Someone you loved

Эду едва исполнилось восемнадцать, как его призвали на войну. Многие ребята в его небольшом городке обрадовались бы этому. Эд стоял вместе с родителями на заполненном людьми вокзале. В запотевших вагонных стёклах можно было разглядеть своё отражение. Как ни странно, бежево-зелёная форма была ему к лицу — подчёркивала его вечный румянец, но все составляющие обмундирования заставляли выглядеть и так достаточно худого Эда откровенно тощим. Мама плакала, провожая его; отец говорил, что-то о гордости и патриотизме. Толпа таких же мальчишек как он заполнила станцию, и Эд исчез в ней. Крики и плач сливались в единую какофонию, заглушая его прощание с семьёй, пока не растворились совсем в шуме отходившего поезда. Юноши по вагонам шумно обсуждали близость окончания войны и то, какими героями они вернутся домой. Эд нашёл одно тихое место между вагонами, где провёл всё время пути, избегая новых знакомых. Выгрузившись из поезда уставшим и с повышенным сердцебиением. Это было так легко принять за простое волнение. Эд стоял в очереди на погрузку на судно, когда резкая невыносимая боль пронзила его левый бок. На секунду он даже отключился. — Чёрт, мало того, что война мальчишек забирает, так ещё и эта хрень, чтоб её! — услышал Эд словно через толщу воды крик своего командира. Эд очнулся уже на корабле, что стало понятно по небольшой качке. Он аккуратно потрогал свой живот. Судя по резкой боли и шраме, наверняка, осколочное. Догадка пришла быстро и без лишних раздумий — его соулмейт тоже на войне. Но кто он? Что делает? И насколько это рана серьёзна? Эд снова ощупал шрам. Тут же к нему прибежала милого вида молодая медсестра, что суетливо хлопотала над ним до самого прибытия на базу. И вот он на другом континенте, вдали от дома, хотя не прошло и недели. Наскоро собравшись и втесавшись в толпу новобранцев, куда его распределили, Эд услышал первые важные для него новости: — Из-за нехватки людей ваше отделение передано под командование британца. Шёпот сразу превратился в надоедливое жужжание, мешавшее осознать и обдумать ситуацию. В попытках сосредоточиться Эд упустил момент, когда все резко разошлись, оставляя его одного стоять в оцепенении. Не прошло и пяти минут, как в комнату вошёл щеголеватый подтянутый военный, судя по форме — британец. Бегло осмотрев помещение он обратился прямо к Эду. — Лейтенант Пенниуорт. Его подбородок забавно тянулся вверх, будто он затягивал узел на галстуке. — Рядовой Нэштон. Эд суетливо отдал честь. — Очень приятно, а здесь так мало приятного, — лейтенант улыбнулся и продолжил, — я ищу… — Вы, наверное, командир нашего отряда, — перебил его Эд, а уже поняв, что сделал, прикусил язык. — Видимо, — кивнув в знак согласия, британский военный продолжал смотреть прямо на Эда, смущая его ещё больше. — Вам нужно пройти налево, третья дверь, — наконец смог проговорить Эд, указывая рукой направление. — Спасибо, — ровной походкой и мягким перекатом с пятки на носок лейтенант Пенниуорт удалился. Лейтенант вернулся спустя минут десять и снова подошёл прямо к Эду. Его причёска, отсылающая к Тинтину или европейской хохлатой синице, выглядела чужеродно на войне, но это было даже хорошо, напоминало о доме и парнях, живущих выше по улице. — Поздравляю, рядовой Нэштон. Вы назначены моим денщиком. Не совсем моим, конечно, но это дарует тебе право называть меня Альфред, когда никого нет рядом. Лейтенант был немногим старше Эда, но он уже провёл на войне достаточно времени, чтобы обрести невероятную уверенность, которая делала его мужчиной. — Меня, кстати, зовут Эд. — Куда-то в пол проговорил юноша, поправляя съезжающие по переносице очки. — Эд, а тебе в очках-то удобно? Странный вопрос сбил юношу с толку, заставив поднять голову. Альфред не испытывал никакого видимого смущения. — Здесь вопрос не удобства, а необходимости. Я без них очень плохо вижу, — объяснялся неуверенно Нэштон, будто с хулиганами. — Сочувствую. Мне кажется, даже если у меня было бы плохое зрение — я не смог бы их носить, — подбородок Альфреда снова дёрнулся. — Мама говорит, что без них я похож на крота, — быстро проговорил Эд. — Не представляю... Эд медленно снимает очки, пока Альфред вглядывается в его лицо. Нэштон не может разглядеть выражение лейтенанта и просто смущённо смотрит вперёд. — Мне кажется, не похож. Тебе так даже лучше, — уверенно произносит Альфред. На какую-то секунду он перехватывает очки, чтобы продлить мгновение. Всё в юноше замерло: дыхание, движение, моргание, даже сердце стало биться медленнее. Эд уже готов потерять сознание, как лейтенант отпускает руку и равнодушным тоном говорит: «завтра в семь пятнадцать жду тебя». — Есть, — и снова неловкая отдача чести, но его новый командир лишь мягко поджимает губы. Эд привык вставать рано, и он чувствовал себя достаточно бодрым, ожидая лейтенанта Пенниуорта, но когда тот явился (минута в минуту), Эд почувствовал себя разбитым и усталым. Лёгкая походка командира, бодрая насвистываемая мелодия, идеальная осанка смутили Эда. Его собственная тёмная неравномерная, идущая пятнами щетина смущала его, особенно в сравнении с гладко выбритыми щеками лейтенанта. Он умудрялся каждое утро являться уже гладко выбритым и с уложенными волосами, когда волосы Эда уже на второй день свалялись на затылке в колтун. Эд носился с мелкими поручениями между несколькими британскими офицерами, предпочитая всё же находиться поблизости с Альфредом. — Я вам ещё нужен, лейтенант? — спросил вечером Эд, в нерешительности стоя в дверях. — Поможешь мне снять китель? Эд расстеряно взглянул на мужчину. Лейтенант рассмеялся, видя реакцию солдата. – Недавно был ранен, два дня в госпитале провалялся, — всё ещё широко улыбаясь объяснился мужчина. — Серьёзно? — приближаясь к нему, спросил Эд. — Да нет. Осколок в левый бок попал, — тон его голоса ещё оставался беззаботным, но Эд заметил как на лицо лейтенанта легла маска суровости. — И шрам остался? — тяжело дыша, продолжал спрашивать юноша, стоя уже перед командиром. — Да, — с наигранной гордостью ответил британец. — Давайте я помогу вам, — сменил тему Эд, быстро взглянув на Альфреда, и также быстро отведя глаза. Дрожащими пальцами юноша освободил торс командира от плотной ткани, подпоясанной ремнём. Было достаточно одного взгляда, чтобы лишиться всех сомнений — лейтенант его соулмейт. Эд уже выучил свой шрам. Ошибки быть не могло. Осознание этого повергло Нэштона в шок. Это было заметно, хорошо, что Пенниуорт подумал, будто парень просто не любит вид шрамов и крови. Почти весь следующий день Эд избегал командира, хотя это было несложно – поручений хватало. — Бегаешь от меня, — с усмешкой спросил Альфред, когда Эд всё же пришёл к нему в штаб. — Что-то случилось? Левый глаз британца охватил едва заметный тик, явно нервный. Эд умудрился заметить это, несмотря на то, что их разделял стол. — Завтра наступление на рассвете. При этих словах. Кровь отлила от лица юноши. На вид лейтенант продолжал оставаться спокойным, но что-то виднелось во взгляде мужчины, чего Эд ещё не мог понять. Он протянул мужчине листок с донесением. Лейтенант быстро пробежал по нему глазами и размашисто расписался. — Тебя дома ждут? — сквозь непривычную тишину прорвался голос Пенниуорта. Эд вздрогнул, но принял протянутый обратно листок. — Да, родители, а вас? — он коротко взглянул на командира. Тот непривычно много молчал и смотрел куда-то в пустоту. Целый день Альфред вглядывался в лица новобранцев, спрашивал имена и мрачно поджимал губы. — Тоже, — мужчина мягко прикрыл глаза, – и невеста. Эд же крепко, почти до боли, зажмурился. — Она начинающая актриса. Больше года их не видел, но периодически получаю от них письма из эвакуации. А тебя ждёт девушка? — Нет, сэр. — Пенниуорт удивлённо посмотрел на Эда, услышав формальное обращение. Эд продолжал избегать взглядов лейтенанта. Листок в его пальцах слегка дрожал. — Мы вернёмся домой, — Эд почувствовал хлопок по плечу, на нём лежала ладонь Пенниуорта. Дёрнувшись, Эд задел щекой его руку. Ничего не ответив, юноша быстро сбежал из помещения. Наступление началось по плану на рассвете. Эд находился при лейтенанте. Тот сосредоточенно обходил вверенные ему позиции и всё также мрачно вглядывался в лица подчинённых. Эд подумал о том, скольких Пенниуорт уже успел потерять. Когда граната приземлилась прямо перед ними, Эду хватило сотой секунды. Он оттолкнул Альфреда на землю, прикрыв его собой. Левую лодыжку больно обожгло. — Эй, ты на небеса торопишься?! — сквозь шум в ушах до Эда донёсся знакомый, недовольный голос лейтенанта. — Никак нет, — Эд попытался встать, но его нога горела. Теперь уже Пенниуорту понадобилась доля секунды, чтобы всё понять. — Это…? — Мужчина переводил взгляд со своего ожога на такой же след на ноге юноши. — Да, — Кивнул юноша, уставившись на большой красный ожог. — То есть, ты то моё ранение тоже чувствовал? — лейтенат уставился прямо на юношу, упрямо сведя брови. — Да. Как последняя кисейная барышня упал в обморок, — криво усмехнулся юноша туже затягивая повязку из собственного рукава. — Чего же ты молчал?! — К слову, как-то, не приходилось. — Эд хотел, что-то ещё сказать, но их снова прервали. — Осторожно! Ещё одна граната приземлилась рядом с ними. И на этот раз они оба были не в силах, что-либо предпринять. Взрыв оглушил Эда, на какую-то долю секунды ему показалось, что он мёртв. Эд сильнее сжал веки, чтобы отвлечься от боли, охватившей тело. Невозможно было определить, где болит сильнее и от чего. Всё же открыв глаза, Эд понял, что основной удар пришёлся по лейтенанту. Он был без сознания. Собрав все свои скудные силы, юноша принялся волочить мужчину с поле боя. Эд не был верующим, иначе в тот момент он бы молился. На его счастье несколько его сослуживцев быстро заметили их и помогли ему. Ещё бледный Эд провожал поезд с ранеными. — Прощайте, лейтенант. Берегите себя. И невесту, — чётко отделяя слова проговорил Эд бескровными губами. — Прости, Нэштон, — лейтенант дёрнул пальцами, будто протягивая руку. — Вам не за что извиняться. Мне же не стоит Вам писать? Ну да, не стоит, — Эд тряхнул головой, избавляясь от этих мыслей. — Будьте счастливы. Прощайте. — Прощай, Эд. Юноша услышал гудок и всё, находившееся на пероне, будто растворилось в тумане. Постояв так ещё несколько секунд, Эд двинулся в сторону выхода. Его война ещё продолжалась, и неизвестно, сколько ещё осталось.