О чем плачут боги

*за пару минут до случившегося* Русоволосый мужчина склонился над подоконником, перебирая пузырьки со снадобьями. Его руки дрожали, а зрачки было подозрительно расширены. Тем не менее, ас все же пытался внимательно рассматривать надписи на каждом из флаконов. Синеватая жидкость в одном пузырьке, серый порошок в другом… «Тошнота и головокружение», «судороги в теле», «потеря сознания и замедление сердцебиения», - гласили надписи на этикетках. Но все это было не подходящим. «Был бы здесь Локи, то он в миг бы нашел нужное зелье», - промелькнуло в голове у бога. От злости и недовольства он начал шумно запихивать пузырьки обратно в медицинский кейс, украденный из лазарета. Старший принц был буквально на взводе, ему хотелось поскорее совершить задуманное. Он хотел поскорее убежать от своего долга, от бесконечных проблем, от отца. Ему уже надоело носить клеймо любимца Одина и будущего престолонаследника. Бог света наконец-то хотел заполучить такую долгожданную и недосягаемую для него свободу. Бальдр прекрасно знал, что его братья отдали бы многое лишь бы достичь таких же особенных и близких отношений с Одином, но если бы они только знали, что стоит за этой отцовской любовью… *** Сначала принцу даже нравилось быть любимцем Всеотца. Он ценил каждую минуту, проведенную вместе с правителем. Еще с детства маленький Бальдр с восхищением смотрел на своего родителя. Мальчик любил слушать истории царя о великих подвигах его предков и самого Одина. Бог света верил, что однажды придет и его время: он сможет запомниться своим подданным чем-то подобным. Его будут вспоминать, как великого государя, возможно, он даже сможет стать ровней своему отцу. Похожие планы на юного Бальдра были и у царя, вот только мотивы у правителя были иными. Один старательно взращивал в сыне качества настоящего лидера: смелость, ум, отвагу, силу характера. Мальчик же, в свою очередь, всеми силами старался соответствовать отцовским ожиданиям - изучал выбранные для него дисциплины, не пропускал ни одной военной тренировки, присутствовал на всех собраниях Совета. Но совсем скоро Бальдру надоело снова и снова погружаться в тонкости изучения государственных процессов. Он устал от суровой муштры и высоких стандартов правителя. Бог весны понял, что подобные занятия ему не по душе. Чтобы не разочаровать Одина, Бальдр решил реализовать себя в чем-то другом: в том, что приносило ему радость и наслаждение. Юноша втайне от Всеотца стал посещать художественный кружок при дворце. Там он научился не только рисованию, но также музицированию и актерской игре. В один из ежемесячных экзаменационных вечеров, когда старший принц должен был показывать Одину какие новые боевые приемы и правовые нормы он освоил, Бальдр преподнес Всеотцу нечто другое. Юноша вручил царю старательно прорисованные картины пейзажей и даже портрет царицы Фригг. Более того, русоволосый исполнил несколько песен, аккомпанируя себе на лире, а затем на скрипке. Всеотец внимательно слушал пение сына, детально рассмотрел каждую из картин, при этом не обронив ни слова. Бальдру казалось, что отец обязательно похвалит его за такие таланты, как делал каждый раз на подобных вечерах. Но вместо ожидаемого одобрения Один лишь молча встал с кресла и кинул подаренные сыном картины в яркое пламя камина. - В следующий раз покажи чего ты добился в более серьезных вещах, сын мой, - невозмутимо сказал Всеотец в тот вечер и покинул зал, оставляя Бальдра наедине с мыслями и разбитыми надеждами. После случившегося юноша еще долго не заикался о нежелании следовать планам отца. Старший принц не мог даже толком ни с кем поделиться своими “неправильными” мечтами и стремлениями. Мать Фригг проводила минимум времени в компании сына, стараясь, по мнению Одина, не надокучать будущему правителю своей женской болтовней. Братья были поглощены собственными проблемами и учебой. Даже их регулярные мальчишеские игры стали большой редкостью. Из-за всего этого Бальдр окончательно замкнулся в себе и свел общение с окружающими к необходимому минимуму. Вскоре Один сослал бога света на учебу в военный батальон на другом конце государства. Это еще больше усугубило и до того непростые отношения юноши с семьей. Лишь только царица Фригг изредка навещала сына. Она старалась всячески скрасить серые учебные будни юноши. Однажды асыня даже привезла краски и холсты для рисования, поддержав этим творческие порывы старшего принца. Увидев такую доброту и сочувствие матери, Бальдр попытался рассказать ей о, до этого забытой, страсти к искусству. Юноше также удалось склонить царицу на свою сторону, взяв обещание с матери, что та поговорит с отцом о возможности обучения бога в художественном лицее. Взамен Бальдр поклялся сделать все, что в его силах, чтобы стать достойным престолонаследником. Но после такого разговора с матерью, Фригг перестала приезжать в гости к юноше, зато контрольные визиты Одина участились. После окончания мучительного обучения в военной академии Бальдр, казалось, совершил немыслимое - он пошел праздновать долгожданный выпускной вместе с сокурсниками без ведома правителя. Тот день был для бога света самым счастливым за всю его жизнь: он весело проводил время со своими друзьями, простыми асами, в каком-то заурядном и не примечательном баре Асгарда. Парни пили эль, пели песни и даже умудрились в шутку подраться. Бальдр было подумал, что если Один до сих пор не послал за ним королевских стражников, то он не против подобного празднования, но такой вывод русоволосого оказался поспешным. Когда принц явился под утро во дворец, Всеотец лишь смерил его укоризненным взглядом. На любое оправдание старшего сына Один реагировал отстраненным молчанием. На последних словах рассказа юноши, царь вдруг подошел вплотную к Бальдру. Все так же, не произнеся ни слова, Всеотец цепко ухватил сына за горло и приподнял над полом. Его хватка была невероятно сильной: сколько принц не извивался, сколько не дергался - рука Одина оставалась крепко накрепко зафиксированной на шее русоволосого. Через пару секунд нестерпимый жар пронзил горло Бальдра. Боль была невыносимой, но кричать бог света не мог - казалось, отец выжигает его легкие, но замысел Одина был куда коварнее. Царь буквально испепелял гортань старшего принца до тех пор, пока голосовые связки юноши не сгорели. И снова Всеотец забрал еще одну отдушину Бальдра - его голос и возможность петь. Конечно, благодаря божественной регенерации, сожженные мышцы быстро восстановились, но срослись они, как и предполагалось, не правильно, лишив юношу не только дивного баритона, но и обрекая его до конца жизни испытывать неприятную боль при говорении. После исполненного наказания, царь вышел из тронного зала, оставив Бальдра одного извиваться от боли и осознания лишения. Через пару минут после ухода Всеотца в зал вошли двое стражников. Они грубо подхватили принца под руки и утащили в темницы дворца. Бог весны даже не пытался сопротивляться каким-либо манипуляциям асов, ему уже было все равно. Ему больше нечего было терять. За все трое суток в заточении ни один член семьи не пришел навестить новоявленного выпускника. Как думал Бальдр, его остальные родственники и не догадывались, что он вернулся домой и теперь находиться в заточении в своем же доме. В тот момент бог весны навсегда уяснил для себя, что он всего-навсего средство достижения цели для отца. Что у него лишь одна функция - быть хорошим сыном и не перечить правителю. После проведенного времени в тюрьме, Бальдр снова был погружен в суматоху деловых встреч и обсуждений государственных дел. Ни Всеотец, ни бог света больше никогда не упоминали о инциденте с избиением, обое мужчин лишь слепо следовали установленным между ними порядкам и дисциплине. Когда Бальдр узнал, что отец подыскал для него невесту, мужчина опять был в ярости. Он пытался оспорить решение Одина, а затем и повременить свадьбу, но все усилия бога были тщетны. На первую встречу с выбранной царем суженой принц пришел в новом для себя образе - он коротко остриг свои золотисто-русые волосы в знак протеста отцу. (Здоровые и длинные волосы считаются символом власти и мудрости среди скандинавских богов. Чем выше статус аса, тем гуще и длиннее должна быть его шевелюра; это же правило распространялось и на придворных дев.) Более того, Бальдр пытался всячески отпугнуть и без того робкую и стеснительную Нанну. В ее присутствии он практически полностью копировал поведение своего младшего брата - становился нахальным и грубым. Но девушка, казалось, была слепо влюблена в принца, и стойко терпела любое его хамство или неуместную выходку. Не выдержав очередного давления со стороны Одина касательно немедленной свадьбы, бог света решил реализовать давно спланированную попытку побега. Но такой радикальный шаг вновь не увенчался успехом: старшего принца нашли спустя пару дней в Непроглядном лесу голодного и измотанного. Мужчина просто не смог долго продержаться вне стен дворца и убежать далеко. Это случилось из-за того, что Бальдр практически не ориентировался в своем же царстве. Он никогда не покидал пределы города и слабо был осведомлен об опасностях дикой местности. После того, как принца поймали, его ждала очередная порка. Избиения уже стали привычным наказанием для мужчины за любое несоответствующее поведение. Одна из стен камеры практически полностью была исписана мелкими кровавыми черточками, которые бог весны оставлял каждый раз, когда его опять сажали в темницу на несколько дней. Возможно, Бальдр и смирился бы с такой его участью будущего наследника престола, и не чинил бы больше никаких попыток ослушаться воли Всеотца, если бы не последний их разговор. Эта беседа состоялась сразу после свадебной церемонии, до ужасных событий с убийством пророчицы. Именно тогда старший принц понял, что он больше не хочет быть частью страшного замысла правителя. - Меня оповестили, что долгожданный день уже совсем близко, - обратился Один к сыну. Двое мужчин уединились в покоях царя, пытаясь скрыть свою беседу от чужих ушей. - Поэтому на днях должна быть твоя коронация. После нее ты возглавишь королевство, а я…, - на секунду Всеотец замолчал, будто взвешивая последующие слова. - А я совершу наконец то, что планировал так долго - воссоединю разрозненные когда-то миры в один. - Отец, но вы же знаете, что это невозможно, - спокойно сказал Бальдр, в пол уха слушая реплики отца. Подобные разглагольствования Одина бог света в последнее время перестал воспринимать всерьез - настолько сильно он был измотан постоянным контролем и подчинением родителю. Поэтому еще с юных лет принц научился слушать, но не слышать неприятных для него персон, в первую очередь отца. Тем не менее Бальдр решил поддержать разговор: - Девять королевств нельзя объединить… это не по силам ни одному богу... разве только… - вдруг до старшего принца начал доходить смысл слов правителя. Всеотец редко посвящал кого-либо в свои планы. Даже от горячо любимого сына Один умудрялся утаить все важные детали до последнего момента. - Да, ты все верно понял, - кивнул царь, проследив за тем, как глаза русоволосого мужчины расширяются от осознания сути. Поймав на себе взгляд Всеотца, Бальдр тут же почувствовал как по его телу пробежали мурашки. Выражения лица правителя было пугающим - его глаза нездорово блестели, словно у сумасшедшего, а губы искривились в дикой усмешке. Теперь старший принц окончательно убедился в своих догадках. - Нет, отец, вы не посмеете! Рагнарёк это ужасная идея! Ход его событий предугадать невозможно. Если разбудить всех монстров, то конец придет не только восьми мирам, но и нашему. Не разруш Асгард волк Фенрир, то это сделает Сурт своим огненным мечом… - Замолчи! - рявкнул Один. - Я знал, что ты слишком узколоб, чтобы понять все величие моего плана! К тому же, ты даже не знаешь всей его сути. - Да это безумие, отец! Что бы вы не запланировали - это риск! Риск неоправданный! - теперь голос повысил уже бог света. Только от одной мысли о возможных последствиях предстоящего апокалипсиса старшего принца бросило в жар. - Неужели вы и вправду готовы пожертвовать жизнями сотен, да что там - тысячей асов и других существ ради призрачного шанса объединить миры? - каждая фраза давалась принцу с трудом, и виной была даже не привычная боль в горле, а осознание того факта, что он уже не сможет переубедить Всеотца. Правитель всегда был очень решительным, иногда даже безумным. - Ты не видишь возможностей, Бальдр! Рано или поздно наше королевство настигнет разруха и нищета, жители окраины королевства уже жалуются на нехватку пищи и неурожайные годы. Ни одно магическое заклинание не поможет создать нам из воздуха достаточно продовольствия, чтобы накормить народ. К тому же, земли Асгарда перенаселены, асы все быстрее и быстрее истощают плодородные ресурсы полей и лугов. Именно поэтому, пока мы еще достаточно сильны, нам надо объединить миры во имя блага нашей страны и будущего остальных народов. - Но это неправильно! Нельзя узурпировать одно государство, чтобы продлить существование другому! Нельзя использовать войну как решение всех проблем! - не удержался бог света. Ему было страшно даже представить, что случится со всеми невинными жителями каждого из миров. Принц знал, что его отец скрывает жестокость за своим, на первый взгляд, добродушным видом, но мужчина даже не мог представить, что его отец способен на массовый геноцид всех существующих народов во Вселенной. Ни одна благородная цель не может быть оправдана такими средствами. - Не тебе говорить мне что не правильно! - опять крикнул Один. Он был зол и раздражен словами сына, его ярость выдавали вздутые вены на висках. - Рагнарёк уже не остановить, он в любом случае настанет. И лучше уж быть на стороне тех, кто его инициировал и контролирует, чем наоборот. Последняя фраза Одина прозвучала как угроза. Бальдр сразу понял, что ждет его в случае неповиновения. Но сдерживаться русоволосый уже не хотел, ему важно узнать правду. - Так помощь в организации Рагнарёка это то, ради чего вы меня растили все время?! Пичкали знаниями и тренировками, как свинью едой ради жирного мяса? - Если ты это так видишь, то да, - сурово сказал Один. - А что если я откажусь? Не захочу участвовать в ваших ужасных планах по разрушению миров? - с вызовом спросил старший принц. Ему казалось, что этим вопросом он сможет разоружить отца, но реакция царя оказалось совершенно другой. - Что ж, тогда, мой сын, - размеренно и спокойно начал седовласый, - я очень разочаруюсь в себе. Даже сказать - крайне разочаруюсь. Столько сотен лет стараний и все будет впустую. Говоря предложение за предложением, Один приблизился к Бальдру, он положил свою тяжелую руку на плече сына и продолжил. - Мне будет трудно найти кого-то хоть в половину такого обученного, как ты. Но если придется… - на этой фразе Всеотец якобы невзначай коснулся шеи бога света. Старые шрамы от ожогов предательски заныли. - Если придется, то я что-то придумаю. На несколько секунд между мужчинами повисло молчание: они смотрели друг на друга, будто пытались разглядеть в глазах каждого какие-то тайные умыслы. “Какой же он безумец!” - вспыхнуло в голове у Бальдра, когда он всматривался в нездорово блестящие глаза Одина. Первым отвел взгляд король. Он вальяжно подошел к окну. Не сводя глаз с уличного пейзажа, Всеотец бросил: - Надеюсь, ты не думаешь, что твое возможное предательство останется незамеченным. - Не думаю, отец, - от сказанной фразы в горле принца пересохло. Он даже боялся представить на что еще способен его отец, лишь бы получить то, что он хочет. Выходя из покоев правителя, Бальдра вновь посетила навязчивая мысль. Она уже несколько лет не давала покоя принцу, заставляя вновь и вновь обдумывать непростое решение. Но теперь, казалось, мужчина был как никогда готов совершить то, о чем мечтал так долго. Теперь у него был отличный повод и оправдание. Возможно, содеянное сможет хоть немного нарушить планы отца и пошатнуть его уверенность. А это, в свою очередь, спасет не только бога света от козней царя, но и миллионы других существ. Быстро продумывая свои последующие действия, старший принц помчался в лазарет. *** Мимолетные воспоминания только сильнее разозлили принца. Бальдр теперь окончательно убедился в истинности своих намерений. Он впопыхах пролистывал страницы, ища глазами упоминания о самых ядовитых растениях и ядах. Тут же он сверял наименования зелий в оставшихся флаконах, пытаясь подобрать необходимое. И вдруг принц все же определился с выбором. В небольшой шкатулочке, размером со спичечный коробок, он увидел белый порошок. Надпись на этикетке гласила «Ricin». Еще раз сверив информацию о найденном препарате в справочнике, принц открыл коробочку. Рассыпав почти весь препарат на мраморную гладь подоконника, Бальдр, используя короткую соломинку, вдохнул в нос все белое вещество, которое смог. После проделанного, ему жутко хотелось чихнуть, но мужчина сдержал порыв. За спиной он услышал приближающиеся шаги – это Нанна вышла из ванной. Девушка босыми ногами быстро зашагала в сторону террасы. - Как дела, мой принц? – ласковым тоном поинтересовалась девушка, проводя еще немного мокрой рукой по спине Бальдра. От такого прикосновения по телу бога пробежали мурашки. Бальдр уже начал чувствовать, как его понемногу начинает знобить, как носоглотку обжигает ядовитый порошок. От осознания близкой кончины и долгожданного освобождения, старший принц невольно улыбнулся. - Все прекрасно, дорогая, - с улыбкой на губах чуть ли не пропел Бальдр. - Вижу, ты в прекрасном настроении, несмотря на события последних дней, - Нанна сама буквально сияла от сладостного осознания, что наконец-то ее мечта сбылась и теперь она замужем за горячее любимым супругом. - А как иначе, любимая? – на этой фразе Бальдр заключил жену в крепкие объятья, стараясь отгородить ее от балюстрады на террасе, возле которой все еще стоял ящик с зельями. Нанну немного насторожило такое поведение принца: ее жених, а сейчас уже законный муж, никогда не вел себя так ласково и мило с ней. Никогда не называл ее «любимой» или даже «дорогой». Только по имени и отстраненным тоном. - Что это с тобой? – с изумлением спросила принцесса. Ее взгляд все еще был лучезарным, но в глубине души она чувствовала, что что-то не так. – Ты более радостный, чем обычно. - Думаю, это наш брак так повлиял на меня, - продолжая улыбаться, ответил принц. Заметив, что Нанна озадаченно посмотрела на него, а потом попыталась окинуть взглядом оставшуюся часть балконной площадки, Бальдр тут же подхватил жену на руки. Бог попытался унести девушку подальше от злосчастного сундучка, но стоило ему пройти буквально пару шагов, как его ноги вдруг подкосились и он упал вместе с Нанной на руках у выхода на террасу. - Бальдр, что случилось? Тебе плохо? – обеспокоено спросила асыня. Она тут же выбралась из его хватки и осмотрела мужа. – Твои глаза, они такие красные и воспаленные. Ты, должно быть, устал. Тебе надо поспать и отдохнуть. Принцесса попыталась помочь подняться принцу, но ноги мужчины его больше не слушали. В ужасе Нанна проверила температуру тела мужа, коснувшись лба: - О, Один, да ты весь горишь! Погоди, сейчас я позову знахарку! – брюнетка тут же бросилась к двери, но Бальдр остановил ее хриплым голосом. - Стой! Не… - он попытался сказать что-то еще, но вдруг его грудь разразилась ужасным кашлем. – Не иди никуда. Принцесса подбежала к богу и помогла ему сидя опереться о стену. - Бальдр, почему? Что с тобой? - Нанна, то, что сейчас произойдет..., - еще один приступ кашля прервал принца. Девушка тут же подала мужу платочек. Как только Бальдр убрал его ото рта, Нанна испуганно вскрикнула – белая ткань была пропитана рубиновыми пятнами крови. - Бальдр, что ты делал на террасе? Что ты скрываешь от меня? – брюнетка в страхе отпрянула от принца. Она взглянула на балкон: в самом углу за цветочным горшком стоял сундучок. Прищурившись, девушка прочла на гравировке: «Яды. Категория: смертельные. Крайне опасно». От осознания кошмарной правды Нанна вскрикнула. Ее руки задрожали, а на глаза навернулись слезы. Неужели Бальдр отравил себя? Зачем? Почему? Что она сделала не так? Чем завинила перед ним, что он решил свести счеты с жизнью? - Скажи мне, что это неправда! Пожалуйста, только не говори, что ты отравил себя… Бальдр неохотно перевел взгляд на его заплаканную жену. - Прости, но это так… - еле слышно произнес мужчина. Ужасный кашель больше не мучил бога, но теперь каждое слово давалось ему с трудом: будто острые иглы, они проходили сквозь его горло. Получив подтверждения своим самым худшим догадкам, Нанна на дрожащих ногах метнулась к двери и крикнула ближайшему стражнику: - Скорее, принцу плохо! Он отравился ядом! Зови целительниц сюда! До этого суровое лицо охранника разразил испуг. Он тут же бросился к южному крылу дворца, тормоша на своем пути других застоявшихся стражей, чтобы те следовали за ним. Широко распахнув двери, чтобы знахарки быстрей смогли пройти, Нанна присела возле Бальдра. Она положила его голову себе на колени, пытаясь устроить его поудобней. - Бальдр, зачем ты это сделал? Почему? Если это я подтолкнула тебя к такому шагу, то… – каждая фраза прерывалась от истерических рыданий асыни. Слезинки девушки одна за другой капали на лицо бога света, но он уже не чувствовал этого. По правде, он уже не чувствовал абсолютно ничего. Ни боли, ни страха. Он лишь неотрывно смотрел на лицо нависшей над ним жены и мягко улыбался ей. Только сейчас, будучи в шаге от смерти, Бальдр заметил, какой все-таки его жена была красивой: черные волосы благородно контрастировали на почти бледной коже девушки, а ее глаза были нежно-сиреневого оттенка. Такая редкость для любого из миров! Пухлые губы казались еще больше обычного. Бог света обязательно поцеловал бы их на прощание, если бы мог контролировать свое тело. Даже румяное от рыданий лицо Нанны ни капли не портило внешний вид красавицы. Бальдр поймал себя на мысли, что он безмерно горд, что ему посчастливилось быть мужем такой замечательной девушки, пусть даже и недолго. Найдя в себе силы, русоволосый произнес: - Нанна, это не твоя вина… никто не виноват… это было мое решение… - Но почему? Если бы ты только сказал, я бы сделала все для тебя, решила бы любую проблему… - Нет… эту ты бы не решила, моя дорогая… - улыбка ни на секунду не сходила с лица мужчины. На этот раз он улыбался искренне. - Я надеюсь, ты простишь меня и будешь счастлива… с кем-то, кто будет достоин тебя…не со мной…, - последние слова были сказаны почти шепотом, но старший принц не отрывал взгляд от своей жены. Он хотел, чтобы последнее, что он увидит, было чем-то прекрасным. Именно такой и была его, теперь уже бывшая жена и невеста. - Я люблю тебя, Бальдр… - всхлипывая, проговорила Нанна. Она накрыла лицо принца горячими поцелуями, не пропуская ни единого участка. Но ее суженый уже не слышал ее слов, не чувствовал ее прикосновений. Также он не видел, как в покои ворвалась толпа из целительниц и стражей. Но он несомненно запомнил бледное лицо брюнетки и то, как вдруг сильно полюбил ее перед смертью.