли устали от этой перебранки, но все расселись на свои места. — А эта Люси, или как там её. — Лесли. Гарри, научись слушать, — Гермиона говорила это абсолютно беззлобно.  — Так да. Она придет вообще на ужин? — Гарри посмотрел за окно. — Там как-никак уже темень стоит. — Не явится — её проблемы, — Перси сказал это очень сухо. — её никто из дома не прогонял. Она могла бы не реагировать на придурков, с которыми придется жить. — Блять, Перси. — Фредерик Гидеон Уизли! Это что вообще за выражения за столом? Ты хочешь чтобы я тебя рот с мылом мыла, как было в детстве? — О да, мам, ему очень нравилась эта процедура. Думаю, он просто не умеет нормально просить, — Джордж подмигнул брату. — Очень смешно, — Фред бросил взгляд на Перси. — Так что там ты сказал насчёт придурков? — Я всё ещё так считаю. Кто же адекватный будет так гостью приветствовать? Даже нежеланный гость — всё равно гость. А вы повели себя как свиньи, не иначе. — Поддерживаю, — все взгляды устремились на Гермиону. — Что? Можно же было её хотя бы послушать. Мы же не варвары какие-то чтобы угрозами сыпать да палочками махать, когда она даже пришла без оружия. — Откуда знаешь? — спросил Джордж. — Мы всегда всех проверяем. Привычка с жизни в палатке. Кто знает, может в деревне волшебники живут, — Поттер пожал плечами. Дверь отворилась и на кухню зашла девушка с чемоданом. До неё сразу донеслись запахи свежеиспечённого хлеба, овощей и тушеной баранины. Свет от люстры был довольно ярким, но, как и всё, что ей довелось увидеть в этом доме, мягким и уютным. Она сразу отметила, что на неё смотрят довольно враждебно, но это не было настолько важно. Она привыкнет. Это всего лишь одно лето. Неожиданно к ней обратилась Молли: — Лесли, садись. Рядом с Перси есть свободный стул. Угощайся всем, что есть, — и, в удивление даже для себя, она улыбнулась. — Фред, отнеси её вещи в комнату Джинни. Чемодан, наверное, тяжелый. — Есть такое, — Бёрк выдавила полуулыбку. — Спасибо. Остаток ужина велся за непринужденными беседами. Девушка за всё время съела лишь пару ложек салата с капустой и объяснила это строгой диетой. Когда стали подавать чай, Перси неожиданно спросил: — Что у тебя с ногами? — Перси, заглядываешься на её ножки? — Джордж приподнял брови в наигранном удивлении. — Нет, тут сильный ожог, — он сомкнул брови на переносице. — Ничего страшного, бывает, — она бы правда хотела сказать, что это из-за того долбанного чая, который из-за Уизли оказался на её ногах, но понимала, что это точно будет неуместно. Эти люди и так показывают невообразимое терпение. Не стоит их обвинять, когда отношения между ними висят на волоске. — Бывает, но тебе стоило бы растереть это мазью растопырника. Мам, у нас есть? — Перси всё не унимался.  — Нет, милый. Поставка из аптеки будет только в следующую среду, — Молли виновато смотрела на девушку. Прежде, чем та начала извиняться, Лесли сказала: — Ничего страшного в этом ожоге нет. И без мази заживет, — она поднялась из-за стола. — Спасибо большое за ужин, я пойду спать. Джинни, ты не могла бы меня провести? Младшая Уизли была первой девочкой в семье. Хоть материально семья и была в упадке, она никогда не донашивала вещи за старшими, у нее была отдельная комната, так как девочке с мальчиками, по уставам этого дома, ночевать было не положено. Старшие братья, которые к периоду взросления Джинни уже имели работу, постоянно баловали её украшениями и сладостями. Всё это создавало некую иллюзию, будто она из обычной семьи, в которой никогда не бывало вопроса будет ли мясо на ужин и хватить ли денег, чтобы купить все школьные учебники на будущий год. Когда в Хогвартсе был Святочный бал она не переживала насчёт своего платья, ведь Билл прислал ей денег, как своей любимице, в то время как Рон вынужден был надеть доисторический костюм, в котором он выглядел несуразно. Не сказать, что деньги имели значение для Джинни, она никогда не хотела зависить от них. В тяжелое время войны, когда она находилась в Хогвартсе, она знала, что семья в глубокой денежной яме. Министерство в упадке, магазин братьев разбомбили. Чарли, старший брат, первое время правда пытался помогать, но когда стал вопрос выживания его существ, взносы в семейную казну стали меньше. Фред и Джордж переживали это особенно тяжело. Они привыкли, что на них лежит ответственность за то, какое ментальное состояние не только у семьи, но и у всех вокруг. Они привыкли дарить радость, и поэтому восприняли радио как шанс быть полезными. Часто Джинни раздумывала, что они своими шутками в эфире компенсировали собственную неуверенность и страх от будущего дня. Они и их семья оказались внизу социальной лестницы. Братья, бросившие школу не могли никак помочь, их не брали даже на подработки, ибо большинство бизнесов закрывались. Как-то, когда Джордж получил работу помощника аптекаря, в него чуть не попало смертельное заклинание за его рыжие волосы. После этого они не выходили в свет. Джинни тогда впервые работала. Она никогда не думала, что даже пара сикелей нужно зарабатывать потом. В то время она снабжала школу продукцией близнецов, что смогла уцелеть и пользовалась невероятной популярностью. Один раз её поймали с новой порцией забастовочных завтраков. Всю партию изъяли, а её ждало наказание. Тогда она впервые познакомилась с Кэрроу. Она слышала о них многое. Говорили, что они используют даже Круцио на учениках. Тогда ей повезло. Они просто весь вечер пускали в неё жалящие заклинания. После она плакала всю ночь. Её унизили, доставили боль и, самое главное, она потеряла большую сумму из-за своей неосторожности. Когда её утешала Луна, она не понимала по чему именно так тоскует. Тогда она поняла, насколько её семье были важны деньги. Подходя к комнате она вспоминала, что раньше не любила, когда приезжала Гермиона и селилась у неё. К своей подруге она всегда хорошо относилась, но это была её комната, её личное пространство. Война её изменила. Последние месяцы перед прибытием Гарри, они жили все вместе. Ученики разных факультетов спали тесно друг с другом, потому что не хотели возвращаться в свои гостиные. Им было страшно, а со страхом легче бороться, когда ты с кем-то. С того момента Джинни начала ценить людей. Она больше не могла оставаться одна, даже мысль о том чтобы ночью выйти одной в туалет вселяла в волшебницу ужас. Тогда она отыскивала палочку и очень медленно, осматриваясь по сторонам, шла делать свои дела. Хоть она и была против нахождения Лесли в этом доме, она понимала, что ей будет легче, когда Гермиона будет уходить спать к Рону. То, что рядом лежит девушка, волшебница, которая так же быстро сможет сориентироваться и, может даже, защитить её, вселяло в Джинни маленький лучик спокойствия. В комнате было тесно. Там поместились две кровати: двухярусная и одинарная, письменный стол, шкаф, два чемодана Лесли и большая сумка Гермионы. На стенах висели плакаты разных квидичных команд. На некоторых были подписи, которые говорили о том, что эти постеры невероятно ценные. Они висели над одинарной кроватью, которая принадлежала, скорее всего Уизли. На полочке рядом лежала пара женских романов и блокнот с карандашом. Из него торчало пара листов с лицами людей, которые скорее всего были созданы этим самым карандашом. Кто это, Лесли не знала, но отметила, что они были высокого качества. — Располагайся, — сказала Джинни. — Твоё место будет сверху, но если ты против, могу попросить Гермиону поменяться. — Нет, что ты. Мне пойдет что-угодно. — Ванна этажем выше, если ты не брала с собой косметику для ухода, то могу одолжить свою, а на следующей неделе внесем всё что тебе надо в аптечный список. Ужины у нас в восемь, обеды около двух. Было бы хорошо, если бы ты занималась чем-то в доме. У каждого тут своя роль. — Ты очень мила ко мне, спасибо. Я бы хотела быть чем-то полезной, кроме денег, что будет отсылать мой отец. Может, займу место на кухне, — Лесли взглянула в её глаза. — Правда, спасибо, что хотя бы пытаешься понять. — Не обольщайся. Я не хочу тебя принимать, честно. Но мы уже не в школе чтобы открыто воевать и делать какие-то пакости, если человек тебе не нравится. Пока ты без оружия, я постараюсь тебе доверять, но знай, что любая оплошность и ты полетишь к своему папочке, — Джинни явно не хватало воздуха после того, как выговорила всё. Это эмоции вырывались наружу. Лесли засмеялась. — Что смешного? — Я никогда не отправлюсь к отцу. Он всегда меня слишком любил, чтобы держать рядом. Скорее всего я поеду в очередную глухую магловскую деревню и буду надеяться, что нас не разбомбят, как в прошлый раз. И представь как будет глупо быть похороненной в братской могиле с людьми, которых даже я не знаю, чем быть в склепе с моим отцом. Меня развеселило, что ты, по сути, пожелала мне того, чего бы я хотела. После этих слов Лесли схватила полотенце и отправилась в душ, где большую часть времени просто смотрела, как капли разбиваются о кафель. Она думала, что если бы вернулась на пару лет назад, что бы она тогда почувствовала. Радость? Умиротворение? Волнение от того, что скоро произойдет? В период войны она потеряла все эмоции, вернулась к низменным инстинктам, которые заставляли её выживать. Когда сожгли первую деревню, она бежала около пары часов, пока её стопы не стерлись в кровь. У неё не было времени думать, что она ощущает в эмоциональном плане. Она просто хотела жить. Не чтобы завести семью, или получить карьерное повышение, не ради утренних солнечных лучей или полного умиротворения ночью, на своих шелковых простынях, как это любят описывать в романах. Она не знала зачем ей нужно выжить. Но её инстинкт самосохранения ей это подсказывал, шептал из раза в раз, когда она хотела сдаться. Тогда она подымалась на ноги и бежала дальше. Этот период Лесли привыкла называть пустотой. И, наверное, это был даже хороший период в её жизни. Потому что сейчас, когда вернулись её эмоции она не понимала, что с ними делать. Иногда появлялись мысли, что она не должна чувствовать радость. Ей казалось, что веселиться сейчас означает танцевать на костях её друзей, которые не пережили войну. Когда-то она прочитала, что это называют виной выжившего. Но даже эта информация не помогла понять, что она должна чувствовать сейчас. Поэтому она хотела вернуться в прошлое. Тогда всё было понятно, как два плюс два. Её мысли прервали мужские голоса рядом с дверью. Это был мужской этаж, где жили братья Уизли и Гарри. Скорее всего они вернулись после ужина и тоже хотят принять душ. Она наспех вытерлась и переоделась в свою летнюю пижаму. Спустившись к себе в комнату, она обнаружила, что на кровати лежит баночка с мазью растопырника. — Это от близнецов, — сказала Джинни, — у них всегда есть про запас. Их опыты, сама понимаешь. Лесли почувствовала облегчение, когда она смазала болезненный участок кожи. — Передай им большое спасибо, — крикнула Лесли со своей кровати. — Сама передай, я не почтовая сова.   Свет погас. Дом заснул. И Лесли вместе с ними