Братские игры

На моей голове снова маска, с прорезью только для рта и глаз, но на глаза очки с мутными стеклами, а во рту опять стоит расширитель, хотя и меньшего размера. И это единственное, что на мне надето, если это вообще можно считать одеждой. Я лежу на гимнастическом козле, к которому туго привязан длинным лоскутом ткани. Мои руки привязаны к его ножкам, как и ноги. Ноги козла разведены так широко, что пола я касаюсь только кончиками пальцев, отчего ноги натянуты так, что я не могу даже немного согнуть колени. Мой член прижат к торцу козла. В этот раз я нахожусь в подвале нашего дома, освещенный специальными лампами. На меня направлены три камеры, снимающие меня сверху, лицо и еще одна камера закреплена так, чтобы снималась только моя задница крупным планом. — Расслабь булки, а то будет только больнее, — брат оглаживает мою задницу ладонями, раздвигая ягодицы. Сфинктер непроизвольно пульсирует и сжимается. От неожиданного прикосновения холода я вздрагиваю и охаю. К анусу прижимается что-то гладкое и теплое, брат давит этим на вход и тугие не растянутые мышцы сфинктера под напором расступаются. Когда я понимаю, что это не просто пробка или фаллоимитатор, уже поздно, — анус начинает нещадно щипать и гореть. За попытку сжаться и не впустить то, что он в меня запихивает, брат отвешивает по моей заднице звонкий шлепок. Вскрикнув, я дергаюсь, но толку от этого мало. А в ту же секунду с болью в меня впихивают что бы там ни было. Рефлекторно сжавшись, я ощущаю только жжение и щипание. Неприятно, противно, мне хочется вытащить и приласкать горящие стенки кишки. — Ах, да, в тебе пробка из имбиря, — сообщает мне брат, о чем я уже догадался по нарастающему жжению. —  И целый час я буду тебя лупить, а после трахну. Специально для тебя я приготовил ракетку для настольного тенниса, — радует меня брат, похлопав по заднице ладонью. — Вот, теперь можно приступать к порке. Моей ягодицы касается что-то прохладное и жесткое. Я усиленно мотаю головой, скуля изо всех сил, тем самым прося брата остановиться и не делать этого. Но слышу только усмешку. Жжение в заднице становится все невыносимее. А брат, не предупреждая, с размаху отвешивает по моей заднице шлепок ладонью. От неожиданности я вскрикиваю и пытаюсь податься вперед. Сжимаюсь, от чего имбирь выделяет еще больше сока, и внутри все начинает неистово гореть. Я дергаю задницей, подвываю, изо всех сил прошу прекратить и остановиться, но в тот момент когда жжение начинает стихать, брат снова бьет меня ладонью по заднице, и все повторяется. Тело трясет, внутри задницы горит, снаружи тоже. Брат останавливается только чтобы размять руку или просто передохнуть, и снова начинает бить по заднице. Глаза заливает слезами, я беспомощно дергаю руками и ногами, пальцами скребя по полу. Руками впиваюсь в ножки козла так сильно, как могу, но от очередного удара пальцы соскальзывают, и я впиваюсь ногтями в ладони. Я уже не плачу, я просто безостановочно вою. Из-за льющихся слез не вижу даже собственные руки. Стекающая на пол слюна затекает под маску если я опускаю голову и приходится держать ее хотя бы параллельно полу. С носа так же течет. — Ах вы проказники! Вам так нравится, что я наказываю свою шлюшку? — смеется брат, отвлекшись. — Какие глупые вопросы вы задаете! За провинность наказываю, и не скажу, это наше личное дело, — продолжает он говорить со зрителями, потому что запись идет в прямом эфире. — В смысле жестоко за первую провинность? Мне что, его надо было по головке погладить и сказать, окей, в следующий раз так не делай? Ага, как же! Чем жестче наказание, тем эффективнее и тем больше вероятностей, что он не повторит. Усекли? А я просто пришел домой позже десяти! Мне семнадцать, что в этом такого? Гулял с друзьями. Но даже воспротивиться этому не могу, потому что все мои мысли сосредоточены на том, как же сильно я хочу вырываться из этих пут и приласкать мою горящую попочку. Ладонь сменяется ракеткой для настольного тенниса. Удар за ударом, я уже не понимаю, где горит сильнее — внутри или снаружи. Мое дыхание надрывное. Я плачу, молю остановиться, но брат все равно не понимает ни слова из моего беспрерывного нытья и неразборчивых звуков. От затекших под маску слюны и слез кожа на лице неприятно зудит. Мне до безумия хочется снять с себя латекс и вытереть лицо, но еще сильнее я хочу закончить все это наконец. Едва я смог чуть-чуть успокоиться, как очередная серия болезненных шлепков, от которых, мне кажется, даже кости дрожат, заставляет меня взвыть не своим голосом. Судорожно сжимаясь, я пытаюсь вывернуться из пут, но козел даже не шатается от моих тщетных попыток, так и стоит, зараза, спокойно себе. А брат бьет то по одной, то по другой ягодице. В какой-то момент он задевает имбирь и вколачивает его в меня глубже. Имбирь скребет сжавшиеся мышцы, кажется, раздирая их. Жжение становится попросту невыносимым, заставляющим меня метаться в полубреду. Из моих глаз потоком вырываются горючие слезы, а из горла громкий крик, множащийся эхом. — О, мне тут напоминают, что час прошел, — хохочет брат и кладет на мою спину ракетку. — Ох, твой дрожащий красный зад чертовски возбуждающе выглядит, сладкий, — он оглаживает ладонями пылающие ягодицы и разводит их в стороны. Невольно сжимаюсь, от чего жжение снова усиливается и я громко всхлипываю. Брат давит пальцами на имбирь, пропихивая его еще глубже. Зуд усиливается, я дергаюсь, как могу. А брат издеваясь, трахает меня имбирем, крутя его и терзая измученные стенки, задевая простату, отчего кровь приливает к паху сильнее. Мой воющий голос заглушает все звуки вокруг. Я выстанываю одну и ту же фразу: «Пожалуйста, пожалуйста», но ни буквы не разобрать. Наигравшись, брат вытаскивает пробку и конвульсивно сжимающегося ануса касается что-то холодное. От этого жжение становится только сильнее и я громко взвизгиваю. — Терпи, детка, — зло ухмыляется брат и пропихивает это что-то внутрь, я запоздало понимаю, что это специальный шприц-дозатор со смазкой. Холодный гель обволакивает стенки. Я мечусь на месте, тугой лоскут ткани режет кожу. В попытке оттолкнуться, упираюсь руками в ножки козла, но это не помогает. Шприц выскальзывает из ануса и его тут же заменяет горячая головка. Сжимая мои бедра, брат давит своим членом на мой анус и тот раскрывается под его натиском. Головка входит туго и больно. Притормозив, он вытаскивает член и снова входит. С каждым разом я ерзаю в желании ощутить его глубже, потому что от скольжения внутри жжение уменьшается и зуд прекращается. Но брат медлит. Войдет на миллиметр глубже и выйдет. Войдет чуть глубже и снова целиком вынимает член. И так, пока моя задница не принимает его член чуть более свободно. Я слышу только его довольное оханье и рычание от того, как туго мой анус сжимается вокруг его члена. И вот в очередной раз, когда он вышел целиком, он пристраивается, я нетерпеливо замираю в ожидании следующей пытки, но он входит в меня так резко, что неподготовленные к этому стенки кишки отзываются болью. Я вскрикиваю и протяжно рычу. А брат начинает яростно и жестко вдалбливаться в меня со всем напором, на который способен. Но даже этого хватает, чтобы мне было больно. С каждым толчком мне кажется, будто он своими бедрами продолжает меня шлепать по заднице. От его соленого пота щиплет кожу. Внутри все судорожно содрогается. С каждым толчком я чувствую боль, но плотное скольжение по простате отзывается в теле острым удовольствием. Жжение затихает, пока он дерет мой зад, несмотря на боль мне хочется кончить, хочется прикоснуться к себе. Меня пробивает на крупную дрожь и холодный пот, к горлу подступает истерика, но брат и не думает останавливаться, пока сам не кончит. Он двигается резко и быстро, жар разливается по телу. Я чувствую, как горят плечи, ладони и ступни, задница и даже член. Неожиданный шлепок по заднице заставляет меня выгнуться в спине насколько это возможно. Протяжно взвыв, я уже безостановочно молю его дать мне кончить, обещая слушаться его во всем. А брат все трахает меня без остановки, словно специально стараясь не задевать простату. Неожиданно он делает два резких и грубых толчка, вбиваясь в меня на всю глубину, и кончает. Горячая сперма обжигает изнуренную кишку, отчего меня пробивает на мелкую дрожь, и перед глазами вспыхивает белый слепящий свет. — Ого, ты не потерял сознание? — ухмыляется брат, слезая с меня. — Ну, тогда вот тебе подарок, — и впихивает в мою ноющую на все лады задницу имбирную пробку. От возобновившегося жжения я снова дергаюсь и громко всхлипываю. — Вот теперь я тебя простил, сладкий, — брат оглаживает мой зад ладонью и тут же отвешивает шлепок, отчего я рефлекторно сжимаюсь и выдаиваю задницей имбирный корень. На секунду мне показалось, что я своими глазами увидел, как из него вытекает сок, обволакивая мою кишку и безжалостно разъедая ее. У меня не остается сил даже кричать, я безвольно обвисаю на козле, только протяжно ноя и дрожа всем телом. К моему ужасу возбуждение и не думает спадать. — Кстати, так как я буду занят ближайший месяц и мне будет некогда вести запись,  — брат вытаскивает из моей задницы имбирь и вставляет очередной предмет, — Я решил устроить марафон «месяц без секса в поясе верности» для моего сладкого. Это что-то узкое и длинное, втискивается в меня даже глубже, чем член брата. Но все прекращается через мгновение и в следующий миг в моем анусе что-то расширяется. А из длинной трубки начинает течь теплая жидкость. Ударяясь о стенку, щекоча и вызывая жуткое желание вывернуться наизнанку и почесаться, жидкость заполняет мои внутренности. Кишечник сводит судорогой и я глубоко вдыхаю, стараясь расслабить живот. Теплая жидкость убаюкивает жжение, отчего я медленно успокаиваюсь и перестаю выть в голос, переходя на тихий скулеж. — Так что теперь формат видео будет несколько иным, — брат отвязывает лоскут ткани, что позволяет мне более глубоко вдыхать. — Я пока еще не придумал, что конкретно, но обещаю, вы не будете скучать! — веселится брат, обходя козла. Я вижу его ноги в любимых жестких ботинках. Он присаживается и отцепляя карабин с одного наручника, тут же сцепляя их между собой. Только после отцепляя вторую руку от козла. — Подниматься не спеши, — предупреждает меня брат, но я подгребая под себя локти, приподнимая корпус, слегка развернувшись на левый бок. Тело все еще трясет и ноет. Поток воды не прекращается, зато возбуждение медленно спадает. Мой живот снова сводит судорогой, и я давлюсь вдохом. Брат снова оказывается за спиной, я судорожно глотаю воздух, пытаясь унять судороги и боль в кишках. Отцепив одну ногу, брат удерживая за лодыжку, притягивает ко второй ноге и сцепляет их между собой цепью, позволяющей сделать только полшага. Отцепляет вторую ногу, и позволяет мне упереться пятками в пол. Я только после этого замечаю, как дрожат мои ноги, но все равно упираюсь ими продолжая лежать полубоком на козле. Брат отходит, поправляя камеры, чтобы те смотрели только на меня. — Осталось еще поллитра, — сообщает брат, встав рядом и удерживая за плечи. — И я сейчас подумал, что будет весьма интересно вести видео-дневник. Каждое утро малыш будет выполнять свои обязанности моей шлюшки, а вечером я буду загружать готовое видео. Ну, а последняя ночь месячного воздержания будет особенно горячей, я вам обещаю! — посмеивается он, перекрывая поток воды и сгребая меня за плечи, заставляет встать. Мне трудно стоять самому, и я приваливаюсь к его плечу, вцепляясь руками в его рубашку. Вода булькает внутри меня, принося очередной спазм. Я снова протяжно мычу от боли, дрожа всем телом. Брат придерживает меня за поясницу, поглаживая второй рукой мой животик, опуская до самого паха и слегка задевая эрегированный член. От его поглаживаний становится немного легче, но и случайные прикосновения не дают уняться возбуждению. — Ты ж моя девочка, — сладко шепчет брат, заставляя меня шагнуть в сторону стоящего на высокой подставке в двух шагах от козла ноутбука. От движения шланчик внутри шевелиться, как и раздутая пробка, фиксирующая шланг внутри. Вода колыхается, булькает, и очередной спазм сгибает меня, отчего я едва не заваливаюсь вперед. Но он перехватывает меня под грудью и не дает сложиться пополам, подводя к ноутбуку, рядом с которым стоит камера. Я отчетливо вижу на мониторе свой живот и возбужденный пенис с влажной от предсемя головкой. Еще в двух небольших окошках снимается по бокам, где отчетливо видно, как мой плоский живот раздуло от воды. Я бросаю беглый взгляд на кружку Эсмарха и понимаю, что там почти два литра воды. Брат поглаживает мой живот ладонью, то сжимая, отчего становится больно, то оглаживая так нежно, что я утопаю в этой ласке. Дыша глубоко и методично, я пытаюсь не колебать свой живот, потому что от любого движения вода внутри булькает и неприятно колеблется. А брат, словно специально, покачивает меня, отчего я всхлипываю и пытаюсь оттолкнуться, но сил нет даже стоять самостоятельно, я практически вишу на его руке. — На сегодня все, извращенцы, увидимся в следующий раз, — прощается брат и прерывает эфир. Пара минут, пока он возится с ноутбуком и отключает камеры, мне кажутся вечностью. Спазмы становятся все сильнее, и мне очень хочется освободить кишечник от жидкости внутри. Дрожащими руками удерживаясь за руку брата, я прижимаюсь затылком к его плечу, дыша шумно. Мокрое лицо под латексом неимоверно зудит, но все это отходит на задний план, когда ладонь брата сжимается вокруг головки моего пениса. Охнув, вздрогнув и задрожав, я впиваюсь пальцами в его руку. — Хочешь кончить? — спрашивает он, и я киваю несколько раз. Усмехнувшись, брат подводит меня к тазу, стоящему в дальнем углу, и каждый шаг кажется адской пыткой. Дрожащие колени едва сгибаются, но я стараюсь передвигать ногами равномерно и быстро, потому что кажется, что сейчас даже пробка не поможет. Подведя меня к нему, он помогает мне встать на колени и опереться руками в стул, стоящий рядом. Правда, приходится опереться на него грудью, потому что иначе брату стало бы неудобно вытаскивать из меня пробку. Медленно спуская из нее воздух, мне приходится сжиматься, чтобы не запачкать руки брата. Но это так сложно! От напряжения мышц спазмы становятся все сильнее и это кажется невыносимым. — Спускай уже, — хмыкает брат, слегка хлопнув меня по заднице. Я так напрягся, что не сразу заметил, что он уже вынул из меня пробку и шланг. Но едва я об этом подумал, как тело предательски расслабляется, а из меня едва ли не фонтаном вырывается жидкость. От стыда и смущения, я утыкаюсь в свои руки лицом, чувствуя, что с тем же напором, мои щеки и шея покрываются испариной. — Стеснительный какой, — насмехается братец, снимая расширитель, очки и стягивая с моей головы маску. Слезы, слюни и сопли размазываются по лицу вплоть до самых волос, что крайне неприятно щиплет кожу. Прохладный воздух тут же опаляет лицо. Мне становится легче дышать, но я едва не задыхаюсь, когда брат, удерживая меня за волосы, накрывает мое лицо влажным полотенцем. Я аж вздрагиваю от испуга. — Не ссы, — фыркает он, не давая мне вырваться. Спазмы ещё скручивают мой живот, но внутри уже пусто. Вытерев мне лицо, брат тем же полотенцем обтирает мои ноги и задницу. Ягодицы еще горят, но остывающая на них влага приносит облегчение. Заставляя меня подняться, брат подводит обратно к козлу. — Ты же хочешь кончить? — выразительно смотрит на меня брат, когда я спотыкаюсь на ровном месте, потому что возвращаться к козлу мне не хочется. Я неуверенно согласно киваю. — Ну так обопрись на него, — недовольно морщится он. — Если мои руки будут заняты, как я доведу тебя до оргазма, а? — почти рычит он и едва ли не толкает к козлу. Сглотнув, я послушно опускаюсь на козла. Не зная, как именно лучше это сделать, я просто встаю рядом с торцом в полушаге, укладываясь на него грудью и обхватывая его руками. Отчасти мне страшно, что брат сейчас снова меня прикует, но этого не происходит. Подтащив стул ближе, брат усаживается на него прямо за моей спиной. — Я не буду использовать смазку, потому что ты достаточно расслаблен для двух пальцев, — произносит он почти безучастным голосом, словно робот, повторяющий одно и то же. — И тебя возбуждают наказания, да? — брат накрывает ладонью мою ягодицу и сжимает ее. Охнув и заскрипев зубами, я вздрагиваю и переступаю с ноги на ногу. Неожиданно, брат касается моего паха. Ладонь соскальзывает по пенису, прижимая его к мошонке и промежности. — Ноги сожми, — приказывает он и я слушаюсь, тем самым сжимая пенис и яйца бедрами. Звякнувшая цепь на колодках вдруг натягивается и даже если я попытаюсь, то не смогу сдвинуть ноги в стороны. Ощущения кажутся невероятно приятными, пусть и не слишком тугими, но если сжимать мышцы бедер крепче, то так можно даже кончить. — Да ты почти течешь, — хмыкает брат, легонько поступкивая пальцами по головке. Охнув, я утыкаюсь лбом в козла, стараясь дышать ровно и тихо. И не успев даже вдохнуть поглубже, как замираю от ощущений входящих в меня пальцев. Измученный анус остро ощущает прикосновения, и это отчасти болезненно, но пальцы входят довольно легко. Брат тут же принимается массировать исключительно простату, то давя на нее, то едва касаясь. Мышцы живота и бедер напрягаются, отчего пенис сжимаю чуть сильнее. Но мне кажется этого мало, мне хочется, чтобы он прикоснулся к нему. Жар снова заполняет тело, разливаясь под кожей лавой. Дыхание углубляется. Я впиваюсь руками в козла, невольно ерзая по нему грудью. Соски трутся о грубую ткань, что усиливает удовольствие. Болезненное, отчасти грубое, но удовольствие, накрывающее меня с головой. Я стал мазохистом? Или всегда им был. Не знаю, но брат словно выдрессировывает мое тело, создавая из него что-то невозможное, ужасное. Пугающее меня. — Б-брат! — всхлипываю я, когда он впихивает в меня три пальца и начинат ими трахать. — Тебе, видимо, двух мало, — насмехается он, резко и быстро долбя мою задницу. — Ты так сжимаешь мои пальцы, и пусть с конца капает, а все никак не кончишь. У меня руки тоже устали, кончай давай, — он усиливает напор. Я уже было хотел попросить его коснуться пениса, но прикусываю язык, потому что ему хочется, чтобы я кончал исключительно от задницы. Резкий хлопок по заднице выгибает меня в спине. Я оборачиваюсь к нему, ощущая, как от жжения на глаза наворачиваются слезы. Брат только плотоядно улыбается в ответ, не переставая трахать меня пальцами. Меня начинает трясти, я снова утыкаюсь лбом в козла. Внутри все горит и пылает. Мышцы ног судорожно дрожат, отчего ощущения такие, будто пенис засосало во что-то пульсирующее. Теряясь на гранях ощущений между болью и удовольствием, дыхание становится рваным и частым. Спазмы становятся все сильнее, брат перестает двигать во мне пальцами, но продолжает стимулировать простату. Резкая вспышка опаляет тело истомой, оргазм сжимает меня так, что колени подкашиваются. Брат просто давит на простату, отчего ощущения какие-то сумасшедшие. — Не отрубись здесь, хотя бы до комнаты дойди, — сухо произносит брат, снимая с ног колодки и принимаясь за уборку подвала. А я едва в силах удержать себя в сознании, потому что накатывающая на меня усталость и расслабление после оргазма кажутся неподъемными.