***
Небо густо застлано серыми тучами. Мир окутан в осеннюю мрачность. Вот-вот должен полить дождь, но, несмотря на откровенно дерьмовую погоду, я продолжаю идти по тротуару, ведущему к большому старому серому, как и весь этот городок, зданию. Многие называют это «колонией для несовершеннолетних». Да-да, всеми любимая старшая школа. Послав последнюю пару по музыкальной литературе на все четыре стороны, я в ускоренном темпе направлялся ко входу в школу, где и сам раньше учился. Благо, я уже как два года прошел все это дерьмо. Да, школьные годы не были для меня самыми худшими в моей жизни, даже, может, наоборот. Мне было весело сбегать с уроков, весело смеяться с тупых шуток моих одноклассников, которые были еще тупее, раз смеялись. Я и сам смеялся, не отрицаю. Было весело учиться. Мне нравилась физика, пусть и это довольно странно. Вообще все точные науки интересно изучать. Можно потеряться во всем этом множестве чисел и формул, забыться в вычислениях, уйти с головой. Странный побег от реальности. Обычно я сбегал от всего мира благодаря никотину и алкоголю вперемешку с сексом с какими-то девушками, чьи имена я уже не вспомню, но сложные задачки по математике тоже иногда спасали. О, а еще одним из способов уйти от реальности было разделить не с кем-то. Только вот с той ли я разделил свою реальность? Похоже, я ошибся. Подойдя ближе ко входу, я стал искать глазами свою девушку и нашел. Только вот не одну ее. Среди толпы старшеклассников, спешащих поскорее покинуть это место, я нашел ее. Нашел ее, целующуюся с другим парнем рядом с железными воротами. Целый год тут же сгорел прямо перед моими глазами. — Кристина? — не веря своим собственным глазам, назвал ее имя я, — Ты серьезно? Девушка, как ошпаренная, отскочила от неизвестного мне парня. Ее расфокусированный взволнованный взгляд темно-зеленых глаз стал бегать по моему лицу, которое, по сравнению с небом, становилось темнее всех туч на этом свете. — Я могу объяснить! — начала было она пытаться оправдаться, но мне было уже достаточно слов, — Нам нужно поговорить! — Нам не о чем говорить, — ответил я, прожигая ее взглядом, — Ты уже все сказала. Резко развернувшись на пятках, я хотел как можно быстрее удалиться отсюда, но тут случайно врезался в какого-то парня. Не рассчитав силу, я сбил его с ног, тот упал на асфальт и тихо проматерился. — Ой, извини, — без каких-либо эмоций проговорил я. Я был выжат, сил на проявление эмоций не осталось. Я молча протянул ему руку, особо не всматриваясь в его внешность. Единственное, что я запомнил, так это недовольный взгляд пары голубых глаз. Все звуки будто перестали существовать. Да и краски тоже. Мы встречались год, и я весь этот год был даже счастлив. Кто же знал, что все встанет мне ребром. Не живой не мертвый, я плелся по улице, куря одну за одной, даже не считая. Время перестало существовать. Оно вообще довольно странное вещество, но сейчас оно исчезло. На улице даже стемнело и все это время я шел непонятно куда. Впервые подняв глаза за всю «прогулку», я заметил, что подошел к торговому центру, который находится вообще на другом конце города. С неба начало капать. Крупные капли падали мне на лицо, но я не чувствовал вообще ничего. Дождь усиливался и ничего не оставалось, как зайти внутрь. Множество людей ходило туда-обратно, подобно тысячи муравьям в муравейнике. Поморгав, дабы убрать пелену с глаз, я вспомнил, что интересного тут есть. А именно открытое пианино, на котором может сыграть каждый желающий. Поднявшись на эскалаторе на второй этаж, я прошел в самый конец, наизусть выучив дорогу. Я часто приходил сюда именно из-за него. На местом никого не было и поэтому я по-хозяйски плюхнулся на стульчик, открывая крышку и разминая пальцы. С детства в нашем доме стояло старое пианино. Мать любила играть по вечерам, а я слушать. Бывало даже ребенком я садился ей на коленки и она направляла мои маленькие пальцы. Когда я подрос, меня отправили в консерваторию и там меня ждали шесть лет мучения. Но сейчас я даже благодарен этому. Сколько я себя помню, в родительском доме всегда играла музыка. Но после окончания консерватории мы переехали в этот город, оставив любимый инструмент в старом доме. Зато на замену ему пришло новенький синтезатор, который в разы удобнее, да и занимает меньше места, хотя и звук «мертвый». Закрыв глаза, мои пальцы сами собой заиграли по клавишам. В начале я даже не понял, что играю, но всего пару секунд хватило. Я расслабился, отдаваясь музыке, будто вся моя грусть выливается приятными звуками. В такие моменты я не контролирую себя. Даже ноты не нужды к самым сложным партиям. В детстве я ненавидел, когда мать играла Адажио Альбинони Ремо Джадзотто, пару раз даже заплакал. Уж слишком она казалась мне грустной, но именно сейчас это отражает мою душу. Ничто больше не существовало. Только я и музыка, музыка и я… Закончив всю партию, я почувствовал, как мне стало легче. Музыка забрала с собой все негативные эмоции, оставляя приятную пустоту внутри. Только сейчас я разомкнул веки и до моих ушей донеслись хлопки. Мне кто-то хлопал, да вот кто? Обернувшись, я встретился взглядом с парнем, который стоял и как завороженный смотрел на меня, медленно хлопая. — Это было… Очень красиво, — в полголоса сказал он, а его глаза блестели, — Можешь сыграть еще что-нибудь? Я слабо улыбнулся, но эта улыбка не выражала вообще ничего. Я пуст и могу продолжить играть. Следующим я выбрал Маленькую ночную серенаду Моцарта, снова прикрывая глаза, но даже так все равно чувствовал на себе взгляд незнакомца. Хотя меня и попросили сыграть еще, я бы и так и так остался тут, покуда не устанут пальцы. Синтезатор никогда не заменит фортепиано и мне хотелось больше слушать его приятную мягкую музыку. «Выйдя из транса», я огляделся, но парень уже стоял сбоку, внимательно наблюдая за моими пальцами. И только сейчас я взглянул на него, ведь он показался мне знакомым. — Мы где-то виделись? — спросил я, прекращая играть, — Мне кажется, что мы знакомы. — Ты сегодня сбил меня, — ответил он, на мгновение посмотрев мне в глаза, но тут же отвел взгляд. — А, точно, — вспомнил я, мысленно ударив себя по лбу, — Меня, кстати, Грей зовут. — Адам, — тихо ответил он, будто не хотел, чтобы я услышал имя, — Ты круто играешь. Давно учишься? — Сколько себя помню, — усмехнулся я, потерся руками и начиная снова неспешно играть, но уже собственную, сочиненную самолично мелодию. Простенькую, незаурядную. Мне даже не требуется смотреть на клавиши, — Но я все еще учусь. Не успел мой собеседник ответить что-то, как сзади к нему подошел другой парень, не на много выше его, и хлопнул того по плечу. Адам обернулся и приветливо улыбнулся, предположительно, своему другу. — Ты можешь предупреждать, где именно ты меня ждешь? — он в шутку ударил парня в плечо, а тот ответил ему тем же, — Я тебя по всему торговому центру ищу. — Прости-прости, — юноша поднял руки, сдаваясь. После он повернулся ко мне, — Мой друг пришел, я пойду. Пока. — Бывай, — попрощался я, поворачиваясь обратно. Дальше я играл все, что мог вспомнить и к чему мне не нужны были ноты. Так я сидел еще очень долго — больше часа уж точно. Никто больше не тревожил мою игру, не подходил, не слушал. А может и подходил, но я не замечал никого вокруг. Вдоволь наигравшись, я устало выдохнул и встал. Ноги затекли, пальцы устали. Мне пора домой. Я полностью пуст. Не помню, как добрался до дома — все было как в тумане. Я не мог даже напиться, ибо завтра снова на учебы. Зато выкурил всю пачку. Когда-нибудь такая вредная привычка аукнется мне, но сейчас это меня не беспокоит. Зайдя в квартиру, я разулся, закрыл дверь и поплелся в комнату. Забив на все лекции, которые мне нужно учить, я упал на кровать, лицом вниз. Расставание сложно перенести, особенно если выстраивает эти гребанные отношения так долго, крупица за крупицей, и в один момент все заканчивается, будто никогда не существовало. Больно. Но надо жить дальше. Надо жить. Весь следующий день прошел уж слишком быстро. Я пробыл в неком трансе, не реагируя почти ни на что. Это моя нормальная реакция, мне нужно отойти, забыть, и сделать это как можно скорее. Перетерпеть. Интересно, что она делает? Есть ли ей какое-то дело до меня, наших отношений, которые так быстро оборвались? Или ее любовь угасла еще давно? «Не хочу домой. Там остались ее вещи, » — промелькнула мысль в моей голове, когда я смотрел в строну дороги, по которой я возвращаюсь с учебы, — «Но куда мне идти?». Перед глазами промелькнул образ открытого фортепиано в торговом центре. Что-ж, это единственный вариант. Не спеша я двинулся по шумной пыльной дороге в совершенно другую сторону. Вокруг люди куда-то бегут, спешат, один я иду, еле передвигая ногами, не смотря по сторонам. Даже глаза закрыть можно — ничего не изменится. Добравшись до цели, я поднялся на второй этаж и подошел к старому-доброму другу. Кажется, в этом городе он один единственный, не считая тех, что стоят в университете. Сев на стульчик, я порылся в рюкзаке и достал лис, плотно исписанный нотами — мое домашнее задание. Первая часть Сонаты ля-мажор Баха. И это все до завтрашнего дня, ведь зачем учить все заранее, хотя и оно давалось на неделю. Откладывать все на последний срок — моя фишка. Поставив ноты, я принялся играть начало, но тут же сфальшивил. Прошипев и не сильно ударив по клавишам, мне пришлось начинать заново, ибо учитель по концертной практике не потерпит ошибок, а двоек мне не нужно. Поэтому, стиснув зубы, я принялся заново, с каждой маленькой ошибкой начиная заново. Но, в один момент почувствовав на себе взгляд, я прекратил играть, обернулся. За моей спиной стоял блондинистый паренек. Сначала я даже не узнал его, но потом вспомнил, что мы познакомились вчера. Я криво улыбнулся ему — он улыбнулся в ответ. — Я надеялся найти тебя здесь, — смущенно проговорил он, переминаясь с ноги на ногу. -Почему? — искренне удивился я, выгибая бровь. — Мне понравилось то, как ты играешь, — ответил он, что заставило меня усмехнутся, — Не против, если я послушаю? Я пожал плечами и сделал пригласительный жест, дабы он подошел ближе. Адам встал в полуметре от меня и заглянул в мой листок. Но, ничего не поняв, встал ровно, ожидая того, когда я снова заиграю. А я заиграл. Все бы ничего, если бы я еще и не лажал через каждую строчку, от чего неимоверно бесился. Ненавижу, когда у меня что-то не получается. — Сегодня что-то повеселее, — заметил юноша, когда я безнадежно простонал, перепутав ноту. — Ага, веселее некуда, — пробубнил я, — Это мое домашнее задание. И только первая часть, а их три! Легче повеситься! — Ну ладно тебе, — тихо посмеялся юноша, легко облокачиваясь бедром о фортепиано, — Ты луче не болтай, а играй, — посоветовал он. Я решил послушаться и продолжил жалкие попытки, которые с каждым разом становились все лучше. Первая часть была готова, осталось еще две. Мой загадочный слушатель все стоял и слушал, почти не говоря, лишь изредка, когда я уставал ошибаться, он подбадривающе улыбался. Похоже ему правда нравится слушать мою игру, что так и тешило мое самолюбие. Помимо одногруппников, это первый мой слушатель в общем и, почему-то, мне хотелось его удивить своими навыками. Время тянулось, будто оно и вовсе не время, а вещество. На улице стемнело, хотя пришел я, когда солнце было в зените. Наконец закончив с музыкой, я потянулся, достал из кармана пальто сотовый и взглянул на время. — Уже восемь вечера! — удивленно выгнул бровь я, взглянув на своего знакомого, — Так быстро пролетело время. — И вправду, — ответил парень, походив на месте, дабы размять ноги, — Пора и домой. — И мне. Еще есть хочу, — я встал со стульчика, собрал все листы с нотами, запихнул их обратно в рюкзак и повернулся к Адаму, — Пойдем, что-ли. И мы вместе двинулись на первый этаж, попутно спрашивая о том, кто чем занимается, чем увлекается. Из всего, что рассказал мне Адам, я понял, что он учится в старшей школе в одиннадцатом классе и собирается поступать на психолога. Хобби — книги. Я же рассказал, что на втором курсе музыкального вуза, иду получать бакалавриат в музыке. Но, несмотря на любовь к классическому фортепиано, я так же увлекаюсь гитарой. Адам позавидовал мне, ведь играть и создавать музыку — это так прекрасно. А я позавидовал ему, ведь из литературы читал только музыкальную и школьную программу, да и ту не всегда. Юноша поведал о том, что переехал из Лондона. Его приемные родители остались там. Я же о том, как переехал из Оттавы пять лет назад, только вот родители мои решили, что пятнадцатилетний парень уже достаточно самостоятелен. Теперь они колесят по всему миру, благополучно забыв про своего сыночка. — Ну, мне туда, — остановившись на переулке, сказал он, — Обменяемся номерами? Я продиктовал тому свой номер, записав и его. Попрощавшись, мы разминулись, направляясь каждый по своему пути. Кто бы мог подумать, что это случайное знакомство обернется такими последствиями.3.
8 декабря 2020 г. в 23:14
Сколько еще мне предстоит рассказать историй, чтобы ты вспомнил? Читаешь ли ты вообще? Я продолжаю отправлять не подписанные письма, хотя ты и так знаешь, от кого весь этот несусветный бред.
О, а помнишь, как мы познакомились?
Примечания:
Я не забросил, просто устал.