Дети младшего бога

— Точно, сам Брант сказал, что все прошло удачно? — Адам заглядывал то в левый, то в правый глаз Томми, но защитные линзы не давали ни малейшего шанса отследить хоть какую-то томмину реакцию на эти заглядывания. — А линзы? — Ну, перестань кудахтать надо мной, Ламберт! — Томми надул губы, и тут же не сдержался — улыбнулся. — Доктор заверил, что все прошло супер удачно, клянусь! А линзы эти — вроде тренировочного аппарата, необходимы для закрепления результата операции и для того, чтобы убрать всяческую нагрузку с глаз, свет там, или еще какой раздражитель… Только не вижу я в этих линзах ни черта! — Не дуйся, котик! — Адам еще раз заглянул в непроницаемые карие глаза, Томми его, естественно, не увидел, но уловил движение возле своего лица и смешно сморщил свой точеный нос. — Я же беспокоюсь, ничего не поделаешь! И потом, я никогда с таким не сталкивался, вот мне и нужно знать все от и до! Томми наощупь нашел его щеку и погладил нежно и почти невесомо. — Да уж, беспокоиться я не в силах тебе запретить! Адам легонько поцеловал томмины пальцы и придержал его за локоть. — Так, — Ламберт на ходу перечислял вслух. — Документы я забрал, все рекомендации на электронке, снимки и заключения врачей в сумке… Такси ждет, надеюсь, самолет не улетит без нас… — Наконец-то, домой! — Рэтлифф крепко ухватился за Адама. Непроницаемые линзы на самом деле закрыли возможность видеть, будто темные шторы задернули. Томми ориентировался на звук и на Адама. — Слушай, — Томми, уже сидя в машине, вопросительно похлопал по колену сидящего рядом Адама. — Я не успел спросить у тебя, ты ведь так внезапно сорвался сюда, ко мне… Это никак не отразится на твоей практике и на… на твоих отношениях с родителями? Ламберт ответил не сразу, постаравшись, чтобы его голос звучал как можно беззаботнее. — С чего бы это? Ничего такого нет, чего бы я не смог разрулить, даже не сомневайся! Весь перелет Томми проспал, уютно привалившись к плечу Адама, а тот и не будил его, хорошо понимая, что сон для Рэтлиффа был своеобразной защитной реакцией на свалившиеся на него сложностей. От самого же Адама сон бежал без оглядки. Снова и снова он прокручивал в голове разговор с Ким, а потом и моделировал в своем воображении все ситуации с отцом, но остановиться на какой-то конкретной, чтобы просчитать всевозможные их решения, не мог. Не мог представить реакцию Ламберта-старшего. Потому что не хотелось вспоминать предыдущие случаи, которые ставили под угрозу репутацию их фамилии. А такой случай, как сексуальная связь одного из молодых представителей их клана — это было серьезное пятно на всех сразу. Адам прекрасно отдавал себе отчет, что рано или поздно, это должно было выйти на свет, но как себя вести… Было не по себе, но о том, чтобы отказаться от Томми и речи не шло. В шумном аэропорту их встретил Стюарт Эрл. — Я все уже понял, — Эрл ловко подхватил Томми с правой стороны. Левой рукой Рэтлифф крепко держался за локоть Адама. — Я все понял еще по нашему телефонному разговору, и потом, я подстраховался и переговорил с врачами. Даже несколько раз. — Еще, конечно, и Элиша заставил, так сказать, узнать все по-родственному, — улыбнулся Томми. — А ты не улыбайся, — Эрл завел автомобиль, выворачивая руль. — Дело серьезное, а ты… — Он глянул в зеркало на Томми и Адама, сидевших на заднем сидении, смирных и тихих, но явно представляющих из себя одно целое. — А вы, — продолжил Стюарт свою мысль. — Относитесь к этому как к какому-то приключению. — Ну, только не начинай, милый, — Рэтлифф притворно-раскаивающееся вздохнул. — Не надо этих нравоучений, мы уже большие мальчики. — Не уверен, — Стюарт еще раз посмотрел на парочку позади себя. — И у меня к вам обоим очень много вопросов. — Мистер Стюарт, — только начал Адам, как у него звякнул айфон. — Секунду, — глянул он на сотовый. Томми вопросительно толкнул его в бок. — Что случилось? — Ничего, — отозвался Ламберт, глядя на месседж «Немедленно приезжай к себе домой». — Отец просит приехать. На Даунтаун почти опустился вечер, но Кимберли дома не было. Это первое, что заметил Адам, открывший дверь их квартирки и успевший едва бросить сумку у дверей. Второе — это был его собственный отец, Барт Ламберт, сидевший у стола в гостиной, и даже не сделавший не малейшего движения навстречу вошедшему единственному сыну. — Как погода в Майами? — спокойно спросил Барт. — Надеюсь, что ты отлично провел время в неплохой компании. Вместо того, чтобы начать свою юридическую практику у Вилмера. — Я все объясню, отец. — Адам подошел к столу. — У меня была очень серьезная причина, чтобы уехать. — Да, — согласно кивнул Ламберт-старший. — Я, видишь ли, навел справки, так что, причина, на самом деле, весьма и весьма серьезная. Я бы даже сказал, охренеть, насколько серьезная. Барт практически никогда не позволял себе крепких выражений в разговоре с сыном, и Адам почувствовал, что отец сдерживает свою рвавшуюся наружу ярость из последних сил. — Отец, — снова попытался Адам. — Послушай, но ведь это же совершенно обыденное дело… — Что? — Ярость, все-таки, вырвалась наружу, словно пар из перекипевшего котла. — Обыденное? Ламберт-старший помолчал. — Со стороны это выглядит не очень ясно… — Адам сел напротив отца. — Но, если бы ты смог поставить себя на мое место… — Адам, — ярость в голосе сменила горькая усталость. — Я тебе скажу, как это выглядит со всех сторон. Понимаешь, Стюарт Эрл не последний человек в Лос-Анджелесе. Его личная жизнь, разумеется, не достояние папарацци и желтой прессы, но и не тайна за семью печатями. Томми Джо Рэтлифф — его партнер, считай, любовник. И все бы ничего, да только вот некий Адам Ламберт, — единственный сын и наследник династии Ламбертов, соблазненный этим жалким порочным Рэтлиффом, собирается спустить в унитаз все, все, что у него есть, — порядочное имя и положение в высшем обществе! — Что это за средневековые предрассудки, отец? — Адам еще раз попытался свести все к разговору по душам, в надежде, что Ламберт-старший остынет и все поймет сам. — Разве ты сам не говорил, что мы свободные люди в свободной стране? — Ты дурачка-то из себя не строй, — Барт и не думал остывать. — Я сейчас не буду изъясняться в лучших традициях аристократических семейств, а скажу тебе прямо: все эти твой эротические эксперименты засунь себе… — Он споткнулся, почувствовав трагикомизм ситуации, но тут же продолжил. — Не важно, куда. Куда хочешь, туда и засунь! — Повысил голос. — И с этой минуты никаких извращений. Никаких, ты понял меня? Адам молчал, глядя отцу прямо в глаза. — Не понял? — тихо переспросил Барт. — Я люблю Томми, если ты сам не понимаешь, в чем здесь дело, — ответил Адам. — Слишком много свободы у тебя было, по всему, — Ламберт-старший поднялся со своего места. — Что же, под замок я тебя посадить не смогу, при всем моем желании, но и выносить, как те же Лоуторпы полощут мое, — он выделил голосом слово «мое». — Имя, я не позволю. — Конечно, без Лоуторпов тут не обошлось, кто бы сомневался! — Адам хотел напомнить о всех художествах Кристофера, но был остановлен тяжелым взглядом отца. — По крайней мере, Лоуторп не такой извращенец, как мой… сын. — Фраза отца убила все желание Адама продолжать разговор в подобном ключе. — С этого момента ты совершенно свободен. Адам ждал продолжения, и оно оказалось еще хуже, чем он мог себе рисовать в своем воображении. — Совершенно свободен. С этого момента тебя больше ничто не связывает с нашей семьей. Вилмер уже закрыл для тебя практику, выкручивайся сам. С университетом тоже разбирайся сам. Кимберли отсюда уже съехала, так что, давай, и ты тоже собирай свои вещи. Или плати за квартиру сам. Только не забудь, что все твои счета соответственно тоже заблокированы. — Еще несколько дней в этих шорах-линзах, — Томми с удовольствием растянулся на своей кровати. — И все, врач сказал, можно будет снять и смотреть на мир, как и прежде. — Вот видишь, — Элиш говорил, стоя у открытой двери в томмину комнату, а Стюарт разбирал вещи из его дорожной сумки. — Я сразу сказал, что все будет хорошо, Колин — талантливый офтальмолог, и время мы не упустили. — А мне так хочется поскорее их снять, — вздохнул Томми. — Чтобы, разумеется, увидеть не нас, а своего прекрасного принца? — не удержался Эрл. — Мог бы и поставить нас в известность о своем, так сказать, романе. — Ну, Стюарт, — остановил его Элиш. — Дай мальчику отдохнуть, собраться с мыслями, что ты сразу допрос с пристрастием устраиваешь? — Вот, — задрал подбородок Томми. — Вот человек сразу понимает несчастного сироту. — Слушай, сирота, — Стюарт редко поддавался на томмины изысканные шутки. — Я тебе, конечно, не нянька, но мог бы хоть изредка делиться важными фактами из своей личной жизни. Без подробностей, — поспешил он предвосхитить очередную томмину тираду про неприкосновенность личного пространства. — Просто на всякий случай, чтобы мы были в курсе. Их разговор прервала трель айфона Томми, и он нашарил его на кровати. — Да, — ответил он, услышав любимый голос. — Да… — уже растерянно отозвался он еще раз. — Конечно, ты… — Стюарт, — позвал Томми уже выходящего из комнаты Эрла. — Адаму нужно со мной поговорить, но… — Пускай он приезжает сюда, — по встревоженному тону Томми Стюарт понял, что что-то произошло. — Что-то важное? — Он не сказал, но я думаю, точнее, я уверен, что это связано с его разговором с отцом. — Значит, его отец реально не догадывался, что его сын гей? — Все сложно, — вздохнул Томми. — Пожалуй, только сам Адам сможет все это объяснить.