Adopted death

На мраморной плите спать было откровенно неудобно. Нет, понятно, Винсент уже не совсем человек, а то и совсем не человек, и у него могут быть другие критерии комфорта, но неужели ему нравится так спать? Будто на погосте прикорнул, разве что ветер не дует — склеп, да и только. Укутавшись в тонкое одеяло плотнее, Люсьен повернулся на другой бок и свесил руку с плиты, пытаясь найти более удобную позу для сна. В наступившей тишине послышался шорох, цокот маленьких коготков по каменным плиткам пола, а потом мокрый усатый нос коснулся пальцев Люсьена. — Диззи, нет, — сонно пробормотал он, раздражённо махнув ладонью, чтобы отогнать от себя крысу. — Уйди, я спать хочу. Крыса поднялась на задние лапы, ткнулась затылком в ладонь Люсьена, и тот машинально почесал ей макушку, не открывая глаз. Она пискнула и забралась на каменную плиту, сворачиваясь тёплым комком у него в ногах. Она хорошо запомнила — двуногий проснётся и даст ей еды, если она не будет мешать ему. Крыса появилась в Убежище несколько месяцев назад, облюбовав для своих визитов покои Винсента. Сначала Люсьен хотел испепелить её, чтобы отработать новое выученное заклинание, но зверёк показался ему забавным, и он передумал, а Диззи — так он назвал её — осталась. Она приходила только тогда, когда он оставался один в этой спальне-склепе: инстинктивно, как и всё живое, опасалась нежити. Лашанс, впрочем, нежити такого рода совсем не опасался, прибегая из общей спальни под бок к наставнику, вызнавая у него новые заклинания или истории из жизни. Иногда Люсьен даже разговаривал с ней — рассказывал, как выполнил контракт, в чём заключалась главная сложность, и какие выводы для себя он сделал, что извлёк из собственных или чужих ошибок. Не то чтобы у него не хватало собеседников, он был неизменно ласков с другими братьями и сёстрами, его любили — и он сторицей возвращал эту любовь своей Семье, но свободное время предпочитал проводить в одиночестве, истязая себя занятиями магией или тренировками. Сейчас он не был единственным учеником Вальтиери и, несмотря на свой достаточно нежный возраст, стремился превзойти любого из них — каждого — всех, вместе взятых! — Этот манекен убил твою любимую крыску, и ты решил отомстить? — насмешливо поинтересовался Гаэлиан, один из старших братьев, который вот уже битый час наблюдал за тем, как Люсьен отрабатывает удары. Лашанс сдержанно выдохнул, восстанавливая сбившееся дыхание, отбросил с лица непослушную прядь. Он не обижался на братьев за шутки, хотя скрывал, что привязался к своему питомцу и находит её компанию вполне приятной, чтобы провести вечер за чтением и порассуждать вслух, подкармливая крысу сухарями. — Спикер говорила, что у нас не должно быть привязанностей, — Ко’лани, одна из учениц Винсента, каджитка, ровесница Люсьену. Она покачивала пушистым хвостом, перекатывая в ладонях магический огонёк. — Только к Семье. А ведь и правда, крыса не была частью Семьи, а в некоторых Убежищах, он слышал, были питомцы — общие, которые могли и защитить в случае опасности, и скрасить досуг. Но Диззи не была из них. Это было неправильно, так привязаться к глупому животному, пусть даже она и смотрела на него своими умными глазками, словно понимала всё, что он ей рассказывает. — И действительно, — задумчиво произнёс Люсьен, к некоторому разочарованию Гаэлиана не став защищать свою питомицу. Он убрал клинок в ножны и вышел из тренировочного зала, оставшиеся только проводили его взглядами. Диззи смотрела на него доверчиво, шевелила жёсткими усами, принюхиваясь к зажатому в кулаке Люсьена угощению. — Понимаешь, Дизастер, это было моей ошибкой. Но я не хочу, чтобы ты умерла от голода или чтобы тебя съели уличные бродяги. Ты отправишься к Ситису счастливой, понимаешь? Маловероятно, что Диззи понимала, но вид у неё был до крайности умный, она поднялась на задние лапки, прижала к груди передние, выпрашивая угощение. И дождалась — угощение оказалось роскошным куском ароматного сыра, который она тут же съела, приласкавшись шерстяным боком к ногам Люсьена. Он не шелохнулся, когда крыса у его ног вздрогнула и обмякла, едва доев сыр. Всё, что не его Семья — недостойно присутствия в его жизни. Да и смерть Диззи была сладкой, яд был безвкусным и убил её мгновенно, безболезненно. Какое-то время он ещё смотрел на околевшую крысиную тушку, а потом испепелил её одним заклинанием в бездымном пламени и снова открыл книгу, начиная новую главу в учебнике по магии разрушения. Гаэлиан и Ко’лани, прятавшиеся за приоткрытой дверью, переглянулись и неслышно растворились в темноте лестницы. Им почему-то расхотелось дальше шутить над этим странным юношей, воспитанным в крови и смерти.