У главного Злодея в голове дыра

      — Лю Цингэ, твои насмешки давно наскучили мне! В последнее время ты переходишь все границы! Я должен тебя проучить! – процедил Шэнь Цинцю.       Лю Цингэ не смог сдержать прыснувший смех. Вы только посмотрите – Шэнь Цинцю собирается проучить его?! Это, действительно, смешно!       — И как же ты собираешься это сделать? Ещё одним поединком? Мы скоро совсем перестанем видеть тебя, так часто ты уходишь в медитации. Хочешь опробовать свои силы ещё раз?       Лорд Цинцзин вложил во взгляд столько презрения и превосходства, что Лю Цингэ должен был упасть замертво, пронзённый насквозь. Но бога войны даже не ранило. Он усмехнулся и расчехлил Чэнлуань.       — Хм, — произнёс Шэнь Цинцю, подняв бровь, и Сюя медленно выскользнул из ножен.       — Зачем ваш мастер спустился с вершины Цинцзин? — тихо прошептал адепт пика Байчжань Мин Фаню. — Неужели он думает, что сможет победить мастера Лю? Да учитель его в порошок сотрёт!       — Что ты такое говоришь? — надменно спросила Нин Инъин, услышав. — Учителю достаточно щёлкнуть пальцами, чтобы уничтожить Байчжань!       Перешёптывания оживились:       — Ну да, он же спалил пик Аньдин!       — А Аньдин-то ему что сделал?       — Может, вместо книг о высокой поэзии принесли какую-нибудь… Э?       Лю Цингэ был ранен. Мелочь, небольшая царапина на груди, расцветающая алой хризантемой на белом шёлке. Но ведь обычно никто к нему и подступить не мог, как же так получилось?!       Лорд Байчжань встряхнул головой. В его глазах пылал такой гнев, что адепты невольно отступили на несколько шагов назад от тренировочного поля. Чэнлуань, сверкнув молнией, вонзился в цуне от Шэнь Цинцю.       — Не скажу, что это было неожиданно, – цокнул бог войны.       Шэнь Цинцю, нахмурившись, молча смотрел на дрожащую рукоять меча у своих ног.       — Сдаёшься? – спросил он с подозрением.       — Отдаюсь на твою милость, — скрестив на груди руки, ответил лорд Байчжань. На лице появилась кривая усмешка, от которой Шэнь Цинцю вспыхнул маковым цветом. Наверное, было бы правильным развернуться и уйти, но заклинатель чувствовал, как от подобной мысли заныли зубы.       Вот так сбежать?! Ну уж нет!       Но и продолжить поединок невозможно. Не нападать же на безоружного? Пусть он и бог войны, такой поступок ещё унизительнее, чем эта фраза!       Шэнь Цинцю с трудом сглотнул. Впервые лорд Цинцзин не знал, как поступить. Лю Цингэ ждал. Он мог часами сверлить его своим насмешливым взглядом, не двигаясь с места.       ШэньЦинцю закусил нижнюю губу. И бог войны, наконец, не выдержал, прошипев:       — Прекрати!       Адепты обоих пиков, с пристальным вниманием наблюдавшие за этой сценой, терялись в догадках. Их недоумение достигло небес. Да что там происходит?!       Глаза цвета цин остановились на лице соперника. Шэнь Цинцю по-прежнему молчал.       — Как же меня злят твои подлые трюки! — взревел лорд Байчжань под этим сияющим, высокомерным взглядом. — Когда-нибудь ты попадёшь в мои…       Взгляд Шэнь Цинцю вмиг наполнился страхом, и Лю Цингэ очнулся, резко оборвав начатую было гневную тираду.       — И чего вы здесь забыли? — процедил он, оборачиваясь к ученикам. — Кто-то желает выйти и сразиться со мной?       — Мне пора, — вдруг спохватился один из учеников. И за ним едва ли не бегом кинулись остальные, вдруг вспомнив про срочные дела. Ученики Цинцзин тоже потянулись прочь.       Лорд Байчжань приблизился. Призвав меч, он наклонился к уху Шэнь Цинцю:       — Сестричка Цинцю так щедро дарит надежды и даже применяет чары соблазна? Я просто не могу удержаться…       Шэнь Цинцю увернулся от руки Лю Цингэ. Скулы залил румянец, но складка на лбу не исчезла. Тот успел ухватить прядь волос, скользнувшую сквозь пальцы.       Шэнь Цинцю не решился медлить. Ступив на меч, он бросился прочь.       И вновь разразилась холодная война. День за днём, сталкиваясь самым невероятным образом, лорды Цинцзин и Байчжань сохраняли полную невозмутимость, делая вид, что едва знакомы.       Тем не менее, ни один из них не покидал Цанцюн. И не проводил всё своё время на вершине пика, думая о том, как бы не умереть с тоски.       Всё было по-прежнему…       Всё так же Шэнь Цинцю на каждом собрании двенадцати пиков опускался напротив лорда Байчжань. Всё так же резная гарда изящного веера касалась влажных приоткрытых губ, а взгляд цвета цин был рассеян. Всё так же тонкие пальцы скользили по тонким бамбуковым пластинкам, касаясь края бумаги… И веер, словно белый журавль, раскрывался в пленительном танце, касался запястья, плавно складывал крылья и послушно парил у высоких скул.       Лю Цингэ направлял взгляд на говорившего, чтобы не видеть плавных движений, но каждый раз тихий шорох захлопнувшегося веера или едва слышный стук гарды о стол сводили его с ума необоримым желанием взглянуть в глаза напротив…       Но разве мог бог войны позволить себе подобную слабость?       — Цингэ… — беззвучно твердили алые губы Шэнь Цинцю.       Шею сводило судорогой, и лорд Байчжань опускал взгляд на собственные пальцы.       — Цингэээ… — за ширмой тонкой бумаги скользила тень.       Но чёрные ресницы Лю Цингэ смыкались, словно говоря нет этому пленительной зову.       — Цииингэ…       И гневный взгляд, наконец, устремлялся навстречу этим озёрам цин, чтобы увидеть в них немой вопрос и ледяное презрение. Скулы Лю Цингэ напрягались, и он, цепляясь к первому же слову, с головой бросался в очередной спор…       Шэнь Цинцю каждый вечер принимал травяные ванны. Ему так нравилось это расслабляющее, обволакивающее тепло и горький густой аромат, пропитывающий насквозь. Кожа от них становилась нежной, как цветочные лепестки и словно светилась, как резной нефрит. Лёгкий шёлк, небрежно накинутый на плечи, ласкал прохладой. Ещё шаг и он упадёт в объятия сна…       Но на его постели, скинув сапоги, устроился неожиданный гость. Лениво переворачивая страницы книги, которую читал Шэнь Цинцю, он пробегал глазами строки тут и там. Ему были неинтересны эти теснящиеся на тонкой бумаге слова. Наконец, оторвав взгляд, он захлопнул книгу и отбросил её на стол.       — И что ты здесь делаешь? — разозлившись, прошипел Шэнь Цинцю.       — Хочу взглянуть на то, какой соблазнительной может быть сестричка Цинцю, когда ей некуда бежать, – ухмыльнулся Лю Цингэ.       — Бежать? Когда это я убегал? – возмутился Шэнь Цинцю, краснея и незаметно распуская узел полупрозрачного шёлкового халата.       — А? Разве не ты, увидев, что в Главном Зале Цюндин остался только я, бросился вслед шисюну Шану?       — Тебе показалось. Я не подвержен подобным… – надменно начал Шэнь Цинцю. Но больше не сумел произнести ни единого слова.