У главного Злодея в голове дыра

      На собрании двенадцати лордов пиков Цанцюн, посвящённом трагедии в ущелье Цзюэди, их присутствовало лишь десять.       Шэнь Цинцю, лорд пика Цинцзин, был смертельно болен.       Шан Цинхуа, лорд пика Аньдин, бесследно исчез. Его следы затерялись где-то в Землях Отчаяния, хотя очевидцы — адепты Цанцюн, ведомые им, утверждали, что во время землетрясения, погрузившего этот клочок земли в хаос, лорд Аньдин находился рядом с мастером Сюя. К сожалению, Шэнь Цинцю не мог прояснить судьбу Шан Цинхуа.       Потери секты Цанцюн были невелики, но весьма болезненны: Цинцзин, Сяньшу, Ваньцзянь и даже Байчжань были затянуты трауром.       Так неужели ещё и Аньдин?       Хребет Тяньгун никогда не знал такой тишины. Лишь с пика Цинцзин доносились скорбные стенания, ведь не считая горного лорда, они потеряли четырёх юных учеников.       И здесь, в этом гробовом молчании главного зала пика Цюндин, пронизанном печалью, шум произвёл эффект разорвавшейся бомбы.       На площади царило оживление. Адепты, окружив хрупкую фигуру, устроили такой галдёж, что впору оглохнуть.       — Тихо! – рявкнул лорд Байчжань и перед Главным Залом Цюндин мгновенно наступила тишина. Адепты расступились. Юэ Цинъюань почувствовал, как быстро бьётся сердце. Подходя ближе, он всё больше убеждался, что глаза не обманывают его. Узнавал этот гибкий силуэт, эту манеру чуть тревожно улыбаться и при каждом слове кивать – лорд пика Аньдин вернулся сам. Пусть не совсем здоровый — на лице виднелись следы побоев и ссадины, но, несомненно, живой.       — Шиди Шан…       Юэ Цинъюань давно не испытывал такого облегчения. Да разве могли его волновать многочисленные вопросы, что совсем недавно задавал себе Шэнь Цинцю? Ведь Шан Цинхуа был похищен демоническим племенем и лишь чудом смог сбежать. И лорд пика Аньдин, обласканный вниманием, с радостью был принят назад — под крыло Цанцюн.       А ведь будь здесь мастер Шэнь, отделался бы он так просто и счастливо? Ведь лорд Цинцзин так долго подозревал его в предательстве — ещё с тех пор, когда Шан Цинхуа встретил ледяного демона.       Как же давно это было! Шан Цинхуа невольно погрузился в воспоминания:       «Повозка пика Аньдин никак не хотела двигаться в холодной мгле. И откуда только этот пробирающий до костей холод взялся! Кони тревожно ржали, перебирая ногами и успокоить их не представлялось возможным. Старший адепт, имени которого Цинхуа никогда бы не вспомнил, выхватил меч и обратил побледневшее лицо к ледяному туману. Там, в самой его глубине, скользила высокая тень в чёрном плаще…»       Здесь воспоминания Шан Цинхуа терялись, и дальше он помнил, как сброшенный наземь, впервые увидел лицо врага — в его синих, как зимнее небо, глазах, он нашёл свою смерть. Алая капля горячей крови, сорвавшись с повозки, полной мёртвых тел, заледенев, со звоном упала на землю. Ему и самому оставалось совсем немного — один щелчок этих белых пальцев, и ледяные стрелы пронзят тело. Он умрёт так же, как и остальные. Не успев обнажить меча или сказать хотя бы слова. Такая тоска теснила грудь, что хотелось рыдать.       — Не убивай-те… Ваше... Ваше Величество! — испуганно воскликнул юноша. Его и хватило всего на пару слов. Шан Цинхуа зажмурился. Если бы он только мог закрыть лицо руками! Но его тонкие запястья держал в руке этот ледяной демон.       — И почему? — вопрос прозвучал у самого уха. – С чего бы мне, наследнику великого рода Мобэй щадить тебя?       Ужас взорвался дрожью. Мобэй-цзюнь вздёрнул Шан Цинхуа вверх и лицо демона оказалось в цуне от его собственного. Сведённые чёрные брови пугали юношу до икоты.       — Ну?       — Я… Я могу быть полезен!       Зубы Шан Цинхуа выбивали дробь. Тело трясло так, словно он попал под удар молнии. Демон вдруг разжал пальцы. Юный адепт безвольно упал к его ногам. Он рад был бы, распластавшись, молить о пощаде, но не мог и этого — сознание внезапно оставило его. Шан Цинхуа не помнил, что случилось потом – очнулся в Цанцюн.       Перед Главным залом Цюндин лежали ученики, трагично погибшие в тот злосчастный день. Шан Цинхуа, стоя на коленях, ронял горькие слёзы, словно помешавшись от горя. Завершив расспросы, помрачневшие лорды удалились, чтобы посовещаться.       Внезапно тишину нарушил лёгкий звон нефритовых подвесок и рядом с адептом Аньдин остановился человек в одеждах пика Цинцзин.       Тонкие брови на бледном лице и безжалостный взгляд ярких, как утренняя звезда, глаз; тёмные волосы перевязанные лентой цвета цин, в руках — зачехлённый меч... брасали в дрожь. Это же тот самый экзотический цветок пика Цинцзин, один из выдающихся адептов своего поколения – Шэнь Цинцю.       Бросив мимолётный взгляд на мёртвых соучеников, он спросил:       — Этот демон что-то велел передать?       Шан Цинхуа был потрясён тем, что внезапно стал объектом внимания столь важной персоны.       — Нет, — еле слышно выдавил он в ответ.       — Как странно.       Шэнь Цинцю бросил на него такой ледяной взгляд, что на миг Шан Цинхуа почудились совсем другие глаза. Он вздрогнул.       — Зачем тогда ему оставлять тебя в живых? – спросил адепт Цинцзин.       Шан Цинхуа почувствовал, как по лицу вновь заструились слёзы.       — Это… Это потому…       Он внезапно закашлялся так отчаянно, что, казалось, кровь хлынет горлом.       — Шиди Шэнь, всем известно, что демоны часто поступают совсем не так, как мы ожидаем, — произнёс Юэ Цинъюань, появившийся из-за спины Шан Цинхуа. — Может быть, ты дашь шиди время прийти в себя?       Шэнь Цинцю, нахмурившись, скрестил руки на груди.       — Как будет угодно шисюну Юэ.       — Шиди Шан спустился, чтобы уладить дела пика Цинцзин, разве не должен шиди Цинцю выразить сочувствие?       Шан Цинхуа вновь закашлялся. На этот раз приступ был так силён, что лицо побагровело.       – Шиди Шан, почему ты так сильно кашляешь? Может быть, мне стоит сходить за шиди Му? – встревожился Юэ Цинъюань.       Шан Цинхуа молча помотал головой. Он всего лишь хотел избежать дальнейшего разговора. Вызвать жалость Юэ Цинъюаня было лучшим решением. Старший ученик секты, которому прочили место главы, мог защитить его от внимания ядовитого цветка.       — Разве это не обязанность пика Аньдин? – холодно ответил Шэнь Цинцю. – Или мы в чём-то ущемили их права? Мы все равны в своих трудах, но пик Цинцзин хотя бы не опускается до осуждения других за их спинами.       И Шэнь Цинцю, пронзив Шан Цинхуа презрительным взглядом, удалился.