Страсть вампира

      Прошла почти неделя с тех пор, как Сецука столкнулась у дверей в кондитерскую с Неро. После того случая из-за того, что она ушла из дома без ведома отца, ей строго-настрого было запрещено покидать поместье, и к ней был приставлен один из людей господина Сугиямы. Сецука очень не любила Сато-сана. Мужчине было сорок три года, и он был чертовски дотошный. Да настолько, что он даже сопровождал Сецуку до уборной и ждал часами за дверью даже зная, что она заперлась там чисто из своего каприза, чтобы подразнить его. Но Сато-сан терпеливо относился к подобным выходкам юной Сецуки и не обижался, когда она опрокидывала на него чашку с водой, скидывая всё на свою неаккуратность и рассеянность.        — Шкаф-сан, сколько часов вы сможете продержаться в ожидании, словно маньяк и извращенец, меня из дамской комнаты? — ехидно спрашивала его Сецука, шутливо и по-детски называя его Шкаф-сан. А прозвала она его так из-за его высокого роста и широкого телосложения. Но Сато-сан всегда держал себя в отличной форме.       Но на такие словечки он отвечал всегда молчанием, и Сецука всегда восклицала в сердцах: “Боже, да говорить с ним то же самое, что и с камнем! Неужели отец не отыскал более интересного и разговорчивого собеседника?”. Много раз она пыталась с ним заговорить, но Сато-сан всегда отвечал безмолвием, и очень скоро Сецуке это поднадоело, и она перестала всячески его подкалывать. Но Шкаф-сан она называла его вплоть до тех пор, пока отец не отозвал его к себе. Господин Сугияма заручился «честным словом» Сецуки, что она больше не будет сбегать из поместья, хотя всё равно был уверен, что она снова уйдёт, как только выдастся подходящий момент. Такие выходки дочери позволили бы господину Сугияме частенько «наказывать» непослушную Сецуку в своей комнате.       — Кирие, дорогая, — позвала Сецука свою служанку. — Принеси мне мой плащ, пожалуйста.       — Госпожа, умоляю вас! Пожалейте свою преданную рабыню. Да буду я жертвой у ваших ног! Сугияма-сан снова разгневается на меня за то, что я помогаю вам сбегать. Пожалейте бедную сиротку, мне потом некуда будет идти.       — Не беспокойся, Кирие, сегодня отец обещал прийти поздно. У него важное собеседование насчёт лесных плантаций. Я ненадолго, — сидя на кровати и расчёсывая волосы, сказала Сецука. Она не отводила взгляда от окна, вид которого открывался на любимый сад и не менее любимый ею храм богини Инари. Сегодня Сецука уже довольно много молилась божеству, охранявшему сад. Теперь же ей хотелось пройти тем же путём, что и неделю назад в надежде, что она сможет вновь встретить того самого мальчика Неро. Но сколько бы Сецука ни выходила, она ни разу его не видела. Она потеряла было надежду, но четвёртая вылазка увенчалась успехом. А случилось всё так.        Кирие проводила свою хозяйку и занялась уборкой её комнаты. Сецука вышла с заднего двора, чтобы никто, помимо горничной Кирие, которой Сецука доверяла, не видел её.       Ослепительное солнце встретило Сецуку за пределами сада. Был час дня, поэтому солнце сияло ярче обычного. Сецука стала снова наблюдать за суетой на улице, но уже не с таким рвением и интересом, как это было пару недель назад. Только одно интересовало её – где Неро. Она боялась, что мальчик уже давно покинул эти места, а может даже и сам Киото. Эта мысль огорчило Сецуку, ведь ей так хотелось расспросить этого мальчика.       Сецука зашла в кондитерскую. Пока здесь было тихо. В углу, на прежнем месте, за своим столиком и на кресле-качалке сидела и, кажется, дремала Курияма-сан. На лице этой старушки всё так же сияла улыбка, даже когда она спала. Правда, иногда она просыпалась, открывала свои узенькие глазки, оглядывала посторонних, словно проверяя кто пришёл, а кто нет, и потом снова отдавалась дрёме, продолжая покачиваться на кресле. Сецуку всегда умиляла и забавляла эта миловидная старушка, почти беззубая. Ей даже казалось, будто Курияма-сан и вовсе не покидает «Эльфийскую сказку», ведь, когда бы она ни приходила, Курияма-сан всегда была здесь.       — Ох, Сецука-тян, в последнее время ты участилась заходить к нам. Что-то случилось? Ты озадачена чем-нибудь? — с материнской заботой произнесла Такахаси-сан.       — Неро не появлялся? — спросила Сецука и устроилась за столом. Акико-тян тут же поспешила за зелёным чаем.       — Нет, милошка́, — качаясь на стуле, в полудрёме, произнесла Курияма-сан, — ш тех пор он ни разу не появлялша́.        — Поражаюсь вам, Курияма-сан, — весело воскликнула Такахаси-сан. — Ваша способность одновременно спать, говорить и наблюдать – воистину ужасает!       Курияма-сан ещё сильнее сузила свои прикрытые глазки, ещё больше растянула улыбку, пробормотала «ох-хо-хо» и молча продолжала покачиваться на кресле, крепко сжав стакан между ладонями.       — Какая же она всё-таки необыкновенная! — весело продолжала хозяйка заведения.       — Да, не то слово, — тихо, с лёгкой улыбкой ответила Сецука. К любимому чаю она так и не притронулась.       — Что тебя беспокоит, дорогая? — видя озадаченность Сецуки, спросила Такахаси-сан и подошла к ней, одиноко сидевшей. — Ты из-за того хулигана так себя изводишь? Зачем тебе этот невоспитанный беспризорник?       — Эх, Такахаси-сан! — устало воскликнула Сецука. — Как бы эгоистично и жестоко с моей стороны это ни звучало, но я действительно надеюсь, что он сирота. Понимаете, мне так одиноко в поместье, отец практически не выпускает меня из дома, заперев, словно птицу в клетке. Поэтому мне нужен кто-то, кто бы раскрашивал мои однообразно, скучно и серо текущие деньки. Я не хочу, чтобы мне всегда было одиноко.       — А не лучше ли завести себе кошечку или собачку? Зачем тебе этот хулиган и вор?       — Ох, богиня! Упаси меня от этих зверей!       Такахаси-сан усмехнулась. Больше она не проронила и слова и лишь ласково улыбнулась Сецуке, которая, вздохнув, уронила голову на стол.       Глаза Сецуки смотрели на улицу, где по-прежнему суетился народ. Много магазинов простиралось по ту сторону от дороги, а в особенности – продуктовых. А вот и та самая мясная лавка, где, видимо, Неро три недели назад утащил кусок мяса. Сецука до сих пор хорошо помнила залитые кровью глаза Неро. От ярости ли это было или от слёз – Сецука не могла знать. И единственное, о чём она мечтала на данный момент – это встретить его ещё раз.       И вот, он появился. Сецука увидела мальчика, так похожего на Неро, по ту сторону от дороги. Сначала она подумала, что ей просто померещилось, потому что Неро тут же пропал с обозрения. Она разочарованно вздохнула и снова безнадёжно опустила голову. Но вдруг она снова его увидела, и на этот раз – отчётливее. Неро выходил из магазина и делал он это крадясь и пряча что-то под грязной футболкой. Сомнения Сецуки тут же развеялись. Она поняла – это точно был Неро!       Но внезапно случилось то, что явно не входило в планы Неро: один из прохожих заметил, что он пытался что-то своровать. Схватив сорванца, незнакомец окликнул продавца, тем временем, как Неро отчаянно пытался освободиться из крепкой (или это он был слаб, что не мог выбраться) хватки мужчины. Яростный взгляд Неро будто говорил сам за себя, мол: «Не твоё дело! Куда лезешь, старый дурак!».       Вот из магазина вышел другой мужчина, видимо, продавец. Благодарно пожимая руки незнакомцу, он грубо схватил маленького воришку, который обронил буханку свежего хлеба, за локоть и одарил его презрительным взглядом. Продавец что-то яростно кричал и куда-то тащил Неро. Сецука не могла смотреть на это. В груди у неё всё сжималось от отвращения к жадности людской. Неужели от одного куска хлеба маленькому ребёнку они разорятся? Может он просто пытался выжить в тяжёлых условиях!       — Как же люди чёрствы! — воскликнула Сецука и тут же ринулась на подмогу Неро. Она вся пылала гневом, словно вулкан, пылающий огнём. Сецука быстро перебежала дорогу, а когда оказалась рядом с конфликтующими, обняла Неро. — Прошу простить моего брата! Этот ребёнок совсем не хочет учиться манерам. Мой брат настолько упрям, что даже слушать меня не хочет. Возьмите, это за хлеб, — она вручила в руки недовольному мужчине деньги и даже добавила сверху, мол: «за моральный ущерб и отнятое время». Продавец что-то презрительно пробубнил, вроде: «следите за своим братом» и скрылся в магазине.       Сецука схватила ошарашенного Неро за локоть и потащила за собой. Весь путь она молчала. Иногда она украдкой поглядывала на Неро, будто пыталась в чём-то убедиться. Что-то тревожило её в этом ребёнке. Но что именно, она пока не знала.       Наконец, Неро не выдержал и злостно воскликнул:       — Куда ты меня ведёшь, дура? — он отдёрнул руку и остановился. — Кто ты вообще такая?       — Да что же ты такой упрямый? Просто мог бы тихо топать за мной и не смотреть на меня с такой злостью, будто я отняла у тебя конфету! — вспылила Сецука.       — Ты лишь отнимаешь у меня время, — громко продолжал Неро. Тогда Сецука не выдержала и резко повернулась к нему. Капюшон соскользнул с её головы. Ветер, воспользовавшись этим, подхватил розовые пряди её волос, и те аккуратно легли на плечи Сецуки. На мгновение Сецуке показалось, будто Неро, до этого яростно глядевший на неё, смущённо отвёл взгляд. Он произнёс:       — А ты красивая… Хоть и дура! — Неро узнал в этой особе ту самую девушку, которую три недели назад обозвал чучелом. Ему даже стало немного стыдно за такие свои слова.       — Несносный ребёнок, — устало ответила Сецука. — В любом случае, если тебе некуда идти, ты будешь жить со мной. Тебе больше не придётся воровать и жить на улице. Теперь у тебя будет дом, если, конечно, у тебя его нет, — Сецука ласково улыбнулась и протянула удивлённому Неро руку. — Ну так что, пошли домой?       Неро не смог сдержать своей детской улыбки. За все свои одиннадцать лет он не ощущал такого тёплого отношения к себе. Нет, были, конечно, времена, когда у него были родители. Хоть он их и не помнил, но был уверен, что его любили. Однако после их смерти, он не видел ничего, кроме жестокого обращения. И лишь эта девушка отнеслась к нему со всей теплотой, лишь эта девушка улыбалась ему и протягивала ему, грязному и лохматому, свою руку. Кажется, он впервые за долгое время захотел улыбнуться незнакомому человеку. Неро поверил, что его жизнь теперь наладится. Он смело взял свою «благодетельницу» за руку и пошёл на одном уровне с ней.