Самая упрямая

Пожав плечами, Дженни набрала номер квартиры Кан Вона. На этот раз ответил сам хозяин. — Вон! — произнесла Дженни . — Это ты? — сразу узнал её Кан . — Наконец-то! Где ты находишься, черт побери? — Неважно. — Дженни осознавала, что все-таки кое-чем обязана Лалисе. — Не знаешь, репортеры все еще осаждают мой дом? — Нет, они уехали вместе со мной, — ответил Вон, косвенно подтверждая, что действительно находился недавно возле особняка Дженни . — Однако некоторые наверняка вернутся и будут тебя караулить. Но скажи, это правда? Ты в самом деле упала с лестницы? — Да. — С ума сойти! И как сейчас чувствуешь себя? В голосе Кана ощущалось беспокойство, и Дженни прекрасно понимала его причины. В первую очередь он бизнесмен, а «BLACPINK» его детище. — Нормально, — сдержанно ответила она. — Просто я поскользнулась, только и всего. В итоге заработала шишку на голове и несколько синяков. Но мне все равно нужен небольшой отдых. Возможно, мне придется ненадолго уехать. В трубке наступила тишина. Вероятно, Кан подбирал слова для следующей фразы. Наконец он заговорил: — Послушай, я понимаю, что последнее время было для тебя очень непростым но сейчас не самый удачный момент для перерыва в карьере. Наш последний сингл вышел на первое место в списке хитов, и тебе непременно нужно появиться на публике. — Где именно? — мрачно спросила Дженни . — На радио, на телевидении… Возможно, даже придется дать интервью двум-трем газетам, — невозмутимо пояснил Кан. — Только скажи, и я все организую. Вдобавок звукозаписывающая компания хочет обсудить твой переход в разряд сольных артистов. Тон менеджера ясно свидетельствовал, о чем тот думает: Дженни должна прийти в восторг от перспективы перемены статуса. Однако известие, напротив, обескуражило ее. Джен показалось кощунственным решать профессиональные вопросы, когда только что погибли двое участников группы. — Я не хочу быть сольной артисткой! — отрезала Ким. И вообще любой! — могла бы она добавить в эту минуту. — Понимаю, — сказал Кан, явно ничего не поняв. — Никаких проблем. Но мы все равно должны провести рекламную акцию в средствах массовой информации перед европейскими гастролями. Вы с Йери в рабочей форме, — заметил он, подразумевая барабанщицу группы. — Возьмем пару сессионных музыкантов и… Вконец утомленная практичностью менеджера, Дженни просто положила трубку, прекратив не только беседу, но, возможно, и свою карьеру. Странно, но вслед за этим ее охватило чувство облегчения. — С тобой все в порядке? — спросила Лалиса. Обеспокоенная долгим отсутствием гостьи, она заглянула в кабинет и застала ее неподвижно сидящей на краешке стола возле телефона. Дженни , мысли которой находились далеко, встрепенулась. — Да… вполне… — Поговорила с менеджером? — Джен кивнула. — Он утверждает, что газетчики уже убрались из окрестностей моего дома. — Полагаю, временно, — прокомментировала Манобан . — Менеджер заедет за тобой? — Нет. — Дженни была бы счастлива никогда больше не видеться с Каном. — Так что придется тебе меня потерпеть. По крайней мере, до утра. Лалиса против этого не возражала, но заметила: — Дело в том, что своей экономке я так и не позвонила… а сейчас уже поздновато ее беспокоить. Но, думаю, присутствие в доме Остина может служить гарантией того, что… Она не договорила, однако Дженни и так все поняла. — Конечно. По ее мнению, Манобан напрасно беспокоится. Тот неожиданный поцелуй на шоссе сейчас казался ей абсолютно нереальным. — Я провожу тебя в комнату для гостей. Лалиса вышла в коридор и свернула на лестницу. Дженни следовала за ней, все еще слегка прихрамывая. Чем выше они поднимались, тем слышнее становилась звучавшая в одной из комнат музыка. Дженни узнала последний альбом группы «BLACPINK». Интересно, Манобан знает, что это за мелодии? — мелькнула у нее мысль. На втором этаже было несколько дверей. Дженни сразу догадалась, за какой из них Остин, но отнюдь не по музыке. Просто рядом с его комнатой стояла на полу едва ли не вылизанная тарелка с лежащими сверху ножом и вилкой. Выходит, Манобан все-таки учла мое мнение и отнесла сыну поесть, усмехнулась про себя Ким. Лалиса перехватила ее взгляд. — Должен же он чем-то питаться! — Я ничего и не говорю. Разумеется, должен. — Погоди-ка… — Манобан скрылась за другой дверью и вскоре вернулась с огромной пижамой. — Другого ночного белья у меня нет. Дженни взяла одежку и неуклюже произнесла: — Спасибо… — Прошу сюда. Они вернулись на лестницу и поднялись на третий этаж. Здесь Лалиса распахнула одну дверь, но внутрь заходить не стала. — Видишь, ключ в замочной скважине. Но запираться тебе нет нужды. — Она окинула Ким взглядом, ясно говорящим: не бойся, и я пальцем тебя не трону! Выражение её лица было столь же убедительно, сколь и оскорбительно. — Превосходно. Джен ожидала, что сейчас Лалиса уйдёт, однако та задержалась , явно желая обговорить что-то еще. — Надеюсь, тебе я тоже могу доверять? — Не льсти себе! — фыркнула Дженни . — Даже девушки по вызову обладают самоуважением. Лалиса на миг недоуменно застыла. Ей как-то не приходило в голову, что Дженни тоже может заинтересоваться ей. — Приятно слышать, — усмехнулась она, сообразив наконец, что она имеет в виду. — Однако я подразумевала нечто иное. Меня больше беспокоит, как бы ты не сбежала ночью. Возможно, твое самочувствие улучшилось, но все-таки у тебя еще не окончательно исчезли последствия сотрясения мозга, поэтому… — Не переживай, я никуда не денусь. У меня и в мыслях нет совершать романтический побег в ночи, когда путь освещают лишь звезды и луна, — сказала Дженни, старательно скрывая под сарказмом смущение. — Чудесно, — коротко кивнула Пранприя. — Впрочем, — не удержалась она, — если я все-таки передумаю, обещаю не трогать фамильного серебра. Манобан вздохнула. Интересно, она способна хоть о чем-то говорить серьезно? Они уперлись друг в друга взглядами. Несмотря на жесткость выражения, глаза Ким были очень красивы. Особенно поразительным казался их необычный тёмно-карий цвет. Черты лица отличались тонкостью. Лишь когда Дженни начинала говорить, ее нежный облик исчезал, и миру являлась этакая бесшабашная поп-певичка. Дженни уже начало казаться, что игра в «гляделки» затянулась, когда взгляд Лалисы скользнул на ее губы. А когда поднялся вновь, в нем появилось желание. Причем Манобан не скрывала этого, так что Дженни поневоле спросила себя: почему она решила, будто эта женщина холодна как айсберг?