— Да? — Джемин подносит телефон к уху и отвечает бесцветно, смотря в мутное окно, пока мелкие капли дождя медленно стекают вниз, будто у них есть своя траектория.
— Здравствуй, — голос Донёна из телефонной трубки доносится искажённым, роботизированным, от чего неприятно становится где-то внутри, словно от нарастающей угрозы. — Ты же уже приступил к делу, не так ли? — Джемин слышит величие в его голосе, отдалённо похожее на насмешку.
— Приступил, — цедит На тихо, непроизвольно покусывая губы. — Могу я задать вопрос, ни как к заказчику, а как к
человеку? — в динамике сначала царит тишина, а затем короткое: «Да». — Почему именно этот парень? — вновь молчание, Джемин уже не надеется услышать ответ, и продолжает, словно спрашивая самого себя. — Знаю, это не моё дело, но он ведь ещё ребёнок, не попробовавший жизнь. Что он мог такого сделать? Ладно, опустим это, кровь и не таких пачкала мои руки. Почему именно этот способ? К чему эта клоунада? В чем проблема покончить с ним хоть завтра?
— Прекращай истерить. Есть свои причины, Джемин, — мужчина отвечает почти сразу, перебивая фактически. — Можно сказать, он приносит дискомфорт семье, в которой живёт, — Ким замолкает, и парень что-то ответить хочет, но мысли плывут в черепной коробке и тонут в сознании, как бумажный кораблик. — Успокаивайся, скоро все карты вскроются. Но не забывай, что козыри всё ещё в моих руках. У тебя нет причин медлить, поэтому продолжай работать, — после чего речь прерывается и на экране горит красным «Вызов завершён».
Ближе к вечеру, когда молния блестит на тёмном небе, а резкие раскаты грома пугают, заставляя вздрогнуть рефлекторно, Джемин откроет крышку своего ноутбука, чтобы вновь посмотреть на досье Ли Джено, и изучить то, что нарочно избегал.
Парень обходил стороной тему семьи, и уже сколько лет не вспоминает, надеется забыть, чтобы воспоминания болью не врезались в голову, а память не рисовала сюжетов прошлого. Того самого прошлого, когда Джемин мог дать понятие слову «счастье». Это чертовски больно, когда единственные люди в твоей жизни, которые искренне любили тебя и ценили, как никто другой — это родители, что мертвы уже шесть лет. И сейчас ты сидишь один в пустом родительском доме, где раньше жизнь кипела, как вода в горячем чайнике. Чайник остыл. Вода больше не кипит.
На телефон приходит уведомление, резкий свет небольшого экрана привлекает внимание парня, отвлекая от ноутбука.
«Привет! Как прошёл день?»
Джемин даже улыбается непроизвольно, но пресекает себя сразу же за это, нажимая на кнопку блокировки, откидывая телефон подальше, вновь утыкаясь в монитор ноутбука. Строка «Семья и семейное положение» выделялась в глазах парня, поэтому он её увидел сразу же. Кликает мышкой, а появившиеся буквы на экране размываются, как пар на стекле. На списывает это на обычное желание спать, игнорируя ком, что собрался возле горла и ужасное напряжение, которое растягивается по всему телу, от головы до ног. Игнорирует стеклянную пелену, подступившую к глазам, вместе с хрустальными каплями, что стекают вниз и падают на клавиатуру, как те капли дождя за окном.
9 декабря 2011 года.
Джемин возвращается домой, когда фонари зажигаются один за одним, заменяя солнечные лучи. Отец, как обычно, разбирается с какими-то бумагами, а мать гремит кастрюлями на маленькой кухне, на которой аромат стоит чудесный, что аж слюнки текут, а аппетит просыпается как по будильнику.
Мама зовёт к столу, говорит мыть руки и приступать к трапезе. Но Джемин не слышит её. Не слышит никого. Лишь собственное сердце стучит в ушах, пропуская монотонные удары. Он проходит в свою комнату, и сидя на кровати, чувствует, как всё тело совсем мелко дрожит, и кажется с минуты на минуту начнётся истерика. И это вполне обоснованно.
Джемин подписался (добровольно) на убийство обычного человека. Такого же как и он сам, как и его родители, как и его одноклассники. Человека, у которого, скорее всего, есть семья и люди, что дорожат им. И теперь его жизнь лежит в руках подростка из бедной семьи.
Он прокручивает у себя в голове сегодняшний день, все события проносятся в голове раз за разом, вновь и вновь. Начиная с похода в этот компьютерный клуб, заканчивая входящим звонком с незнакомого номера. Вспоминает ледяной голос мужчины, рассказывающий все подробности. И этот голос четко давал понять, что всё это не розыгрыш, не шутка. Это
реальный заказ на
реальное убийство
реального человека.
И Джемин запомнил каждое его слово. Теперь осталось принять тот факт, что завтра он станет
убийцей. Только в голове не укладывается, от слова совсем. Руки начинают бешено трястись, от одной только мысли, что он направит на кого-то заряженное оружие. Даже повторяя вслух фразу: «Это ради семьи», не становится легче. Человек — это не животное, о смерти которого, забудут сразу же.
С каждой секундой дышать становится тяжелее, будто на грудь положили тяжёлый камень. А уши наполняются водой, заглушая все звуки вокруг.
Мать заходит в комнату, предварительно постучав.
— Джемин? Ты в порядке?
«Нет. Не в порядке»
— Сынок, тебя трясёт всего, — она губами касается его лба, пока паника внутри нарастает. — Боже мой, ты горячий, — женщина смотрит в глаза Джемина, но видит в них пустоту, словно это хрустальные глаза фарфоровой куклы. — Ответь что-нибудь.
— Всё хорошо, мам, просто мне кажется, я приболел, — На будто из транса выходит, натягивая улыбку, что выглядит до тошноты фальшивой.
— Я сейчас принесу лекарства, а завтра дома останешься, хорошо? — мать держится за его плечи, а после покидает комнату, не дожидаясь ответа сына.
За эту ночь он поспит не больше часа.
За эту ночь он потеряет нервных клеток больше, чем за всю жизнь.
А утром он встанет с кровати, как только входная дверь закроется за родителями, и ключи зазвенят в замочной скважине.
Джемин смотрит на часы, что показывают пять утра. Тонкие пальцы касаются охотничьего ружья и укладывают его в чехол из-под гитары отца. Он обещал себе, что когда-нибудь научится играть на ней, а папа будет его самым лучшим учителем и наставником. Но сегодня, вместо гитарных струн, его пальцы коснутся курка.
Страшно.
Он сжимает лямки чехла до побелевших костяшек, кусая собственные губы до крови, чувствуя неприятный, металлический привкус во рту.
В компьютерных играх, про которые так часто говорят одноклассники, это сделать гораздо проще. Щелкнул левой кнопкой мыши — задание выполнено. Но Джемин не в компьютерной игре и у него нет мышки. У него есть настоящее оружие и настоящее задание.
Asking Alexandria — Here I Am
«Мама, мне страшно»
Джемин останавливается в нужном переулке, прячется за одним из домов, и по информации, что есть у него, в этом доме никто не живёт. Значит никто не услышит выстрел. Никто не вызовет полицию.
Около семи утра жертва будет проходить здесь, чтобы сократить дорогу до работы. И Джемин не знает кем он работает, сколько ему лет и ничего о нём. Но даже при таком раскладе, он чувствует жгучую боль в районе сердца, будто прямо сейчас закончится жизнь какого-нибудь близкого человека.
Тучи сгущаются и вот-вот разревутся мощным дождём. Температура падает, возможно, ниже нуля. Руки мёрзнут и ледянеют, и Джемин уверяет себя в том, что они трясутся лишь от холода.
И Джемин уверяет себя в том, что он порядке, что он делает это во благо семьи, что всё будет хорошо.
«Папа, я хочу, чтобы вы были счастливы»
Мужчина, скорее парень, на вид лет тридцати, появляется на горизонте. Мощный ветер путается в его коричневом пальто, а тёмные волосы разлетаются в разные стороны. Джемину долго думать не нужно, чтобы понять, что это тот самый Сон Боквон.
Туман опускается на город и на голову Джемина, потому что все дальнейшие действия происходят будто сами собой, действительно как в компьютерной игре, где за тебя прописан код, и ты просто выполняешь заданные действия. Это пугает.
Парень сглатывает вязкую слюну, когда кладёт палец на курок, целясь в голову. Он отсчитывает секунды, дышит как можно тише, а сердце будто скоро остановится.
Ещё чуть-чуть.
«...и вы будете счастливы»
Выстрел.
Чётко в цель.
И рука не дрогнула.
Сумка из рук мужчины падает на глянцевый асфальт вместе с ним. Алая кровь растекается, смешиваясь с мелкими лужами.
Он мёртв.
Джемин смотрит на бездвижное тело, на тёмную кровь и на бумаги, что вылетают из сумки, и кружатся в воздухе подобно сухим осенним листьям. Немой крик застревает где-то в горле, не вырываясь наружу. Слёзы подступают к глазам, не скатываясь по щекам.
Он бежит быстро, когда ветер бьёт по лицу. Ещё немного, и в поле зрения оказывается родной дом. Ещё чуть-чуть. Но Джемин не добегает. Джемин падает на мокрую землю, бросая ружье куда-то в сторону. Джемину плевать, если оно сломается, ровно как и он сейчас. Джемин хватается за волосы. Джемин плачет громко, навзрыд. У Джемина сердце сгорает дотла, и пепел оседает под рёбрами.
Его крик пронзает тонкую тишину, пока солёные слёзы обжигают лицо, прожигая до костей, и смешиваясь с косым дождём. Он готов рвать собственные волосы. Он готов сбить собственные руки в мясо. Он готов ненавидеть себя.
Боль сковывает сознание, морально пожирая изнутри. И эта боль в разы хуже, чем физическая. От неё никуда не деться. Она будет грызть всю жизнь, напоминая о случившемся. Как бы Джемин не пытался избавиться от того, что случилось сейчас, он не сможет. Не сможет забыть, как пуля с бешеной скоростью пронзает голову мужчины, как он беспомощно падает на асфальт, как этот же асфальт окрашивается кровью.
Джемин жмурит глаза, кулаками бьёт асфальт, будто в этом может найти спасение. Голову к небу закидывает и большие капли разбиваются о его лицо. Небеса тоже плачут, даже им бывает больно. Корка сознания оказалась такой же тонкой, как и корка льда, что ломается с треском. И сейчас весь мир остановился, замер на месте и ничего теперь не имеет значения. В глазах темнеет резко. И эта темнота окутывает полностью, каждый сантиметр тела и души, не оставляя места свету.
«Мама, Папа, что я натворил...?»
Как бы он не пытался щипать себя, в надежде проснуться от этого кошмара, он не проснётся. Потому что с этого момента его реальность стала самым страшным кошмаром, что окончательно сломает неокрепшую психику.
Сегодня тринадцатилетний мальчик стал мужчиной.
Стал убийцей. Преступником.
***
«Ты, наверное, занят. Извини»
Печатает Джено, не получив ответа на предыдущее сообщение. Держит палец на кнопке «Отправить», но так и не решается нажать её, с каждой минутой всё сильнее накручивая себя, что он слишком навязчив.
«Привет. Скучно. А твой?»
Уведомление всплывает на экране, подсвечивая лицо Ли, на котором улыбка сияет, подобно луне, что скрывается за слоем туч.
Джено кидает взгляд на часы. Время «00:23». А после циферблат часов превращается в спидометр, и минуты пролетают, как секунды, пока диалог с Джемином открыт на экране телефона.
«Мы могли бы встретиться как-нибудь?»
На спрашивает резко, не к месту, что выпадает из контекста их разговора. И Джено отвечает не раздумывая.
«Конечно! Хоть завтра»
А через секунду отправляет еще одно сообщение вдогонку, о чём жалеет сразу же.
«Хоть сейчас»
Пальцами быстро стучит по клавиатуре, пытается отшутиться или что-то в этом роде, лишь бы Джемин не подумал ничего лишнего, и не испортить диалог, что складывается в маленький пазл.
«Хоть сейчас? Тогда возьми с собой зонт, на улице мелкий дождь»
