Сто соблазнов и покорность

      Уже было предрешено, что в человеке так или иначе есть две личности, и лишь одной дают шанс вознестись над разумом человека, получив контроль. Однако исключением являлся Леон, который после произошедшего не спешил вновь прятать своего нерешительного клона с болезненным видом. Пускай так, этот факт Сэнди было легко принять. Но в голове появился новый вопрос, связанный с доверием. Можно ли довериться тому, о ком одновременно знаешь всё и ничего? Это как быть знакомым с сюжетом не прочитанной самостоятельно книги — знаешь лишь поверхностную сторону, а вот о внутренней приходилось лишь изредка слышать. Когда перед тобой стоят дни, наполненные свободой, то есть время лишний раз поразмышлять об этом. Ситуация на сей раз была совершенно иная.       Стоило только рассеянному парню приподняться, его оттолкнули, заставив резко и болезненно встретиться со стеной, чью прохладу уже не отталкивала ткань накидки. Озноб утих почти мгновенно, так как к нему прижалось на тот момент горячее тело, тепло которого нужно было ослеплённому Сэнди. А когда же ещё на шее начали промелькать недолгие ожоги из-за чужого дыхания, то мурашки всё же прошлись по его спине, заставив выгнуться и блаженно откинуть голову назад. Не было ясно, что на него так влияет: повязка, скрывающая за собой целый мир, или осознание того, что он под властью двух парней, чьи намерения совпадают. Он не знал, но был готов поклясться, что у него даже в уме не было мысли противостоять им. В конце концов, двое на одного — нечестно.       К нему не прикасались, а дразнили, как дворняжку, которую хотят загнать в перевозку. Песчаный первое время держался, не желая признавать поражения, но нервы и терпение висели на ниточке, на очень тонкой и почти ничтожной ниточке… Тот шумно втянул воздух, почти что проскулив: — Начни уже что-нибудь делать со мной…       Со стороны одного из Леонов послышался ожидаемо довольный смешок. — Так и знал, что не вытерпишь. Ладно, твоё желание — закон.       Сэнди почувствовал грубое прикосновение к его плечам, разворот, и вот уже щека страдает от холодной и твёрдой стены, а бёдра, наоборот, сильно выпучены и медленно сгорают из-за жарких поцелуев, ласкающих каждую клеточку нежной кожи. Хоть ему тогда было не подвластно зрение, что-то подсказывало, что его вновь выводит из себя клон, а не сам Леон. И, как оказалось, это чувство не подвело. — Да, можешь пока что вот так с ним побаловаться, — пролепетал «оригинал», шумно отходя от парочки. — Я сейчас кофе принесу. — Зачем кофе? — мигом спросил Сэнди, отвлекаясь.       Однако его сразу вогнали обратно в эйфорию, стоило только чужим рукам начать настырно ласкать его ещё возбуждённый член. Вперемешку с прикосновениями губ к ягодицам это было восхитительно, хоть необычно. Стояло ощущение, словно наслаждение уже разнеслось повсюду, задев даже пальцы, которые тоже порой дрожали от происходящего. На миг даже мандраж, вызванный кофе, исчез в нём, и тот смог тихонько прошептать: — Как же ты от Леона отличаешься…       Среди слабой отдышки и странных хлюпающих звуков было проблематично разобрать ответ, да и, впрочем, это было не столь важно. Песок мог свободно некоторое время постанывать в собственную руку, ловя каждую дозу эндорфинов, а когда же к ним вернулся Хамелеон с кружкой кофе в руках, то клон оторвался, оставив за собой лишь маленький осадок. Тяжёлое дыхание сопровождало их двоих и было крайне, как на зло, приставучим, что заставило Сэнди потратить целую минуту своей жизни на попытки успокоиться. Леон же, всё это время стоящий в стороне и наблюдающий за этой жалкой картиной, недовольно цокнул, приметив: — Кофе уже остыло. Могли бы заранее остановиться. — Прости, я думал, ты не будешь таким быстрым, — отозвался Лео-2, который на заметное расстояние отошёл от Песка.       Ему в ответ лишь фыркнули, а потом внимание «оригинала» перебралось на ослеплённого парня. Тот подошёл к нему сзади и, предварительно пройдясь взглядом по оголённой спине, протянул руку, а затем наклонил кружку, позволяя горячей жидкости вылиться и немного обжечь область позвоночника. Сэнди больше от неожиданности, нежели от острой боли вскрикнул, съёжившись. — Что ты делаешь?! — первый озвучил всплывший вопрос Хамелеон-2. — Ощущения проверяю, — пробубнил тот, а после чего обратился к пострадавшему: — Приятно? Больно? Что чувствуешь?       Что можно чувствовать, когда действительно обжигающие капли до сих пор стекают с тела, будто пот? Чувствительность давно приобрела новый уровень из-за «потери» глаз и до этого момента казалось, что это даже хорошо. Сэнди же был готов прямо сейчас бросится на лёд, лишь бы потушить эти неприятные спине ощущения, но и вслух произнести замечание не получалось, так как язык был способен произнести только один сплошной мат.       И эта оплошность обошлась ему дорого: кофе на сей раз оказалось на его плечах, которые и без того страдали от поцелуев жаркого солнца. Сдержать болезненный стон уже являлось нереальной вещью. — Мне больно. Слишком горячо, — прошептал Сэнди, чуть отстраняясь. — Прекрати, пожалуйста…       Стояла удушающая и нагнетающая страх тишина. До последнего в голове держалась мысль, что Леон не будет милосерден и, ссылаясь на плохое настроение, выльет всё содержимое на чужое тело. Однако тот прекратил, шумно поставив кружку на ближнюю тумбочку. — Ладно, не в этот раз, — с явным разочарованием проговорил тот, но вскоре сожаление заняло первое место в его тоне. — Извини, я как-то не продумал тот вариант, что тебе не понравится. — То есть ты был уверен, что мне понравиться? — возмущённо спросил Песок. — Кому вообще может понравиться то, что на него кофе выливают?..       Клон уже начал что-то говорить, но Хамелеон зашипел, ярко намекая молчать. Ему легко повиновались. — Не бери в голову. Я смогу перед тобой извиниться за это когда-нибудь, наверно.       Удалось уловить некие интригу и предвкушение в голосе парня и Сэнди, будучи ещё не одурманенным, смог догадаться, к чему эта пауза. Сумев одолеть предосторожность в себе, тот легонько и якобы невольно повилял бёдрами, сказав: — А сейчас что?       Не заметить этого было невозможно, а тем более для того, кто уже давно именно это место пожирал взглядом. Своеобразное приглашение мигом приняли и через секунду Леон вовсю пользовался предоставленными услугами, руками слабо сжимая сгоревшие плечи и заставляя сильнее прижаться к стене. Только после того, как Песок шумно выдохнул и подпёр щёку рукой, ему наконец ответили: — Сейчас же ты слишком заманчиво выглядишь, чтобы просто в стороне стоять и глазеть на тебя.       Дико хотелось ответить, но чувства взяли своё, резко появившись на сцене. Тонкие пальцы сначала вызвали дрожь, спустившись с поясницы на невидный копчик, а затем те бесстыдно проникли внутрь тела, провоцируя обладателя потерять дар речи. Движений не было, но летавшая в воздухе нервозность портила всю ситуацию, особо сильно сужая проход Сэнди, который всеми силами пытался расслабиться, но, к сожалению, безрезультатно. Его свободная ладонь, видя безысходность, спустилась вниз и, пройдясь по всей длине торса, достигла члена, начав его неторопливо ласкать. Заметив это, Хамелеон лишь хмыкнул и на миг оторвался от столь занимательного дела, вдруг требовательного проговорив: — Иди сюда. Не всё же время тебе в стороне сидеть.       Послышались торопливые шаги, после которых повисла недолгая, но безумно напряжённая тишина. Не успела тревожность полностью напрячь Сэнди и навсегда отбить остатки спокойствия, как тот почувствовал лёгкое прикосновение к своему носу, очень похожее на безобидный поцелуй. От него быстро оторвались и, заметив озадаченность на лице, проговорили расслабленно, еле слышно: — Это я. Всё хорошо… Я не боюсь тебя, поэтому могу тебя поцеловать. Правильно же?.. — Правильно… — осознав, что соприкосновения губ действительно успокаивают, Песок слабо улыбнулся.       Клон удосужился лишь кивнуть, прежде чем накрыть чужие губы своими. Он сам был сравним с маленьким солнышком, еле-еле разносящим свет в этом дрянном мире — также хотелось стоять по несколько часов под его лучами и получать желанное тепло и лёгкость на душе. Именно эти чувства захватили тогда их, медленно превращая мягкий поцелуй в идеальный способ расслабления. Пока маленькие и отчасти даже аккуратные движения осуществлялись внутри Песчаного, тот всеми силами увлекал в очередную пучину бесстыжести Хамелеона-2, не слыша на этот раз крики совести за чрезмерную грубость. Наоборот, в сердце играла удивительная гармония и даже появился некий азарт, который им двоим ранее не был знаком. Сэнди позволил себе оторваться только после того, когда из него вытянули пальцы и разнесли ощущение мимолётной свободы в области таза.       Он всё ещё был жертвой жадного лукавства, которое заставило его по-детски наивно спросить у Леона: — Что, всё? Тебе надоело? — Ты сегодня какой-то странный, — донеслось ему в ответ. — Обычно ты гораздо увереннее себя ведёшь, а сейчас что? Вон, кажется, сейчас с ног свалишься.       Дельной мысли в уме не было, которое могло послужить прекрасным объяснением. Растягивать время, пребывая в таком положении, не хотелось, поэтому Сэнди махнул головой, нервно сглотнув. — А разве это плохо? — промямлил тот, так и не найдя ответа. — Я так понял, тебе хочется чего-то новенького попробовать? Можем начать с этого.       Со стороны Хамелеона не послышалось ни одно слово, что наводило на мысль про очередную долгую тишину между ними… Однако растерянностью Песчаного мигом воспользовались, вновь развернув его и заставив встретиться лицом к лицу с человеком, чьё опьянённые дыхание ласкало кожу. Губы сами чуть приоткрылись от фальшивого удивления, но настоящее почти мгновенно поприветствовало, стоило только крепким рукам схватиться за бёдра и, сильно сжав их, прижать тело Сэнди к стене, причём с такой силой, что по позвонкам прошлась мимолётная боль. Хотелось вырвать из себя ожидаемый вопрос, но Хамелеон сам нетерпеливо прошептал: — Закинь на меня ноги. Прижми к себе.       Не было смысла перечить ему — ноги торопливо обвили парня, сходясь за его спиной, а руки, ранее пытающийся найти опору в стене, мягко тронули шею, позволяя ещё больше сократить расстояние между их лицами. Поистине волшебно было, даже будучи ослеплённым, чувствовать на себе изучающие, внимательные и такие несдержанные взгляды, чьи шаловливые щупальца добирались даже до неприметных ключиц… Невозможно было не ухмыльнуться, после слащаво закусить губу и в конце прошептать: — Так и будешь смотреть на меня? — Чёрт, как же ты меня выводишь… — прошипел «оригинал», наклоняясь.       После его слов по комнате пронёсся протяжный стон, вызванным резким и глубоким, но по-своему прекрасным проникновением. Вся длина члена сначала ощущала, как мышцы сужаются, отталкивают нежеланного гостя и отвергают желание близости. И лишь то, что Сэнди невинно кивал, прикрыв рот рукой, позволило Леону окончательно затеряться в лабиринте безумия и начать двигаться с самых первых секунд быстро и беспощадно, словно перед ним кукла, а не живой человек. Ноги тряслись, голова шла кругом, губы, блестяще манящие к себе, оставались одинокими, но никто из них не прерывал сея бешеную агонию, которая то и дело вызывала будоражащую дрожь. Быстрый темп не давал успокоиться, загоняя Песка, чьи ощущения были очень противоречивые, только больше в озадаченность. Однако тогда, когда он стремительно таял под грубыми прикосновениями, ему было всё равно на это. Он послушно терпел каждое новое движение, находя постепенно в них целую вселенную, где царит одно неясное, но всё же удовольствие. То, что повязка так грубо закрывает весь выводящий из себя вид, не мешало, а только, наоборот, заставляло почувствовать такие чувства, которые ранее могли вызвать лишь стыд.       Наслаждение зловеще захватило их, стоило только Хамелеону прижаться, слегка прикусить обожжённую кожу на шее, и, получив удовлетворённое шипение, ускориться. Мухлёж боли был тогда сравним с божественным даром, а не с душераздирающими ощущениями, которые болезненно царапают каждую беспокойную клеточку тела. Впервые от этого адекватность падала в ноги, как пойманная за кражей служанка, умоляя окончательно помиловать её и оставить хотя бы единственное упоминание о ней. Однако этого не случилось. Пока грубые движения выгоняли из Леона всякую жалость, Сэнди, сам того не замечая, весь извивался, пытаясь идти навстречу и усилить столь необычные чувства внутри, которые за считанные секунды успели захватить его. Ещё один сладострастный стон вылетел из него, когда Лео-2, также потеряв терпение, пристроился рядом и, торопливо начав ласкать чужой напряжённый член, вцепился в губы, выдавив из себя еле слышное постанывание.       От этого в животе просто бурным ураганом залетали бабочки, разнося такой жар, который с настоящим огнём не сравниться. Отрывистые, но приносящие удовольствие толчки, жадные поцелуи, движения руки в области таза, полный контроль над собой, слепота, открывающая заметное повышение чувствительности — всё просто заставляло Песчаного выгнуться и, даже не попытавшись сдержаться, выплеснуть горячие капли прямо на своё тело. Те аккуратно стекали с грудной клетки на пресс, будто пародируя ранее пребывающее на нём кофе. Хамелеон от такого аж остановился, посмотрев на довольного парня так, что даже тот почувствовал на себе пристальный взгляд. — Ух ты… А ты вовсе не пытался сдерживаться, — приметил тот, чуть отстраняясь. — Так нравиться? — Да, — невзирая на шумное дыхание, ответил Песок, нелепо улыбаясь и смотря в потолок. — Извини, что так рано, но, чёрт… Это того стоило.       Сперва со стороны Леона было слышно одно лишь деловитое хмыканье, говорящие о его раздумьях. Тот аккуратно, ещё будучи в собственных мыслях, положил голову на плечо Сэнди, а потом из его уст тихо вылетело: — Будет забавно, если ты успеешь на второй круг зайти.       Сперва осознание сея фразы всё никак не приходило, но, стоило только Хамелеону вновь возвратиться к быстрому темпу и начать трепетно покусывать кожу на чужой шее, то всё мигом встало на свои полочки. Лишняя, слишком молниеносная относительно первой стимуляция разнесла дрожь и мелькающие изредка чувство остроты снизу. Тело будто именно тогда проснулось и стало показывать ту реакцию, которая ожидалась с самого начала — болезненный, совсем неправильный процесс. Казалось, он еле-еле карабкается по этой горе с целью на самой верхушке найти настоящее наслаждение… Однако Сэнди задыхался от наплывшего на него удовольствия не из-за проникновений, а из-за поцелуев, слабых укусов и из-за руки клона, которая продолжала торопливо проводить пальцами по всему члену, пробегаясь даже по ощутимым венкам. Постепенно знакомый пик блаженства вновь сковывал его в своих цепях, позабыв о рамках приличия.       И спустя ещё пару несдержанных толчков всё растворяется, приводя их к ожидаемому концу — сначала будоражащая дрожь, после особенно чувственные и шумные поцелуи Леонов в губы и шею, а потом всё тепло само вылетает из них, пачкая собою различные места. Только тогда ровное дыхание смогло начать ликовать, так как троица принялась медленно, но решительно успокаиваться и осознавать произошедшее.       «Оригинал», наконец оторвавшись от чужой шеи, томно выдохнул: — Ты всё же успел… — Не хотел вам проигрывать, — поспешно ответил Песок, почти отдышавшись. — Я не думал, что это будет так утомительно…       Тишина несколько мгновений окунала их в расслабленную мелодию, но Хамелеон-2 вдруг прервал её, признавшись: — В тебе очень тепло было. Я почти мог всё ощутить. — Это даже так работает? Хотя, может, это даже к лучшему, — Сэнди, стягивая с себя повязку, добавил заинтересовано: — Вы двое прямо всё чувствуете? — Ага, — Лео кратко кивнул, опуская парня на ноги. — В конце концов, у нас одно тело на двоих. Отличаемся разве что характерами.       Удержать равновесие после подобного было крайне проблематично, а для парня, которого ещё слепит с непривычки свет, нереальным. Тот вовремя смог найти поддержку в Хамелеоне и, покрепче ухватившись за его потрёпанную толстовку, произнести: — Дай мне кофе допить… Может, легче чуть станет. — Я подам, — встрял в разговор клон, уже схватив с тумбочки кружку.       И даже выпитый наспех охлаждённый напиток не смог исправить ситуацию, одарив Песчаного внезапной мигренью, усталостью и ознобом. Фиалковые глаза мельком взглянули на парней, чьи тревожные взгляды были уставлены на него, и ответ на заданный ранее вопрос сам пришёл в голову.       Им можно доверять. Снаружи они идентичны, ничем, кроме выражения лица, не отличаются, но вот внутри у каждого свой мир, где есть маленькое, но самое важное и заметное местечко для партнёра. Те могут заботятся, могут уделять должное внимание, а главное — могут любить Сэнди за один факт его существования. Это поистине согревает и растапливает самые большие айсберги обид и боли… Улыбка сама налезает на лицо, а спонтанные слова вылетают из уст также легко как бабочки: — Как хорошо, что вы есть у меня.       Леоны растерянно переглянулись между собой.